Перальта - это я, сеньор Родригес, - услышал я  голос,  который
был мне знаком по телефонному разговору. Внешне сеньор Перальта был не похож
ни на Луиса-Альберто, ни  на  Хосе-Игнасио.  Больше  всего  он  смахивал  на
генерала Альберта Макашова. Того, который в 1993 году утверждал, что  у  нас
"не будет ни мэров, ни пэров, ни...".
   - Проходите, сеньор, - пригласил  я.  Перальта  вошел,  закрыв  за  собой
дверь.
   -  Мы  беспокоились  за  вашу  безопасность,  сеньор  Родригес.  От  этих
хайдийцев можно ожидать всяких неожиданностей. Вы спокойно провели ночь?
   - Спокойно, -  ответил  я,  с  некоторой  опаской  поглядывая  в  сторону
спальни, где укрылась Танечка.
   - Вы не один? - понизив голос, спросил  Перальта.  -  Разговор  предстоит
достаточно конфиденциальный...
   - Ничего, - сказал я, - думаю, что  нежелательных  утечек  информации  не
произойдет.
   - В таком случае приступим к делу. Вот в этой папке, которую  я  для  вас
подготовил,  рабочие  проекты  документов,  которые  можно   предложить   на
обсуждение дону Соррилье.
   Папка весила, по самому скромному подсчету, не меньше полкило. За вычетом
ста граммов на переплет из натуральной кожи крокодила,  бумаги  было  много.
Спросонок вчитаться я не мог и спросил:
   - Все это очень срочно?
   Тут я, по-видимому, изрядно раздосадовал своего  генерального  менеджера,
во всяком случае, сильно удивил его.
   - Сеньор Серхио из Москвы нас очень торопил...
   Ну, Чудо-юдо, ну, папаня! Ребята на другом  конце  планеты  всю  ночь  не
спали, спешили, чтобы успеть к восьми утра прилететь на Хайди и  приготовить
все бумажки в полном ажуре. Ведь ежели прикинуть по карте, то от Барранкильи
до  Сан-Исидро  полторы  тыщи  километров  без  малого,  как  из  Москвы   в
Симферополь слетать. Небось жены ругались или плакали, а они ворчали сурово:
"Понимаешь, дорогая, есть такая работа - бизнес делать... Пойми и прости!" И
уходили в ночь, навстречу неизвестности. А чертов босс, видишь ли, к полудню
еще и глаз  не  продрал,  эксплуататор  и  буржуй  недорезанный!  Да  еще  и
спрашивает, гидра империалистическая: "Это срочно?" Мне стало неудобно перед
скромными тружениками "Rodriguez AnSo inc.", чей прибавочный продукт я нагло
присваивал,    и    мне    захотелось    стать    боссом    демократическим,
рабоче-крестьянским, можно сказать...
   - Прекрасно. Мне нужно время, чтобы со всем этим разобраться. Вы не могли
бы попросить, чтобы принесли кофе и бутерброды? А то я еще не завтракал...
   Конечно, генменеджера это вроде не порадовало,  но  он  вышел  за  дверь,
оставив меня приходить в чувство.
   Пока мы проводили нашу предварительную беседу,  Кармела  успела  нацепить
кое-что из гардероба Хрюшки Чебаковой. Я  тоже  решил  переодеться  в  более
приличное, нежели халат на голое тело, умыться и причесаться.
   Появилась Анита, которая  принесла  кофе  и  немного  похлопала  глазами,
увидев Таню. Она точно помнила,  что  я  приезжал  с  блондинкой,  а  откуда
взялась брюнетка, не  знала.  Тем  не  менее  мы  с  Таней  смогли  заморить
червячка.
   - Ты сон видела?
   - Видела. Опять будешь спрашивать, правда это или нет?
   - Не буду. Догадываюсь, что правда.
   - А я вот, кстати, в этом не уверена.
   - Почему?
   - Потому что, если все, что я во сне говорила, -  верно,  то  я  не  могу
помнить то, что было с девочкой Танечкой после ее  отъезда  в  Россию.  Ведь
Сарториус должен был оставить у себя только то, что она запомнила до  этого.
А все прочее, то, что было списано из  головы  застрелившейся  Тани,  должно
было оставаться у Сергея Сергеевича...
   - А ты-то все это помнишь?
   - После этого сна помню даже то, как застрелилась.  В  голову  побоялась,
вот и мучилась потом...
   Съели мы все очень быстро. Я уже допивал кофе, когда раздался  телефонный
звонок.
   - Привет! - услышал я голос Чудо-юда. - Как самочувствие?
   - Самочувствие отличное,  внутренние  органы  работают  нормально,  готов
выполнить любое задание партии и правительства! - отрапортовал  я,  подражая
какому-то герою космоса.
   - Молодец. - Отец не был в особом восторге от моих шуток. -  Но  давай-ка
посерьезнее. Приехала Барранкилья?
   - Приехала. Папку вручили с документами.  Полкило  весом.  До  завтра  не
прочесть.
   - А кто тебе,  дураку,  сказал,  -  нешутейно  строгим  голосом  произнес
папаша, - что ты их должен читать?
   - Извини меня, что ж я их, не читая, должен подмахивать?  Так  недолго  и
смертный приговор себе подписать... Знаешь,  как  однажды  прорабу  в  конце
месяца наряд подсунули: "Отрывка ям  0,5x0,25x0,25  метров,  установка  двух
столбов  высотой  2,5  метра,  установка  перекладины  длиной   1,5   метра,
намыливание веревки - 1 метр, завязка петли, повешение  прораба  Иванова..."
Везде нормы времени и расценки работ проставили по ЕНиРу,  общее  количество
работ, процент выполнения норм выработки, сумму в рублях.  И  прораб  Иванов
все подписал. Даже, по-моему, бухгалтерия оплатила...
   - У меня время, между прочим, не казна  оплачивает,  -  перебил  Чудо-юдо
раздраженно,  -  поэтому  слушать  твои  дурацкие  анекдотики  некогда.  Все
документы подписать немедленно. Понял? После  этого  отдашь  их  Перальте  и
скажешь, чтоб он позвонил в канцелярию Соррилье, назначил встречу на 18.00 в
президентском дворце на Пласа дель Армас. К этому времени я буду здесь. Все!
   У меня аж мороз по коже  пробежал.  С  таким  папаней  можно  и  в  штаны
написать с перепугу. На часах было уже 13.15, стало быть,  Сергей  Сергеевич
намеревался преодолеть расстояние, отделявшее его  от  места  пребывания  до
Сан-Исидро, за 4 часа 45 минут. Это означало, что он находится не в  Москве,
а где-то поближе, если, конечно,  не  воспользуется  для  перелета  кораблем
"Буран" или межконтинентальной баллистической ракетой.
   - Можно? - спросил Перальта, появляясь в дверях.
   - Я могу подписать все документы, - сказал я. - Дайте авторучку!
   Мраморный "паркер" с платинированным пером  был  вручен  мне  немедленно.
Дальше пошла работа обалденно нудная и ужасно утомительная, потому  что  мне
пришлось поставить автограф "A.Rodriguez" аж на 45 или 46 листах.  Тут  были
какие-то договоры, ведомости, таблицы, графики,  схемы,  планы,  инструкции,
положения, резолюции, протоколы - хрен знает что и сбоку бантик.  Правда,  я
точно помню, что ни одной бумажки с  текстом  типа:  "В  моей  смерти  прошу
никого не винить" я не подписывал. Затрачивая в среднем по минуте на роспись
- у меня уже рука затекать стала! - я все-таки сумел закончить сей  полезный
труд к двум часам пополудни, после чего вспомнил, каким  суровым  и  строгим
был ужасный мафиози Родригес в режиссерской трактовке сеньориты  Соледад,  и
объявил:
   - Позвоните в канцелярию  президента  Хайди  и  передайте  ее  начальнику
Хоакину Фьерро, что консультации могут быть назначены на сегодня,  в  18.00,
на Пласа дель Армас.
   - Будет исполнено, сеньор президент! - наклонил голову колумбиец и  гордо
удалился.  По-моему,  он  просто   светился   от   счастья,   что   никакого
конфиденциального разговора не потребовалось,  а  ужасный  мафиози  Родригес
поставил все закорючки без единого вопроса. Ручаюсь, что, если бы  я  послал
его вылить помойное ведро - его, правда,  в  номере  не  имелось,  -  то  он
побежал бы исполнять это поручение,  ни  слова  не  сказав,  и  не  стал  бы
убеждать меня, что такую работу надо поручать персонам пониже рангом.
   Едва Перальта убрался, как снова зазвонил телефон.
   - Волчара! - просюсюкала Хрюшка, едва я  отозвался.  -  Меня  к  тебе  не
пускают!
   - Кто? - сказал я таким голосом, будто в моей власти было строго покарать
за это нарушение прав человека даже президента США.
   - Эухения! - прошипела Хавронья. -  Говорит,  что  меня  могут  похитить.
Вытащи меня от нее, а?
   - А чего тебе у нее не сидится?
   - Скучно. Вчера я хоть делом занималась, составляла  с  Лусией  программы
для Сесара. А сегодня они их зарядили и крутят.
   - Ну и как?
   - А никак. И в голову ничего не идет.
   - Ты думаешь, через другое место что-нибудь проберется?
   - Думаю. Для женщин эмоциональная разрядка очень полезна, как  стимулятор
мыслительной активности.
   - Первый раз слышу. Тут, между прочим, в шесть вечера намечается  встреча
на высшем уровне. Сам Чудо-юдо прибывает на первый путь. Так что, боюсь,  из
твоих благих замыслов ни хрена не выйдет.
   - Блин! Ему-то чего дома не сидится?
   - Работа такая... - проворчал я.
   - Ну, пусть приедет. Я ему все выскажу. Отпуск  устроил,  называется!  За
малым делом не угробились...
   - Сплюнь, - посоветовал  я.  -  Мы  еще  отсюда  не  уехали...  И  вообще
занимайся программами. Если Эухения почует, что у тебя в голове пусто, могут
быть осложнения.
   - Какие? - явно понизив тон, спросила Ленка.
   - Самые серьезные, до летального исхода включительно.
   - Да-а? - испуганно протянула Хавронья.
   - Конечно. На хрен ты кому-то нужна, если  не  можешь  расшифровать,  что
находится в башке у Мендеса? Думаешь,  Эухения  чистой  благотворительностью
занимается? Она ж тебя взяла как альтернативу  Лусии.  Но  самое  неприятное
будет потом, когда расшифруешь... Поэтому и торопиться тоже не надо. Работай
помаленьку, делай умный вид и тяни время.  Когда  Чудо-юдо  будет  здесь,  я
думаю, нам станет поспокойнее.
   - Ага, - пробормотала Хрюшка, - пошла работать, то есть время тянуть.
   Вернулся Перальта и торжественно объявил:
   - Канцелярия президента сообщила, что названные вами сроки их устраивают.
Нас ждут в 18.00 на Пласа дель Армас.
   - Прекрасно, - сказал я,  поскольку  знал,  что  любое  другое  время  не
устраивало Сергея Сергеевича.
   - Если я  вам  понадоблюсь,  сеньор  президент,  то  буду  находиться  по
телефону 257.
   Перальта удалился, а Кармела спросила:
   - Ты что, на прием к президенту Хайди собираешься?
   - Ага, значит, ты кое-что все-таки понимаешь по-испански?
   - Ну, слово "пресиденте" только осел не поймет. И "канселариа" тоже. Хоть
бы заставил своих холуев себе костюмчик соорудить, а то в джинсах  на  такие
дела не ходят.
   - Точно... - согласился я. - Какой-никакой, а президент. Правда, я до сих
пор не могу понять, почему никто не возбухнет насчет того, что я Баринов,  а
заправляю корпорацией под именем Родригеса? У меня паспорт вполне  законный,
на российскую фамилию, а корпорация колумбийская...
   - А ты не бери в голову, - посоветовала Таня, - а то треснет.  Твое  дело
телячье, у тебя папа умный. Для тебя главное - чтобы костюмчик сидел.
   - Архиверно, товарищ Кармела! - сказал я, старательно програссировав  все
четыре "р", содержавшиеся в этой фразе, и набрал номер 257.
   - Сеньор Перальта, мне необходимо перед встречей с  Соррильей  приобрести
респектабельный вид. Отдайте необходимые распоряжения.
   И он отдал! Господи, что тут поднялось!
   Минут через двадцать, может  быть,  через  полчаса,  в  номере  появились
несколько человек, которые с  великой  интенсивностью  принялись  заниматься
моей персоной. Все они работали как  бы  одновременно,  но  в  то  же  время
порознь, а  потому  я  после  всех  этих  мероприятий  даже  не  мог  толком
вспомнить, в каком порядке они сменяли друг друга.
   Сначала вроде бы явились представители "лучшего ателье на острове Хайди и
во всей Латинской Америке", которые развернули передо мной  некое  рекламное
издание и предложили на выбор  минимум  десять  моделей  обмундирования  для
официальных приемов. Конечно, мне лично было  по  фигу,  какую  выбирать,  -
главное, чтоб штаны не  спадали  и  ширинка  застегивалась,  -  но  пришлось
разглядывать все с умным видом, сперва с начала до конца, потом с  конца  до
начала. Выдержав марку в течение пяти  минут,  я  наконец  ткнул  пальцем  в
какой-то белый костюмчик и тут же услышал разнобойные, но громкие похвалы  в
одобрение моему вкусу. Только  потом  я  сподобился  глянуть  на  цену.  Сам
костюмчик стоил тыщу баксов, да еще полтыщи за срочность изготовления. Затем
портняжки облепили меня, как мухи, и принялись снимать мерки, в то время как
другая бригада уже разворачивала  в  номере  закройно-пошивочное  отделение.
Пока шли промеры, между  портновскими  задами  вертелся  "лучший  парикмахер
западного  полушария,  лауреат  всехайдийских  и  международных  конкурсов",
который демонстрировал мне рекламные фото причесок  в  фас,  профиль  и  три
четверти. Он же грозился сделать мне маникюр и педикюр, хотя по мне это было
совершенно излишним. Едва бравые закройщики отвалили, сняв  все  необходимые
параметры, как "лауреат" свистнул своим помощникам, и  появилась  переносная
парикмахерская. Мою и без того вроде бы отмытую голову еще раз  простирнули,
а потом принялись кромсать ножницами  все,  что,  с  точки  зрения  мастера,
казалось лишним. Спасибо, уши оставили. Сделали массаж лица и  соскоблили  с
морды все, что я не сумел сбрить сам. Рожа стала настолько гладкой,  что  ее
осталось только  лаком  покрыть.  До  этого,  слава  Аллаху,  здешняя  сфера
обслуживания еще не додумалась, но списала  с  нашей  фирмы  еще  полтораста
баксов.
   Пока парикмахерская выметалась в прямом и  переносном  смысле,  вернулись
портняжки и провели первую примерку раскроя.  Одного  из  подручных  главный
закройщик чуть не расстрелял на месте за то, что он  допустил  неточность  в
полсантиметра. Где-то в промежутке между парикмахерами и портными подскочила
приятная молодая девица с напильником и начала обтачивать  и  шлифовать  мои
ногти. Когда, кто и каким образом заштукатурил  на  моей  морде  царапины  и
ссадины, убрал довольно заметный синяк на скуле, сохранявшийся после  взрыва
в  туннеле  зоны  "Зеро"  (меня   тогда   прикладом   собственной   винтовки
приласкало), память не сохранила.
   Потом  появилась  публика,  жаждавшая  продать  мне  разные   аксессуары:
рубашки,  галстуки,  заколки  для  галстуков,  наручные   часы,   зажигалки,
авторучки - и все  по  "смехотворно  низким  ценам".  Если  бы  я  в  Москве
отважился на ботиночки за 300 долларов, Хрюшка отвернула бы мне башку. Здесь
сеньор Перальта даже не моргнул глазом.
   Наконец, где-то около 17.00 я был облачен  в  тонкую  рубаху  с  каким-то
серо-полосатым галстуком, белый костюмчик - сидел он, и правда, очень клево!
- ботиночки и прочее снаряжение, включая  часы  "роллекс"  аж  в  платиновом
корпусе и с таким же браслетом. Куда там прежнему Анхелю Родригесу, которого
милашка Соледад наряжала на скорую руку! Тут сразу видно - очень крутой.
   - Машины готовы, - доложил Перальта. - Чтобы не очень  торопиться,  можно
выехать уже сейчас.
   - Сеньор Серхио обещал прибыть,  -  сообщил  я,  но  генменеджер  тут  же
ответил, радуясь, что может показать информированность:
   - Мы поддерживаем связь с его самолетом,  сеньор  президент.  Он  уже  на
подлете к Хайди и через пятнадцать минут совершит посадку. Машины в аэропорт
Сан-Исидро уже вышли.
   Нормально работает  товарищ  Перальта!  Надо  бы  его  почетной  грамотой
наградить, что ли... Или бесплатной путевкой  в  Сибирь  премировать.  А  то
небось стосковался тут, в тропиках?
   - Едем! - объявил я.
   Все пришло в движение.  Откуда-то  сбоку  неожиданно  появилась  Танечка,
которую, оказывается,  тоже  успели  переобмундировать,  завить,  причесать,
оштукатурить, подкрасить, ощипать в районе бровей и навесить на нее какие-то
сережки. Кто занимался всеми этими вопросами  и  во  что  весь  этот  сервис
обошелся "Rodriguez AnSo  inc.",  для  меня  осталось  загадкой.  Правда,  я
понятия не имел и о том, в каком качестве Кармелу решили везти к  президенту
Хайди. Если Чудо-юдо знает - хорошо, а если нет?
   - А что? Вполне... - похвалила Танечка свой внешний вид. -  Вполне  сошла
бы за Хиллари Клинтон.
   - Дура, - заметил я, - ей же небось за полсотню...
   - Мне тоже не двадцать, - вздохнула Кармела.  В  номере  появились  очень
крупные мордовороты в черных  очках,  которые  построились  в  боевой  ордер
вокруг  нас  с  Татьяной.  Во  второе  кольцо  вошли  служащие   корпорации,
возглавляемые Перальтой, и еще несколько охранников, а в третье,  внешнее  -
хайдийские полицейские под командой теньенте Гонсалеса. Именно такой  толпой
мы  пошли  по  коридору,  куда   уже   просочились   местные   журналюги   с
видеокамерами, фотовспышками и диктофонами.  Полицейские  и  мордовороты  из
охраны торопливо разгоняли их в стороны, они галдели, толкались и, по-моему,
готовы были друг друга затоптать за право пролезть поближе.
   - Сеньор  Родригес!  -  Все  орали  наперебой,  и  даже  понять  то,  что
спрашивают эти идиоты, я не сумел бы.
   Наконец репортеров удалось куда-то вытолкать, и мы относительно  спокойно
спустились  в  подземный  гараж.  Здесь  стояло  два  могучих  бронированных
"Кадиллака" и штук пять машинок поменьше - для эскорта.  Нас  с  Танечкой  и
четырьмя детинами из охраны усадили в один из "Кадиллаков",  где  из  всяких
возможных удобств разве что бассейна не имелось, остальные тоже  распихались
по машинам, и весь конвой выкатил из-под земли наружу. При выезде из отеля в
голову колонны встала полицейская машина с мигалкой, эскортные машины  пошли
справа и слева от "Кадиллаков" и еще одна прикрывала с тылу.
   По кольцевой автостраде вся эта эскадра шла со скоростью  под  семьдесят,
поскольку головная полицейская машина, включив сирену и мигалку, разгоняла с
проезжей части всех и вся,  а  хайдийские  гаишники  перекрыли  движение  на
боковых дорогах.
   "Кадиллак", в который посадили нас с Танечкой, шел вторым, а впереди  нас
ехал сеньор Перальта со "штабом", который оттуда руководил  всем  движением.
Очевидно,  именно  он  дал  команду  притормозить  у  поворота  на  аэропорт
Сан-Исидро, где к конвою пристроились еще три машины. "Кадиллак" с Чудо-юдом
на борту занял место следом за нашим, эскортирующие машины встали по  бокам,
и вся автоколонна понеслась дальше.
   В Сан-Исидро нам дали "зеленую улицу", и где-то  в  17.50  мы  въехали  в
ворота президентского дворца на Пласа дель Армас.
   Когда я первый раз посетил это заведение, то  есть  во  времена  Кискиной
революции, в здании царил полный бардак и запустение, везде валялись бумаги,
патронные гильзы, пустые бутылки и банки из-под пива, где-то было наблевано,
а кое-где даже наложены кучи. Теперь тут все блистало и сверкало, на  постах
стояли  бравые  гвардейцы  в  канареечно-попугайской   расцветки   мундирах,
увешанные регалиями. На каждом висело не меньше чем по три кило всяких блях,
медалей, висюлек и аксельбантов, сапоги были начищены так, что в  них  можно
было смотреться, как в зеркало, а  звездочки  шпор  напоминали  по  размерам
маленькие диски циркулярных пил. Когда  кортеж  остановился  перед  парадным
крыльцом,  эти  орлы  лихо  отсалютовали  полутораметровыми  никелированными
палашами. Навстречу нам в окружении солидной свиты вышел дон Хосе Соррилья с
очень толстой супругой, которая  в  Африке  сошла  бы  за  королеву  красоты
где-нибудь у племени баконго. Сам Соррилья был  креол,  ростом  примерно  на
полголовы ниже своей негритянки, а по ширине  уступал  ей  раза  в  полтора.
Через правое плечо у него была надета сине-бело-зеленая лента.
   -  Я  чрезвычайно  рад,  -  сказал  дон  Хосе,  -  что  вы  столь  быстро
откликнулись на наше приглашение, сеньор Баринов-Родригес. Думаю,  что  наши
консультации будут весьма плодотворными.
   - Я могу только присоединиться к выраженной вами  убежденности,  господин
президент! - Мне всегда казалось, что в дипломатии надо говорить  как  можно
более вежливо и непонятно - за умного сойдешь.
   Поручкавшись с президентом и обменявшись  улыбками  -  тут  тоже  имелись
фотокоры и телевизионщики, которым не терпелось запечатлеть все это дело,  -
оба коллектива поднялись наверх. Заседаловка состоялась все в том же  хорошо
знакомом  мне  кабинете,  где  некогда  компаньера  Киска  принимала  сперва
советского, а потом американского послов. Мебель почти не изменилась.  Исчез
т