шим  же  с
Ленкой прикидкам, были оснащены. Так что группировок было все-таки пять.  Но
Марселе я вчера перечислил только "койотов", "джикеев"  и  "куракинцев".  То
есть тех, кто уже делал попытки захвата. Я-то не стал сообщать  о  том,  что
есть еще Сорокин и отец родной, исключительно из тех соображений, что с ними
мне было бы легче найти контакт. Правда, Сорокин мог не принять во  внимание
то обстоятельство, что я выполнил его приказ, а Чудо-юдо мог очень обидеться
именно за то, что я подчинился Сорокину. За  этот  прыжок  с  парашютом  еще
предстояло ответить. Сейчас, после того, как я "и  от  бабушки  ушел,  и  от
дедушки ушел", можно было и Чудо-юду с покаянием в ножки  кинуться.  Правда,
Ленке там, если по большому счету, места не было. За дружбу с французами  ее
явно не похвалят. Да и вообще вакантное место невестки было уже занято.
   Шестая группировка меня уже сцапала. И я еще не  знал  толком,  насколько
Марсела обо всем осведомлена. Да и уверенности не было, что за ее спинкой не
прячется сам Умберто Сарториус. Слишком уж ловко у нее все получилось. Вышла
несчастная  супруга  покататься  на  яхте  и  безо  всяких   предварительных
договоренностей  оказалась  именно  в  той  точке,   куда   без   каких-либо
навигационных приборов выбралась резиновая лодка с ее незабвенным, хотя и не
покойным мужем. А может, прямо спросить об этом? Нет, рановато. Пока еще  не
тот уровень доверия. Я решил, однако, пустить пробный шар.
   - Есть и второй выход, - сказал я,  -  но  тоже  ничего  не  гарантирует,
особенно жизни. Тебе надо передать нас одной из группировок.  Соответственно
после этого кто-то из оставшихся с носом может тебе отомстить. Но  шансы  на
то, что им после этого будет не до тебя, все-таки есть.
   - А  какая  из  группировок  вас  больше  всего  устраивает?  -  полушутя
поинтересовалась Марсела.
   - К сожалению, из тех, что уже себя проявили, никакая, - ответила за меня
Ленка. - Но очень может быть, что из тех, которые не проявили себя, какая-то
и устроит...
   Ох, Хавроньюшка, я точно  козел  поганый!  Такую  умную  бабу  менять  на
черт-те что! Ведь как точно угадала  мои  мысли,  скажи  на  милость!..  Или
просто прочитала, как это делали Сарториус и Чудо-юдо?
   От этой мысли стало худо. Нет, не потому, что  Хавронья  могла  дознаться
насчет моих вчерашних подвигов, она это и так уже небось вычислила.  Но  вот
если, не дай Бог, она все читает и кого-то  осведомляет  -  неприятно.  Ведь
черт его знает, что они все за эти два года понакручивали? Какие тут альянсы
и мезальянсы за прошедший период сформировались? Может, Ленка давно в доле у
Марселы, а я, дурак, все ушами шевелю, умного изображаю? А что, если Куракин
из-за кустиков появится?
   Марсела между тем, сделав необычно  умную  мордочку,  что-то  соображала.
Размышляла то ли над тем, какая из группировок себя еще не проявила,  то  ли
над тем, кого из кустов выпустить. Во всяком случае, мне так казалось.
   - Сегодня утром, - сказала она, несколько более сдержанно, чем я  ожидал,
- пришел факс от мистера Абу Рустема. Неизвестно, по каким каналам он  узнал
о том, что мистер и миссис Бариновы находятся у меня на вилле, тем более что
факс пришел из Абу-Даби. Я, конечно, проведу проверку,  чтобы  выяснить,  не
было ли обычной утечки информации, но после того, как Элен сообщила  о  том,
что мистер Баринов сам по себе является как бы  маячком  для  тех,  кого  он
интересует, это станет лишь профилактическим шагом.
   То, что Марсела стала именовать меня мистером Бариновым,  могло  означать
какие-то серьезные перемены в ситуации.
   - Ты показала индикатор? - спросил я у Ленки по-русски.
   - Конечно. Это классная штука, прямо скажем. Хочешь поглядеть?
   - Да я уже видел...
   - Ни хрена ты не видел! Смотри, как он работает... Прошу прощения, миссис
Браун, вы уже видели, как работает индикатор, а сам носитель микросхемы  еще
незнаком с этим прибором. - Последнюю фразу Хрюшка произнесла по-английски.
   Марсела кивнула в знак того, что не сердится.
   Коробочку, которую мы затрофеили у "джикеев", я  видел  только  ночью,  в
темноте, и не имел времени,  чтобы  рассмотреть  ее  как  следует.  Запомнил
только, что она была размером с  пейджер.  Сейчас,  при  свете,  сходство  с
пейджером было еще больше. Только вместо табло, где  у  пейджера  появляется
текст, был небольшой экранчик, на котором серыми контурами  была  нарисована
маленькая карта полушарий в развертке. Примитивно так, в самых общих чертах.
В уголке карты была мигающая надпись:
   "Makro level5". А в районе Карибского моря светилась малюсенькая  красная
точка. Она, как я понял, изображала меня, то есть мою  стучащую  микросхему.
Вокруг красной точки был  обрисован  маленький  прямоугольничек  с  надписью
"Middle level6". Сбоку от экранчика  находилось  несколько  кнопочек.  Ленка
нажала на одну из них с веселой надписью "target", то есть "цель".  Картинка
исчезла, а вместо нее появились строчки букв и цифр.
   - Это точные координаты мистера Брауна,  -  пояснила  Ленка,  -  на  этом
уровне - до одной угловой секунды. Высота над  уровнем  моря  -  210  футов.
Скорость  перемещения?..  Он  сидит  в  кресле,  азимут   соответственно   -
"absent7". А вот сейчас я начинаю  увеличивать  уровень  разрешения.  Видал,
сосун? Вошь энд гоу8!
   Англоязычная публика, может, и видела эту рекламу, но русского  юмора  не
поняла. Я, конечно, хмыкнул, но тут же впился  взглядом  в  экранчик.  После
того, как Ленка нажала на кнопку "level", надпись "Makro level" сменилась на
"Middle level", а маленький прямоугольничек расширился до  размеров  экрана.
На нем возникли контуры островов  Хайди,  Сан-Фернандо  и  Гран-Кальмаро,  а
также  нескольких  других  помельче.  Красная  точка  теперь  находилась  на
западном побережье Гран-Кальмаро, рядом с вполне узнаваемым  абрисом  бухты,
на берегах которой располагалась вилла. Возник  и  новый  прямоугольничек  с
надписью "Micro level".
   После второго нажатия на  "level"  весь  экранчик  занял  контурный  план
виллы, и красная точка светилась в центре внутреннего  двора.  Казалось  бы,
куда уж дальше, но вокруг точки опять был прямоугольничек с  надписью  "Nano
level". Когда Ленка еще раз  нажала  кнопку,  появились  контуры  той  самой
площадочки, где мы сидели, прямоугольнички и кружочки, обозначающие  стулья,
кресла и шезлонги. Даже листва деревьев,  укрывавшая  нас  от  солнца,  была
каким-то  пунктирчиком   помечена.   Хрюшка   нажала   кнопку   с   надписью
"projection9", и после первого нажатия мы, увидели  свои  контуры  уже,  как
говорится, с фронта. Повторное нажатие показало вид слева, третье  -  вид  с
тыла, четвертое - вид справа.
   Установив вновь фронтальную проекцию, мадемуазель Шевалье попросила:
   - Мистер Браун, поднимите правую руку.
   Я повиновался и увидел, что фигурка, на голове которой светилась  красная
точка, тоже подняла правую руку.
   - Встаньте! - И фигурка выпрямилась.
   - Сделайте пару шагов...
   Когда я исполнил и эту команду, Ленка подошла ко мне и показала  картинку
и во фронтальной проекции, и в виде сверху. Две фигурки, обозначавшие меня и
ее, переместились от шезлонгов именно туда, где стояли оригиналы.
   - Это еще не все, - вздохнула Ленка, - вот тут есть еще одна  кнопочка  -
"sound10", то есть в принципе можно слышать все,  что  мы  тут  говорим.  Но
звуковой  канал  блокирован.  Это,  должно  быть,   еще   Сергей   Сергеевич
постарался. Есть также маленький  разъем,  обозначенный  надписью  "M-exit".
Подозреваю, что если к этому прибору подключить специальную  аппаратуру,  то
можно и мысли читать.
   -  Мистер  Баринов-старший  проявил   здравую   предусмотрительность,   -
похвалила  Марсела.  -  Теперь  я  могу  сказать,  что  прибор,  которым  мы
пользовались для вашего поиска, намного более примитивный и громоздкий.
   Она щелкнула пальцами, как кастаньетой -  я  сразу  вспомнил  Соледад,  у
которой это  получалось  еще  эффектнее,  -  и  из  кустов  вышел  парень  с
толстеньким кейсом, который  в  России  одно  время  именовали  "президент".
Может, оттого, что президенты в  таких  ядерные  кнопки  таскают,  а  может,
просто потому, что подразумевается - "атташе" должен  быть  завсегда  тоньше
"президента".
   Парень открыл крышку, показал эту машину  Хавронье  Премудрой,  не  делая
никаких комментариев. Внешне было очень похоже на обычный ноутбук.  Хавронья
с ученым видом поглядела, понажимала что-то и сказала:
   - Да, миссис Браун, вас надо поздравить. Пользуясь такой аппаратурой,  вы
сумели опередить "джикеев" - это успех! Не подскажете, кто вам  всучил  этот
прибор из вчерашнего дня?
   - Позвольте мне пока умолчать об этом.
   Я, конечно, вспомнил, что Хрюшка трепанула, будто у французов есть  такой
прибор, который едва в чемодан влезает. Но ни додумать до конца, ни  вякнуть
что-либо, слава Богу, не успел.  Запиликал  мобильный  телефон,  висевший  в
футляре на пояске Марселиных бермуд.
   - Алло! Да, я. Рада вас приветствовать, консул. Да, конечно, я  прекрасно
себя чувствую и с удовольствием отдохнула  бы  здесь  еще.  Но,  увы,  дела.
Так... Это очень неприятно слышать. Ага... Все это вполне серьезно?  Ну  что
ж,  очень  жаль...  Да,  у  сеньора  Ибаньеса  бывают  странные   идеи.   Вы
гарантируете,  что  осложнений  не  будет?  Конечно,  доверяю.  Как  там   с
паспортами? Вы просто молодец, сэр. Нет проблем, всегда готова оказать и вам
услугу. Где она сейчас  стоит,  ваша  красавица?  Двухвальный  привод?  Весь
редуктор сменим за ту же цену. Вы же наш постоянный клиент... Благодарю вас,
сэр. До встречи!
   Марсела убрала телефон и сказала.
   - Придется поторопиться. Чертовы "койоты" тоже в  курсе  дела.  Вероятно,
через Абу Рустема. Я ведь не успела  сказать  самого  главного.  Абу  Рустем
сообщил, что очень хотел  бы  видеть  у  себя  в  гостях  мистера  и  миссис
Бариновых. Сегодня на Гран-Кальмаро прилетает его самолет. Там же говорилось
что-то о непреложных законах восточного гостеприимства и о том,  что  я  его
кровно обижу, если не выполню его просьбу.  Так  вот,  консул  сообщил,  что
прокуратура Гран-Кальмаро возбуждает против меня уголовное дело по обвинению
в контрабанде наркотиков. Постановление об аресте уже лежит в папке на столе
у прокурора республики. Конечно, все это инспирировано  "койотами".  Если  в
16.30 Бариновы не сядут в самолет, присланный Абу  Рустемом,  сюда  прибудет
вся гран-кальмарская полиция. А также, как мне думается, и группа "койотов",
которые будут действовать под  прикрытием  полицейских.  Сейчас  уже  13.55.
Консул оформил все выездные документы на мистера и миссис Бариновых  как  на
лиц, которым предоставлен статус беженцев. Ближайший рейс до Майами - 17.00,
это нам не подходит. Что там еще есть, Сильвия?
   Феечка  вытащила  из  футлярчика  электронную  записную  книжку  и  стала
нажимать кнопочки, вызывая из памяти книжки расписание самолетов.
   - Ну, что там? - нетерпеливо спросила Марсела.
   - Есть рейс на Пуэрто-Рико, - доложила Сильвия. - Вылет в 14.20.  Но  это
какой-то  тихоходный  гидроплан,  который  прибывает  в  Сан-Хуан  только  к
полуночи.
   - Тут по прямой каких-нибудь триста  миль,  -  удивилась  Марсела,  -  на
катере быстрее доедешь...
   - Это круизный самолет, мэм! -  вмешался  вертолетчик  Гил.  -  "Каталина
эйрлайнс". Они по дороге до Пуэрто-Рико делают пять  или  шесть  посадок  на
разных островишках, где пассажиры час-другой  купаются  и  загорают.  Билеты
довольно дорогие, в двадцатиместной  машине  редко  бывает  больше  половины
пассажиров.
   - Заказывай билеты, Сильвия! - приказала Марсела. -  Где  твоя  стрекоза,
Гил?
   - На "Дороти", мэм. Перегнать сюда?
   - Нет, не будем тратить на это время. Анхелито,  Элен,  -  Марсела  опять
назвала меня именем своего покойного брата, - сейчас вы поедете с  Кеннетом,
Джеком и Гилом на "Дороти", оттуда на вертолете до гидроаэропорта.  Там  вас
ждут билеты и документы.  Там  же  получишь  "American  express"  на  мелкие
расходы. И вот еще... - Она выдернула  откуда-то  визитную  карточку.  -  На
Пуэрто-Рико найдешь офис "Cooper shipping industries" - он есть в телефонных
справочниках, - и там тебе объяснят, что делать дальше.
   Вертолетные страсти
   Поцеловать Марселу я успел, даже пару раз, уже не  думая,  что  по  этому
поводу скажет Хрюшка. Более того, я даже как-то позабыл, что еще утром ни  в
какие Пуэрто-Рики не собирался.  Лишь  сидя  рядом  с  Хрюшкой  в  лимузине,
который на бешеной скорости мчался к стоянке "Дороти" по S-образной  дороге,
я вдруг подумал, что в США у меня в десять раз больше шансов попасть в  лапы
"джикеев" и, по меньшей мере, столько же шансов достаться Сарториусу.
   Лимузин въехал прямо на пирс.  Джек,  Гил  и  Кеннет  выскочили  первыми,
остальные телохранители - следом за нами. Джек - хоть он  и  был  совсем  не
похож на моего московского, два года как покойного,  корефана,  но  все-таки
имя что-то хорошее напоминало - тут же разобрался у себя на  борту,  и  лифт
поднял из кормового ангара вертолетик Гила. Кроме пилота и нас с  Ленкой,  в
аппарат загрузился Кеннет с пистолетом-пулеметом  "ингрем".  Когда  вертолет
снялся с кормы "Дороти", часики на его приборной доске показывали 14.07.
   - Успеваем? - спросил я у Гила.
   - По времени да, - ответил он немного странно. - Через пять  минут  будем
на месте, если...
   Справа, откуда-то из-за горы, вынырнул  старый,  но  от  этого  не  менее
опасный стрекотун-"ирокез" с надписью  "La  polizia"  на  желто-зелено-белом
борту. Он имел двигатель помощнее, чем у нас,  и  понесся  наперерез,  чтобы
отсечь нас от гидроаэропорта.
   - Борт 34-12, - загундосили с "ирокеза", -  вы  взлетели  без  разрешения
центральной  диспетчерской  Гран-Кальмаро!  Немедленно  разворачивайтесь   и
следуйте за мной!
   - Они нас ждали, - зло произнес Гил. - Что будем  делать,  сэр?  А  то  у
него, между прочим, пулемет 12,7 на борту.
   - Им не дадут приказа бить на поражение, - неуверенно произнес я. - Мы им
нужны только живыми.
   - Значит, они будут нас притирать к земле, - прикинул Гил. - Или к  воде,
что еще лучше.
   "Ирокез" по короткой дуге приблизился к нам с  правого  борта,  а  затем,
уравняв скорость и высоту, словно бы повис в двадцати метрах от нас.
   - 34-12, следуйте за мной! - захрюкал динамик.  -  Курс  210!  Посадка  -
аэропорт Гран-Кальмаро! Выполняйте! Иначе применю оружие!
   - Вот козлы! - это  произнесла  Ленка  по-русски.  Левая  бортовая  дверь
"ирокеза" была отодвинута, точь-в-точь так, как в свое время делалось у  нас
во Вьетнаме - все время, блин, говорю, "у нас", хотя  там  воевали  Браун  и
Атвуд, а вовсе не я! И там, в просторном проеме этой двери,  просматривались
трое или четверо бойцов  в  бронежилетах,  защитных  шлемах  с  забралами  и
автоматами "узи", калибра 9 мм.
   - Уходи влево! - приказал пилоту Кеннет, укладывая "ингрем" на колени.
   - Куда влево? - огрызнулся Гил. - Нас в гору влепит!  Да,  действительно,
тут особо не повертишься. Справа словно приклеенный  висел  "ирокез",  пилот
которого, отлично видимый через боковое стекло кабины, все время поворачивал
большой палец книзу - мол, садись, братан, и не рыпайся.  А  слева,  скобкой
охватывая просторную  седловину,  тянулся  невысокий  горный  хребет  метров
двести-триста в высоту. А  у  нас  после  того,  как  мы  перевалили  горку,
отделяющую бухту от этой седловины, было  всего  метров  полтораста  высоты.
Даже если бы Гил потянул влево с набором, то все равно впаялся  бы  в  скалы
наверху хребта. Его и так-то за счет одной центробежной силы,  поскольку  он
сейчас шел по дуге, должно было вынести к этим скалам. Правда, не впритык, а
примерно в сотне метров от ближайших утесов, но и это пощекотало бы нервы.
   - 34-12, курс 210! - строго напомнили с "ирокеза". - Через десять  секунд
даю предупредительную очередь!
   - Fuck you! - отозвался Гил, показывая пилоту "ирокеза" средний палец при
четырех прижатых.
   Как раз через десять секунд наступил тот самый крутой момент,  когда  наш
вертолетик вытащило на минимальное расстояние к скалам. Я был, прямо скажем,
оптимистом: расстояние это оказалось  намного  меньше  сотни  метров.  Пилот
"ирокеза" сообразил,  что  его  машину  при  большей  массе  может  и  вовсе
притиснуть к утесам, а потому немного сбросил обороты.  Но  ребята,  которым
было  приказано  дать  предупредительную  очередь   перед   кабиной   нашего
вертолета, открыли огонь как раз в момент этого маневра, потому что пилот им
о своей задумке сообщить не успел.
   Поскольку скорость нашей тарахтелки относительно "ирокеза"  возросла,  то
трассы из "узи", нацеленные так, чтобы не зацепить кабину, пришлись  аккурат
по стеклам и  крыше.  Десяток  свинцовых  дурочек  дождем  пробарабанили  по
тонкому дюралю и наискось провернули паутинчатые дырки в правом стекле.
   - А! - Кеннет подпрыгнул на сиденье впереди меня и обмяк, завалив  голову
набок, Гил ахнул, схватившись обеими руками за ручку управления, и  каким-то
невероятным усилием выровнял машину. Из его шеи, наискось пронзенной  пулей,
ручьем хлестала кровь. Он прохрипел что-то, захлебываясь и разбрызгивая алые
капли, и повернул рычажок, включающий  автопилот.  Это  было  его  последнее
движение. После этого Гил ткнулся лицом в приборную доску.
   Я в голос выматерился, Ленка тоже завизжала, но  это  мы  просто  так,  с
перепугу - ни ее, ни меня не зацепило.
   Тем не менее, ничего хорошего для нас в этой ситуации не  было.  Вертолет
зафиксировался  на  таком  курсе,  который  минут  через  десять,  от   силы
пятнадцать, мог вывести  нас  на  горку,  торчавшую  километрах  в  тридцати
отсюда. Но даже если б нам повезло, то сесть  на  автопилоте  вертолетик  не
мог. Это ж не "Ка-50", который, говорят, ежели пилота ранили или убили,  сам
прилетает в исходную точку вылета и зависает в двух метрах над землей, чтобы
его можно было поймать за шасси и усадить. Вранье это или правда,  не  знаю,
краем уха слышал. Но тот вертолет, где мы находились, никуда возвращаться не
собирался.
   - 34-12, - загундосил динамик, - курс 210! Меняйте курс или будете сбиты!
   Управлять вертолетами умел Браун. Правда,  делал  он  это  последний  раз
тринадцать лет назад, когда убегал с Марселой от хайдийских  полицейских.  Я
что-то помнил, что-то  нет,  но  делать  было  нечего.  Надо  было  хотя  бы
подняться повыше, чтобы перескочить горку, которая неотвратимо  надвигалась.
Или повернуть от нее.
   Короче, я должен был взять управление на себя. Только  как  это  сделать?
Труп Гила скорчился  в  кресле  перед  Ленкой,  а  передо  мной  громоздился
стокилограммовый Кеннет, оттащить которого куда-либо было просто невозможно.
Кабинка была такая тесная, что даже с живым  человеком  в  ней  было  трудно
разминуться, а уж с неповоротливым мертвецом -  и  вовсе  никак.  Оставалось
одно - открыть дверцу и просто выпихнуть труп за борт. Жестоко, некультурно,
но жить-то хочется...
   Больше всего я боялся, чтобы правую дверцу, в  которую  попало  несколько
пуль, не заклинило. Но тут Бог был на моей стороне. Перегнувшись через плечо
мертвеца, я дотянулся до рукоятки и сдвинул дверь на себя. В кабину ворвался
крепкий, тугой поток  встречного  воздуха,  который  вообще-то  в  шортах  и
рубашке с коротким рукавом воспринимается как холоднющий ветер.  У  меня  аж
глаза заслезились, но все-таки я сумел воспользоваться тем, что  Кеннет  был
не пристегнут, и выпихнул его из кабины. Правда, перед этим выдернул из  его
ладони "ингрем", а из кармана - радиотелефон. Лишь  на  какую-то  секунду  у
меня возникло сомнение: а не живого ли выкидываю? Но подавить  это  сомнение
оказалось легче легкого. До горы оставалось самое большее пять минут лету.
   Задвинув правую дверцу, я услышал из динамика:
   - 34-12,  отвечайте!  34-12,  отвечайте!  Что  у  вас  происходит?  Можно
подумать, что они не видели, как из кабины выбросили труп!  Перебравшись  на
ос