о схватил  автомат.  Хотя  не  очень
точно знал, смогу ли я из него  выстрелить  и,  что  важнее,  нужно  ли  мне
стрелять вообще.
   Пыль, поднятая гранатным взрывом,  не  успела  осесть,  когда  послышался
некий дикий визг, отдаленно  напоминающий  знаменитое  "ки-я!",  и  какой-то
козел вломился в каюту из коридора. Недолго думая подручный Куракина  открыл
огонь, но не по мне, а по "джикеям", валявшимся на полу. Того, который лежал
в каюте, я не видел, а потому не знал, подавал он признаки  жизни  или  нет,
стонов по крайней мере, слышно не было. А  вот  того,  что  лежал  у  нас  в
санузле, по моему разумению, долбить уже не было смысла. Тем более  что  при
этом можно было запросто зацепить и нас с Ленкой. Самое удивительное, что  в
этот момент я, как ни странно, думал, будто застрелить  нас  в  планы  этого
бойца не входит.
   Увы, я сильно ошибся! Но слава Богу, это мне и Ленке сошло с рук.
   - N'est tire pas! S'est Elene! He стреляйте!  Я  -  Елена!  -  заверещала
"француженка", и будь  фортуна  более  вредной,  нам  бы  после  этого  хана
настала. Потому что мужик в шортах и черной кожаной безрукавке с  заклепками
влетел в санузел с одной целью - пришить нас на месте, а потом сказать,  что
так и было. Но его подвела любовь  к  длинным  очередям.  Все,  что  было  в
магазине, он уже распродал покойным "джикеям", а как раз на меня и Ленку  не
хватило. Надо было видеть его рожу,  когда  инструмент  издал  пустопорожний
щелчок. Я не мог позволить  промедление,  смерти  подобное  -  в  буквальном
смысле! - и нажал на  спуск  "джикейского"  трофея.  Господина  в  шортах  и
безрукавке проковыряло в пяти местах, и он со своим  пустым  "хеклер-кохом",
слегка подпрыгнув и взвизгнув нечто нечленораздельное, но уже похожее не  на
"ки-я!", а на "мон дье!", шмякнулся поперек дохлого "джикея". На  кафеле  за
его стеной появилось несколько выбоин, а по уцелевшим плиткам  расплескалась
кровища.
   Ленка на сей раз даже не завизжала, а только икнула.
   - Сиди! - сказал я ей, хотя она  никуда  идти  не  порывалась,  а  совсем
напротив - забилась в угол и мелко дрожала. Я тоже дрожал, но не так сильно.
Все-таки два года никого не убивал, немного потерял форму. Пока успокаивался
и унимал дрожь, прислушался: в  каюте  стояла  гробовая  тишина,  а  наверху
перестреливались короткими и одиночными.
   - Мамба, Питон вызывает Мамбу!  -  запищала  рация.  Поскольку  никто  не
отозвался, я рискнул перешагнуть через "джикея" и "куракинца".
   В каюте лежало  три  жмурика.  Те  два  "куракинских",  которых  "джикеи"
расстреляли через окошко, и "джикей" с рацией.  Двери  в  коридор  не  было,
гранатный взрыв и ее сорвал с петель. За окошком просматривалась  капроновая
веревка, свисавшая вниз. В общем, все, как я и предполагал. В коридорах и на
трапах надстройки было слишком шумно, чтоб туда соваться. Веревка к себе так
и манила. Но у меня были сомнения насчет альпинистской подготовки  Хавроньи.
Правда, падать было не так  уж  высоко,  метра  четыре,  не  больше,  но  на
железную палубу,  где  легко  было  плюхнуться  на  какую-нибудь,  выражаясь
по-морскому, "дельную вещь".
   - Мамба, ответьте!  Мамба,  я  -  Питон,  ответьте!  -  хрюкал  "джикей".
Очевидно, напрямую добежать до каюты Питону опять что-то  мешало.  Возможно,
кто-то из "куракинцев", вроде того, что долбанул из подствольника  по  нашей
каюте, еще был жив и, спрятавшись в какой-то каюте, ограничивал  им  свободу
передвижения.
   Грешен, у меня на какую-то  секунду  появилось  мелкохулиганское  желание
подобрать рацию, нажать кнопку передачи и сказать  что-нибудь  приятное  для
"джикеев". Например: "Питон, я - Объект, Мамба накрылась медным  тазом,  жду
указаний, куда выходить". Самое интересное при  этом  было  бы,  если  бы  я
дословно перевел выражение "медным  тазом"  на  английский  язык.  То-то  бы
"джикейщики" головы поломали!
   Однако я предпочел  не  хулиганить,  а  ободрать  с  трупов  боезапас.  В
дополнение к "джикейскому" штурмовому автомату я прибрал один  "хеклер-кох",
к которому набралось три магазина, и опоясался ремнем, снятым  с  одного  из
"куракинцев". Видуха от этого - ремень поверх ватного шелкового халата! -  у
меня получилась шикарная. Не то доблестный воин революционного  монгольского
хана Хатан-батора Максаржава, выступающий в поход против  контрреволюционной
банды барона Унгерна фон  Штернберга,  не  то  наоборот,  контрреволюционный
китайский  мандарин,  собирающийся  воевать  против  Народно-освободительной
армии Китая. Но на поясе была кобура с 15-зарядной автоматической  "Береттой
92 СБФ", а также какой-то солидный штурмовой ножик. Кроме того, из-за  пояса
другого убиенного я выдернул небольшую  гранатку.  Он  ее  накрыл  пузом,  и
потому при взрыве эта хреновина поленилась детонировать.
   Копошился я не очень долго -  минуты  три,  но  при  этом  поглядывал  на
дверной проем. Само собой, с опаской: вдруг еще, кто гранатой  плюнется?  Но
вся возня шла где-то далеко. Нервный Питон перестал вызывать Мамбу. То ли  в
горле пересохло, то ли не до того стало.
   Ленка осторожненько выползла из туалета, подобрав до  колен  полы  своего
махрового халатика, чтоб не  замараться  в  луже,  которая  натекла  на  пол
душевой.
   - Бр-р! - передернулась она, шарахаясь от покромсанных осколками  трупов.
- Мясокомбинат какой-то!
   - Слезешь по веревке? - спросил я.
   - Попробую, - отозвалась Хавронья. - Ты нашел индикатор?
   - И не искал...
   - Ищи! - она мне, прямо как овчарке, приказала. - Если  не  найдешь,  они
нас через пару минут сцапают.
   Времени у нас было не вагон. Я вообще не знал, как  выглядит  этот  самый
индикатор. Мне почему-то думалось, что он размером с  японский  видеоплейер.
На самом деле это оказалась игрушка размером с пейджер.  Ленка  нашла  ее  и
сунула в карман своего халата.
   - Смотри за дверью, но из нее не высовывайся! - порекомендовал я. Дело  в
том, что мне захотелось поглядеть в окно.
   Нельзя сказать,  что  "джикеи"  добросовестно  очистили  все  от  стекла,
кое-какие кусочки пришлось самому выдернуть. Порезаться не сумел, и  на  том
спасибо.
   Внизу никаких постов не наблюдалось. Но зато наблюдались трупы. И у меня,
строго говоря, был неплохой шанс к ним присоединиться. К счастью, я  вовремя
заметил багрово-красный лучик лазерного  прицела,  который  приглядывался  к
окну другой каюты. Снайпер устроился на полубаке и спокойно, без суеты, клал
всех чужих, пытавшихся вылезти из окон надстройки.  Я  присел,  скрывшись  в
каюте, и посмотрел, как ползет по потолку каюты маленькое красное  пятнышко.
За это время я подумал, что выбираться через окно  в  наряде  мандарина  или
цирика слишком рискованно. Но было занятно поглядеть, пальнет ли снайпер  по
"джикею".
   - Как там коридор? -  спросил  я.  Оказывается,  Хрюшка  уже  вооружилась
здоровенным "магнумом", который я позабыл снять с "куракинца", и готова была
грохнуть в любую цель, которой не повезет появиться в коридоре.
   Убедившись, что "граница на замке",  я  не  без  брезгливости  поднял  за
ремень одного из "джикеев", подтянул его к окну и высунул по пояс  в  проем.
Снайпер тут же вновь перевел свой лучик на наше окно. Я  подергал  жмура  за
ноги, чтоб он  "пошевелился".  От  полубака  до  надстройки  было  метров  с
полсотни, поэтому разглядеть, в каком состоянии находится "джикеи", одетый в
черное трико и маску, было сложненько, тем более  что  я  его  показывал  не
больше минуты. Красный лучик скользнул по черной ткани на плечах  покойного,
и произошло маленькое чудо. На ней ярко мигнули буквы: "G & К".  Как  только
лазер ушел в сторону, буквы исчезли.
   - Быстро переодевайся в это! - прошипел я Ленке,  указывая  на  ниндзевое
одеяние "джикея".
   - Да оно же все в крови!
   Я понял, что мне легче будет пристрелить ее, чем  заставить  переодеться.
Пришлось сделать это самому, понятно, без удовольствия и с осторожностью, то
есть сидя на полу, в "мертвой зоне". Пропотелое и липкое от крови, вонючее -
убиенный напоследок слегка облегчился, - это обмундирование было явно не для
брезгливых.  Кроме  того,  не  было  никакой  гарантии,   что   "джикейский"
снайперюга не рассек моего прикола с трупом, показанным в окно. Увидит,  что
я вылезаю, и долбанет. С полста метров при лазерном прицеле - это не  фокус.
Но, может, конечно, и пожалеть. Продырявит ногу  и  свистнет  рации  Питона:
мол, принимайте, ребята.
   С другой стороны,  надо  ведь  не  только  самому  слезть,  но  и  Хрюшку
вытащить. Переодеваться она не хочет, да и вообще неясно, как эта поросятина
в своем халатике будет спускаться.
   В это время опять зашуршала рация.
   - Кобра, я - Питон, ответьте! - стало  быть,  теперь  ему  другая  гадина
понадобилась.  Слава  Богу,  что  на  той  же  рабочей  частоте  можно  было
послушать.
   - Питон, я - Кобра, слышу вас.
   - Кобра, Мамба не отвечает. Что там в окна видно?
   - Кто-то показывался, похоже, какие-то проблемы с выводом. Был  гранатный
взрыв и несколько очередей.
   - Кобра, ты уверен, что это они в окно показывались?
   - Они. От лазера не прятались, марка светилась.
   - Почему тогда на вызовы не отвечают?
   - Я ж говорю: граната взрывалась. Рацию могло повредить.
   - Что они делали, когда высовывались?
   - Кажется, пробовали веревку. Сейчас опять убрались. Я думаю,  ждут,  что
вы им коридор откроете.
   - Попробуй поморзить им светом.
   - Опасно,  несколько  окон  не  прочищены.  Особенно  на  верхнем  ярусе.
Наверно, поэтому и Мамба не выходит.
   - Коридора пока нет. В нижнем ярусе тоже не зачищенные  остались.  У  нас
два средних яруса, а у этих низ и  верх.  Еще  пара  очень  хорошо  сидит  в
коридоре, между нами и Мамбой. Был бы газ, прошли бы чисто, а у  нас  и  так
без трех четыре. Как понял?
   - Нормально. Питон, они нас не декодируют?
   - Похоже, нет. Если Мамба начнет выходить к тебе, дай знать. Как понял?
   - Понял отлично.
   - И прикрывай их, по возможности, от верха и низа сразу.
   - Понял, окосею, но прикрою.
   - Конец связи, бай-бай, беби.
   Нет, чужая рация,  настроенная  на  рабочую  частоту  и  с  декодером,  -
полезнейшая вещь. Снайперюга - это он был Кобра - вкупе с Питоном,  которого
"куракинцы" зажали между двумя  этажами,  обменялись  полезной  информацией.
Меня, правда, немного интересовало, что происходит на корме, где в  кормовой
надстройке находились рулевая и штурманская, а также радиорубка. Внизу  тоже
должны   были   находиться   кое-какие   люди,   всякие   там   механики   и
дизелисты-электрики. Но судя по тому, что судно, не сбавляя хода, не  рыская
и не меняя курс на 180 градусов, продолжало  куда-то  двигаться,  проблем  с
этими товарищами не было.
   У меня проблемы  были.  И  главная  состояла  вовсе  не  в  выборе  между
"вылезать"  или  "не  вылезать".  Хотя  это,  конечно,  была   действительно
серьезная проблема, поскольку, как выяснилось, кроме Кобры - о ней  разговор
особый! - пошабашить нас могут и "не зачищенные" сотрудники князя  Куракина,
сидящие и выше, и ниже ярусом. Увидят, как я вылезаю в "джикейском"  наряде,
палить не постесняются. Правда, их может отвлечь активность Питона, который,
допустим, попробует атаковать  вверх  и  вниз.  У  Питона  положение,  мягко
говоря, хреновое. Говоря по-русски, его зажали  с  трех  сторон.  Во  всяком
случае, по его собственным  словам.  Конечно,  они  могли  и  брехать,  если
догадывались, что их кто-то подслушивает.  Очень  занятно  прозвучала  фраза
"без трех четыре".  Это  могло  быть  условным  знаком,  согласно  которому,
скажем, надо было все сказанное понимать совсем  наоборот.  Или  не  все,  а
что-нибудь конкретное. Вместе с тем  очень  уж  доверчивой,  вопреки  своему
гадскому характеру, выглядела Кобра. Главной проблемой было другое.
   Дело в том, что надо было  придумать  для  себя  стратегическую  цель.  В
идеале все было просто: дождаться, кто  кого,  и  поступить  в  распоряжение
победителя. Обеим сторонам я нужен живым, Ленка тоже.  Однако  гостеприимным
"куракинцам" очень не хотелось отдавать меня живым. И в том,  что  они  меня
пристрелят, можно было не сомневаться. Причем, как показал опыт с убиенным в
санузле, пристрелить могут не только в самом  безвыходном  положении,  но  и
просто ради спортивного интереса. Какого Аллаха молить за то, что патроны  у
мужика в безрукавке скончались  раньше,  а  не  позже?  Хотя,  казалось  бы,
"джикеев" он уже положил на грунт и мог потребовать с князя бутылку за  наше
освобождение. Нет же, падла, лезет с пушкой к беззащитным  людям.  Ведь  мог
"джикейский" автомат тоже оказаться пустым? Мог. Тогда бы  трупом,  наверно,
был я. Конечно, это бы избавило  от  дальнейших  неприятностей  и  излишнего
перенапряжения мозгов, но  и  от  всех  прелестей  жизни  тоже.  Одна  такая
прелесть в махровом халате сейчас приглядывала за коридором.
   Куракинский приказ: "Живым не отдавать!" был вполне понятен. И ждать, что
у "джикеев" в аналогичных обстоятельствах проявится человеколюбие,  взыграет
гуманизм или хотя бы совесть пробудится, не приходилось. Конечно, наследники
Чалмерса и Дэрка менее  эмоциональны,  чем  эти  самые  "белофранцузы".  Они
пристрелят, пожалуй, только если действительно почувствуют, что  живым  меня
утащить не сумеют. Но зато пристрелят обязательно и очень  качественно.  Это
прагматический подход к делу. Поскольку все, что касается Фонда О'Брайенов и
секретов препаратов "зомби", было когда-то придумано  людьми,  то  рано  или
поздно до этого можно будет докопаться и без помощи моей  башки.  Но  дарить
эту башку конкурентам за просто так, зачем же? Это  же  огромная  фора  и  в
финансировании,  и  в  самом  объеме  исследований.  Ан  нет,  мусью  принс,
получите-ка вы ваших землячков в дохлом  виде.  Тогда  все  будут  в  равных
условиях, а незыблемый принцип свободы конкуренции будет соблюден от  и  до.
Штатовская деловитость и размах, конечно, дадут преимущество  производителям
прохладительных напитков.
   Так что просто дожидаться чьей-то  победы  было  не  шибко  с  руки.  Это
чревато не минимумом риска, а максимумом.
   Но добровольно принимать чью-либо сторону  и  открывать  боевые  действия
против кого-то из противников не хотелось. Князь Куракин неплохо относился к
Ленке, а насчет его импотенции я справки не видал, так что надо с пониманием
к делу подходить. Но ведь именно его сотрудник чуть не сделал из нас решето,
за что и поплатился. То есть я лично уже  выступил  в  роли  помощника  этих
чертовых "прохладителей". Хотя никто из них  не  объявлял,  что  очередь  из
автомата, которую я два  года  назад  всадил  в  Дэрка,  уже  по-христиански
прощена. Взять меня живым они не откажутся, распечатать мои мозги с  помощью
Ленкиных шифров тоже, но после того, как брать из моей башки станет  нечего,
они ее обязательно расшибут.
   В общем, никаких гарантий жизни в случае попадания в чьи-то  лапы  мы  не
имели.
   Сам собой напрашивался вывод, что  желательно  никому  не  попадаться  и,
следуя  заветам  покойного  Великого  Вождя  Ким  Ир  Сена,  "опираться   на
собственные силы". То есть необходимо каким-то образом удрать отсюда. Только
вот куда и как, надо было долго думать. А самое главное - на чем, потому что
по морю аки по суху меня бегать не обучали.
   Конечно, будь тут перстеньки Аль-Мохадов или черный  ящик  Майка  Атвуда,
можно было провернуть что-нибудь трансцендентное. Но, во-первых,  ничего  из
этого оборудования у меня не было, а во-вторых, я не шибко верил в  то,  что
эти вещички действительно могут переносить людей  через  пространство-время.
То, что было понапихано в мою память, нуждалось в серьезнейшей проверке.
   Конечно, на самом деле я размышлял над всеми делами  не  очень  долго.  У
меня просто времени на это не было. Я для себя определил стратегическую цель
- удрать с корабля, но придумать, как это сделать и что делать, если мне это
почему-либо удастся, не успел.
   В  коридоре  жадно  затарахтело  сразу  несколько  автоматов.  Ну,  блин,
цивилизация! То ли патронов до фига, то ли ума ни хрена нет. Такое ощущение,
что запас у каждого по полтонны. А ведь уже долгонько долбятся!
   После того как пара пулек рикошетом залетела в нашу каюту, я  понял,  что
надо все-таки попробовать драпануть через окно. Наверно, потому, что у  меня
появилось  нехорошее  впечатление  о   каких-то   серьезных   изменениях   в
обстановке. Мне показалось, что к кому-то  подошло  свежее  подкрепление,  и
оно, возможно, приведет к полной победе этой стороны, а стало быть, к  тому,
что проигравшая нас уничтожит. Вряд ли первыми вбегут к нам победители, а не
побежденные, а нам удастся перестрелять  побежденных  раньше,  чем  они  нас
перестреляют.
   - Я вылезу первым, повисну на веревке,  а  ты  обнимешь  меня  за  талию,
поняла? Веревку руками не цапай! Ладони сожжешь!
   От покойного "джикея" мне  досталась  пара  замечательных  противоножевых
перчаток, и за свои ладони я не беспокоился.
   Гораздо больше я беспокоился, чтоб меня не застрелили.  Эту  пакость  мог
проделать Кобра, то есть снайперюга с полубака. Или "куракинцы" из  верхнего
и нижнего ярусов. Или какой-нибудь гад мог прорваться к нашей каюте как  раз
в тот момент, когда мы будем болтаться перед окошком, и  завалит  нас  одной
пулей.
   Кобра кусаться не стал. Он даже не навел на  меня  свой  лазерный  лучик.
Должно быть, ограничился тем, что увидел знакомую одежку. Я дотянулся руками
до  веревки,  умудрился  не  зацепиться  автоматами   за   проем   окна   и,
оттолкнувшись "джикейской"  обувкой,  прыгнул,  обхватывая  веревку  ногами.
Конечно, немного брякнул оружием о стальную стенку  надстройки.  Более-менее
погасив раскачку веревки, я чуть-чуть,  на  полметра,  подтянулся  вверх,  и
теплые лапки Хавроньи крепко сцапали меня за поясницу.
   - Ой-й! - тихо пискнуло бедное животное, когда я, откачнувшись  вместе  с
веревкой,  буквально  выдернул  Хрюшку  из  окошка.  Самое   главное,   попа
благополучно проскочила! Если б она застряла, не знаю, что получилось бы.
   - Ноги поджимай! - прошипел я Ленке, скользнув вниз по веревке.  Ш-ш-ших!
Бух! Приземлились! Хавронью я почти тут же отковырнул, чтоб не сковывала, и,
дернув за руку, оттянул в темноту, в какое-то углубление за пожарным  щитом,
вполне похожее на мертвое пространство.
   - Питон, я - Кобра! Мамба выходит. Один вышел, вынес  девку.  Укрылись  у
пожарного щита.
   - Прикрывай! Жди, пока не выведут парня! Он важнее! Понял? Все это пищало
у меня в кармане, а потому не слишком громко, чтоб снайпер с полсотни метров
мог услышать свой собственный треп с Питоном.
   - Пусть уходят на лодку правого борта! Там безопаснее. Дай в  ту  сторону
трассер! - распорядился Питон. - Если через три  минуты  парня  не  выведут,
работай по третьему! Как понял?
   - Понял отлично.
   Тихо хлопнул выстрел, и одиночный трассер просверкал метрах  в  двух  над
нами.  Притираясь  к  стенке  надстройки,  поскольку  сразу  из  двух   окон
протарахтели очереди в направлении полубака, мы  выбежали  на  правый  борт.
Глянув в сторону кормы, я увидел, что до ближайшей лодки совсем недалеко.  У
кормовой надстройки пришвартовались сразу две лодки, с обоих бортов, ведь их
экипажам предстояло  захватить  радиорубку,  машинное  отделение  и  рулевую
рубку. А у средней надстройки была только одна. И около нее никого не  было,
кроме парня в черном, который, укрывшись за лебедкой, держал на  прицеле  ту
дверь, через которую мы с Хрюшкой убежали в надстройку после газовой атаки.
   Не знаю, давали ему какой-нибудь там пароль или еще что, но только нас он
ни о чем не спрашивал. Может, его Питон уже по радио предупредил, что  Мамба
выводит объекты.
   В лодку, которая трепыхалась  у  борта,  словно  камбала  на  крючке,  мы
слезали по шторм-трапу, свисавшему с борта. Когда я сказал насчет камбалы на
крючке, то не сильно преувеличил. Лодка действительно держалась  на  крючке,
точнее, на четырехзубой "кошке", заброшенн