игу. Однако то, что древние проходчики явно
копали ход на  одной  интуиции,  без  горного  компаса,  сильно  раздражало.
Правда,  на  протяжении  первой  сотни  метров  от  входа  коридор,  хоть  и
извивался, заставляя Агафона нервничать в ожидании "засады за поворотом", но
по крайней мере, не разветвлялся.
   Однако когда первые сто, может быть, сто десять или  чуть  больше  метров
были пройдены, справа обнаружился боковой ход.
   Агафон вытащил нож и выцарапал на одном из камней заметную букву А. Потом
подумал и добавил цифру 1.
   - Запоминайте на всякий случай, - сказал он, - отсюда  одна  дорога  -  к
выходу.
   В боковой ход соваться не стали. Только посветили разок, убедились в том,
что он уводит далеко от  первого  коридора,  и  пошли  дальше.  Само  собой,
боковое ответвление прибавило страху Гребешку. Из этого  хода  "А-1"  вполне
могли вылезти те товарищи, которым захотелось бы зайти  с  тылу  и  замочить
всех, начиная с Гребешка.
   - Интересно, - шепотом поинтересовался Налим, -  чего  над  нами,  а?  Не
река, случайно?
   - Нет, - мотнул  головой  Агафон.  -  Река  намного  ниже  течет,  а  мы,
по-моему, не больше чем на пять метров под землю залезли. Да и ход в  другую
сторону от реки идет.
   Последнюю фразу он произнес не очень уверенно. На протяжении пройденного,
совсем недлинного, участка пути ход раза четыре менял направление, а компаса
у  Агафона,  как  и  у  древних  строителей  хода,   не   имелось.   Поэтому
представление о том, в каком  направлении  ведет  туннель,  у  Агафона  было
весьма приблизительное.
   Налим не случайно спросил про реку. Его чуткое ухо уловило где-то впереди
тихое журчание воды. Затем все четыре носа почти одновременно  учуяли  запах
сероводорода. Примерно через пару минут подошли к источнику журчания и вони:
слева, из трещины в своде, вытекала струйка мерзопакостной жидкости и лилась
на пол, а затем в виде небольшого ручейка текла куда-то  под  уклон,  в  том
направлении, куда двигались "исследователи".
   - Сортир небось над нами, - предположил  Луза.  Фонарь  Агафона  высветил
впереди  несколько  камней,  очевидно,  выпавших  из  свода.  Открытие  было
неприятное. Камешки были вполне приличного размера  и  при  ударе  по  башке
могли доставить массу хлопот.
   - Надо было сюда каски строительные взять, - заметил Налим, выразив общее
мнение. - Даст таким по балде...
   - Рот не разевай, - посоветовал Агафон, хотя был  совершенно  согласен  с
ним.
   Туннель явно шел под уклон, углубляясь в землю.  Вонючий  ручеек  заметно
расширился, и дух от него стал крепче. Каждый из участников  похода  тут  же
подумал (хотя и  не  высказался  вслух)  о  том,  сколько  времени  придется
отмываться от этого канализационного амбре.
   - Ну его на фиг! - наконец сказал Агафон, чуя, что  вот-вот  блеванет.  -
Пойдем лучше другой ход проверим. Если бы Ростика тут уделали, то от него бы
не трупом, а дерьмом воняло. Менты бы уж это точно усекли.
   Всех это обрадовало. Хотя лезть в другую преисподнюю никому не  хотелось.
Гребешок сказал:
   - Ты на время посмотрел, Агафоша? Нас Сэнсей  через  два  часа  на  связи
ждет.
   - Мы знаешь, сколько ходим? -  Агафон  посветил  фонарем  на  запястье  с
тайваньскими часами. - Сорок минут. Заглянем в боковой ход, пройдем, сколько
сможем минут за двадцать, - и обратно. С  запасом  уложимся,  не  переживай.
Врубай фонарь, снимай автомат с предохранителя. Теперь ты впереди пойдешь.
   Гребешка это обрадовало. Идти вперед с готовым к бою оружием - все лучше,
чем ждать нападения со спины. Пусть теперь Агафон  дрожит,  как  бы  кто  не
вылез из вонючей дыры и не ткнул его кинжалом под лопатку.
   До хода с меткой "А-1" добрались не  так  уж  и  быстро.  Оказалось,  что
уклона не чуешь,  только  пока  идешь  под  горку.  А  обратно  топать  было
потяжелее,  тем  более   что   ноги   в   промокших   кроссовках   частенько
проскальзывали.  Гребешок,  осветив  фонарем  черное  пятно  -  ход   теперь
находился слева, - надеялся на то, что Агафон раздумает туда лезть.  Но  тот
оказался упрямей и поторопил:
   - Чего встал? Сворачивай!
   Гребешок без энтузиазма подчинился. Этот ход оказался заметно  пониже,  и
Лузе приходилось все время идти нагнув голову. Правда,  уже  через  двадцать
метров фонарь Гребешка высветил впереди ступеньки. Крутая и, судя по  всему,
винтовая лестница уводила куда-то на солидную глубину.
   - Полезем? - спросил Гребешок,  ему  очень  не  хотелось  спускаться  еще
глубже.
   Но Агафон тоже подумывал, стоит ли связываться, все же сказал:
   - Вперед!
   Гребешок прошептал про себя несколько матюков и почуял, как неловко будет
спускаться по крутым ступенькам, когда обе руки заняты. Продев голову  через
ремень автомата, он зажал оружие под мышкой и, взяв фонарь  в  правую  руку,
левой придерживался за стену. Остальные были в лучшем положении, потому  что
могли хвататься за стену и своды обеими руками, но  при  этом  плохо  видели
ступеньки под ногами.
   Тем не менее два витка лестницы они прошли благополучно,  никто  вниз  не
загремел, и даже Лузе удалось не снять с себя скальп, хотя он и чиркнул пару
раз башкой по своду.
   Пройдя  их,  сэнсеевцы  оказались  на  небольшой  площадке,   точнее,   в
просторной нише кубической формы размерами примерно  2х2х2  метра.  Лестница
шла дальше вниз, а ниша была сбоку. Из этой самой ниши  начинался  еще  один
ход, который Агафон пометил индексом "А-2".
   - Ладно, - сказал он, - тут и впрямь заплутать можно. Тычемся  туда-сюда,
как слепые щенки. Тем более что толку от этого по нашему  делу  не  прибыло.
Пошли наверх. Гребешок, ставь волыну на презерватив, опять сзади пойдешь.
   Агафон начал подниматься, следом за ним потянулись Налим и Луза. Гребешок
сунул потушенный фонарь за пояс, ощупью поднял флажок предохранителя. Но тут
произошла незадача: то ли Гребешок в темноте зацепился за фонарик автоматным
ремнем, то ли слишком  глубоко  вдохнул,  но  он  вывалился  и  с  бряканьем
покатился вниз по лестнице, туда, куда "исследователи" еще не забирались.
   - Блин! - вполголоса рявкнул Агафон. - Ты чего, рассыпался, что ли?
   - Фонарь уронил, биомать! - с досадой прошипел Гребешок.
   - Кокнул?
   - Вроде нет, стекло не звенело.
   - Так, - решительно сказал командир, - останетесь тут с Лузой. Найдете  -
и сразу наверх. А мы с  Налимом  сейчас  пойдем  успокоим  Сэнсея,  чтоб  не
мандражировал.
   - Да хрен с ним, с фонарем этим! - сказал Луза. - Копошиться тут...
   - Не фига  его  тут  оставлять,  -  сурово  сказал  Агафон.  Если  здесь,
действительно  какие-то  "хозяева"  имеются,  то  фонарик  им   много   чего
рассказать может. Обязательно найдите! Налим, ходу, у нас  пятнадцать  минут
осталось!
   Агафон с Налимом добежали до лестницы минут за пять и поднявшись наверх в
конюшню, испытали такое ощущение, будто влезли с мороза в парную бани.
   - Кайф! - блаженно пробормотал Налим. - Я думал, закоченеем  там.  Как  в
леднике, биомать!
   - Точно, - согласился Агафон,  вынимая  рацию.  -  После  такого  и  плюс
пятнадцать Африкой покажутся. Он нажал кнопку и позвал:
   - Сэнсей, Сэнсей, Агафон вызывает. Тот отозвался мгновенно:
   - Слышу тебя. Что нового?
   - Ни хрена, если откровенно. Подробности при встрече.
   - Ладно. Выходите на берег, помигайте Капрону.
   - Понял.
   Агафон убрал рацию под куртку, поглядел на часы.
   - Интересно, блин, сколько эти долбогребы провозятся? - проворчал  Налим;
- Уж десять фонарей найти можно было.
   - Нет, - возразил Агафон, - рано еще. Минут десять подождем.
   - Да я на хрен за это время промокну весь! -  поежился  Налим.  -  Сейчас
самое оно - триста грамм и в койку.
   - Желательно с бабой, - хмыкнул командир.
   - На фиг она сдалась, - проворчал Налим, - после такой ночки можно только
подушку придавить и то не меньше, чем часов на десять. Сутки, можно сказать,
на ногах. Покурим, что ли?
   Перекур продлился как раз минут десять. Гребешок и Луза не появились.
   - ‚-мое, - пробормотал Налим, - чего они там застряли!
   - Не дергайся,  придут,  -  с  наигранным  оптимизмом  успокоил  товарища
Агафон. - Небось Луза где-нибудь  башкой  в  свод  уперся,  а  Гребешок  его
протолкнуть пытается.
   Но прошло еще десять минут, потом еще десять, а из  подземелья  никто  не
возвращался...
   Связь времен
   Когда Агафон и Налим поднялись наверх, в главный ход и шаги их постепенно
удалились, Гребешок с Лузой дружно обматюгали своего командира.
   - На хрен этот фонарь нужен?  -  проворчал  Гребешок.  -  Слова-то  какие
выдумал: "Рассказать может!" Чего он и кому расскажет, фонарь этот? Ну, если
и есть тут кто, даже если они фонарь найдут, то  неужели  отпечатки  пальцев
снимать побегут?
   - Да выдрючивается он, - сказал Луза,  -  начальника  изображает.  Сэнсей
его, видишь ли, ценит. Из "шестерок" в "семерки" произвел. Может, пошлем  их
на хрен, а? Посидим тут минут пять да и пойдем. Скажем, не нашли и все.
   - Нет, - мотнул головой Гребешок, - не стоит гусей дразнить. Черт с  ним,
сходим, поищем. Мы и так сегодня, то есть уже  вчера,  проштрафились.  Зачем
искать себе приключений на  задницу?  Он  не  мог  далеко  укатиться.  Самое
большее - ступенек на десять. Тут ему и потеряться-то негде.
   - Как скажешь, - вздохнул Луза. - Пошли.
   Гребешок оказался излишне оптимистичен. Им пришлось спуститься вниз и  на
десять, и на двадцать, и на тридцать ступенек, но фонарь не обнаружился.
   - По-моему, эта лестница конца не имеет, - проворчал Гребешок.
   - Точно, блин, - пропыхтел Луза. - Знал бы,  кто  копал,  убил  бы.  Если
большевики того, который такую фигню придумал, грохнули, - молодцы.
   - По-моему, того барина, который это выкопать велел, еще при Ване Грозном
замочили, - прикинул Гребешок.
   - Правда? - спросил Луза.
   - Запросто. Насчет замочили или нет  -  не  в  курсе.  Но  то,  что  этим
подземельям не сто лет, а намного больше, - это точно.
   - А может, тут клад лежит? - почти всерьез прошептал Луза.
   - Жди-ка! - хмыкнул Гребешок. - До  нас  здесь  небось  многие  побывали.
Лестницу-то ведь кто-то откопал. И замаскирована  она  небось  не  при  царе
была, а малость попозже. Лет на восемьдесят этак. Свети лучше на  ступени  и
башку пригибать не забывай.
   Лестница совершенно  неожиданно  перешла  в  горизонтальный  ход.  Именно
здесь, у последней ступеньки  лестницы,  лежал,  как  ни  странно,  целый  и
невредимый фонарик.
   - Надо же, блин, даже стекло не разбилось,  -  сказал  Гребешок,  нажимая
кнопку и освещая каменный свод хода. Световое пятно проползло по потолку, по
рядам плотно пригнанных друг к другу отесанных камней и неожиданно  уперлось
в темное пятно.
   - Глянем? - предложил он Лузе.
   - Пошли лучше наверх, - пробормотал тот. - Чего глядеть?
   - А вдруг там клад? - лукаво предположил Гребешок. - Да не бойся,  просто
глянем, что за дыра, и пойдем.
   Дыра  на  потолке  находилась  метрах  в  двадцати  от  ступенек.   Когда
заглянули, оказалось, что это колодец квадратного сечения.
   Стенки у него были бетонные, с вмазанными в них стальными скобами. Где-то
на высоте трех метров просматривалась крышка, закрывавшая  люк,  сколоченная
из такой же вагонки, что и щит, прикрывавший вход в подземелье  из  развалин
конюшни, - это наметанный глаз Гребешка определил сразу.
   - Подсади! - приказал он Лузе.
   - На фига тебе это надо? -  вздохнул  соратник,  но  поднял  Гребешка  на
вытянутых руках, и тот сумел уцепиться за третью снизу скобу, подтянул  ноги
и поставил их на нижнюю, затем перехватился и взобрался  на  самый  верх,  к
деревянной крышке.
   Луза стоял задрав голову и светил Гребешку сразу двумя фонарями. Гребешок
уперся и откинул крышку, а затем выбрался на бетонный пол. При этом его нога
зацепилась за нечто металлическое.  Гребешок  ощупал  железяку  -  это  была
лестница, сваренная из прочных стальных арматурин, к  крайней  ее  ступеньке
была привязана прочная капроновая веревка.
   - Поберегись! - сказал Гребешок, опуская лестницу в колодец и придерживая
ее за веревку.
   - Ну, блин! - проворчал Луза. - Неймется тебе.  Слазь  лучше...  Нас  уже
заждались небось. Опять Сэнсей матом обложит.
   - Лезь, лезь! - подбодрил Гребешок, когда нижний край лестницы  уперся  в
пол нижнего туннеля. - Ща только глянем - и назад.
   Луза установил лестницу попрочнее, сунул один  фонарь  в  карман,  второй
взял в зубы и, кряхтя, полез наверх.
   - Давай, давай, боец! Жирок стрясешь!
   Луза вылез и отдал Гребешку тот  фонарь,  который  держал  в  зубах,  они
осмотрелись. Туннель, куда они поднялись, шел почти перпендикулярно нижнему.
Колодец, соединявший туннели, был пробит как раз в той  единственной  точке,
где их можно было соединить.
   Верхний туннель был намного шире, выше и прямее.  Тут  Лузе  не  угрожала
опасность содрать кожу с черепа или застрять, развернув плечи во  всю  ширь.
Он был не сводчатый, а прямоугольного сечения. Укреплен не камнем, а сборным
железобетоном. Ясно, что его сооружали в XX столетии, скорее всего во второй
половине. Сразу бросалась в глаза его заброшенность:  электрические  кабели,
протянутые по стенам и потолку, были Порезаны, из них были  вырублены  куски
по нескольку метров Длиной. Часть изоляции была обглодана крысами.
   - Ну и забрались, „-мое! - проворчал Луза.
   Гребешок водил светом фонаря по полу,  постепенно  все  дальше  уходя  от
люка.
   - Миш, завязывай ты эти дела! - взмолился Луза.
   - Есть!  -  торжествующе  заорал  Гребешок,  удалившийся  уже  метров  на
двадцать от Лузы. - Иди сюда, глянь! Здесь его кончали, понял?!
   Луза подошел, посветил еще и своим фонарем. Глянул, пpoлепетал:
   - ‚-мое... - и сглотнул слюну, подавляя позыв рвоты.
   На бетонном полу темнело большущее багрово-бурое  пятно,  тухло  пахнущее
свернувшейся кровью. Тут же, в этом пятне, виднелись  подсохшие  глянцевитые
сгустки, какие-то мелкие клочки откромсанной  ножами  плоти,  выбитые  зубы,
отрезанные нос и уши, уже разложившиеся и частично превратившиеся в какую-то
полужидкую массу  неопределенного  цвета.  Чуть  дальше  было  что-то  вроде
кострища, в котором лежали обугленные,  не  до  конца  сгоревшие  ботинки  и
одежда.
   - Уловил?! - восторженно сказал Гребешок, встряхивая Лузу,  находившегося
в состоянии, близком к полуобморочному. Но тот поспешно отошел от  страшного
и омерзительного места, зажал рот и нос.
   - Соберись, Сева! - укоризненно сказал Гребешок. - Что ты,  биомать,  как
баба?!
   Луза лишь замотал головой, от него  явно  не  приходилось  ждать  помощи.
Гребешок понял, что пора возвращаться восвояси, пока Луза в осадок не выпал.
Он ведь, в отличие от  Гребешка,  в  ментуре  не  служил,  первого  человека
застрелил только вчера днем, да и то дуриком.
   - Ладно, лезь вниз, - сказал он, похлопав Лузу по плечу. - Перекури  там,
очухайся. А я еще через пару минут приду. Давай!
   - Недолго, Миш, ладно? - проныл Луза, будто  маленький  мальчик,  который
боится оставаться дома без мамы.
   Но Гребешка обуял  охотничий  азарт,  он  не  обратил  на  это  заявление
никакого внимания. Он уже высветил кровавые полосы-следы, оставленные телом,
которое волокли по полу. Они тянулись в самый дальний конец  туннеля,  туда,
куда свет фонаря Гребешка не доставал. Прогуляться по этому следу в одиночку
Гребешок не решился, да и вместе с Лузой, пожалуй, не рискнул бы.  Уж  очень
крутые эти ребята, которые почикали Ростика.
   Гребешок уже хотел спускаться в нижний туннель, где во тьме что-то бубнил
и матерился, пытаясь успокоиться, Луза, когда луч фонаря совершенно случайно
наткнулся на какую-то светлую,  бесформенную  штуковину,  лежавшую  довольно
далеко от высохшей лужи  крови.  Причем  не  в  той  стороне,  куда  уводили
кровавые полосы, а в противоположном конце коридора.
   Разглядеть, что именно там лежит, было невозможно. И он прошел  несколько
десятков метров, добравшись до этого светлого предмета.
   Он не выпускал предмет из светового пятна, поэтому, подобравшись  к  нему
метров на пять, почуял легкое сердцебиение. Он разглядел пластиковый  пакет.
Причем, не пустой. "Пакет с голой бабой!" -  память  тут  же  выхватила  эту
информацию из своих закромов. Нет, Гребешок не мог поверить в  такую  удачу,
боялся  сглазить...  Последние  шаги  к  пакету  он   делал   с   величайшей
осторожностью. У него даже промелькнула дурацкая мысль  насчет  того,  а  не
выставлен ли этот пакет  злодеями  как  приманка...  Мол,  нагнется  за  ним
Гребешок, тут-то его и сцапают. Или грохнут на месте  из  темноты,  а  потом
сделают с ним то же, что сделали с Ростиком. Черно-белое  фото,  на  котором
изуродованная голова Воинова-Лушина  торчала  из  вспоротого  живота,  очень
явственно проступило из памяти Гребешка. Ему лично очень хотелось, чтоб  его
личная голова находилась на шее.
   А что, ежели господа, разделавшиеся с Ростиком, оставили в пакете  вместо
той самой коробки, о которой говорила Наташа Сергачева, взрывное устройство?
   Но охота пуще неволи. Гребешок, подойдя к пакету, тщательно осмотрел  все
вокруг: нет ли какой ниточки-веревочки, проволочки-пружиночки или иной какой
тяги-растяжки, которая может нарушить его жизнелюбивые планы?  Нет,  таковых
по бокам пакета не нашлось. Однако тяга могла быть упрятана под пакет, одним
концом привязана к стальному нагелю, вбитому в бетонный пол, а  другим  -  к
чеке или прямо к ударнику. Как в сказке: "Дерни  за  веревочку  -  и  пойдут
клочки по закоулочкам!"
   Покрутившись  вокруг  пакета,  края  которого  были  вогнуты   внутрь   -
разглядеть, что у  него  внутри,  через  плотный  пластик  с  картинками  не
удалось, -  Гребешок  осторожно,  задержав  дыхание,  будто  из  пакета  мог
внезапно пойти ядовитый газ, раздвинул края и заглянул внутрь...
   Там лежала коробка  из  белого,  довольно  плотного  картона,  на  ребрах
заклеенная прозрачным скотчем.  Именно  такой  ее  представлял  Гребешок  по
рассказу Сергачевой. Больше в пакете ничего не было.
   Соблазн сразу же схватить коробку, открыть и посмотреть, что  там  лежит.
Гребешка, разумеется, посетил, но был тут  же  жестоко  подавлен:  никто  не
гарантировал, что доподлинное содержимое коробки какой-либо доброжелатель не
заменил на сто граммов пластита-4 или какой-либо более  свежей  модификацией
подобного ВВ.
   Гребешок подумал пару  минут  и  нашел  более-менее  приемлемое  решение.
Вытащил из кармана куртки перевязочный пакет, который прихватил с  собой  на
всякий пожарный случай, распотрошил его и, размотав бинт, отщипнул  от  него
несколько ниток.  Потом  скрутил  волокно  в  одну  нить,  положил  на  пол,
ухватился за концы, держа руки по обе стороны от  пакета,  и  медленно  стал
протаскивать нитку под дно пакета на себя. Он очень волновался, до холодного
пота. Надо было не пропустить момент зацепа. Чуть позже  почуешь  -  хана...
Когда руки начали подрагивать, Гребешок отпустил края, передохнул, подождал,
пока дрожь уймется, после чего потащил нитку дальше.
   Через пять минут он убедился, что никакой растяжки  под  пакетом  нет,  и
даже посмеялся над собой. Чуть в штаны не напустил,  а  тут  ни  фига  и  не
было...
   Он уже собрался сунуть руку в пакет и вытащить  коробку,  как  вдруг  его
посетила очередная дурь. А что, если  взрыватель  удерживается  весом  самой
мины?
   Поэтому прежде,  чем  вытащить  коробку  из  пакета,  Гребешок  аккуратно
приподнял ее краешек, подсунул под нижнюю грань коробки мизинец, будучи  при
этом в полной готовности придержать выпадающую чеку. Конечно,  никакой  чеки
не оказалось. Картон был со всех  сторон  девственно-чист  и  гладок,  скотч
нигде не  отклеивался,  коробку  явно  после  заклейки  больше  ни  разу  не
вскрывали.
   Конечно, на всякий случай Гребешок приложил коробку  к  уху,  но  тиканья
часового механизма или каких-либо иных  подозрительных  звуков  не  услышал.
Рискнуть, что ли, вскрыть? Поглядеть, из-за чего людям головы отрезают?
   Но именно в