ки.
   Как всегда, хохмизм немного сбросил напряжения в башке, но заснуть я  все
равно не сумел.
   С  галереи  послышался  какой-то  шум.  Похоже,  что  несколько  человек,
вполголоса ругаясь, тащили что-то тяжелое. Я, на всякий  случай  не  надевая
ботинок, подобрался к двери и осторожно, чтобы не скрипеть, выглянул.
   Ничего страшного не происходило. Лусия, Эухения и администраторша  Аурора
волокли по галерее сильно ужратого и несамоходного Сесара Мендеса. Я не  мог
смотреть на то, как  надрываются  целых  три  дамы,  которые  вот-вот  могли
уронить ношу на пол и что-нибудь повредить в очень ценной башке,  содержащей
секреты производства "Зомби-7". Поэтому я срочно обулся и догнал  процессию,
которая приостановила  движение,  аккуратно  уложив  бормочущего  Сесара  на
каменный пол галереи.
   - О, Мадонна! - пропыхтела сеньора Дорадо. - Что с ним случилось? Я  знаю
его с детства, он  мне  почти  как  сын!  Ничего  подобного  с  ним  еще  не
случалось.
   - Давайте я помогу вам.
   - Ради Бога, сеньор Баринов, нам  так  стыдно  и  неудобно...  -  сказала
Эухения. - Но если не трудно - помогите...
   Взять мальчика на ручки мне показалось не очень удобным, потому что в нем
было килограммов семьдесят пять живого веса.  Взваливать  на  спину  опасно.
Судя по тому, что  рубашка  на  тезке  Цезаря  была  еще  вполне  приличная,
наизнанку он еще не выворачивался и мог вывернуться в ходе переноски, причем
при особо удачном стечении обстоятельств прямо мне  за  шиворот.  Поэтому  я
решил, что безопаснее взять бойца под мышки и тащить  волоком.  Но  конечно,
дамы не могли остаться к этому безучастными.  Лусия  ухватила  болезного  за
левую ногу, Аурора - за правую, а Эухения заскочила сбоку и подцепила дитятю
где-то под поясницей. Таким образом мы благополучно донесли Сесара до  одной
из дверей, протащили через пару  комнат  в  небольшую  спальню  и  аккуратно
плюхнули на кровать. Затем с него сняли обувь, штаны  и  рубаху,  оставив  в
одних плавках просыхать до утра.
   Я воспользовался ситуацией, чтобы поинтересоваться, где мне можно бросить
кости  на  покой.  Конечно,  спросил  я   это   более   культурно,   вежливо
осведомившись насчет того, нельзя ли мне приткнуться на диване в гостиной.
   - Что вы! - всплеснула руками Эухения. - Вам же отведена  целая  спальня.
Правда, я думаю, что пока вам не стоит туда идти. Ваша новая супруга  -  это
было сказано с многозначительной ухмылочкой - беседует с вашей новой тещей.
   Эухения  была  заметно  веселенькая.  Супергадалка,  похоже,  приняла,  в
пересчете на наши деньги, граммов триста. Это  привело  ее  в  очень  бойкое
состояние, и  без  малого  полтинник  возраста  явно  не  мешал  ей  немного
пококетничать с сеньором Бариновым, почти годившимся в сыновья.
   - Интересно, о чем это они там беседуют? - Я  задал  этот  вопрос  вслух,
хотя вообще-то меня это не слишком интересовало.
   - О, - загадочно улыбнулась Эухения, - у них есть свои маленькие  женские
тайны! Но! Если вы желаете, то мы можем в них немножко проникнуть...
   - С помощью чародейства? - улыбнулся я.
   - Отчасти... -  Эта  баловница  среднего  возраста  состроила  глазки.  -
Пойдемте, если не боитесь.
   Лусия по ходу дела скромно  испарилась,  а  Эухения,  подцепив  меня  под
локоть,  отправилась  на  противоположную  сторону  галереи.  Сзади   цокала
каблучками Аурора.
   Дверь, перед которой  остановилась  супергадалка,  в  отличие  от  других
дверей, выходивших на галерею, была без стекол  и  имела  кожаную  обивку  с
внешней стороны. Из кармана своего партийного жакета Эухения добыла сейфовый
ключ и сунула в замочную скважину. Затем она провернула ключ на два оборота,
нажала какую-то кнопку, и дверь с легким лязгом отворилась.
   Мы очутились в маленьком холле, где стояло несколько кресел и диванчиков.
Кроме входной, тут  было  еще  две  двери,  изящно  задрапированные  темными
гардинами: одна прямо напротив входной, а другая - в стене справа.
   - Я пошла готовить вам постель, сеньора... - тихонечко  доложила  Аурора,
что  меня  немного  удивило.  Как-никак   это   работа   горничной,   а   не
администратора по приему пациентов. Может, у них тут тоже  месячники  борьбы
за совмещение профессий проводятся? Я сам не помню, но  кто-то  рассказывал,
что такие бывали при советской власти. Или,  может,  у  Эухении  средств  не
хватает?
   Так или иначе, но Аурора отправилась в  дверь  направо,  а  меня  Эухения
провела прямо, отодвинув гардину и отперев дверь ключом.
   Мы  очутились  в  небольшом  помещении,  где  светилось  сразу  несколько
телеэкранов - прямо мини-аппаратная мини-телецентра.  Тихо  журчали  минимум
три видеомагнитофона.
   - Вот, - сказала Эухения, - тут я изредка занимаюсь чародейством...
   Я  присмотрелся.  Ну,  сильна  экстрасенсиха!  Всего  имелось  двенадцать
телеэкранов, на которых, наверное, при желании можно  было  подсматривать  и
подслушивать все, что творится в доме. И более того, делать  видеозаписи.  А
эта бабка-ежка среднего возраста потом начнет публике полоскать мозги насчет
своего провидческого дара.
   - Здорово, - похвалил я, - но ведь дорого,  наверное,  да  и  техника  от
постоянной работы изнашивается...
   - Ничего, не обеднею, - сказала Эухения. - Престиж дороже. А кроме  того,
видеозапись идет только в тех случаях, когда кто-то заходит в  ту  или  иную
комнату. Вот, видите: комната, где мы оставили Сесара. Мальчик спит. Но если
он вдруг свалится с кровати, я мигом прибегу и положу его на место...
   В этот момент засветился один из  экранов,  и  мы  увидели,  как  в  свою
комнату вошла очень тихая и грустная Лусия.
   - Сейчас она будет молиться, бедная девочка! - набожно вздохнула  сеньора
Дорадо. - Ну, а вам стоит посмотреть вот сюда... Вот они, ваша жена и теща!
   Супергадалка перевела изображение с малого монитора на большой и включила
громкость.
   За столиком, на фоне шикарной постели -  мне  очень  туда  захотелось!  -
сидели Бетти и Таня-Кармела-Вик, в  халатах,  с  полотенцами  на  головах  и
попивали ликер.
   - По-моему, пока надо помалкивать. - Этот отрезок фразы я услышал первым,
но поначалу не обратил внимание на то, кто его  произнес,  ибо  у  матери  и
дочери голоса были очень похожи.
   - Конечно, - согласилась Таня, и  я  понял,  что  помалкивать  предлагала
Бетти. - Эти ребята вряд ли оставят нас  в  живых,  если  догадаются  раньше
времени. Особенно младший Баринов. Очень опасный парень.
   - Чем? - спросила Бетти, и мне тоже было интересно это узнать.
   - Он классический "разумный трус". Ощущает опасность нюхом,  очень  ценит
свою шкуру, никогда не лезет на рожон, если нет  другого  выхода.  Если  его
прижали - тихонький и скромненький, но  если  чуть-чуть  расслабиться  -  не
пощадит. Малейший шанс ухватит.  При  этом  у  него  нет  никаких  моральных
сдерживающих. Это не рыцарь Круглого Стола. Его нельзя  пристыдить,  у  него
нет стыда. Знаешь, как он меня кулаком двинул? Пол-лица потом опухло...
   "Ой-ой, какие мы нежные! - обиделся я про себя, слушая эту нелицеприятную
характеристику. - А что мне, дожидаться было, пока  ты  вытащишь  "дрель"  и
начнешь во мне дырки сверлить? Или ждать, пока Толяновы собаки мне  отгрызут
кой-чего? Во, стерва-то!"
   - Он убивает, не задумываясь, - произнесла Таня  с  явной  ненавистью.  -
Если кто-то вызывает опасения, - а ему почти все люди кажутся потенциальными
врагами, - и эти опасения чем-то подтверждаются, то ему плевать,  кто  перед
ним.
   "А ты-то, сучка, много задумываешься?  -  Я  опять  не  раскрыл  рта,  но
возражения прямо-таки рвались наружу. - Я, что ли, восемь  трупов  на  лежке
Джека оставил? А шестерых  джамповцев  в  маковой  соломке  кто  изжарил?  А
Разводному и Адлербергу в лобешник? А  здешним  коммандос  в  спины?  Святая
нашлась! А в  Приднестровье  ты  сколько  зарубок  нарезала?  Великомученица
Татьяна!"
   Эухения как-то незаметно вышла, должно быть, не желая меня  смущать.  Все
пакостные речуги Кармелы она могла послушать позже, в записи.
   - Странно, странно, - задумчиво сказала на экране Бетти,  вертя  в  руках
незажженную сигарету, - он не выглядит таким уж негодяем... Обычный  парень,
хотя, как мне кажется, немножко скучный.
   - Нет, мамочка, скучать он не даст. Ты  бы  слышала  его  юмор!  Сплошной
цинизм и презрение к людям. Чудовище!
   "Во ведьма! - Я аж весь кипел. - А ты, паскуда, когда  одновременно  и  с
Котом, и с Джеком - не цинично? На глазах у  баб?  Путанкам  и  то  за  тебя
стыдно стало..."
   - Я  тебя  очень  прошу,  Вик,  -  сказала  Бетти,  -  не  делай  никаких
опрометчивых поступков. И если он к тебе  придет...  Постарайся,  чтобы  все
было без эксцессов.
   - Конечно, конечно... - Ведьма потянулась к своей  мамаше  губками.  -  Я
постараюсь, чтобы он ничего не заметил.
   "Да, - подумалось мне, - ну, ты  мне,  папаня,  и  подсуропил!  К  эдакой
змеюке не только  в  постель  лечь,  к  ней  ближе  чем  на  пятьсот  метров
приближаться опасно, чтоб из "винтореза" не достала. Жена, мать ее туда же!"
   "Теща" расцеловалась с доченькой и пошла покурить на  галерею,  а  Танька
уселась причесываться. Смотреть на нее было не очень  интересно.  Наговорила
гадостей про меня и довольна. А я уж думал, что после совместной пробежки по
туннелям и перестрелок с "тиграми" у нас отношения потеплее стали...
   Поскольку я начал смотреть их диалог не сначала, то решил  разобраться  в
пульте управления всей этой системой слежения (суперзамочной скважиной,  так
сказать). Мне хотелось перемотать видеокассету  в  начало  разговора,  чтобы
узнать хотя бы то, о чем эти гнусные бабы собирались помалкивать.
   Но тут мое внимание  привлек  другой  светившийся  экран.  Там  до  этого
просматривалась  Лусия,  которая  вопреки  утверждениям  Эухении  вовсе   не
молилась, а просто читала  книжку,  сидя  в  кресле  около  настенного  бра.
Внимание мое привлекло, естественно, то обстоятельство, что Лусия  встала  с
кресла, отложила  книжку  и  начала  расхаживать  по  комнате  без  какой-то
определенной цели. Что-то сильно донимало научную мышку. Сперва  я  подумал,
что у нее в  голове  родилась  какая-то  гениальная  идея.  Это  впору  было
подумать после того, как она сняла очки и,  почесывая  правой  дужкой  левую
щеку, задумчиво произнесла, как бы полемизируя со своими мыслями:
   - Нет... Нет, нет и нет. Это совсем не то. Я не должна этого делать.
   Лусия положила очки на стол, еще раз прошлась по комнате,  провела  рукой
по лбу, зачем-то похлопала себя правой ладонью по кисти  левой  руки,  потом
левой по кисти правой, затем крепко сцепила пальцы, стукнула ими по столу  и
сказала:
   - Я дура, дура, дура...
   Теперь я подумал, что она ругает  себя  за  то,  что,  несмотря  на  свою
докторскую степень и обширные познания, не смогла  расшифровать  информацию,
записанную в мозгу Сесара Мендеса, а какая-то московская Хавронья  с  мордой
деревенской доярки смогла, и всего за сутки, если не  меньше.  Честолюбивая,
выходит, сеньорита доктор!
   Разобравшись в кнопках и переключателях, я  перемотал  пленку  с  записью
беседы Бетти и Вик в обратном направлении.
   Началось, оказывается, с того, что дамы по очереди отправились в  душ.  К
делу это отношения не имело, но посмотреть я не отказался. Потом они уселись
за стол, раскупорили ликер и начали беседу. Большая часть этой беседы  имела
самую отдаленную связь с теми проблемами, которые меня интересовали.  Бетти,
видимо, уже успела рассказать любимой дочери о том, как ей жилось под крылом
у Дэрка и каким образом ее из-под этого крыла вытащили.  Со  своей  стороны,
Таня-Кармела-Вик тоже, должно быть, рассказала о своих приключениях  еще  во
время  коктейля.  Поэтому  примерно  сорок  пять   минут   они   предавались
ностальгическим воспоминаниям о каком-то Гордон-вилледж, где они обитали  до
этого. Меня в этой части разговора поражало только то, насколько  неожиданно
было видеть Кармелу в ипостаси нежно любящей дочери.  И  это  при  том,  что
Танечка-виртуальная обозвала  Бетти  Мэллори  "матерью  своей  биологической
основы". То ли Чудо-юдо, организовывавший для нас эти откровения, был  не  в
курсе дела, то ли та самая ужасная Кармела, сидевшая в шкуре Вик, была очень
хитрой стервой.
   Во всяком случае, если бы  я  не  имел  сведений  о  том,  чем  наполнена
телесная оболочка Вик, от виртуальной Тани, я наверняка подумал бы, что уж в
этом-то семействе нет проблемы "отцов и детей", точнее - "матери и  дочери".
Правда, в этом  диалоге  я  нашел  несколько  косвенных  подтверждений,  что
Кармела О'Брайен, которая, по данным дурацких снов, должна была  быть  почти
ровесницей своей нынешней матушки,  возможно,  действительно  существует.  В
трех-четырех,  а  может,  в  одном-двух  местах   дочь   выглядела   слишком
рассудочной, не по возрасту, так сказать. Но это  замечал  я,  человек,  уже
специально настроенный на то, чтобы искать такие нюансы.  А  кто-либо  иной,
тем более Бетти Мэллори, наверняка ничего бы не заметил. Мамочка  видела  то
тело, которое родила на свет двадцать с лишним лет назад и привыкла называть
своей дочерью, наперечет зная все внешние данные и  особые  приметы,  как-то
ямочки, оспинки, шрамики, родинки и прочие детали. В совокупности с фигурой,
формой и цветом глаз, волос, звуками голоса и его тембром все это составляло
для Бетти понятие "дочь". Мне даже показалось, что для миссис Мэллори  самое
главное - видеть это тело живым и здоровым, говорящим и пьющим ликер,  а  не
знать, какие мысли прячутся под оболочкой этого тела. Возможно,  так  оно  и
было. Есть такие родители, которые рассматривают произведенное ими потомство
как некое движимое имущество, частную собственность,  которую  надо  беречь,
холить и вовремя реализовать  на  рынке,  пока  не  утратила  потребительной
стоимости... (Слава А. Смиту и К. Марксу! Я их помню.)
   Именно об этом я подумал, когда разговор матери  и  дочери  наконец  стал
приближаться к интересующей меня теме. Таня-Кармела-Вик припомнила, что у ее
школьного друга Мэлвина Робертса был костюм  из  материала  точно  такой  же
расцветки, как у меня. Именно после этого мама  заинтересовалась  семейством
Бариновых.
   - Все, что сегодня произошло, кажется мне  страшным  сном,  -  призналась
Бетти. - Я ожидала чего угодно, только не появления этого русского  медведя.
Перед ним ходили на цыпочках все хайдийские генералы. Он командовал,  как  у
себя дома, представляешь? Я понимаю, если бы он так вел  себя  на  Кубе,  но
здесь, в свободной стране? Такое  впечатление,  что  он  представляет  здесь
Мировое Правительство. Я, конечно, как рациональный человек  ни  в  грош  не
верю в его грандиозные планы, но не знаю, как от  него  отделаться...  Может
быть, нам стоит сбежать отсюда?
   - Ничего не выйдет. Здесь все просматривается  и  прослушивается.  Поверь
мне, я в этих делах понимаю. Вот там, видишь? (Таня показала пальцем чуть ли
не  прямо  в  объектив)  видна  маленькая  дырочка,  а  за  ней  может  быть
телекамера. Я уж не говорю, что микрофоны могут быть ввинчены в люстру,  под
которой мы сидим. Нас обязательно остановят, если мы двинемся к выходу.
   - И ты так спокойно говоришь об этом? - ужаснулась Бетти.
   - Волноваться незачем. Мы нужны им абсолютно живыми и здоровыми. Без  нас
они не войдут в "Бронированный труп", не возьмут компьютер и не доберутся до
его памяти. Мы можем говорить все что угодно, называть их самыми  нехорошими
словами и придумывать им самые страшные  казни,  но  нас  никто  пальцем  не
тронет. Вот после того, как мы достанем  компьютер,  мистер  Баринов-младший
очень быстро, в два счета,  овдовеет  и  потеряет  любимую  тещу.  Он  будет
законным наследником, потому что я уже написала завещание на его имя.
   - Как ты могла? - воскликнула Бетти.
   - Я была под воздействием психотропного препарата. Это было давно. Еще  в
Москве.
   - Но теперь мы с тобой обречены! Ты понимаешь это?!
   - Ну, не все так плохо... - ответила Таня. -  Баринов-старший  -  это  не
прежний русский времен коммунизма. Он не экспортирует революции и не  меняет
социальный строй. Он  делает  свое  дело,  лично  свое,  а  не  дело  своего
государства. Почувствуй разницу!
   - Не очень я чувствую разницу, - проворчала Бетти.
   - Тогда вспомни хотя бы то, что...
   - Я помню, но, по-моему, пока надо  помалкивать,  -  опасливо  произнесла
миссис Мэллори, и дальше уже пошло известное мне  заочное  перемывание  моих
костей.
   Пока я прослушивал и просматривал то, о  чем  говорилось  полчаса  назад,
обстановка на экране изменилась. Таня залезла на кровать и потушила свет.
   В  общем,  та  версия  дальнейшего  развития  событий,  которую  изложила
Кармела-Вик, была вполне правдоподобной,  и  наш  разговор  с  Чудо-юдом  на
галерее кое-какие намеки на подобный исход  давал.  Вполне  по-чудо-юдовски:
"Кашку - слопал, чашку - об пол!" Зачем они  нужны,  эти  бабы,  к  тому  же
американские...
   Ничего необыкновенного для нашего  семейства  не  будет.  Все  по  старой
традиции, заведенной еще прапрапра... в  энной  степени  дедом  -  капитаном
Майклом О'Брайеном. А там девиз известный: "Все надо делать вовремя".  Вроде
бы и нейтральный, и безопасный, и неоспоримый, но вот поди  ж  ты,  немалому
числу  народа  стоил  жизни.  И  хотя  начинался  русский  род  Бариновых  с
бунтовского отродья, даже не ведавшего, к какой нации принадлежал  Шон-Иван,
они выслужили себе и чины, и дворянство. Перемахнули вовремя к большевикам -
и не пропали на том, давнишнем, переломе.  И  на  этом,  нынешнем,  тоже  не
опоздали. Правда, цену этого не подсчитать.  Турки  в  Измаиле  и  поляки  в
Праге, французы, наверно, немцы и  прочие  на  иных  войнах  умирали,  чтобы
Бариновы выжили и потомство дать успели. Но это как у  всех.  А  вот  насчет
"выявления врагов народа в тылу",  подставки  "афганцев",  кочегарочки  моей
родной - как? Не совестно?
   А все эта стерва. Танечка-Кармелочка-Викуся или как ее там. Она  все  это
зацепила когтями. Может, даже надеясь на то, что я все это услышу.  Прямо  в
рожу сказала то, что я о себе сам давно знаю. Когда все это о  себе  знаешь,
но другие тебе об этом не говорят - это  ничего,  вроде  все  в  порядке.  А
скажут - отчего-то обидно.
   Ну и ладно. Как говорил в подобном случае один царь: "Буду  таким,  каким
вы меня нарекаете! Грозным буду!" У  меня,  если  поглядеть  трезво,  других
шансов жить не имеется. Только по команде, только  под  мудрым  руководством
товарища Баринова Сергея Сергеевича! (Бурные, продолжительные  аплодисменты,
переходящие в овацию. Все встают.) А куда денешься? Разве что на  тот  свет,
да и то найдет он меня и там.
   Сейчас все будет по железному графику. По расчету. Чудо-юдо наобум ничего
не делает. Добудет 37 миллиардов, поставит  на  поток  "Зомби-7".  Начнет  с
развивающихся стран, потом внедрит это дело в СНГ, затем в Восточной Европе,
в Западной, в Японии, в Штатах.  У  него  все  заработает.  И  демократия  с
рекламой,  модой,  прибылями   и   свободой   выбора,   и   тоталитаризм   с
внеэкономическим принуждением, лагерями, расстрелами...  Все  кому  надо  по
семь  доз  получат  и  будут  счастливы.  А  остальным   Чудо-юдо   попросту
управляющие микросхемы вклеит. Такие, как у меня  и  Тани.  И  будет  сидеть
где-нибудь тут, на Хайди, в окружении детей, внуков и  правнуков,  отправляя
команды  на   какой-нибудь   Всемирный   центр   управления   Человечеством,
построенный где-нибудь в зоне "Зеро".  Например:  "Построить  плотину  через
Берингов  пролив,  провести  сплошной   железнодорожный   путь   по   трассе
Лабытнанги-Уэлен-Ном!" И построят. Или:  "Запустить  космический  корабль  к
Альфе Центавра!" И запустят.  Или:  "Начать  заселение  Марса!"  И  заселят.
Сдохнут, но заселят. "И увидит Господь, что это хорошо"...
   Едва я это подумал, как в моей голове щелкнуло, скорее всего не в черепе,
а где-то в мозгах. И я сразу увидел все как бы совсем с  друго