ебе  послушать  запись,
сделанную на диктофон телефонного аппарата...
   - Да зачем? Я верю.
   - Ну и хорошо... Так вот, ты позвонил и прекрасно все  помнил  в  течение
нескольких часов, но потом с моей помощью наглухо это забыл. И  то,  что  за
тобой шла наша контрольная машина, ты,  конечно,  тоже  не  должен  помнить.
Дальше твоя память не подвергалась изменениям до  самого  главного  момента,
когда  Белогорский  взялся  за  свое   шарлатанство.   У   тебя   ведь   был
зонт-револьвер?
   - Да, это я помню. И я пустил его в ход?
   - Ты это помнишь или сейчас догадался?
   - Если честно, то не помню. Но раз ты  спрашиваешь  про  него,  то  очень
может быть, что я из него стрелял...
   - Молодец, логика у тебя работает. На, прочти маленькую заметочку...
   Чудо-юдо сунул мне под нос вырезку из газеты. Не знаю, был ли  это  "Бред
наяву", с удостоверением которого я ходил на  пресс-конференцию  Сорокина  и
Кё, или еще какая-то "Клюква".  Под  веселеньким  заголовком  "Два  трупа  и
никаких следов" некий Бр.Потемкин повествовал о том, как такого-то  числа  в
16.20  на  охраняемой  даче  в  охраняемом  поселке  были  обнаружены  трупы
известного врача-экстрасенса Вадима  Белогорского  и  корреспондента  "Today
review of Europe" мистера Дональда Салливэна.  По  свидетельству  охранников
никто, кроме мистера Салливэна, на дачу Белогорского не  проходил,  а  через
внешние ворота ни один посторонний не выезжал...
   - Вот так теперь можно делать алиби... - прищурился Чудо-юдо.
   - Погоди-погоди! - припомнил я. - Ты мне  что-то  говорил  в  этом  духе,
только все наоборот... Когда мне привиделось, будто я, как О'Брайен,  пролез
через пространство с  помощью  перстеньков,  ты  сказал,  что,  может  быть,
Белогорский со своими парнями внушил мне все это, а затем, заполоскав  мозги
нашей охране и вообще всем-всем-всем, привез меня на спортплощадку... Так?
   - Все было действительно совсем наоборот. Вот эта штука, -  тут  Чудо-юдо
показал мне прибор, похожий на видеокамеру, - портативный генератор вихревых
электромагнитных полей, вот  эта,  -  он  показал  на  куда  более  солидную
хреновину, установленную перед ложементами  и  уже  давно  мне  знакомую,  -
стационарный. С их помощью можно стирать память и заменять ее,  если  нужно.
Больше  того,  при  определенном  режиме  можно  индуцировать  искусственную
реальность. Лосенок отвез меня к воротам поселка, где жил Белогорский. Но он
и по сей день не знает, что был  там.  Внешняя  охрана  увидела  не  меня  с
Лосенком в "Чероки", а... самого Белогорского с Салливэном в "Вольво". То же
самое увидели и телохранители самого господина экстрасенса. В это  же  время
ты, пристрелив и Белогорского, и  Салливэна,  спокойненько  спускался  вниз,
собираясь, видимо, прорываться с  боем.  Но  на  кой  черт  мне  была  нужна
стрельба, если перстеньки ты уже добыл? И я тихо вывез тебя оттуда, а  потом
придумал фантастический сюжет, которым зарядил твою память...
   - И где началась настоящая реальность?
   - Со спортплощадки. А вот  продлилась  она  до  того  момента,  когда  ты
проглотил перстеньки. Точнее, глотал ты их уже в  искусственной  реальности.
Это, конечно, был небольшой абсурд, но тем не менее... В капсулах  на  самом
деле был препарат ј 329М-3, одна из вариаций на тему "Зомби-6".
   - Значит, я все это время не сходил с ложемента?
   - Да, почти все, за исключением тех нескольких минут, что тебя перевозили
в Центр, раздевали, закрепляли и готовили к работе.
   - А Кармела?
   - И она соответственно. Хотя вся эта история с экспериментом на  полигоне
- не выдумка. Мы действительно намечали его провести, и,  как  ни  упирается
твоя супруга, все равно проведем. Правда, без вашего участия. Можете ехать и
отдыхать в свое удовольствие...
   - Банзай! - заорали мы с Ленкой  в  один  голос.  Нас  больше  ничего  не
колыхало...
   Впрочем, с чего это я взяла, будто мне помогает Бог? Ведь то же самое мог
сделать и враг рода человеческого... Ведь я насквозь греховна. Насквозь,  до
последней капельки крови. Я лгала, убивала, развратничала  -  и  не  каялась
почти никогда. Малыш Мануэль, хотя мы с Роситой и забавляемся с ним, по сути
- безгрешен. Он лишь повинуется нам, безумным девкам, вырвавшимся  на  волю.
Он обрел мужские познания, но в нем еще нет вожделения. Для  него  это  лишь
запретная игра, которой его научили взрослые дуры. Он кается сам,  сознавая,
что согрешил, а я,  напротив,  всякий  раз  нахожу  оправдание  и  впадаю  в
гордыню.
   И уж не дьявол ли подбросил нам эти странные перстеньки?


   Леонид Влодавец.
   Мародеры.

   Часть первая
   КЛЯТВА У ГРОБА
   ОПОЗДАЛ ТЫ, ПАРЕНЬ!

   Странный шел дождь, слишком теплый для осени. Но, как положено по времени
года, мелкий и поганый. Булькал по лужам,  в  которых  отражались  зыбкие  и
тусклые огоньки окон. Тюкал по черному, мокрому асфальту, на котором эти  же
огоньки размазывались в бесформенные пятна. Шлепал по листве, которая еще не
облетела с деревьев и кустов. Брякал по ветровому стеклу и  гулко  барабанил
по крыше старенького, видавшего виды  темно-синего  "Москвича-412",  скромно
притулившегося к бордюру у чахлого скверика во дворе большого  многоэтажного
десятиподъездного дома.
   Как видно, жители этого  дома  особо  не  бедствовали.  Во  дворе  стояло
десятка четыре автомобилей,  среди  которых  даже  "девятки"  и  "восьмерки"
смотрелись бедными-пребедными родственницами. Одни парковались в  "ракушках"
и "хлебницах", другие беспечно стояли под дождиком.
   В "Москвиче" сидели двое в черных кепках, недорогих нейлоновых ветровках,
самопального пошива джинсах и  потертых  ботинках,  вроде  тех,  что  выдают
строителям. Один из молодцов был покрупнее, постарше, лет  за  тридцать.  Он
спокойно откинулся на сиденье перед баранкой и даже вроде бы дремал.  Второй
нервно позевывал, поглядывал в покрытое мелкими капельками ветровое стекло.
   Тот, что  сидел  на  водительском  месте,  посмотрел  на  часы,  произнес
задумчиво:
   - Минут через десять должен быть, если все нормально. Соберись, Ежик. Все
ништяк будет.
   - Покурить бы...
   - Пока не надо. Лучше, чтоб у нас в кабине ничего не светилось.
   Младший нервно хихикнул, пошуршал пластиковым пакетом, лежавшим у него на
коленях, ощупал его руками, одетыми в тонкие вязаные перчатки.
   - Не верти зря и вообще не ерзай...
   Старшой оборвал свое нравоучение и резко перевел взгляд на высокую  арку,
служившую для въезда во двор с улицы, такой оживленной  и  шумной  днем,  но
нынче,  в  половине  одиннадцатого,  совсем  опустевшей.  Под  арку  въезжал
темно-зеленый "Мерседес-500".
   - Этот, - уверенно определил старшой. - Пошел не спеша, Ежик!
   Молодой  мягко  выскользнул  из  дверцы,  прихватив  пластиковый   пакет.
Прогулочным шагом он двинулся к ближайшему подъезду, площадка перед  которым
освещалась натриевым фонарем, привинченным над  дверями.  От  "Москвича"  до
этой площадки было метров двадцать, а от площадки до арки, через которую  во
двор въехал "Мерседес", - больше ста. Однако Ежик подошел  к  площадке  чуть
позже, чем иномарка. Ему оставалось метров пять, когда из "Мерседеса"  вылез
объемистый дядя в распахнутом черном плаще не менее 58-го размера, с бритым,
почти квадратным затылком и  весьма  суровым  низколобым  лицом,  затененным
черными очками. Он бегло глянул на приближающегося паренька, а затем  открыл
заднюю дверцу "Мерседеса".
   - Прошу, Валентин Григорьевич, все нормально.
   В этот  самый  момент  Ежик,  находившийся  на  уровне  капота  иномарки,
замедлил шаг и сунул руку в пакет, будто проверял, не  разбил  ли  невзначай
бутылку. А  из  машины  уже  выходил  важный  господин,  которого  быковатый
охранник назвал Валентином Григорьевичем. Это был  тоже  приличных  размеров
дядя, хотя и немного пониже и постройнее, чем его телохранитель.  С  дорогим
кейсом, в солидной шляпе и с букетом цветов, завернутым в целлофан.
   Хозяин еще не успел передвинуться  под  прикрытие  могучей  спины  своего
бодигарда, как Ежик, не выдергивая правой  руки  из  пакета,  подхватил  его
левой снизу и ...
   Автоматная очередь разорвала тишину. Шляпа важного  господина  слетела  с
головы и шлепнулась в лужу, а сам  Валентин  Григорьевич,  выкрикнув  что-то
нечленораздельное, повалился навзничь. Рядом с ним рухнул и телохранитель  -
очередь, выпущенная с расстояния в два с  половиной  метра,  поразила  их  в
головы.  Шофер,  сидевший  за  рулем  "мерса",  успел  только  понять,   что
произошло, но сделать ничего не смог - вторая очередь  вонзилась  в  лобовое
стекло и пригвоздила водителя к сиденью.
   Синий  "Москвич"  вывернул  из  своего  укрытия,  подкатил   к   "мерсу",
остановившись в метре от Ежика. Водитель вполголоса подсказал:
   - Контрольный хозяину! Быстро!
   Ежик  обежал  капот  иномарки,  подскочил  к  распростершемуся  Валентину
Григорьевичу и выстрелил в голову, по-прежнему не вынимая автомат из пакета.
   - Бросай пакет!
   Ежик швырнул автомат и торопливо запрыгнул в машину.  Водитель  рванул  с
места, объехал сквер, не сбавляя газа, вписался в арку, вывернул на улицу  и
понесся по маслянисто-черному асфальту. Стрелка  спидометра  моталась  около
девяноста, больше из этой старой тарахтелки не выжималось при всем желании.
   - Сделал! Нормально сделал! - пробормотал Ежик, ощущая  легкое  опьянение
от содеянного. - Трех!
   - Статья 105 часть 2 пункт "а", - прокомментировал водитель, сворачивая в
пустынный переулок, - от восьми до двадцати  лет  либо  смертная  казнь  или
пожизненное. Согласно новому УК. Так что будь добр, не звони об этом. Просто
забудь, и все.  Потому  что  бывают  случаи,  когда  пожизненное  заключение
кончается в СИЗО, в первый же день.
   - Что я дурак, что ли? - возмутился Ежик. - Ты меня за пацана держишь?
   - Нет, надеюсь, подрос уже. Не побежишь к друганам во двор  хвастаться...
И девочкам не будешь рассказывать, какой ты крутой.
   - Да ладно издеваться-то, Макар!
   - Ничего, ничего, еще разик напомнить не грех, - водитель сбавил скорость
и свернул направо, в  промежуток  между  двумя  домами,  а  затем,  прокатив
немного по пустому двору,  остановил  машину  в  каком-то  тупичке,  посреди
мусорных баков и выключил мотор.
   - Вылезаем! Пересадка.
   Разом выскочили из "Москвича", пробежали в угол тупика за мусорные  баки,
где  обнаружился  узкий,  асфальтированный  проход   между   двумя   старыми
кирпичными домами, ведущий в  другой  двор.  Здесь,  неподалеку  от  детской
песочницы с проржавевшим и покосившимся грибком, стояла  красная  "девятка".
Сидевший за рулем мрачноватый мужичок лишь лениво обернулся, когда  Макар  и
Ежик плюхнулись на заднее сиденье.
   - Мешок  за  задним  сиденьем,  -  сообщил  водитель  "девятки",  включая
стартер. - Кроссовки под передним. Переодевайтесь.
   - Понял, - отозвался Макар  и,  быстро  обернувшись,  нащупал  у  заднего
стекла сложенный вчетверо объемистый полиэтиленовый мешок. Он тут же сдернул
с головы кепку, снял куртку и затолкал в эту упаковку. То же самое  проделал
и Ежик. Потом запихнули туда же джинсы и ботинки. Остались  в  тренировочных
костюмах с капюшонами, а на ноги надели кроссовки. "Девятка" в это время уже
подъезжала тихим ходом к открытому  канализационному  люку,  куда,  клокоча,
скатывался дождевой ручеек. Притормозили, и Макар сбросил мешок с одеждой  и
обувкой. "Девятка" прибавила скорость и вывернула в подворотню, выводящую на
узкую извилистую улицу. По этой улице прокатились до ограды старого парка, в
которой, как водится, не хватало одного металлического прута.
   Где-то  далеко,  за  деревьями,  слышался  рев   динамиков,   исторгающих
музыкальные  децибелы,  визги  балдеющей  молодежи,  невнятная  скороговорка
ди-джея: в центральном павильоне парка продолжалась дискотека.
   - Выходим, - Макар и Ежик  покинули  автомобиль  и,  быстро  оглядевшись,
пролезли через дыру в парк.
   - Бегом! - Макар припустил во  всю  прыть.  Сквозь  кусты  продрались  на
широкую аллею, на которой кое-где горело несколько фонарей.
   - Переходи на трусцу, - Макар сбавил скорость. Ежик послушался и  побежал
медленнее. Аллея полого свернула влево и вывела на площадку  перед  воротами
парка, давно сбитыми с петель и не закрывавшимися. У ворот, правда,  дежурил
милицейский "уазик", под небольшим навесом  покуривали  несколько  бойцов  в
кожаных куртках. Они дожидались полуночи,  когда  после  закрытия  дискотеки
могли возникнуть "трения" среди разогревшихся юношей.
   Пробежав створ ворот,  Макар  и  Ежик  перешли  на  шаг  и  стали  делать
упражнения на расслабление мышц.
   - Привет чемпионам! - окликнул их из-под навеса один  из  милиционеров  с
погонами старшего лейтенанта. - Сегодня что-то мало побегали.  Я  замерил  -
час двадцать. А то все по два часа тренировались...
   - Погода уж больно дрянная, Володя, - по-приятельски ответил Макар, -  мы
любители, для здоровья бегаем, не радикулит наживаем.
   Макар с Ежиком направились  к  белой  "шестерке",  стоявшей  недалеко  от
навеса.
   -  Вы  там  осторожней,  мужики!  -  напутствовал  их   старлей.   -   На
Индустриальной какого-то туза с охраной завалили. Троих  сразу.  Бандюки  по
городу мотаются на зеленых "Жигулях". На них  уже  "сирену"  запустили.  Они
наверняка захотят машину поменять, так что осторожней, не нарвитесь.
   - С оружием, бандюки-то? - заинтересованно спросил Макар.
   - Хрен его знает, автомат вроде бы бросили, но  вполне  могут  еще  пушку
иметь.
   - Спасибо, что предупредил, - сказал Макар вполне серьезным тоном.
   Когда "шестерка" откатила от ворот парка, Ежик усмехнулся:
   - Ни фига себе, менты! Синий "Москвич" от зеленых "Жигулей"  отличить  не
могут!
   - Да нет, они-то могут, а вот  свидетели  не  могут.  Темно  же!  Я  ведь
специально останавливался так, чтоб в тень от "Мерседеса"  попасть.  Она  же
наискось лежала, тень-то. И тебе указал точку там же по той же причине. Рожа
не высветилась, тем более  из-под  кепки.  Даже  если  водила  или  охранник
оживут, то фиг чего вспомнят. И потом, кто из дома в  окна  глядит  вечером?
Все телевизоры смотрят или водку пьют. Услышат выстрел - к окну не  побегут,
разве что бабки любопытные. Да и из тех, может быть, одна-две решится ментам
сказать, что видела. А бабки у нас редко понимают в машинах.
   - А баба, к которой он ехал, в окно не смотрела?
   - Может, и смотрела, только до нее менты еще не дошли. И сразу не дойдут,
потому что у бабы этой есть муж, и высовываться  из  окошка  и  орать:  "Это
моего любовника грохнули!" она не будет.
   Макар свернул к тротуару около кирпичной пятиэтажки.
   - Все, приехали. Ополоснись в душе, прими стакан  -  и  в  койку.  Завтра
поспи до десяти, а к одиннадцати чтоб был в конторе.
   - Понял. Счастливо! - Ежик выпрыгнул из машины и вбежал в подъезд.
   "Шестерка" покатила дальше. Макару надо было проехать еще пару кварталов.
Он ехал медленно, не торопясь и  не  волнуясь.  Даже  когда  навстречу  ему,
тревожно вопя сиренами и мельтеша мигалками, промчались одна за  другой  три
милицейские машины (пара желтых "Жигулей" и черная "Волга", должно  быть,  с
каким-то начальством), у Макара сердце не „кнуло. Он только скосил взгляд на
мигалки и произнес презрительно:
   - Опоздал ты, парень!
   ПАССАЖИР УТРЕННЕГО ПОЕЗДА
   Вообще-то поезд был не совсем утренний, а скорее  ночной,  потому  что  в
четыре утра поздней осенью по всей территории России стоит густая темень.  А
поскольку погода за прошедшие четыре часа не улучшилась,  то  пассажиры,  по
разным причинам вынужденные прибыть в этот  областной  центр  на  "утреннем"
поезде, явно испытывали дискомфорт. Особенно те, кто приехал не в  отпуск  к
горячо любимым и  любящим  родственникам  и  не  с  инспекцией  к  преданным
подчиненным, а по личным делам, причем, не имея на ведение  этих  самых  дел
солидного капитала. Сюда же относились те,  кого  послали  в  служебную,  но
плохо оплаченную командировку.
   Те, у кого деньги были, уверенно проходили сквозь  вокзал  на  площадь  и
подходили  к  добровольцам-частникам,  которые   так   и   рвались   оказать
транспортную услугу: за 15-20 тысяч брались доставить в любой конец города.
   Те, у кого денег не было, концентрировались в зале ожидания.
   Именно это обстоятельство и заставило одного из  пассажиров,  покинувшего
общий вагон, примоститься на одно из пустующих мест фанерного диванчика.
   Этот пассажир не отличался  от  многих  тысяч  молодых  парней  и  девиц,
которые в настоящее время носятся  по  стране  без  каких-либо  определенных
целей. Панки, хиппи, рэпперы, рэйверы, рокеры, металлисты  -  черт  их  всех
поймет. "Система", тусовщики, одним словом. В  последние  годы  их,  правда,
заметно  поубавилось,  потому  что  мамы  с  папами  обнищали,   и   кормить
болтающихся без толку оболтусов и обормоток  стало  нечем.  Немалый  процент
этой публики ударился в бизнес, другие  спохватились  и  принялись  учиться,
учиться и еще раз учиться, третьи, усевшись на иглу, слезть  с  нее  уже  не
сумели, четвертые, поздоровее,  определились  в  охранники,  бандиты  или  в
охранники бандитов. Кое-кто политикой занялся, благо теперь до фига партий и
у каждой - по своему "комсомолу".
   Обтрюханные джинсы, черная и местами продранная кожаная  куртка-"косуха",
тощий защитного цвета рюкзачок за плечами и кирзовые опорки на ногах  -  все
это шло от тусовки. Черный берет - не морпеховский, а мирный,  художнический
- это уже не совсем в масть. Бородка и усы - скорее всего с  большим  трудом
отросшие и достаточно аккуратные - это некое отступление  от  образа.  А  уж
отсутствие сережек в ушах,  свастики,  выбритой  на  голове,  татуировки  на
щеках, "фенечек" на запястье и кольца в носу говорило,  что  паренек  скорее
всего не рок-фанат, не профессиональный тусовщик, а нечто совсем другое.
   Юноша  уселся  рядом  с  дремлющим  старичком  бомжового  вида  и   целым
семейством  в  составе  древней  бабки,  пожилого   мужика   предпенсионного
возраста, двух баб средних лет и относительно молодой парочки с ребенком лет
пяти. Бабка и пожилой сидели на одном диванчике с  пареньком  и  бомжевидным
дедом, остальные - напротив.
   Все они были  в  легком  подпитии  и  оживленно  базарили.  Юный  бородач
волей-неволей вынужден был посвятиться в семейные проблемы соседей.
   Вряд ли юноша всерьез интересовался содержанием разговора,  у  него  были
свои проблемы, и в первую очередь он думал о том,  как  добраться  на  улицу
Молодогвардейцев, дом ј 56. Именно по этому адресу жил человек, который  мог
бы помочь ему в решении самой главной  проблемы.  Однако  транспорт  начинал
работать только в шесть утра, и надо было ждать еще почти полтора часа.
   Конечно, можно было попробовать уснуть, у бомжевидного деда  это  неплохо
получалось. Но дед перед засыпанием принял умеренную дозу  алкоголя,  и  все
мирское перестало его волновать. Он не только  не  слышал  громкого  галдежа
распивающего семейства, но даже не чуял запаха спиртного.
   - Андрюша! - умоляюще произнесла Алла. - Хватит клюкать-то. Ты ж за рулем
все-таки!
   - Да чо ты, „-мое! - отмахнулся супруг. - Мы ж с папашей друзья, верно?
   - Максимке спать давно пора, - прижав к себе сонного мальчика, проворчала
молодая мамаша.
   - Да чего там, - отмахнулся Андрей, - полчаса до поезда, а там - двадцать
минут до Молодогвардейцев.
   Молодой человек, услышав название улицы, заинтересовался.
   - Извините, что я вмешиваюсь, - произнес он осторожно. -  Вы  не  знаете,
как туда проехать? А то я первый раз в городе...
   - Из Москвы? - поинтересовался  Андрей,  как  будто  от  этого  зависело,
сообщит ли он, как доехать до улицы Молодогвардейцев, или нет.
   - Да.
   - Ой, да чего вы его  спрашиваете!  -  встряла  Алла.  -  Он  же  пьяный.
Садитесь на 8-й автобус, доезжайте до ДК "Водник", а оттуда три остановки на
2-м трамвае.
   - Я - пьяный? - обиделся Андрей. - Да я за руль сяду -  ни  одна  ГАИ  не