на
той машине, которую Джек называл "дежурной". На ней ездил мужик,  работавший
у Джека в автомастерской. Если мне нужно  было,  я  отправлялся  к  нему,  и
парень, не задавая вопросов, вез меня к своему Боссу.
   Что будет, если я появлюсь там с Кармелой? Чудо-юдо уверял, что с  Джеком
на "лежке" у него нет связи, кроме как через меня и  "дежурную  машину",  то
есть радиотелефона для связи с отцом у Джека  не  было,  во  всяком  случае,
такого, чтобы доставал до нашего "дворца".  А  если  он  есть  или  Чудо-юдо
послал кого-то еще, чтобы предупредить Джека? Значит,  я  прыгаю  головой  в
петлю. Шея Тани принадлежит ей, но эта петля и для нее тоже... Но все-таки -
шанс. Сейчас главное - убраться подальше от напуганного поселка.  От  дорог,
от ГАИ, ОМОНа и всех прочих любопытствующих организаций.
   "Запорожец" выполз из проулка на  ухабистый  проселок  и  запетлял  через
какой-то редкий загаженный и вытоптанный лес.
   - Ох, - болезненно бормотала Таня при каждом жалобном скрежете  подвески.
- Бедный ты наш бедный, поломаем мы тебя...
   Да, остался белый "Запорожец" сиротинушкой. Но у  Тани,  видимо,  приступ
хандры уже прошел. И сантиментов, всхлипов об убиенном Будулае я не слышал.
   - В направлении Дмитровского вы сможете проехать? - спросил я.
   - Допустим. Дальше? Докуда?
   - Дальше надо добраться до Кулешовки. Деревенька такая.
   - Ну, это можно и проще доехать. От Кулешовки куда?
   - А там я вам завяжу глаза и сам поведу машину" Идет?
   Таня подумала с минуту и спросила:
   - Куда вы хотите меня завезти?
   - Туда, где есть шанс  отсидеться.  Небольшой,  но  есть.  И  машину  там
оставить. Она ведь тоже улика, как автомат, "винторез" и пистолет.
   - Долго мы там сможем пробыть?
   - Не знаю. Предупреждаю, что можно влететь еще хуже.
   - Хуже уже некуда, - хмыкнула Кармела. - Три трупа мне не простят.
   - Три? - удивился я.
   - Андрей, Баран, Кузя, - перечислила Таня. - Все - с гарантией.
   - А я вот этого, - отчитался я, показывая автомат.
   - Амбал, - бросив косой взгляд на ремень автомата,  ответила  Кармела.  -
"А" шариковой ручкой написано. 4:1 в нашу пользу.
   - А мне жаль деда...
   - Помолчите, а? - резко бросила Таня.
   - Молчу.
   - Лучше скажите, что мы там делать будем, на вашем схроне?
   - Спать, - сказал я.  -  В  прямом  смысле  слова.  Я  прошлой  ночью  не
выспался, а сегодня - опять.
   - А изнасилование у  вас  на  сегодня  не  планируется?  -  зло  блеснула
глазками Кармела. - Может, как раз сегодня  тот  день,  когда  вы  насилуете
случайных попутчиц?
   Память у нее ничего. Вспомнила, что я ей говорил,  когда  мы  первый  раз
встретились! У любого дурака после такой фразы уже бы появилось мнение,  что
она "жаждет". Но я-то  не  дурак.  Я-то  видел,  как  она  Андрея  в  окошко
выкинула... У нее сейчас в голове эмоции бродят. Может, пристрелит, а  может
- на шею кинется.
   - Нет, - сказал я, - сегодня у меня выходной. А у вас с этим проблемы?
   - Проблема будет, - ответила Таня, - если вы меня  привезете  в  избушку,
где  будут  пять-шесть  мальчиков  вашего  возраста  и  с  жаждой   близкого
знакомства. На всякий случай показываю...
   Не выпуская баранку из левой руки, Таня приподняла край маечки и показала
рукоять небольшого пистолета, запрятанного под ремень джинсов.
   - Десять патронов 5,45, - сообщила она.
   - Там у каждого мальчика  -  своя  девочка,  -  пояснить  это  надо  было
обязательно. - Большого выбора у вас не будет.
   - Выбор у меня  есть  всегда,  -  бросила  Кармела.  -  Значит,  вы  меня
привезете туда в качестве своей девочки?
   - А другую там не примут. Если усомнятся в чем-то - и вас, и меня надежно
спрячут в болоте.
   - Значит, нам должны предложить отдельный номер и постельку на двоих?
   - Примерно так. А вы предпочитаете секс в группе?
   - Не хамите, Дима. Я прикидываю, - ледяным голосом отозвалась Кармела,  и
мне стало не по себе. Так вот прикинет, выдернет из-за ремня свою "дрель"  и
просверлит меня на диаметр 5,45... Терпеть не могу бояться баб, а надо...
   По пустому проселку она вела "Запорожец" вполглаза, а  остальные  полтора
приглядывали за мной. Моя пушка была в кармане, на предохранителе, автомат я
тоже поставил на предохранитель, и шансов у нее было больше.
   - Ладно, - сказала она минут через  десять,  -  если  у  вас  нет  особой
озабоченности и вы действительно выспаться хотите - Бог  с  вами.  Протянете
руки...
   - ...Протяну ноги, - догадался я. - Плавали, знаем!
   Мелькнул в свете фар покосившийся  указатель:  "Кулешовка".  Мы  проехали
мимо темных, может быть, даже пустых изб и  оказались  в  поле,  где  что-то
росло и колосилось, по  высоте  похоже  на  рожь.  Таня  остановила  машину,
открыла дверцу и вылезла.
   - Садись за руль! - по-моему, она впервые назвала меня на "ты".
   - А глаза?
   - Я сама завяжу, - правая рука ее уже держала пистолет.  Я  только  успел
подумать, что все же баба есть баба: вылезла из "Запорожца", усадила меня за
баранку, а теперь ей придется обходить машину сзади или спереди. Будь у меня
злой умысел против нее - мог  бы  стукнуть  бампером.  Но  фиг  вы  угадали,
гражданин Баринов. Просто девушка решила показать мне, что она еще  умеет...
Я даже не усек, как Таня взвилась в воздух и, перелетев  через  "Запорожец",
мягко приземлилась на две ноги. Этакие трюки только  в  фильмах  про  ниндзя
показывают, да и то, боюсь, что с помощью комбинированной съемки.
   - Ну ты вообще... - опасливо охнул я.
   Кармела села на заднее сиденье, и хотя ствол пистолета не  касался  моего
затылка, я ощущал, что он направлен мне прямо в  основание  черепа.  Утешало
только, что от выстрела в это место смерть быстрая, легкая и безболезненная.
Надо думать, это те, кого пристрелили, рассказывали...
   Я поехал, опасаясь только одного: не попался бы ухаб,  а  то  еще  дернет
девочка за крючок, и у меня мозги через нос вылезут...
   Повязку она достала из большой сумки. Это я увидел через зеркало  заднего
вида.  Даже  сумел  разглядеть,  что  это,  строго  говоря,  не  повязка,  а
эластичные черные трусики. Подозреваю, что через них она все видела от и до,
но внешне смотрелась как незрячая.
   Проселок превратился в просеку, но это была еще не та. "Та"  должна  была
быть третьим по счету правым поворотом. Запутаться, однако,  было  несложно,
если, конечно, не знать  примету.  А  приметой  служил  валун  у  въезда  на
просеку. Вот он, слава тебе, Господи!
   Ветки шлепали по кабине, а на душе у меня  скреблись  кошки.  Вот  тут-то
очень удобно было меня прихлопнуть: лес, глухомань, до  "лежки"  еще  десять
километров. А у Кармелы нервы наверняка были напряжены до предела. Даже я не
знал точно, что меня ждет  у  Джека,  а  она  -  тем  более.  Но  она  знала
современные нравы и обычаи. Если у нее за  плечиками  полсотни  трупов  -  а
"больше Чикатило" это и сотня может быть! - то один лишний не повредит.  Тем
более что, может быть, ей и  впрямь  не  охота  забесплатно  ублажать  шесть
мужиков... Я-то знаю, что их максимум четыре и при каждом по бабе, но она-то
нет...
   Трава шуршала по брюху "Запорожца", он  уже  подминал  кустики,  выросшие
посреди просеки между колеями.
   Теперь нужно было не пропустить другой  поворот,  предпоследний.  Там  ни
валунов, ни каких-либо опознавательных знаков. Более того,  на  эту  просеку
надо было сворачивать прямо между двумя кустами, не то жимолости, не то  еще
чего-то. Но я нашел это место, и "Запорожец", переваливаясь на ухабах, вполз
туда, и по переднему стеклу зашелестели листья.
   - Ну, ты Сусанин! - неожиданно хихикнула Таня.
   - Мне тоже можно на "ты"? - осведомился я.
   - Я же твоя девочка, - хмыкнула Кармела, - придется привыкать!
   Я понял: она уже вживается в  какой-то  образ.  Скорее  всего  вульгарной
шлюхи. Интересно, а матом  она  сможет?  Вообще-то  это  рискованный  образ,
миледи! Там ведь могут и обмен предложить...
   Вслух я сказал:
   - Не переигрывайте, Таня. В вашу "Чавэлу" много народу приходит, и  я  не
удивлюсь, если вы тут тех увидите, что вас слушали. Если вы начнете из  себя
вокзальную дешевку ломать - не поймут.
   - Значит, плохо? - произнесла Таня своим обычным тоном.
   - Вот так - лучше. У вас репутация скромницы - это мне брат доложил. А вы
такую курву прикидываете, что ребята могут вас за подставку  посчитать,  они
осторожные и грамотные. Давайте такую версию держать: я вас соблазняю,  увез
из города, поскольку я лично женат и боюсь себе репутацию испортить, но  вам
внушаю, будто влюблен до безумия и готов даже развестись,  лишь  бы  с  вами
быть...
   - И это я, значит, от скромности поехала в какую-то тундру,  где  бандюги
живут? - заметила Таня.
   - Ну... -  сказал  я,  протискиваясь  через  очередные  кусты.  -  Вы  же
романтичная! Могли голову потерять, принц появился...
   - Это вы-то? - хихикнула Таня. - Принц!
   - Правильно, я не то, но вы-то можете так думать?  Для  ребят  это  будет
логично. Засидевшаяся, не от мира сего, чего с нее взять?  А  я  -  подонок,
решивший поразвлечься с приличной девушкой.
   - У вас режиссерский  дар.  И,  вероятно,  актерское  дарование  на  роль
подонка.
   - Может быть.
   А вот и последний поворот. Точнее, не  поворот,  а  объезд.  Тут  просека
раздваивалась. Прямо лежало большое поваленное дерево, преграждавшее путь, а
влево - небольшой,  метров  тридцать  в  длину,  тупичок.  Здесь,  казалось,
просека  кончается  и  дальше  проехать  невозможно,  но  на   самом   деле,
углубившись по тупичку еще метров на десять, можно было свернуть между двумя
кустами и почти впритык к стволам деревьев выкатиться  на  ту  просеку,  что
перегораживалась деревом. Сразу за большим завалом густо росли  кусты,  и  о
том,  что  дорога  продолжается  дальше  с  внешней  стороны,  никто  бы  не
догадался...
   Ночью вписаться в узкий  проезд  было  трудно,  но  ведь  у  нас  был  не
"Чероки", а "Запорожец". Машинка выбралась  на  дорогу  и  покатила  вперед,
туда, где было болото и замаскированная гать.
   Вода золотилась в свете фар, но  я  смело  погнал  "Запорожца"  точно  по
центру дороги, хорошо зная, что, вильнув хотя  бы  на  полметра  в  сторону,
попаду колесом в топь и без гусеничного трактора автомобиль уже не вытащить.
   На выезде с гати дорогу преграждало еще одно бревно. Здесь был как бы КПП
Джековой  "лежки",  потому  что  тут  постоянно  дежурил  один  из   парней,
вооруженный и очень опасный. Парень сидел в самом настоящем дзоте, сделанном
по  всем  правилам  военной  фортификации.  Джек   как-никак   до   капитана
дослужился, волок в этом деле. У него там стоял снятый со списанного  "БТРа"
крупнокалиберный  пулемет  Владимирова  танковый  ("КПВТ")  калибром   14,5.
Попадание такой пульки в череп разносило его на куски,  а  в  позвоночник  -
разламывало человека пополам. Амбразура позволяла ему простреливать всю гать
и просеку вплоть до выезда из кустов. "КПВТ" запросто  прошивал  и  поджигал
любую легковую или грузовую машину и мог в принципе даже продырявить БТР.  А
поскольку Джек сумел достать всю огневую установку "БТРа",  то  в  спарке  с
тяжелым был еще и  7,62-миллиметровый  "ПКТ".  При  всей  этой  "артиллерии"
имелся еще и инфракрасный прицел, и потому, даже потушив фары,  мы  были  бы
ему видны как на ладони.  Прибытие  с  потушенными  фарами,  кстати,  ничего
хорошего не сулило. Это означало, что кто-то надеется остаться незамеченным,
а значит - недруг. В таком случае "вахтер"  -  так  Джек  называл  дежурного
хлопца -  мог  бить  по  автомобилю  сразу.  Если  же  машина  появлялась  с
зажженными фарами, ей давали доехать до "пограничного" бревна...
   - Стой! - скомандовали из темноты. - Выйти из машины, руки поднять!
   Ух ты, Джек! Во, дисциплину навел! Но  выходил  я,  честно  сказать,  без
энтузиазма. Если у Джека была инструкция от Чудо-юда, то меня сразу  прошили
бы, едва опознав.
   - Пассажир! - приказал невидимый парень. Таня-Кармела послушно  выбралась
наружу и встала рядом со мной.
   Спустя минуты две послышался топот ног, прибежали еще трое.  В  лицо  мне
ударил луч фонаря.
   - Барин! - услышал я голос Кота. - Начальство надо знать в лицо. Здорово,
начальник.
   - Привет. Хорошо встречаете! У вас командир еще плац не разметил?
   - Бдим, - усмехнулся Кот.  -  Но  тебя  вообще-то  не  ждали.  Поздненько
собрался. Ты вроде с девушкой?
   Ребята без напоминания убрали бревно с дороги и позволили нам проехать, а
потом бревно обратно положили - обычай!
   Кот уселся рядом со мной и показал, куда ехать:
   - Сюда, заезжай под навес. Где ты эту консервную банку нашел?
   - Обижаешь, Киса! Это машина моей знакомой.
   - Повязочку-то можно снять, - заметил Кот. Таня сдернула свои  трусики  с
глаз и торопливо положила в карман джинсов, чтобы никто  не  успел  увидеть,
чем она завязывала глаза.
   - Ба! - ахнул Кот. - Это ж Кармела из "Чавэлы"! Виртуозка Москвы! Где моя
записная! Автограф хочу!
   - Уймись,  юноша!  -  попросил  я.  -  Во-первых,  ее  зовут  Танечка,  а
во-вторых, я сам еще "не", понял?
   - Уловил, - вздохнул Котяра. - Ну, тогда заходите...
   Под навесом стояло два "Судзуки-Самурая" и  родной  "уазик".  "Запорожец"
рядом с ними выглядел нежной школьницей в компании солдат спецназа.
   В стороне от навеса светились тусклые огоньки барака.  Оттуда  доносилось
негромкое журчание медленной музыки типа блюза.
   - Я что, разбудил?
   - Да нет, - ответил Кот, - никто не спит. Джек купаться со  своей  пошел,
наверно, сейчас приползут, а мы тут помаленьку расслабляемся. Но - до нормы.
Видишь, тебя встретили.
   Кармела все еще возилась в "Запорожце",  и  я  сказал  вполголоса,  чтобы
слышал только Кот:
   - Ты учти, она девушка приличная. Мне с ней в  свалку  играть  еще  рано.
Обеспечь-ка нам номерок на двоих, чтоб был интим и уют.
   - Какой разговор, командир? Тащите вещички!
   - Позвольте вам помочь? - спросил я, обращаясь к Тане. Она  в  это  время
запихивала в сумку мой автомат.
   - Да, Дмитрий Сергеевич, наконец-то догадались!
   Скрипку с "винторезом" она, конечно, оставила  при  себе.  А  я  взял  на
ремень сумочку, в которой было  за  двадцать  пять  кэгэ,  точно.  Не  иначе
Кармела ее парой цинков с патронами нагрузила.
   Через крыльцо мы  попали  в  коридор  с  несколькими  дверями.  На  одной
осталась табличка: "Бытовая комната". Вот ее-то и открыл нам Кот.
   - Загружайтесь. Вот ключ, задвижка, окна вообще нет. Зато зеркало есть.
   - А подъем, завтрак у вас когда? - пошутил я.
   - Как проснетесь. Кофе, правда, не подаем, приходи на кухню  и  вари  что
хошь - жратвы от пуза. - Кот ушел.
   Таня тут же закрыла дверь на ключ и на задвижку.
   - В приятное место вы меня завезли, - прошептала она.
   Я прислушался.  Из  соседней  комнаты  доносился  хохоток  бабы,  которую
приятно щупают, шелест одежды и невнятный шепоток.
   - Насквозь все слышно, -  тихо  проворчала  Таня.  -  Чихнуть  нельзя.  И
темнота чертова!
   - Сейчас свечку зажгу... - Я нашарил в темноте свечку и подпалил  фитилек
своим "Крикетом". Конечно, это был не "люкс" в "Савое". Торцевая стена  была
глухая, но на ней висело длинное, метра в три, зеркало.  Когда-то  солдатики
перед ним морды брили.
   А прямо вдоль зеркала,  чуть  ниже  его  по  уровню,  стояла  здоровенная
кровать. Она  лишь  немного  не  доходила  от  стены  до  стены  и  занимала
полбытовки. Изголовье приставлено впритык к левой стене, около него тумбочка
с ночничком - фонариком из свечки. Стекла отливали красным, и  я  догадался,
что если фонарик зажечь,  то  помещение  озарится  бардачно-розовым  светом.
Свечка, которую зажег я, находилась на левой стене в настенном бра.
   Еще в комнате стояли два кресла и столик, старые и обшарпанные.
   Из-за стены доносились уже не хохоток и шорох, а ритмичные скрипы кровати
и медленные бабские стоны:
   - Ах-а-а... Ах-а-а... Ах-а-а...
   - Тьфу! - прошипела Таня. - Здесь выспишься, пожалуй.
   - А вас это волнует?
   - Да она через пару минут заорет, как резаная! Это же профессионалка.
   - Ну, если вам охота слушать, - сказал я, - можете развлечься.  А  я  уже
все - отключаюсь. Глаза не смотрят...
   - Белье-то тут хоть  чистое?  -  Татьяна  ощупала  одеяло,  поглядела  за
простыню, оценила подушки.
   - Более-менее, - сказала она тоном старшей горничной, проверявшей  работу
подчиненных, - застелено давно, но не спали. А то еще наловим  вшей  во  все
места...
   Я снял полученное от покойного цыгана обмундирование и остался в плавках.
Пропотел я сегодня изрядно. Вдобавок от одежды чувствовался тухлый пороховой
запах, хотя стрелял я не так уж много.
   - Мыться здесь, конечно, негде? - спросила эта чистюля.
   - Почему? - возразил я. - На озере банька есть.
   - А в озере вода чистая?
   - Как стекло, тут никто другой не купается...
   - Хватит и этих, чтоб трихомонад  поймать...  Теперь  я  начал  понимать,
почему Кармела не замужем. С такой занудой жить нелегко.
   - Ну, вы как хотите, а я пошел купаться, -  сказал  я,  хотя  мне  больше
всего хотелось просто-напросто плюхнуться в кровать, вытянуть ноги и уснуть.
Было уже явно за полночь - со всей этой кутерьмой я забыл подвести  часы,  и
они встали. Как на грех, не взял сегодня электронные.
   Хотелось спать, но неприятно будет, если Таня  станет  поджимать  губы  и
шипеть, что от меня несет козлом. От нее тоже, откровенно  скажем,  кошечкой
отдавало...
   - Пошли, - сказала Таня, - не вонять же друг на друга.
   Она, оказывается, запаслась полотенцем, мылом и каким-то  бельишком.  Мой
референтский  костюмчик,  брюки  и  рубашку   она   повесила   на   вешалку,
обнаруженную на стене. Дверь она за собой заперла, ключ положила  в  карман,
дав понять, что он будет у нее.
   До озера было всего метров пятьдесят. Военные умудрились его не загадить,
и в прошлые приезды я не раз удивлялся, что под Москвой  еще  уцелели  такие
чистые места.
   Банька, стоявшая на берегу, конечно, не топилась. Все-таки лето, проще  в
озеро нырнуть. От нее к воде вела дорожка, а дальше были пляжи  в  несколько
десятков квадратных метров песка. Противоположный берег  зарос  камышом,  за
ним начиналось болото, а тут все было сухо, и дно не топкое.
   Метрах в десяти от нас в темноте белело что-то вроде большого  полотенца,
расстеленного на песке, а на этом  белом  прямоугольнике  ворочались  темные
тела...
   - Кошки! - прошипела Таня. - Животные...
   - А! А! А! - коротко выкрикивал женский голос.
   - У! У! У!  -  поддавал  жару  мужской.  Как  я  усек,  это  был  Джек  с
неизвестной мне подругой. Тут, похоже, дело шло к финишу.
   - Не обращайте внимания, - сказал я, - это не мы такие, это жизнь такая.
   Я пришел на берег в полученных от Степаныча полуботинках  со  стоптанными
каблуками, и мне осталось только сбросить их, чтобы войти  в  воду  и  смыть
пыль, пот и копоть этого дурацкого дня. Поплыл я на спине,  водичка  еще  не
успела остыть и прямо-таки нежила. Таня постояла-постояла, изредка косясь на
пару, подходившую к  апогею  наслаждений,  а  затем  сняла  майку,  спустила
джинсы, и в темном купальнике полезла в воду. Я плыл медленно, а  она  резко
рванула кролем. В темноте разглядеть, насколько технично она  плывет,  я  не
мог, да и в нюансах  плавания  не  особо  смыслил,  но  все  же  можно  было
догадаться, что и этот вид спорта  для  нее  знаком.  Меня  она  догнала  за
несколько секунд...
   - Вода - прелесть! - сказал я.
   - Ничего, - вздохнула Таня, - более-менее.
   - А-а-а-а! - вскрикнула на берегу женщина, и движение  тел  на  полотенце
остановилось.
   Таня перевернулась на спину и поплыла рядом  со  мной,  медленно  и  даже
как-то лениво.
   - Глупость какая... - пробормотала она, видимо, по  адресу  Джека  и  его
дамы.
   Я бы поплавал еще да побоялся, что  совсем  прогоню  от  себя  сон.  Вода
хорошо успокаивала  нервы,  но  отнюдь  не  способствовала  сохранению  того
сонного состояния, из которого мне не хотелось вых