Место очень знакомым показалось, просто до  ужаса  знакомым.  Только  вот
побывал я тут впервые не два года назад и даже не  тринадцать.  А  ужас  как
давно. В 1654 году!
   Нет, я не тронулся умом, и крыша у меня никуда не поехала. Хотя объяви  я
о своих мыслях товарищу Фьерро, он подумал бы, что все именно так и обстоит.
Или подумал, будто  я  хочу  психом  прикинуться.  Профессор  Кеведо  &  Сё,
обрадовавшись, что я начал молоть ерунду, решил бы,  что  единственный  шанс
спасти пациента - это убрать у него из башки непонятное затемнение.  Что  он
для этой цели использовал бы, не знаю, но догадываюсь:  моей  микросхеме  не
понравились бы ни лазер, ни скальпель,  ни  кухонный  ножик.  Скорее  всего,
схему угробили бы вместе со мной, а в лучшем случае привели меня в состояние
самого натурального кретинизма.
   Конечно,  я  не  стал  никому  ничего  сообщать.  Да,  именно  здесь,  на
сравнительно маленьком  необитаемом  острове,  побывал  негритенок  Мануэль,
купленный английским  капитаном  О'Брайеном  на  Хайди.  После  боя  фрегата
О'Брайена с двумя голландскими кораблями Мануэлю удалось спастись на  шлюпке
вместе с  сеньорой  Мерседес-Консуэлой  де  Костелло-д'Оро  и  ее  служанкой
Роситой. Негритенок, ставший впоследствии мужем  Роситы  и  дальним  предком
Ричарда Брауна-настоящего.  Эпизоды  жизни  Мануэля,  Мерседес  и  О'Брайена
передались мне через генетическую память.  Правда,  память  эта  кое  в  чем
врала. О'Брайен называл остров Сан-Фернандо. Но на настоящем Сан-Фернандо  я
тоже бывал и не перепутал бы его ни с каким другим.
   Дурдом, „-мое! Поведать об этом всерьез ученым  мужам,  составившим  свои
представления  на  основании  современных  научных  данных?  Мигом  нащупают
синдром или манию, поставят диагноз - и кранты.  Запросто  положат  и  будут
лечить от всей правды.
   Именно от правды. То есть от того, что врезалось в  память  и  передалось
через дюжину поколений О'Брайенов и Бариновых. Как -  неизвестно,  почему  -
тоже, но передалось. Ведь действительно, я, никогда здесь наяву не бывавший,
стал узнавать те места, которые помнил лишь по видениям  распаковавшегося  в
моем мозгу "архивированного файла" генетической памяти.
   Конечно, тут  многое  изменилось.  И  скалы  поменяли  форму,  и  деревья
поредели, и рельеф вокруг  бухты  сгладился.  Но  дом,  построенный  некогда
родственником  доньи  Мерседес,  несомненно  не  раз   отремонтированный   и
подновленный, был все тот же.
   Точнее, это был небольшой замок, обнесенный шестиметровой зубчатой стеной
из тесаных камней с четырьмя башенками по  углам.  Там,  где  когда-то  были
джунгли, сгоревшие после обстрела из пушек,  располагался  просторный  парк,
где просматривались теннисные корты  и  просторная  площадка  для  гольфа  с
припаркованными на ночь электромобилями.  Парк  занимал  почти  пол-острова,
почти  всю  территорию,   расположенную   в   котловине-кальдере   древнего,
давным-давно потухшего, разрушившегося и заросшего растительностью  вулкана.
На  реке,  впадавшей  в  бухточку,   была   возведена   мини-ГЭС,   питавшая
электроэнергией это старинное пиратское гнездо.
   Теперь, конечно, времена  изменились.  Когда  наш  катер,  пройдя  двести
извилистых метров пролива, подошел к выходу в бухту, дорогу  ему  преградила
железобетонная конструкция, на мой непросвещенный взгляд,  вполне  способная
выдержать прямое попадание из танковой пушки, землетрясение в  8  баллов  по
шкале Рихтера и небольшую волну цунами. Оказывается, силу приливов и отливов
здешние товарищи тоже использовали для получения электроэнергии на халяву. А
заодно  капитально  перекрыли  ход  в  бухту  и  от  чужих  катеров,  и   от
мини-подлодок, и от боевых  пловцов.  Для  своего  катера  сделали  шикарную
кран-балку, с помощью которой попросту переносили его из пролива в  бухту  и
ставили с воды на воду. Что ей, блин, 25 тонн?
   У нас на такой бетонной дуре непременно  написали  бы  лозунг.  Например:
"Енисей покорен!", или "Планы партии - планы народа!", или  даже  в  стихах:
"Течет вода  Кубань-реки,  куда  велят  большевики!".  Здешние  были  проще,
написали сурово, но внятно: "NO ENTER! PRIVATE  PROPERTY!  ARMED  REACTION!"
Короче: чужие, валите все на хрен, пока стрелять не начали.
   Когда ребятки застроповали катер и кран-балка потянула его вверх, у  меня
немного дух  захватило.  На  двадцать  метров  в  воздух  подняли,  тросики,
конечно, стальные, надежные, но все-таки... Падать пришлось бы  на  бетонный
откос плотины или на окрестные скалы, а  с  такой  высоты,  наверное,  очень
больно. Но нас перенесли просто изящно, не раскачав при повороте  стрелы,  и
мягко приводнили, особо не плюхнув. Зато, пока ехали  по  воздуху,  я  сумел
поглядеть и на бухту, и на парк, и на дом, и  на  речку  с  высоты  чаечьего
полета. Благо, уже почти совсем рассвело.
   Катер быстро пересек бухту и подошел к уютному  причалу,  где  дремали  с
десяток небольших спортивных яхт и моторных лодок, предназначенных, я думаю,
лишь для прогулок по этой самой частной бухте. На пирсе позевывали -  небось
всю  ночь  пробдили!  -  два   крупных,   супертяжного   вида   дяденьки   с
пистолет-пулеметами "CALICO",  висевшими  под  мышкой  на  ремешках.  Фьерро
первым  соскочил  на  пирс,  затем  мои  сопровождающие  довольно  аккуратно
выгрузили меня.
   - Босс спит, - явно завидуя хозяину, произнес один из парней,  охранявших
пирс. - Как ему  передали,  что  вы  подошли  к  плотине,  так  он  перестал
паниковать, успокоился и решил вздремнуть. А до  этого  всю  ночь  не  спал,
переживал очень.
   - Дело того стоит, - важно заметил Фьерро и пошагал с пирса. Меня  повели
следом. Пахло тут - обалдеть! Рай, да и только.  Хотя,  конечно,  обитателей
здешних я бы к ангельской породе не отнес.
   По асфальтированной  лестнице  мы  поднялись  с  причала  на  обрыв,  где
очутились на аллее, обсаженной симпатичными деревцами и ровно подстриженными
кустиками. Не длинной, метров с полсотни. В конце аллеи  оказался  забор  из
металлической сетки, приваренной к  стальным  рамам,  и  раздвижные  ворота,
около которых  дежурили  пареньки  вроде  тех,  что  на  пирсе.  Фьерро  они
поприветствовали кивками, не сказав ни слова, и пропустили нас за забор. Тут
аллея расходилась  в  двух  направлениях  параллельно  ограде.  Мы  свернули
направо.
   Замок, сооруженный некогда непутевым дядюшкой доньи  Мерседес,  стоял  на
небольшой возвышенности, и его стены хорошо просматривались в просветы между
листвой. Птички щебетали, перепархивали  через  дорожку.  Встретился  совсем
мирного вида мужичок  в  майке,  легком  комбинезоне  и  бейсболке,  который
усердно поливал из шланга большую клумбу. На нас он постарался не смотреть и
специально повернулся спиной, чтобы не видеть, как кого-то по  этим  райским
кущам водят в наручниках. Ручаюсь, что если бы я  чего  сказать  попробовал,
так он бы и уши заткнул: "Ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего  не
скажу!"
   К замку мы не пошли, а свернули в аллею-тупичок,  закончившуюся  бетонным
забором, ограждавшим площадку  примерно  10х10  метров.  Посреди  нее  стоял
одноэтажный домишко.  Неприятно  смотрелась  только  спираль  Бруно  поверху
забора. Кроме того, едва мы подошли к этому сооружению, как загавкало  сразу
несколько псов. И явно не тойтерьерчиков, а малость  покрупнее.  В  стальную
калитку - здесь ворот не было  -  нас  пропустил  улыбчивый  усатый  сеньор,
коптивший небо сигарой.
   - Это новый постоялец? - спросил он, ткнув в меня пальцем.
   - Именно, - кивнул Фьерро. - Поручаю его тебе, Игнасио.
   В тесном дворике на меня ласково оскалили клыки шесть  немецких  овчарок.
Естественно, такой добрый хозяин, как Игнасио, не мог  ограничивать  собачью
свободу, и все зверье было на беспривязном содержании, ну  и,  конечно,  без
намордников.
   - Здесь есть все, что нужно  для  хорошего  отдыха,  -  сообщил  Игнасио,
открывая дверь в домик, - туалет с унитазом, душ с горячей  водой  и  койка,
чтобы отоспаться всласть. Чем тебя тут будут кормить и когда - не мое  дело.
Можешь загорать во дворе, но не ближе, чем в метре от забора. Там  по  траве
прокрашена белая полоса. Заступишь за нее  одной  ногой  -  собаки  зарычат,
переступишь  обеими  -  схватят.  Подружиться  с  ними  нельзя,   попробуешь
прикармливать или называть их по именам  -  покусают.  Не  бери  в  руки  ни
камней, ни палок, не выноси во  двор  табуреты  -  тут  же  познакомишься  с
клыками. Ну, и, конечно, не спорь со мной и не ругайся,  не  говоря  о  том,
чтобы поднять на меня руку. Раздерут в клочья.
   - Вот этого нам  не  надо,  -  недовольным  тоном  предупредил  собачника
Фьерро. - Он нам нужен живой и только живой,  так  что  предупреди  собачек,
чтобы они были поаккуратней. Чтобы брали за пятки, а не  за  глотку.  Понял?
Иначе босс тебя самого на цепь посадит.
   - Я постараюсь, - поспешил поправиться  Игнасио,  -  выше  икр  брать  не
будут.
   Перспектива была приятная. Одно спасибо, сняли наручники. Фьерро удалился
вместе со своими бойцами, а я плюхнулся на койку, расположенную  в  комнатке
размером с вагонное купе. Окошка в ней не было,  но  имелся  вентилятор.  Он
монотонно и вкрадчиво урчал,  напоминая,  что  я  маленько  не  выспался.  Я
позевал-позевал да и заснул на  радость  собаководу,  который  мог  спокойно
заняться своими четвероногими друзьями.
   Ему-то было  хорошо,  а  мне  не  очень.  Вместо  того,  чтобы  нормально
отдохнуть от неприятностей, пережитых наяву, пришлось возвращаться в  кошмар
Полутьма комнаты, куда меня поселили  головорезы  Косого,  как-то  незаметно
перешла в кромешный мрак обесточенного подземелья,  а  прохлада,  навеваемая
вентилятором, - в ледяной холод подземной воды, затопляющей подземный дом...
   Дурацкий сон ј 7 Дмитрия Баринова.
   К свету
   Она хлынула потоком, эта вода. Я и пикнуть не успел, как она залила  меня
по шею, а затем  подняла  почти  к  самому  потолку  холла.  Наверно,  я  не
догадался бы об этом, если бы, барахтаясь, не  задел  рукой  за  светильник,
привинченный к стене. Потому что темень  была  совершенно  непроглядная.  Но
поскольку я сразу нащупал стену и понял, что держусь рукой за  бра,  которое
было прикреплено примерно в семи футах от пола,  то  смог  представить  себе
уровень воды. Потолок находился на высоте в десять футов, стало  быть,  вода
оставила мне (я еще не знал, куда делась  мисс  Уильямс)  чуть  больше  трех
футов, но в том, что она быстро поднимается и  скоро  воздуха  не  останется
вовсе, я был совершенно уверен. Спасения я не ждал. И  молился  -  если  это
можно назвать молитвой, потому что я ни одного слова не  мог  припомнить'  -
только о спасении души. Мне отчего-то показалось,  будто  в  этой  пещере  и
впрямь орудует Сатана...
   Внезапно в  дальнем  от  меня  углу  затопленного  холла  вспыхнул  свет.
Загорелась лампочка на каске. Я помнил, что мы с Тиной садились в автомобиль
без касок и склад тоже обшаривали с непокрытыми головами.  На  секунду  даже
появилась радостная мысль: может быть, это спасатели?
   Но оказалось, что лампочка зажглась на каске Тины. Учительница плавала  в
трех ярдах от меня, держась одной рукой за  верх  вешалки,  а  другой  -  за
деревянный стул, всплывший кверху ножками. При свете лампы стало видно,  что
вода уже затопила все дверные проемы,  и  от  поверхности  воды  до  потолка
осталось всего полтора фута. То самое бра,  за  которое  я  уцепился,  почти
совсем скрылось в воде. А на поверхности плавали разные предметы,  всплывшие
с пола.
   - Майк! - крикнула мисс Уильямс, высветив меня своей лампой.  Держись!  Я
сейчас подплыву к тебе.
   Она действительно  поплыла  в  мою  сторону,  расталкивая  все  плавающие
предметы. Один из них в результате оказался почти  рядом  со  мной.  Как  ни
странно, он был не деревянный и не  пластмассовый.  Сперва  мне  показалось,
будто это какая-то жестяная коробка, но чуть позже, когда Тина, а  вместе  с
ней и свет приблизились ко мне, я увидел, что это  тяжеленный  черный  ящик.
Вот уж не думал, что эта тяжеленная штуковина  всплывет!  Он  был,  пожалуй,
намного тяжелее ящика с кетчупом. Но кетчуп не всплыл,  а  этот  плавает.  Я
нащупал кольцо, приделанное к торцу ящика, и  продел  в  него  палец.  Потом
потянул ящик к себе и почувствовал, что он не тяжелее пакета с молоком.
   В этот момент подплыла мисс Уильяме.
   - Держись! Держись, ради Бога! - пробормотала она. - Бог нам поможет!
   В это я не верил совершенно.
   - Надо попробовать выплыть отсюда в туннель.  -  Она  явно  молола  чушь,
потому что я прекрасно помнил -  свод  автомобильного  туннеля  был  намного
ниже, чем пол холла. Если вода залилась сюда и добралась почти  до  потолка,
то в туннеле ловить нечего. Там вода  уже  давно  заполнила  все  до  самого
верха. А проплыть отсюда через ангар в грот  нам  не  удастся  -  не  хватит
воздуха.
   - Там может быть больше воздуха, -  продолжала  Тина.  -  Там  мы  сможем
продержаться. Нас найдут и спасут!
   Но по тому, что она не торопила меня нырять и перебираться в  туннель,  я
понял, что она болтает, чтобы меня утешить и не дать  совсем  упасть  духом.
Она тоже понимала,  что  мы  погибаем,  но  не  хотела,  чтоб  и  я  потерял
надежду... Чудачка! Наверно, думала, что я грудной младенец.
   Холод воды  вытаскивал  из  меня  жизнь  даже  быстрее,  чем  сама  вода,
подступавшая к потолку. Теперь и фута до потолка уже не оставалось. Оторвать
руку от бра я не мог, хотя это пора было сделать: бра было на целый фут  под
водой, продолжая за него цепляться, я мог захлебнуться.
   Мне казалось, что лучше, если все произойдет быстрее... Но когда вода уже
касалась моих губ, я все же  сумел  отцепиться  от  светильника  и  держался
теперь только за ящик. Одной рукой - за кольцо,  другой  -  просто  так,  за
холодный бок. Тина плавала рядом, держась за стул. Она явно теряла силы.
   - Господи, спаси нас! - лепетала она, уже не заикаясь о том, чтобы нырять
и выплывать через туннель.
   У меня не было сил говорить. Мне только очень  сильно,  так  сильно,  что
дальше некуда, захотелось вырваться отсюда, из этой  мокрой  преисподней  на
свежий воздух. И чтоб Тина тоже спаслась, хоть она была  во  всем  виновата.
Очень захотелось, потому что макушка коснулась потолка и  стало  ясно:  жить
осталось даже  не  пять  минут,  а  много  меньше.  И  тут  произошло  нечто
совершенно невероятное.
   Вспышка! Ярчайшая,  будто  от  взрыва  атомной  бомбы,  про  которую  нам
рассказывала Тина, вспышка ослепила меня  на  несколько  секунд.  Была  даже
мысль, что это и есть смерть... (Обрыв памяти.)
   Небо голубое и чистое  -  ни  облачка.  (Я-Баринов  в  этот  момент  даже
подумал, что сон кончился.) Надо мной жужжал шмель  или  пчела,  а  с  боков
поднимались стебли высокой травы. Я зажмурил глаза, открыл  их  опять.  Нет,
небо не исчезло, не появился опять потолок подземного дома  и  черная  вода.
Может, все это пригрезилось? Нет, одежда была мокрая, хотя  солнце,  гревшее
вовсю, немного подсушило ее. А на пальце правой руки ощущалось кольцо...
   Я сел. Огляделся. Да, я находился  на  небольшой  полянке,  между  сосен,
росших на склоне горы. И рядом со мной лежал тот самый черный ящик с кольцом
на торцевой стенке, через которое был продет указательный палец правой руки.
   В десяти ярдах от меня лежала мисс Уильямс. Она была жива и опиралась  на
локти, крутила головой, будто боксер, получивший  нокаутирующий  удар  и  не
понимающий, как очутился на полу.
   - Боже мой! - воскликнула она. - Мы живы!
   А я сомневался. Может быть, мы умерли и перешли в  иной  мир?  Но  тут  с
небес  донесся  свист  турбин.  "Боинг-707",  судя   по   раскраске   хвоста
относившийся к компании "Пан Америкэн", рассекая небесную синь,  прошел  над
горой и исчез из виду. Вряд ли в Раю нужны самолеты. Нет, мы  явно  были  на
Земле.
   Я встал, отцепился от ящика, пощупал руки-ноги  -  все  цело,  ничего  не
болело. Тина тоже встала, посмотрела по сторонам и увидела ящик.
   - Он тоже здесь? - удивилась она.
   - Да, - сказал я. - Я же плавал, держась за него.
   - Плавал? - Она поглядела на меня как на идиота. - Ты не  ошибся?  В  нем
верных семьдесят фунтов веса.
   - Я это точно помню, мэм. И сам удивлялся. Но  он  действительно  плавал,
если бы не он, я бы утонул.
   Тина подошла к ящику и подцепила его пальцем за кольцо.
   - Не может такого быть, - сказала она, - я не могу его оторвать от земли.
Такая штука должна была тебя утопить.
   - Но он плавал! - упрямо произнес я. - Может,  вы  еще  скажете,  что  мы
вообще в пещере не были?
   - Нет, не скажу. Мы там были. Вот и одежда мокрая. Кстати,  неплохо  было
бы, если б она высохла, а то мы простудимся...
   И опять сверкнула вспышка!
   На сей раз я быстро открыл глаза. Ничего вокруг не изменилось,
   мисс Уильямс стояла на том же месте, и  палец  у  нее  был  продет  через
кольцо на торцевой стенке черного ящика. Ни огня,  ни  дыма  нигде  не  было
видно, но мне стало заметно теплее и комфортнее. Уже через  секунду,  ощупав
одежду, я понял отчего.
   - Все высохло! - вскрикнула Тина. - Одежда  сухая,  будто  ее  жарили  на
солнце часов пять, а потом еще и утюгом прогладили!
   - Это ящик! - неожиданно догадался я.  -  Он  исполняет  желания!  Как  в
сказке!
   - Не может быть... - пробормотала мисс  Уильяме,  отшатываясь  от  ящика,
словно от гремучей змеи.
   Мне захотелось  проверить.  В  то  время  как  мисс  Уильяме  с  дурацким
выражением оторопело стояла в стороне, должно быть,  размышляя,  как  данное
явление согласуется с теорией относительности Эйнштейна, я подошел к ящику и
потребовал:
   - Хочу, чтоб здесь появился "Кадиллак"!
   Нет, ничего не получилось. Никакой вспышки не последовало,  и  "Кадиллак"
не появился. Я даже украдкой на небо глянул, думая, что, может,  увижу,  как
этот "Кадиллак" оттуда падает, но там, кроме солнца, ничего не было.
   - Не надо придумывать глупости, Майк, - снисходительно усмехнулась  Тина,
- чудес не бывает...
   - Но ведь мы были в пещере! - вскричал я. - Еще и полчаса не  прошло.  За
это время наша одежда  не  успела  бы  просохнуть.  Мисс  Уильямс  задумчиво
посмотрела на ящик.
   - Вспомни, пожалуйста, все,  что  можешь.  Самые  последние  мгновения  в
пещере.
   Я даже лоб наморщил, припоминая:
   - Там вода уже у потолка была. Я держался за ящик...
   - Как ты держался? - перебила Тина. - Покажи! - Мне пришлось просунуть  в
кольцо палец одной руки и обхватить  ящик  другой.  Мисс  Уильямс  задумчиво
поглядела и сказала:
   - Когда мне захотелось, чтоб одежда была сухая,  я  держалась  только  за
кольцо...
   В этот момент мне тоже пришла в голову эта  идея.  И  я  почти  сразу  же
подумал, что если б я не орал: "Хочу "Кадиллак!", стоя  рядом  с  ящиком,  а
представил себе такую машину, просунув палец в кольцо, то...
   Бац! Вспышка полоснула по глазам!
   Я еще не успел открыть  их,  когда  услышал  испуганно-восхищенный  голос
Тины:
   - Боже мой! Дьявольщина какая-то!
   Ну, вот он, этот "Кадиллак",  стоит  посреди  полянки.  Появился.  Только
отсюда на нем никуда не уедешь. Дороги-то нет.  Сосны  стоят  плотно,  и  на
такой длинной машине, как эта, да еще и по  горному  склону  между  ними  не
продерешься. Но факт есть факт. "Кадиллак"  появился  из  ничего!  Настоящее
чудо!
   Тина со страхом подошла к автомобилю. По-моему, она даже принюхивалась  к
нему, не пахнет ли серой? Черный лак, хромированный металл  отделки.  Блеск!
Американская мечта на четырех колесах. Престиж и имидж! Я помнил, как  целый
час глазел на такой, когда был с отцом в автосалоне мистера Логана. Наверно,
Логан выставил "Кадиллак" ради престижа. На такую покупку  у  нас  в  городе
вряд ли нашелся бы желающий. Это  прожорливый  крокодил,  который  за  месяц
слопает целую цистерну бензина. Да и гараж у нас такой, что капот этой дылды
будет торчать на воздухе. Но все-таки шикарно было бы подкатить к  школе