ы, которые он нашел, не производились не только в СССР, но  и  вообще
во всем  мире.  Список  этих  предметов  я  обнаружил  в  папке  с  надписью
"Приложения к рапорту", фотографии отыскались позже в отдельном  конвертике.
Нашлась и карта-схема мест обнаружения этих предметов. Все было  описано  на
хорошем профессиональном уровне, с рулеточными измерениями,  каждый  предмет
был сфотографирован с нескольких точек, около некоторых, малогабаритных, при
съемке выставляли линейки, около больших - нивелирную рейку.
   Не скажу, что я рассматривал фотографии затаив дыхание.  Наоборот,  после
того, что я уже знал, эти картинки меня сильно разочаровали. По крайней мере
сначала. Большая часть предметов, увиденных мной на  снимках,  выглядела  не
очень  интересно.  Это  были  обломки  чего-то.  Только  сильно  верующий  в
инопланетян человек, не пощупав их руками, мог бы  с  уверенностью  сказать;
да, это останки чужого межпланетного или, скорее, межзвездного корабля.  Ну,
лежит себе некий кусок  изогнутой  балки  необычного  профиля  из  какого-то
темного металла. Если поискать  как  следует,  вполне  возможно,  что  такие
валяются где-нибудь на тимоховской  свалке  или  во  дворе  завода  "Серп  и
молот". Или оплавленный обрывок металлического  листа  с  натеками  какой-то
прозрачной массы  -  побегайте  по  заводским  свалкам,  непременно  найдете
похожий. Или довольно крупная  по  размерам  конструкция  из  перекореженных
взрывом узких пластин, не то металлических, не то пластмассовых, собранных в
некое подобие зонта диаметром около двух метров; поставь ее  вертикально,  и
будет остов грибка с детской площадки, поломанного вандалами-хулиганами.
   Но один снимок заставил меня легонько охнуть.
   Около пня, в примятой траве лежал черный  прямоугольный  предмет.  Видно,
товарищ  Шнеерсон  очень  удачно  выбрал  точку  съемки,  потому  что   смог
зафиксировать даже тусклый  блик  солнца  на  гладкой  длинной  грани  этого
предмета. И, пожалуй, именно этот блик сразу навел меня на мысль, что я вижу
вещь, с которой уже сталкивался и, более того, употреблял в дело.
   Это был Black Box. Но каких размеров! Отнюдь  не  коробочка  25х10х10,  а
большущий  параллелепипед,  похожий  на   мраморное   надгробие.   Судя   по
установленной вертикально нивелирной рейке, которую держал какой-то  человек
в телогрейке и обшитых кожей кавалерийских галифе, торцевая грань была  метр
на метр, а длина - два с половиной метра!
   В описании предмета было сказано:
   "12. Шлифованный брус  из  черного  сверхтвердого  минерала  (алмазом  не
царапается), размером 2500х1009х1001 мм. Обнаружен  на  вост.  склоне  сопки
21/VIII-1936 г. в 250м от места падения аппарата (см. карту-схему)".
   Я прекрасно понимал, что для доставки всех "предметов" в  Москву  "Пихте"
нужен был как минимум буксир с баржей водоизмещением тонн на 50, не  меньше.
Но, во-первых, ни один буксир или  даже  катер  с  осадкой  свыше  метра  не
протиснулся бы через Малую Пареху и Порченую, тем более - в летнюю межень, А
во-вторых, никто "Пихте" этого буксира  с  баржей  и  предоставить  не  мог.
Поэтому они  взяли  с  собой  только  пять  самых  малоразмерных  предметов,
числившихся в описи под номерами 4, 17, 23, 35 и 38. Однако этих предметов в
чемодане не было. Их везли в отдельной стальной коробке, как  указывалось  в
примечании к списку. Что же это были за штуковины?
   "4.    Металлический    гладкий,     зеркально     отшлифованный     диск
светло-золотистого оттенка, тверже алмаза, тяжелый (370 г). Диаметр - 35 мм,
толщина - 11 мм, со скругленными  краями.  Обнаружен  на  тропе,  идущей  по
восточному склону сопки, 19/VI1I-1936 г. в 350м от места аварии.
   17. Кольцо плоское, из серого матового металла. Большой диаметр - 35  мм,
малый - 25 мм, толщина - 1,7 мм. Вес - 1,5  г.  Найдено  на  ветке  куста  у
подножия восточного склона сопки 20/VIII-19 36 г. в 780м от места аварии.
   23. Трубка из светло-золотистого отшлифованного металла  длиной  325  мм,
внешним диаметром 14 мм, внутренним диаметром - 2 мм. На одном конце наглухо
прикрепленная насадка в форме диска из того же металла  диаметром  35  мм  и
толщиной 11  мм.  Внутри  заполнена  стекловидным  веществом.  Вес  1600  г.
Обнаружена на северном склоне сопки 19/VIII-1936 г. в 200 м от места падения
аппарата.
   35. Диск из толстого стекловидного материала очень высокой  прозрачности,
по ребру покрашен светло-золотистой краской. Диаметр - 35 мм, толщина  -  11
мм. Вес - 950 г. Обнаружен на северном склоне сопки 21/VIII-1936 г. в 90м от
места аварии.
   38. Цилиндр из светло-золотистого металла, со сквозным  отверстием  через
торцы. Длина - 300мм, внешний диаметр - 35 мм, диаметр отверстия  -  14  мм.
Вес 1045 г. Обнаружен на северном склоне сопки 20/VIII-1936  г.  в  230м  от
места аварии".
   Надо сказать, найди я лично фигулины из светло-желтого  металла,  да  еще
такие тяжеленькие, непременно подумал бы, что это золотишко. Пусть не  985-й
пробы, но имеющее  весьма  приличную  цену.  А  если  они  еще  и  лежали  в
опечатанной стальной коробке, то тем более могли  привлечь  внимание  такого
потертого жизнью человека, как Родя. Поэтому одной  из  версий  исчезновения
коробки с образцами "предметов неизвестного назначения" была та, что  Родион
- не потому ли он засмущался, когда друг Федот спросил его, не  надеялся  ли
он найти в чемодане золото? - уже изъял из чемодана  коробку.  И,  возможно,
закопал ее где-нибудь на той же  даче.  А  потом  решил  закинуть  удочку  к
богатому дружку. Дескать, поможет "реализовать" бесхозные  документы,  можно
будет с ним работать и по золотишку. Все это оказалось домыслом. Несмотря на
то что Чудо-юдо в такую версию поверил и даже организовал небольшой наезд на
оставшуюся без хозяина дачу на предмет  производства  раскопок  в  различных
подозрительных местах. Но металлоискатель ничего приятного не нашарил.
   Вторая версия была такая, что металл могли, допустим, изъять официально и
сдать в Гохран, скажем, под одну гребенку с  ценностями,  конфискованными  у
троцкистов и других врагов народа. Само собой, Чуду-юде получить справочку о
подобных поступлениях было не так уж  трудно,  но  среди  актов  приемки  он
ничего похожего не нашел. Ни за 1936-й, ни за 1937-й, ни даже за  1938  год.
Идея поискать дальше как-то выдохлась.
   Третья версия выглядела еще проще. Некто, узнав, что  группа  "Пихта"  не
существовала юридически, а весь ее  личный  состав  в  течение  одного  года
прекратил и физическое существование (причем и сам  Николай  Иванович  Ежов,
создавший группу, пережил "Пихту" лишь на  краткое  время),  рискнул  изъять
чемодан и обратить в личный доход "предметы золотистого  цвета".  С  позиций
современности версия была очень соблазнительной, но Чудо-юдо убедил  меня  в
том, что заместитель Ежова, Лаврентий Палыч Берия, сменивший шефа,  вряд  ли
позволил бы такие финты. Не те времена-с! За  халатность  тогда  легко  было
превратиться во "вредителя", а уж за хищение госсобственности - стать врагом
народа ничего не стоило.
   В общем, мы бы так и не узнали ничего, если б не  нашли  отколовшуюся  от
рапорта Савельева бумажку. Текст ее, должно быть, предполагалось вставить  в
рапорт после слов:
   "Второй осмотр района "Котловина" проводился 18 - 21/VIII, после того как
наблюдателями было зафиксировано падение аппарата неизвестной конструкции  в
ночь с 17 на 18 авг. Всего было обнаружено 346 (триста сорок шесть) обломков
аппарата и предметов неизвестного назначения разных размеров. Малогабаритные
предметы первоначально предполагалось вывезти в Москву, однако, ввиду особых
обстоятельств, они были оставлены в тайнике неподалеку от заимки Лисова".
   Той самой заимки, в 500 метрах от которой наши "Бураны" никак  не  хотели
заводиться.
   ХОЗЯИН
   В тот самый момент, когда запас мата, которым располагали Борис,  Глеб  и
Богдан, иссяк, как и соображения по поводу  причин  незапуска  "бурановских"
двигателей, с той стороны, в какую мы намеревались ехать,  послышался  рокот
мотора. Единственным техническим средством, которое могло находиться в  этом
районе, кроме  наших  нефурычащих  "Буранов",  был  снегоход,  принадлежащий
хозяину здешних мест, внуку Парамона Лукича, Дмитрию Петровичу Лисову.
   Действительно, уже через пару минут "Буран" вынесся из-за  поворота  реки
и, стремительно преодолев последнюю сотню метров, лихо  тормознул  рядом  со
своими прихворнувшими собратьями. Наши смотрелись,  конечно,  получше  -  ни
царапин, ни вмятин пока не имели, - но не могли сдвинуться с места. А  этот,
местный, потертый, помятый, с треснувшим  стеклом  фары,  с  какими-то  явно
домодельными обтекателями и самой натуральной пулевой пробоиной на  ветровом
щитке, залепленной синей изолентой, - бегал.
   Водитель действующего снегохода смотрелся  солидно  и  вызывал  уважение.
Прежде всего тем, что имел на вооружении охотничий карабин "сайга", то  есть
демобилизованный "АКМ" с уменьшенным магазином.  Впрочем,  в  то  же  окошко
вполне можно было вставить и нормальный автоматный на 30 патронов. На поясе,
в  отделанных  лосиной  шкурой  ножнах,  висел  режуще-колющий   инструмент,
напоминавший небольшой  меч  или  саблю.  Собственные  физические  данные  у
сибирского жителя тоже были о-го-го: рост - под метр девяносто без пыжиковой
шапки, в плечах - почти метр, даже с вычетом толстого  овчинного  полушубка,
кулаки такие, что я бы на месте здешних медведей под прямые удары этого дяди
не подворачивался. Даже с учетом того, что подъехавший был  одет  в  плотные
ватные брюки и подшитые кожей светло-серые пимы с голенищами почти до  колен
и вряд ли мог быстро двигаться без снегохода, я бы не  хотел  оказаться  его
противником. Более того, гражданин этот был нам очень необходим  в  качестве
друга и соратника, а самое главное - проводника, поскольку он один знал  все
многочисленные особенности этого района.
   В том, что подъехавший является Дмитрием Петровичем Лисовым,  можно  было
не сомневаться. Я прекрасно запомнил в лицо его деда, Парамона Лукича,  1897
года рождения, который в наступившем году мог бы отметить столетие,  если  б
не ушел добровольцем на фронт в 1942 году. Запомнил, естественно, по  немому
фильму, снятому сержантом ГБ Кулеминым,  потому  что  этот  фильм  начинался
именно с того кадра, в котором 39-летний богатырь  Парамон  Лукич  показывал
"геодезистам" огромный отпечаток  трехпалой  ступни  длиной  52  сантиметра.
Именно  ступни,  а  не  лапы  пресмыкающегося  или  птицы.   Правда,   между
отпечатками этих трех пальцев отчетливо просматривались отпечатки перепонок,
но все же на человечью ступню этот след походил больше, чем на утиную лапку.
Сержант Кулемин в основном держал в кадре  след,  но  несколько  раз  крупно
показал лицо Парамона Лукича. Если отбросить всякие несущественные  различия
типа того, что действие происходило летом, а не зимой, и потому дед был одет
в полотняную рубаху, суконные штаны и лапти с онучами, на голове у него была
косынка, повязанная  так,  как  носят  нынешние  спецназовцы,  и  за  спиной
плетеный из лыка пестерь, а не брезентовый рюкзачок, как у внука,  -  Лисовы
были похожи абсолютно. Оба бородатые,  темноволосые,  скуластые,  глаза  для
европейца узковаты, для  азиата  -  широки.  Поэтому  я  позволил  себе,  не
дожидаясь вопроса, поздороваться:
   - Здравствуйте, Дмитрий Петрович!
   - Здравствуйте, - не без настороженности кивнул таежник, -  не  припомню,
чтоб раньше виделись, однако. Кто такие будете?
   - Геофизики, - ответил я, - из Москвы.
   - Интересно. - На лице Лисова явственно отразилось недоверие. - Документы
посмотреть можно?
   Нет, его явно не радовало наше прибытие. Боюсь, если бы у  меня  не  было
под рукой папки с бумагами, подтверждавшими наши полномочия -  по  уверениям
Чуда-юда, абсолютно подлинными, - мой тезка мог бы,  опираясь  на  авторитет
"сайги", приказать нам лечь на снег, а если б мы не подчинились,  то  уложил
бы.
   Когда я подал ему эту папку, он уселся на  свой  "Буран"  боком  к  рулю,
положил на колени карабин и внимательно  проглядел  бумаги.  Потом,  видимо,
убедившись, что все в порядке, вернул мне папку.
   - Получите, Дмитрий Сергеевич. Как я понял, вы у меня  на  заимке  хотите
базу устроить? Не больно это хорошее дело. Вы мне тут, по  соседству,  одним
своим духом все зверье разгоните. А техника грохотом бед наделает.
   - Ее еще завести надо, - проворчал Богдан.
   - Понятно, - сказал хозяин тайги. - Совсем  плохо,  товарищи  ученые.  Не
хотят вас тут видеть. Не с добром пришли.
   -  Поясните,  пожалуйста,  -  произнес  я,  постаравшись  придать  голосу
максимально интеллигентное звучание.
   - А это, дорогой товарищ или господин, так  просто  не  поясняется.  Есть
такая примета, что если у того, кто сюда  пришел,  техника  не  заводится  -
мотор лодочный, снегоход или даже вертолет, то это от какого-то зла, которое
вы в себе несете. Может, против меня чего-то  задумали,  а  может  -  против
реки, леса, зверья или другой экологии. Или,  допустим,  чего-нибудь  врете.
Например, насчет того, кто вы такие  и  зачем  сюда  прилетели.  Потому  что
финансовое положение той самой конторы, которая  вас  вроде  бы  среди  зимы
отрядила в экспедицию, мне хорошо известно. В трубе они. И спонсора им взять
негде. Стало быть, и денег  на  посылку  дополнительного  отряда  с  арендой
вертолета у них тоже нет. А бумаги -  это  фигня.  Здесь  не  Москва,  адрес
простой: речка Порченая, заимка Лисовых.  Тут  сама  природа  все  читает  и
крутить-вертеть собой не дает. Пока не скажете, не поедете, да еще и  пешком
не дойдете.
   Все подчиненные, даже Валет и  Ваня,  смотрели  на  меня.  Ждали  чего-то
решительного, наверное. Хотя, как и я, прекрасно понимали  ситуацию.  В  том
смысле,  что  с  господином  Лисовым  вышел  полный  облом.  Конечно,  можно
попробовать его замочить, хотя без потерь это  сделать  не  удастся.  Оружие
сейчас держит готовым к бою только он один, и хрен позволит кому-то  другому
так  просто  вытащить  его,  тем  более,  что  у  большинства  оно  лежит  в
упакованном виде. У меня есть пистолет под курткой, но не  успею,  точно  не
успею... Нет, пожалуй, все-таки лучше пока избегать силовых решений.
   - В общем, как я понял, товарищ Лисов, - беззаботным тоном сказал я, -  с
вами надо говорить откровенно и честно. Тогда я должен вам сообщить, что  мы
действительно из Москвы, но не геофизики. Наши документы - прежде всего  для
того, чтобы местная власть особенно не волновалась, чтобы в прессе  не  было
ажиотажа и так далее. Потому что мы занимаемся изучением НЛО. И у  нас  есть
точные сведения, что здесь, в том месте, которое называется  "Котловина",  в
августе 1936  года  погиб  инопланетный  космический  корабль,  от  которого
осталось немало обломков.
   - Вот это уже похоже на дело. - Дмитрий Петрович подобрел. -  Хоть  и  не
всю правду, но правду. Раз так, можете заводить "Бураны". Пойдут...
   В общем-то, как уверяли Чудо-юдо разные инстанции, при  нормальном  нашем
поведении Лисов может быть сговорчивым и приличным человеком. Его так и  так
требовалось  посвящать  в  задачу   экспедиции,   хотя   первоначально   это
планировалось сделать позже. Сначала надо было поболтать на всяческие  темы,
потом подойти к вопросу  о  загадках  НЛО,  показать  Лисову  фильм,  снятый
Кулеминым, с участием Парамона Лукича,  расстрогать.  А  тут  все  оказалось
проще и быстрее.
   - Заводи, заводи! - почти с улыбкой  подбодрил  мой  сибирский  тезка.  -
Заработают!
   Борис и Глеб, поглядев на меня, на Лисова и друг на  друга,  попробовали.
Снегоходы завелись, как говорится, с пол-оборота. Богдан  невнятно  произнес
еще пару матерных слов и уселся за спину Бориса. Ваня с Валеркой  устроились
на нартах, а я занял место на "Буране" Глеба.
   - Давай за мной в след! -  перекрикивая  рев  трех  моторов,  скомандовал
Дмитрий Петрович, развернул свой снегоход и направил его вниз по  закованной
в лед реке Порченой. - Держись, механизмы столичные!
   Пятьсот метров на снегоходе, даже по льду извилистой  речки  -  дистанция
совсем маленькая. Два-три поворота сделали - и на месте. Честно говоря,  мне
подумалось, что Лисов блефовал, когда пугал нас тем, что мы пешком  эти  500
метров не смогли бы пройти. Даже с учетом того, что пришлось  бы  тянуть  за
собой нарты и "Бураны", дошли бы за полчаса. Хотя, конечно,  Лисову  виднее,
он тутошний, а мы нет. Мало ли какая чертовщина  бывает  в  пору  ослабления
диалектико-материалистического учения!
   Накатанная "Бураном" лыжня наискось свернула с реки на берег, в узенькую,
двухметровой ширины, просеку. Лисов сбавил скорость и  повел  свой  видавший
виды "механизм" по просеке. Сразу же почуялся уклон. Просека не лезла  прямо
на горку, иначе и "Бураны" бы не вытянули - круто! - а шла параллельно реке,
постепенно, под небольшим углом поднимаясь вверх.
   Наконец вся наша "кавалькада" оказалась на ровном и расчищенном  от  леса
участке - немного больше двадцати соток по площади, как  мне  показалось.  В
середине этой площадки стояло основательное бревенчатое  сооружение,  чем-то
похожее на американские деревянные форты времен войн с индейцами. Во  всяком
случае такие, какие показывают в вестернах.
   Правда, высоченного частокола, как в американских фортах, не наблюдалось,
но  зато  была  трехметровая  бревенчатая  стена,  охватывавшая  не   совсем
правильный прямоугольник 20 на 30 метров. По  верху  стены  была  пристроена
колючая  проволока.  Из-за  стены  проглядывали  заметенные   снегом   крыши
деревянных строений. Вокруг внешней стены  тоже  были  наметены  здоровенные
сугробы. Кое-где на снегу были отчетливо заметны  цепочки  следов  какого-то
зверья. Четыре здоровенные лайки, чуя незнакомых, подняли лай.
   Свернув по лыжне  за  угол,  оказались  перед  массивными  двустворчатыми
деревянными воротами. К  одной  из  створок  привалило  сугроб,  к  тому  же
слежавшийся и  заледенелый.  Как  мне  представилось,  открыть  эту  створку
раньше, чем сойдет снег,  вряд  ли  удалось  бы.  Вторая  створка,  судя  по
концентрическим  бороздам  на  снегу  и  отсутствию  сугроба,   периодически
открывалась. Но не широко, ровно на столько, чтобы "Буран" смог пройти.
   Притормозив перед воротами, Лисов слез с "Бурана" и взял стоявшую у ворот
крепкую длинную рогульку. Он уложил ее на заснеженную  крышу  ворот,  поддел
одним из рогов какой-то металлический крюк, нажав на рогульку снизу, толкнул
вверх - что-то скрежетнуло-лязгнуло, и ворота со скрипом открылись.
   - Загоняйте технику! - распорядился Лисов, отодвигая створку ворот. - Вон
под тот навес ставьте. Места хватит.
   Справа и слева от ворот вдоль стены были устроены навесы для дров,  сена,
какие-то хлевушки и курятники. Где-то кто-то похрюкивал и мычал. Похрапывала
лошадь.
   - Вот тут и живу, - доложил Дмитрий  Петрович.  -  Независимости  еще  не
провозглашал, но кое-какой суверенитет имею. Вроде с районом вопрос  уладил,
насчет пользования и прочего. Если удержится власть, может, и собственностью
сделаю.
   Я в вопросы приватизации лесных угодий вникать не собирался.  Хотелось  в
тепло и пожрать, но надо было для начала разобраться со своим багажом.
   - Вот в эти две комнаты загружайтесь, - велел Лисов, подавая мне солидный
ключ от амбарного замка. - И печку затапливайте, как раз к  ночи  прогреете.
Я-то один тут, экономлю. Сыновья промышляют, а я тут на хозяйстве.  Если  не
доберут  пуха,  сам  схожу,  а  так  посмотрим...  Должны  ж  они  привыкать
помаленьку?
   - Наверно, - согласился я, - а лет им сколько?
   - Старшему двадцать пять, среднему двадцать три, младшему  двадцать.  Все
отслужили.
   Мне чего-то странно стало. Больше чем на сорок лет  Лисов  не  смотрелся,
неужели старшего в четырнадцать лет соорудил? Бывают,  конечно,  вундеркинды
вроде негритенка Мануэля, но то ж в жарких странах...
   - А вы сами с какого года? - спросил я.
   - С три