ое. Потом наше  министерство  здравоохранения
объявит  о  поголовной  вакцинации  от  лихорадки  или  какой-нибудь  другой
болезни. Причем первыми мы  обработаем  армию,  безопасность  и  полицию,  а
самыми первыми - врачей, которые будут этим  заниматься.  К  сожалению,  сам
изобретатель "Зомби-7", профессор Рейнальдо Мендес, Лопесом был  расстрелян,
потому что пытался найти  противоядие  от  "Зомби-7",  чего  делать  был  не
должен. В институте, где велись исследования, мы захватили людей,  связанных
с этим проектом, но некоторых Лопес уничтожил, причем в  основном  тех,  кто
развивал технологические исследования. Что нам удалось взять, так  это  весь
остаток  препарата  -  пять  галлонов,  и  документацию  по  производству  в
лабораторных условиях.
   - А промышленное намного сложнее?
   - Да, тут много сложностей. Задействованы будут  намного  большие  объемы
веществ, а при этом трудно обеспечить безопасность, выделяется очень мерзкая
газовая смесь, которая в небольших количествах особого вреда не приносит,  а
вот при высокой концентрации действует как  психохимическое  оружие.  Причем
проявления невероятные - надышавшиеся становятся совершенно неуправляемыми и
готовы растерзать друг друга. Они все крушат и ломают, причем у них, как и у
тех, кто получил инъекцию "Зомби-7", дьявольски увеличивается мышечная сила,
живучесть и так далее. Во время эксперимента два подопытных сломали  клетку,
сваренную из арматурных прутьев диаметром в дюйм,  разбили  ногами  чугунную
станину и проломили железобетонную стену толщиной в десять дюймов. Чтобы  их
убить, потребовалось всадить в них по двадцать с лишним автоматных пуль.
   - А если сбросить бомбу с таким  газом  на  глубокий  тыл  противника?  -
помечтал я, догадываясь, что на уме у Киски.  -  Это  будет  почище  атомной
бомбы!
   - Да, -  вздохнула  Киска,  -  но  схема  отвода  его  от  реактора,  где
производится "Зомби-7", очень ненадежна. По  крайней  мере,  пока.  Там  все
очень чутко реагирует на температуру, давление, даже на вибрацию от  насосов
и электрическое поле. Либо  меняются  химические  и  биологические  свойства
препарата, либо сильно увеличивается выход газа и происходит перенакопление,
ведущее к взрыву и выбросу высококонцентрированной смеси.
   - Слушай, - заметил я, - ты уже  разбираешься  во  всей  этой  химии  как
профессор!
   - Ну, насчет профессора, ты скорее всего прибавил, а вот как президент  я
уже кое-что понимаю.
   - Срочная телеграмма с Хайди! - доложил один из охранников Киски,  выходя
из радиорубки "Дороги".
   Киска взяла текст - видимо,  он  был  уже  расшифрован.  На  ее  мордашке
появились озабоченность и озадаченность.
   - Придется проводить работы по подъему золота без  нас,  -  сказала  она,
сжигая текст зажигалкой. - Мы с Анхелем летим на Хайди немедленно.
   - Что там стряслось? - спросил я.  Полету  на  Хайди  я  с  удовольствием
предпочел бы часиков десять нормального сна. Правда, я  проспал  почти  весь
день, а потом искупался, но, сожрав за обедом  пятнадцать  фунтов  добротной
пищи, вновь пришел в разморенное состояние.
   - Так, кое-что, - сказала Киска, направляясь к вертолету.  Ее  охранники,
хотя она  еще  ничего  не  приказала,  уже  вставляли  заправочный  шланг  в
горловину бака. Через десять минут со стороны Хайди появилось три  вертолета
"Пума". Это был эскорт. Киска сама села на место пилота и подняла  в  воздух
оранжевую  птичку.  В  воздухе  боевые  вертолеты  окружили  нас  правильным
треугольником и повели на Хайди.
   - Может, ты все-таки сообщишь, что случилось? - спросил я в  тот  момент,
когда гористые берега Хайди уже маячили на горизонте.
   - Зазвонил "пыльный телефон", - ухмыльнулась Киска, - а радары  береговой
охраны засекли на подходе к островам авианосное соединение ВМС  -  авианосец
"Герберт Гувер", пять фрегатов,  семь  подлодок  и  два  десантных  корабля.
По-моему, все это прислали по нашу душу.
   - Они были примерно в пятидесяти милях отсюда, - припомнил я  информацию,
проскочившую в беседе с Мэри, - очень может быть, что минут через  пять  нас
собьют.
   - Ну это ты зря. Сперва они посмотрят, как я отреагировала на звонок. Они
сейчас любуются тем, как я лечу на Хайди, их  это  обнадежило.  У  них  ведь
радары тоже имеются. Правда, много интересного они еще не знают.
   Действительно, долететь до Хайди нам дали вполне спокойно.  На  радарчике
нашего вертолета мелькнула пара лишних отметок, но достаточно далеко от нас.
Два "Фантома" облетели район островов по большому кругу с радиусом в  двести
миль. Возможно, искали притаившийся русский флот, хотя его, конечно, здесь и
близко не было.
   Вертолеты, перед тем  как  приземлиться,  прошли  над  Сан-Исидро.  Киска
смогла взять его без особых разрушений, во всяком случае, следы побоищ  были
видны только на подходе к центру. Два десятка белых небоскребов  -  гордость
города - стояли как ни в чем не бывало. Президентский дворец, состряпанный в
колониальном стиле, - видать, там когда-то сидел испанский губернатор - тоже
был целехонек, и телецентр со стометровой бетонной вышкой на  горе  Эспириту
Санту тоже не разбомбили. В нескольких местах,  правда,  что-то  горело,  но
невозможно было понять, подпалили это во время боев или уже после  того,  во
время фиесты.
   Вся армада села во внутреннем дворе президентского дворца.  Места  вполне
хватило. Охранники тут же окружили нас с Киской и под  приветственные  вопли
какой-то публики, которой во дворце, видимо, было немало, повели в здание.
   Революция прошлась по президентскому дворцу весьма суровой метлой.  Метла
революции в  отличие  от  обычной  метелки  не  уменьшает  число  мусора,  а
прибавляет его. Это верно в чисто санитарном смысле слова.  По  всему  двору
валялась масса  всяких  бумажек  и  бумажонок.  Гербовые  бланки  президента
Лопеса, разбросанные с вертолетов воззвания Киски, грозные папки с надписями
"Совершенно секретно", обычные старые газеты.  Запах  просохшей  мочи  стоял
повсюду, даже в холле при главном входе. Кроме того, кто-то,  перебрав  рома
во время фиесты, заблевал весь персидский ковер, застилавший пол холла. Чуть
дальше, на лестнице, туча хищных мух вспорхнула с кучки засохшего дерьма.
   В Кискиных апартаментах все было уже  приводено  в  порядок.  Правда,  из
шифровальной комнаты доносился торопливый и все убыстряющийся скрип  дивана,
а  сдавленный  женский  голос  выстанывал  что-то  нечленораздельное,  типа:
"Плевать я хотела на эту президентшу!"
   - Это у нас еще не изжито! - вздохнула Киска, прислушиваясь к  тому,  что
творилось в шифровальной. - Ладно, пусть потрахаются, потом расстреляем.
   Мы миновали огромный кабинет Лопеса, потом еще несколько комнат и наконец
очутились в спальне, где у столика с телефонами  сидел  лохматый  студент  в
пятнистой униформе. Действительно, телефонов было пять, и среди них пыльный,
серый.
   - Больше не звонили? - спросила Киска, как будто всего  лишь  пять  минут
назад выходила из комнаты.
   - Нет, компаньеро. Я не снимал трубку, как вы просили.
   - Молодец, - похвалила она, - теперь иди отсюда и выгони из  шифровальной
Мигеля и Аниту, пусть займутся делом, а не переводят энергию на секс.
   - Слушаюсь, компаньеро.
   Студент убрался. Киска заперла дверь и сняла трубку одного из "непыльных"
телефонов.
   - Это я. Где гринго и что они  делают?  Так...  Это  хорошо.  Истребители
держите на взлетных полосах. Воздушные минные заградители - тоже. Как только
двинутся с места, поднимайте в воздух все, что есть. Фрегатами и  подлодками
не занимайтесь. Только по  "Гуверу"  и  десантным  кораблям.  Прохлопаете  -
повешу.
   - Соединение прошло пять миль  в  сторону  Хайди  и  застопорило  ход,  -
почесывая подбородок, сказала  Киска,  -  какие  странные  маневры!  Пугают!
Сейчас будет звонок!
   И точно,  словно  подчиняясь  Кискиному  предвидению,  послышалось  тихое
"тю-лю-лю-лю" пыльного телефона.
   Большие последствия маленького диалога
   Киска сняла трубку.
   - Президент Эстелла Рамос Роса. С кем имею честь? Очень  приятно,  мистер
Зет, что вам угодно? А,  понятно...  Мистер  Хорсфилд,  к  сожалению,  умер.
Причина  смерти?  Полагаю,  что  асфиксия,  вызванная  попаданием   воды   в
дыхательные пути. Нет, вместе  с  подводной  лодкой.  Да,  да,  именно  так.
Несчастный случай. Полагаю, что больше никто не спасся.  Глубина  приличная,
сэр. Но это не должно вас интересовать, все подводные  работы  мы  берем  на
себя... Ну да, конечно. Вот  этого,  сэр,  не  следует  делать.  Я  не  могу
обеспечить безопасность "Герберта Гувера", если вы  будете  разговаривать  в
таком тоне. Извините, сэр, но по-моему, вы не все учли.  Да,  пугаю,  мистер
Зет, и удивительно, что такой умный человек, как вы,  все  еще  пребывает  в
плену иллюзий. Каких? Подумайте хорошенько. О, если бы я блефовала, то вы бы
это сразу заметили. У вас под рукой нет утренней  "Нью-Йорк  таймс"?  Есть?!
Очень хорошо! Там на семнадцатой полосе есть маленькое объявление. Да, да! В
самом уголочке... Нашли? О сэр, отвечайте, я вас  не  слышу!  У  вас  что-то
изменилось в голосе, не правда ли? О,  разумеется,  я  готова  принять  ваши
извинения. Вы истинный джентльмен, сэр. Я убеждена, что такие люди  принесут
мировую славу Америке. Ну, не надо излишних  комплиментов.  Мне  также  было
приятно поговорить с вами. Гуд бай!
   Киска повесила трубку, по ее загорелой мордочке сбежало несколько  капель
пота, хотя в спальне Лопеса было прохладно, кондиционер работал исправно.
   - Даже не верится... - пробормотала Киска. - Может быть, надувает, а?
   - Я ни черта не понял, - вырвалось у меня.
   - Ну и слава Богу, если так.
   Тут зазвонил один из "непыльных".
   - Рамос! - отозвалась Киска.  -  Понятно!  Понятно,  черт  побери!  Пусть
уходят, пусть! Держите все, как было, не расслабляйтесь и не  выпускайте  их
из поля зрения. Каким ходом идут?  Двадцать  узлов?  Ничего,  прилично.  Мне
доложите через час, пока все остается в силе.
   Киска сладко потянулась и сказала с легким недоверием:
   - Боже мой, кажется, все сработало... Флот уходит! Фантастика, ей-Богу!
   - Киса, ты совсем меня  сбила  с  толку,  -  сказал  я,  -  ты  там  кого
терроризируешь?
   - Сущая  ерунда,  Дикки,  -  сказала  она,  -  пара  маленьких,  случайно
выуженных фактов, и я без единого выстрела прогоняю от острова эскадру  ВМС,
которую  президент  нашей  милой  родины  пригнал  для  борьбы   с   мировым
коммунизмом.
   - Ты говорила с президентом?
   - Неужели ты так наивен, миленький? Наверно, ты полагаешь, что  президент
в нашей стране это последняя инстанция? Ну да, так тебя учили в  школе!  Так
вот, мистер  Браун,  запомни,  что  президент  -  это  всего  лишь  старший,
допустим, главный чиновник всех этих федеральных ведомств. Над ним есть, как
известно, Господь Бог,  но  есть  еще  несколько  весьма  малоизвестных,  от
которых президент зависит настолько сильно,  насколько  -  да  простит  меня
Господь! - все прочие люди зависят от Всевышнего. Вот с одним из этих  людей
я и говорила. Пятнадцати минут не прошло, а машина  сработала.  Правда,  это
всего лишь отсрочка.  Сейчас  они  будут  разбираться,  кто  я.  Это  займет
примерно сутки. Может быть, двое, но рассчитывать надо  на  минимум.  Далее,
они начнут выяснять, как я докопалась до их корешков, - это уже подольше. Не
менее недели. Еще  пара  суток  на  проверку,  сутки  на  принятие  решения.
Возможно, будут еще  звонки,  но  на  это  я  времени  не  отпускаю.  У  нас
одиннадцать дней максимум.
   - Ты же говорила, что нас не тронут два года! - напомнил я.
   - Ну, это я от излишнего оптимизма. Здесь мы имеем дело с такими волками,
что нам нельзя терять ни минуты. На Гран-Кальмаро есть посольство Советов, и
мы должны немедленно с ним связаться. Это шанс  выиграть  срок  подольше,  а
может быть, и усидеть те два года, о которых я говорила.
   Киска схватила трубку и рявкнула:
   - Комиссар МИДа? Мануэль, какого черта ты там  спишь?  От  тебя  даже  по
проводу разит ромом, Ни-ни? Врешь, скотина! Ты почему здесь?  Я  приказывала
тебе лететь на Гран-Кальмаро и искать русского посла! Ах, ты его нашел? Ну и
что?! Так. Это уже лучше. У него есть на чем прилететь? Понятно. Ну, счастье
твое. Если вы через двадцать минут не будете у меня, я тебя расстреляю.
   Киска бросила трубку. Зазвонил еще один телефон!
   - Рамос, - ответила Киска почти раздраженно,  но  тут  же  улыбнулась.  -
Слушаю, компаньеро! Душевно рада. Ну вот, еще  один  остров  идет  по-вашему
пути. Да, компаньеро,  все  еще  только  начинается.  Янки  уходят,  видимо,
опасаются, что мы устроим им второй Вьетнам.  Нет,  пока  не  надо  бригаду.
Специалистов  связи?  С  удовольствием.  Да,  да,  учителей,  врачей   надо.
Строителей хватит, только инженеры  все  разбежались.  Да,  устроит,  двести
человек  устроит.   Конечно,   конечно,   компаньеро   Фидель,   обязательно
встретимся. Вы  еще  пляшете  пачангу?  С  танцами  действительно  социализм
строится неплохо. Нет, Москва пока не связывалась. Может быть, вы сами им  о
нас сообщите? Для них это ведь сюрприз. Да?! Вот уж не знала, что мы  у  них
стояли в плане на восемнадцатую пятилетку. Ну, конечно, где уж до нас. А,  у
них сейчас все на Никарагуа брошено, понятно. Конечно, мы  пока  перебьемся.
Контрреволюционеров?     Караем,     компаньеро,     караем.     Беспощадно,
по-революционному. Ну, пока штук триста. Много  не  бывает,  компаньеро.  Да
нет, никаких перегибов. Революционный народ сам судит своих врагов...  Ну  и
что, подумаешь... Нет, нет, компаньеро, никакого хвостизма, все под  строгим
контролем партии. Спасибо, компаньеро! Патриа о муэрте! Венсеремос!
   Повесив трубку. Киска даже вытерла пот со лба.
   - Этот барбудо такой деловой парень! Хотел прислать мотопехотную  бригаду
с танками. Обещал по своим каналам связь  с  Москвой.  У  него  все  быстро,
завтра пригонит самолет с врачами, учителями и строителями. Двести  человек.
Перебросит станцию спутниковой связи, чтобы можно было говорить напрямую.
   В дверь постучали. Явился  патлатый  студент-адъютант  и  заявил,  что  в
приемной посол СССР и комиссар иностранных дел Хайди.
   - Мне можно посидеть здесь? - спросил я, с тоской поглядывая на  Лопесову
кровать.
   - Нет, пойдешь со мной. Пусть знают, что я замужняя дама.
   Пришлось, подавляя зевоту, отправляться в кабинет. Там все было чинно,  и
из шифровальной комнаты, похоже, уже убралась счастливая пара. Киска села за
стол, в президентское кресло, а я  на  стульчик  по  правую  руку.  Адъютант
открыл дверь, и вошли трое: бородач в партизанской форме, крупный мужчина  в
белом костюме со значком в форме красного флага с серпом и молотом, а  также
молодой человек с явно американским стилем в одежде, загорелый и  совсем  не
похожий на идиота. Последнее замечание я сделал  для  того,  чтобы  читатель
понял, на кого были похожи остальные.
   Комиссар иностранных  дел  производил  впечатление  человека,  с  которым
группа насильников-гомосексуалистов только что имела многократные  сношения.
Глаза его бегали, лицо все время менялось, на нем  то  появлялось  выражение
беспокойства, то просто паники, а то какого-то отрешенного фатализма -  чему
быть, того не миновать. Медведеобразный мужчина с красным флажком имел  цвет
лица, по которому его политические убеждения  можно  было  определить  очень
точно.  Конечно,  это  был  настоящий  коммунист,  раз   обладал   малиновой
непроницаемо-неподвижной мордой, заплывшими жиром  глазами  и  очень  низким
лбом, переходящим  как-то  незаметно  в  седую  шевелюру.  Молодой  человек,
сопровождавший его, был, как выяснилось, переводчиком.
   -  Я  рад  представить  компаньеро  президенту  посла   Союза   Советских
Социалистических Республик компаньеро Евстафия Бодягина  и  его  переводчика
Андрея Мазилова. И я рад представить компаньеро  послу  Бодягину  компаньеро
президента Эстеллу Рамос Роса и ее супруга министра социального  обеспечения
Республики Хайди Анхеля Рамоса.
   - Прошу  садиться,  товарищи,  -  объявила  Киска.  Посол  Бодягин  гулко
кашлянул, его подручный вытащил из  красной  папочки  листок  бумаги.  Посол
добыл из  кармана  мощные  очки  с  дальнозоркими  стеклами  и  стал,  после
очередного откашливания, зачитывать  текст  на  русском  языке.  Переводчик,
ничего не доставая, замолотил на классическом кастильском наречии  с  легким
гран-кальмарским акцентом:
   - Товарищ Бодягин говорит,  что  по  поручению  своего  правительства  он
уполномочен начать  переговоры  об  установлении  дипломатических  отношений
между Республикой Хайди и Союзом Советских Социалистических Республик. Посол
полагает, что это в наибольшей степени отвечало  бы  интересам  наших  обеих
стран и народов. О согласии хайдийской стороны на начало  таких  переговоров
он готов  немедленно  уведомить  Советское  правительство.  Кроме  того,  по
согласованию с торговым представительством, можно будет  определить  размеры
помощи,  которые  СССР  готов  оказать  дружественному  хайдийскому  народу,
избравшему  социалистический  путь  развития.  В  ближайшее  время,  как  мы
надеемся, из эмиграции на Хайди вернется Генеральный секретарь действовавшей
в подполье Коммунистической партии Хайди Альфонсо Гутьеррес, и  тогда  можно
будет рассмотреть вопрос  об  установлении  межпартийных  контактов.  Желаем
Хайдийской революции дальнейших больших успехов в построении социализма!
   - Простите, компаньеро посол, - несколько взволнованно спросила Киска,  -
о каком Альфонсо Гутьерресе вы упомянули?
   Медведь бесстрастно глядел перед  собой.  Переводчик  Андрей,  бросив  на
босса обеспокоенный взгляд, сказал сам:
   - Дело в том, компаньеро президент, что в эмиграции  на  территории  СССР
вот  уже  двадцать  пять  лет,  даже,  по-моему,  двадцать  семь,  проживает
Генеральный секретарь КПХ Альфонсо Гутьеррес. Сама партия  у  вас  на  Хайди
действовала в глубоком подполье, и даже охранка Лопеса найти ее не могла.
   - А как же быть с моей партией? -  обиженно  спросила  Киска.  -  У  меня
массовая революционная партия - Хайдийская  народно-социалистическая,  я  ее
Первый секретарь, нас тридцать тысяч членов...
   - Ну, это не страшно... - Андрей еще раз глянул на босса и что-то сообщил
ему по-русски. Моих познаний в русском языке было ноль целых  ноль  десятых,
но слово "технические" понять мог и без  перевода.  Вероятно,  малыш  сказал
медведю, что оговаривает технические вопросы.
   - В таких случаях, - сказал Андрей,  -  вы  можете,  во-первых,  провести
объединительный съезд  и  организовать,  допустим,  Социалистическую  Единую
Партию   Республики   Хайди,   а   если   нет   -   то   создать    Народный
Антиимпериалистический фронт. Так все делают...
   - Все ясно, - сказала Киска.  Она  встала,  медведь  и  все  прочие  тоже
встали, произошел обмен рукопожатиями, после чего все, кроме нас  с  Киской,
убрались из кабинета.
   - Ты расстроена, девочка? - спросил я. Киска выглядела очень надувшейся и
сердитой.
   - А ты был бы рад? Оказывается, у них, видишь ли, был свой парень на  эту
должность! Какая у них там  сейчас  пятилетка?  Одиннадцатая?  Революцию  на
Хайди они планировали только на  восемнадцатую,  неужели  же  этот  эмигрант
должен был дожить до нее?!
   - Ну и что? У него и заместитель был, наверно.
   - Какая мне радость в этом? Русские привезут этого старого  хрыча,  и  он
начнет мне тыкать в нос  "21  условие  приема  в  Коминтерн",  на  основании
которого его когда-то взяли в Россию на содержание. Вся его партия, извините
за выражение, два с половиной  рамолика,  которые  когда-то  видели  дедушку
Ленина и папочку Сталина, но очень издалека и по одному  разу  в  жизни.  Но
самое главное - он начнет совать всюду нос, давать советы и всемерно  мешать
мне и моему правительству. И еще он будет сообщать обо всем в Москву, откуда
будут приезжать вот такие красавцы, как Бодягин, с целой командой  партийных
и кагэбэшных чи