адорил
Твистер. - Может, ты в пятак давно не получал, а?
   - Вот этого не надо, господа! - миротворчески  произнес  фиксатый.  -  На
хрена  козе  баян?  Надо  мирным  путем  решать.  Давайте  по-деловому,  без
мордобоя. Короче, Киря, тебе жалко шестьдесят процентов, верно?
   - Да я вообще против того, чтоб Равалпинди продавать!  Хрен  этого  чурку
знает?! Впарит нам куклу или самопал,  а  то  и  вообще  почикает,  чтоб  не
рассчитываться.
   - А ты думаешь, что Антон не сможет впарить? Честного нашел, блин!
   - Да Антону десять тыщ скинуть - ерунда. Знает же,  что  врагов  наживет,
если на такой мелочевке обломит. А вот откуда у Абдулки миллион  найдется  -
не знаю. Если только вчера с вечера печатать начал...
   - И  все-то  ты  знаешь,  Киря!  Везде-то  ты  бывал...  -  саркастически
скривился Твистер. - Равалпинди эту вещицу не  для  себя  берет,  понял?  Он
сейчас за козырного валета играет. Но если вещь та, то ему в натуре  и  пять
"лимонов" переведут, а могут и прямо нам.
   - Да, - поддакнул фиксатый, - если мы Равалпинди помаринуем до вечера, то
можем с него больше содрать, усек?
   Базар, судя по  всему,  подходил  к  апогею.  Богдан  посмотрел  на  меня
вопросительно: не пора ли завязывать с наблюдением?
   Я поглядел на часы. Время  близилось  к  11  часам.  Вот-вот  должен  был
позвонить по сотовому представитель Равалпинди. Начинать сейчас то, что было
задумано Чудом-юдом, представлялось несвоевременным.
   - Подождем немного, - сказал я, - сейчас должен быть один важный  звонок.
Надо, чтоб они поговорили в спокойной обстановке.
   Тем временем и на даче вспомнили о первом контрольном сроке.
   - Сейчас "шестерка" от Равалпинди звонить будет, - заметил Твистер. -  На
мою "сотку"...
   Едва он произнес эти слова, как послышалось тюлюканъе.
   - Слушаю! - Твистер открыл крышку телефона.  -  Здравствуйте,  уважаемый!
Хорошо слышу, хорошо. Пока вопрос  еще  обсуждается,  господин  Хамид.  Есть
трудности с определением суммы. Да, конечно, звоните, как условились.
   Твистер спрятал телефон и сказал:
   - Видишь? Ребята уже нервничают. И это хорошо. Главное,  я  тебе  говорю,
выдержать марку. Когда позвонят в час, скажу, что есть мнение  снять  с  них
десять "лимонов". Если не согласятся и предложат, допустим, пару, то попрошу
время на консультации, и при пятичасовом звонке соглашусь сбросить до  пяти.
На три они точно согласятся.
   - Это еще неизвестно... - Голос принадлежал невидимому.
   - Ладно, хрен с вами, - неожиданно изменил мнение  Киря,  явно  прикинув,
что три миллиона - это больше, чем десять тысяч. - Но  при  таком  раскладе:
мне два, вам один на двоих...
   - А хо-хо не хо-хо? - обозленно прошипел Твистер. - Это  ж  не  "дерево",
братан, это баксы. Не поплохеет тебе с пережору, а?
   - Это ты пережрал, кореш, - укоризненно произнес  фиксатый,  обращаясь  к
Кире. - Давайте, пацаны, попилим все поровну? Как при  коммунизме.  Как  раз
каждому по "лимону". Без  ссоры,  культурно.  Миллион  -  это  деньги.  Если
положим на мой кипрский счет через знакомый банк Твистера  -  можно  хороший
навар надыбать.
   - Мягко стелешь, блин, - засомневался невидимый.
   - А ты-то что все вякаешь, подпевала? - зыркнул на него глазами фиксатый.
- Тоже, что ли, в долю хочешь? Тебя вообще здесь быть не должно, понял?
   - Не ори на него, - вступился Киря. - Он будет здесь сидеть, пока я сижу,
уловил?
   - Хрен с ним, только ты его удерживай, ладно? Короче, давай свои условия,
чтоб мы знали.
   - Три счета надо открыть, - потребовал Киря. - Чтоб каждый был при  своих
и снять мог только сам.
   - Потом сделаем, елы-палы! Главное перевести по-тихому. А на один счет  -
это проще, чем на три.
   - Кому проще, а кому нет. Три счета, блин! Иначе прямо сейчас беру  товар
и еду к Антону.
   - Пошутил, что ли? - с явной угрозой произнес Твистер.
   - Ни хрена! Я уже и так вам готов две трети ни за хрен собачий отдать.  А
вы, блин, все хотите захавать. Нет уж, я лучше десять штук  получу,  но  вы,
халявы, хрен огребете!
   - Что ты сказал, козел? Повтори, падла! - Твистер сжал кулаки.
   Я подумал, что это самое оно.
   ЛУЧШЕ НЕТУ ТОГО ГВЭПу...
   - Переводи в "К"! - Богдан  мгновенно  переключился  в  минусовой  режим.
Картинка заметно поблекла и стала черно-белой, звук исчез.
   - Дай им волну на взаимоагрессию!
   - Уже, - усмехнулся оператор,  -  нехай  теперь  мочат  друг  друга.  Без
применения огнестрельного. И без крику. Правильно рассудил? А то  в  поселке
напугаются и в ментуру позвонят.
   Конечно, кое-какой шум с  дачи  до  нас  долетел.  Беготня,  тупые  звуки
ударов, треск мебели. Но мы находились совсем близко. В  поселке  на  другой
стороне оврага вряд ли придавали какое-то значение этой возне, даже  если  и
слышали. Там и в голову не приходило, что на даче идет резня.
   Конечно, на маленьком экранчике, к тому же очень блеклом, разглядеть, что
происходит, было очень трудно, тем более  составить  общее  представление  о
месиловке. Вдобавок изображение все  время  металось,  прыгало,  тряслось  и
иными способами извращалось. Ведь мы смотрели то, что видел  своими  глазами
наш информатор. Кстати сказать, я как-то не усек, почему изображение  вообще
не исчезло, когда ГВЭП переключили в минусовой режим. По  идее,  теперь  наш
генератор излучал энергию и не мог принимать ее. Но задавать вопрос суровому
Богдану не очень хотелось.
   Да и времени не было. Надо было приготовиться к тому, чтобы  вмешаться  в
ход событий. На  экране  мелькали  кулаки  и  морды,  один  раз  на  секунду
показалось голопузое тело Твистера, распростертое  на  полу  посреди  темной
лужи. Кровь это была или пиво из разбитой бутылки - мы не поняли, экран  был
черно-белый,  напомню.  Потом  отчетливо   промелькнуло   помертвелое   лицо
какого-то мужика, видимо, из тех, кто  не  присутствовал  при  разговоре,  а
вбежал в комнату уже после того, как началась драка. Еще чуть  позже  он  же
был замечен на полу, опять же посреди лужи. Но тут,  можно  не  сомневаться,
была кровища - повыше ключицы у мужика торчала рукоять финки.
   Неожиданно наша "камера" задралась на потолок, и на  фоне  его  появилась
рожа фиксатого. Должно быть, он насел на нашего информатора  и  дубасил  его
кулаками по морде, потому  что  изображение  стало  мотаться  из  стороны  в
сторону.
   - Даю импульс в режиме "У", - сообщил Богдан, который, должно быть,  тоже
получил предупреждение о том, что информатора надо оберегать. Кадр дернулся,
мелькнули дрыгающиеся ноги фиксатого, а потом  изобразилась  его  морда,  по
которой усердно и интенсивно пинали кроссовкой. Информатор, который  получил
управляющий импульс и резко увеличил свои боевые возможности, отдавал должок
обидчику.
   Минут через двадцать шум, и без того  нешибко  громкий,  почти  полностью
стих.
   - Ваня, слушай задачу! - сказал  я  почти  шепотом,  но  знал,  что  юный
"зомби", находившийся метрах в десяти, меня услышит. - Скрытно  подойдешь  к
даче, осмотришь, всех  чужих,  кто  снаружи,  -  уничтожь!  Тех  чужих,  кто
высунется из окон с оружием, - тоже. Вперед!
   - Есть! - Ваня почти бесшумно перемахнул через поваленную яблоню и  исчез
в зарослях.
   - Валет, слушай задачу! - Боец находился намного ближе,  и  тут  тоже  не
было проблем. - Быстро и скрытно обойдешь вокруг  забора,  войдешь  во  двор
через ворота. Всех чужих - уничтожить.  При  отсутствии  во  дворе  живых  -
подойди к поваленной яблоне со стороны дачи. Вперед!
   Валет исчез в дыре. Богдан тем временем перевел ГВЭП  в  плюсовой  режим,
вновь установив рукоятку на "Н". На изображение вернулся  цвет,  и  четкость
стала лучше.
   Информатор, очевидно, сидел на стуле и курил. Виден  был  рдеющий  огонек
сигареты, зажатой между двумя ободранными пальцами и очень часто  подносимой
ко рту.  Глаза  его  медленно,  даже  обалдело,  по-моему,  перемещались  по
комнате. Неприятная получилась эта картинка, тем более в цвете. Минимум пять
человек валялись на полу, куда натекло столько крови, сколько не  на  всяком
приличном мясокомбинате увидишь. Жив - по крайней мере, на первый  взгляд  -
был только Киря, которому ножом капитально располосовали плечо. Кровь  текла
солидной струей, и бугай пытался пережать вену. Твистер лежал  так  же,  как
тогда, когда мы его мельком увидели. Лужа была вовсе не  из  пива.  Живот  и
грудь тоже были в мелких каплях крови, но как его ухойдакали, покамест  было
неясно, потому что на торсе никаких заметных ран  не  просматривалось.  Тот,
кому воткнули в шею финку, был мертв с гарантией - уже и кровь не  текла.  А
вот фиксатый мог быть и просто вырублен,  и  насмерть.  Морда  у  него  была
разбита до неприличия, но не было впечатления, что информатор  затоптал  его
насовсем. Еще один мужик судорожно дергался за каким-то невысоким  предметом
мебели - кажется, комодом. Помирает он или просто  хочет  подняться,  мы  не
разобрали.
   В это время у поваленной яблони появился  Валет.  Это  означало,  что  во
дворе никого из чужих нет. По крайней мере, в живом виде.
   - Выдвигаемся! - сказал я Богдану, и на сей раз  тот  подчинился  быстро.
Быстро выдернул штатив из земли, задвинул его в пистолетную рукоятку ГВЭПа и
пошел следом за мной.
   Непосредственно рядом с дачей никого из  чужих  не  было.  Ни  живых,  ни
мертвых. Ворота были закрыты на засов изнутри, но Валет, должно быть, прошел
через незапертую калитку. Напротив ворот никаких  домов  и  людей  не  было,
только тупик дороги и кусты. Скорее всего, что  никто  не  видел  Валета  во
время его пробежки вокруг дачи, и он  тоже  никого  не  заметил,  ибо  тогда
небось наверняка застрелил бы кого-нибудь, а мы услышали бы хлопки  глушака.
У ворот, во дворе стояли две синие "шестерки". Пустые.
   Валет вместе с нами добежал до крыльца, где стоял Ваня,  взяв  на  прицел
дверь. Богдан покрутил что-то на ГВЭПе, поводил им из стороны  в  сторону  и
сказал:
   - Живые только на первом этаже в правой угловой комнате. Информатор, Киря
и фиксатый. Остальные - трупы.
   - Ваня, Валет, стрелять только при угрозе нападения! В  угловую  комнату,
вперед!
   Бойцы дружно ломанули в дом, мы чуть приотстали. Сейчас  меня  беспокоило
лишь одно: чтоб  информатор  с  перепугу  не  дернулся.  "Зомбики"  запросто
прошили бы его, если  б  ощутили  опасность.  А  объяснять  им,  какой  дядя
хороший, а какой плохой, не было времени.  Но,  слава  Богу,  информатор  не
рыпался, так же, как и все остальные.
   Трупов оказалось несколько больше, чем мы видели через мониторчик  ГВЭПа.
Во-первых, один зарезанный лежал  на  веранде  дачи,  а  другой  с  головой,
размозженной ударом монтировки, - у лестницы,  ведущей  на  второй  этаж.  А
во-вторых, в самой комнате помимо тех, что мы видели, валялись еще трое,  не
попавших в поле зрение информатора. Раны были шибко неаппетитные:  одному  в
глаз загнали отвертку, другому вспороли брюхо охотничьим ножом - натуральное
харакири исполнили! - а третьему почти начисто отрубили башку ударом  топора
по шее... Богдан только крякнул и  сплюнул,  но  особо  не  забрезговал.  Я,
поотвыкши за год без малого от таких картинок, немного поежился, но  блевать
все-таки не стал. О Ване и Валете можно было и не упоминать - им один  хрен,
что труп, что бревно.
   Должно быть, нас, как часто бывало,  приняли  за  представителей  закона.
Фиксатый, которого Ваня с Валетом,  врываясь  в  комнату,  слегка  приложили
дверью, а потом еще  и  ногой  поддали,  сразу  очухался,  испуганно  охнул,
приподнялся и сел на полу, растерянно моргая и  пытаясь  покрутить  головой.
Должно быть, информатор его крепко напинал и по шее,  потому  это  последнее
движение у него явно не получалось.
   - Сдаюсь! - первым  произнес  Киря.  -  Перевяжите,  братаны,  загибаюсь!
Кровянка сходит, врача дадите - все скажу!
   Нет, он нам был без надобности. Тем более что это он, сучий потрох,  либо
сам валил Варана и Бето, либо  наводил  на  них  своих  паскудников.  Ничего
интереснее, чем информатор, он нам сказать не мог. Во всяком случае, мне так
казалось, да и Чудо-юдо вовсе не настаивал на сохранении  ему  жизни.  Можно
было, конечно, дождаться, пока Киря окочурится естественным образом, но я не
хотел выглядеть садистом.
   - Говоришь, ты на офис наезжал? - Голос  у  меня  был  какой-то  скучный,
рутинный, такой, как у мента в конце рабочего дня.
   - Он, он, начальник! - завопил фиксатый. - Одного сам завалил, а  другого
- вот этот.
   Фиксатый указал на парня с отверткой в глазу, который, конечно, ничего ни
подтвердить, ни опровергнуть не смог.
   - Пидор! - произнес Киря. - Стукач гребаный!
   - Киря, - спросил я, указывая на крест, висевший у него на груди, - Ты  в
Бога веруешь?
   - Верую, начальник... - У бугая, видать, что-то екнуло.
   - И в церковь небось ходишь?
   - Да...
   - А тебе не говорили там, в церкви, что людей мочить - это смертный грех?
-  Я  вдруг  почуял,  что  во  мне  пробуждается   совершенно   безудержная,
сверхъестественная, прямо-таки  дьявольская  ненависть.  И  хотя  мой  голос
звучал совершенно спокойно и ровно, во мне ни с того ни  с  сего  забушевали
эмоции. Мне захотелось не просто  убить  этого  бугая,  а  убить  как-нибудь
ужасно, чтоб он испытал адские муки, прежде чем отрубится. При этом, как  ни
странно, умом я отлично  понимал,  что  Киря  ничем  не  хуже  любого  иного
мокрушника - и вряд ли намного хуже Варана с Вето, которым  случалось  людей
живьем в топках жарить. Уж во всяком случае, по сравнению со мной - он агнец
Божий.
   Еще секунда - и я наверняка воплотил бы в жизнь одну  из  леденящих  душу
картинок, которые услужливо  стал  малевать  мозг.  Но  разум  на  этот  раз
победил. Палец нажал спусковой крючок "ПП-90".
   "Ду-дут!" - короткая двухпатронная очередь ударила Кирю в рожу и швырнула
на пол. Контрольный не требовался - почти все мозги покойного размазались по
стене вместе с кровавыми брызгами.
   - Ой, ма!  -  взвизгнул  фиксатый,  будто  его  зацепило.  Глаза  у  него
вытаращились от ужаса. Он  затрясся,  будто  через  него  гнали  электроток.
Похоже, до фиксатого дошло,  что  мы  не  правоохранители  и  нам  не  стоит
говорить, что, мол, "на все  вопросы  буду  отвечать  только  в  присутствии
адвоката".
   Заволновался и информатор. Ему пришло в голову, что мы можем  быть  вовсе
не  чудо-юдовцами,  а  кем-то  еще.  Например,  представителями   почтенного
Абдулвахида Мирзоевича, которому надоело ждать вердикта здешнего  толковища.
Кто  его  знает,  какими  возможностями  для  пеленгации  сотовых  телефонов
располагают граждане свободного Пакистана?
   - Привет от Чуда-юда! - сказал я, приятельски улыбнувшись информатору.  -
Спасибо за работу, корефан.
   - Не за что... - пробормотал тот, явно не очень доверяя.  Правда,  ничего
другого от него и не ожидалось.
   - Тебе этот козел не мешает? - спросил я, указав стволом на фиксатого.  -
Он знает что-нибудь интересное, как ты считаешь?
   Информатор вздохнул и сглотнул слюну.  Ответил  не  сразу.  Конечно,  ему
очень хотелось сказать: "Нет, ни хрена  этот  козел  не  знает.  Мочите  его
побыстрее, а то вдруг сбежит и заложит меня братанам". Но с другой  стороны,
ему не хотелось нас случайно обломить. Если я,  к  примеру,  сейчас  размажу
мозги фиксатого по стене, а впоследствии  окажется,  что  он  все-таки  знал
кое-что интересное, то могут выйти неприятности.
   - Он знает, зачем Равалпинди нужна та бумага, - проговорил информатор.  -
И еще он знает, как с ним связаться. Сейчас - только он.
   - Это правда? - спросил я у фиксатого. - Знаешь?
   Фиксатый не знал, радоваться ему или рыдать. Благодарить информатора  или
проклинать. Глаза суматошно бегали. Мужик, судя по всему, был с опытом и уже
допер, что шансов выжить у него - ноль целых хрен десятых. Ясно, если я  так
нахально засвечиваю перед ним своего стукача, то убежден  в  скорой  кончине
лишнего  свидетеля.  Поэтому,  сообщив  те  сведения,  о  которых   упомянул
информатор, он  эту  самую  кончину  только  приблизит.  С  другой  стороны,
заявление: "Не знаю и знать не хочу!" - было  бы  воспринято  с  недоверием.
Иными словами, привело бы к  тяжким  и  болезненным  последствиям.  Морда  у
фиксатого и без того была разбита, в добавочных повреждениях  не  нуждалась.
Но, кроме морды, у него было еще немало относительно здоровых  частей  тела,
которым стало бы очень больно, если б мы начали,  например,  тушить  об  них
сигареты. Лучше умереть побыстрее, чем  прожить  лишние  несколько  часов  в
таких некомфортных условиях.
   - Знаю... - пробормотал фиксатый, которому потребовались большие  усилия,
чтобы отклеить от н„ба присохший язык. - Закурить можно?
   - Скажешь - дадим закурить, - прищурился я.
   - Ну хоть водички дайте, во рту пересохло.
   Богдан поднял с полу укатившуюся в угол и  вымазанную  в  крови  банку  с
пивом, сорвал колечко и подал фиксатому.
   - Утоли жажду!
   Фиксатый высосал банку одним духом. Должно быть, пока пил, ему  пришла  в
голову спасительная идея. Логику  его  мысли  я  без  всякого  считывания  с
помощью ГВЭПа представлял неплохо.  Раз  спрашивают,  значит,  не  знают.  А
потому надо убедить их - нас то есть, что в живом виде от  него,  фиксатого,
может быть больше пользы, чем от трупа. Конечно, ни  о  том,  что  мы  можем
попросту выпотрошить его память ГВЭПом, ни о том,  что  с  помощью  того  же
ГВЭПа можем изобразить из себя кого угодно, он понятия не имел. И  рассуждал
так, как следует рассуждать человеку, имеющему дело с нормальными бандитами.
   - Спасибо, братаны, - поблагодарил он, - пожалели. Век не забуду.  Только
вы меня поймите: я ж знаю - как только расскажу, что знаю, вы меня замочите.
И потом жалеть будете, потому что Равалпинди с ним (фиксатый мотнул  головой
в сторону стукача) торговаться не будет. А с вами напрямую - тем  более.  Он
Твистера знает и меня. Твистер уже ничего не скажет - мозги вышибли. Так что
я и пригодиться могу, вообще-то...
   - Как тебя зовут, фиксатый? - поинтересовался я. Ко мне опять подкатывала
очередная  волна  самых  диких  и  садистских  желаний,   причем   абсолютно
бессмысленных. Я думаю, что если б фиксатый каким-то образом  узнал  о  них,
хотя б о десятой доле,  то  тут  же  высказал  все,  что  знал,  и  попросил
застрелить побыстрее.
   - По паспорту? - спросил он, не очень понимая, на хрена мне знакомиться с
кандидатом в покойники.
   - По жизни. - Я пытался говорить спокойно, но чуял, что непонятная  жажда
пытать и терзать вот-вот  заставит  меня  сотворить  с  фиксатым  что-нибудь
ужасное, но совершенно ненужное с точки  зрения  дела.  Значительно  быстрее
было просветить клиента ГВЭПом в режиме "С",  заправить  себе  в  башку  всю
нужную информацию, а потом тихо его ликвидировать.
   - Николай, - пролепетал фиксатый. Он, поди-ка, уже различил в моих глазах
какой-нибудь плотоядный огонек и ничего хорошего не ждал. Во всем облике его
просматривался жуткий страх, который он испытывал передо мной, а я от  этого
его страха ощущал  странное,  непривычное  удовольствие.  Никогда  ни  хрена
подобного со мной не было! Откуда это взялось, мать его за ногу?!
   - Надо же - тезки! - нехорошо улыбнулся я, и от этой  улыбочки  фиксатому
совсем поплохело. Потому что как раз в это время  мне  вдруг  представилось,
будто я разбиваю об голову  фиксатого  пивную  бутылку  и  начинаю  медленно
кромсать его полученной "розочкой"... Нет, надо  было  срочно  стряхивать  с
себя это наваждение! Прочь, зараза!
   Положение - а точнее, фиксатого Колю - спас Богдан. Он сказал.
   - Чего время теряем? Он же, скот, время  тянет.  На  фига  с  ним  языком
чесать? Тут надо технически...
   У меня разом схлынула с души всякая муть непотребная. Я  сразу  пришел  в
норму и даже сообразил, что информатору незачем присутствовать в комнате.
   - Так, - сказал я, обращаясь к стукачу. - Ходить можешь?
   - Да, - ответил тот.
   - Иди  на  второй  этаж.  Ваня  тебя  проводит  и  постережет  от  всяки