вай брюшко. Твоя тетка тоже не
устает попрекать меня. Как вспомню, чего  достигал  дядя  Катберт  своим
достойным видом и каким он был на смертном одре, так и вижу всю свою по-
пусту растраченную жизнь и то место, куда я пойду,  когда  меня  вынесут
ногами вперед. А ваш отец постарел, мисс Тесбери?
   - Нет, он словно не замечает времени. Но мы ведь живем в  деревне,  -
ответила Джин.
   - Дело не только в этом. Знаете, как можно назвать того, кто  думает,
что время идет, а он сам стоит на месте? Человек, который отжил.
   - А вернее, человек, который не жил, - вставила Динни. - Да, я  забы-
ла, дядя. Сегодня капитан Ферз неожиданно вернулся к Диане.
   - Ферз? Это либо самое страшное, либо самое отрадное, что могло прои-
зойти. Эдриен знает?
   - Да, я привезла его. Он сейчас там с капитаном Ферзом. Дианы нет до-
ма.
   - Ты видела Ферза?
   - Я вошла в дом и говорила с - ним, - вмешалась  Джин.  -  Он  совсем
нормальный, если не считать того, что он запер меня.
   Хилери не ответил.
   - Нам пора, дядя. Мы идем к Майклу.
   - До свидания. Очень признательна вам, мистер Черрел.
   - Что ж, - с отсутствующим видом сказал Хилери, - будем надеяться  на
лучшее.
   Девушки сели в машину и покатили к Вестминстеру.
   - По-видимому, он ожидает самого худшего! - заметила Джин.
   - Еще бы! Ведь обе возможности так ужасны!
   - Благодарю!
   Динни смутилась.
   - Что ты! Я же не тебя имела в виду, - возразила она и про себя поду-
мала: "Как прочно стоит Джин на избранном пути!"
   Около дома Майкла в Вестминстере они наткнулись на Эдриена. Тот  поз-
вонил Хилери и узнал об изменении их маршрута.  Убедившись  в  том,  что
Флер может принять девушек, он попрощался, но Динни, потрясенная выраже-
нием его лица, бросилась вслед за ним. Он шел по направлению к  реке,  и
девушка нагнала его на углу площади:
   - Вы не предпочитаете одиночество, дядя?
   - Я рад тебе, Динни. Идем.
   Они быстрым шагом вышли на набережную и двинулись вверх по реке. Дин-
ни взяла дядю под руку, но молчала, оставляя за ним  возможность  самому
начать разговор.
   - Знаешь, раньше я бывал в этой лечебнице, - немедленно начал  он.  -
Выяснял, как обстоят дела Ферза и хорошо ли с  ним  обращаются.  Поделом
мне, я не заглядывал туда уже несколько  месяцев.  У  меня  всегда  было
предчувствие. Сейчас я звонил туда по телефону. Они хотели  приехать  за
ним, но я не позволил. Какой смысл? Они Признают, что последние две  не-
дели они был совершенно нормален. В таких случаях  они  обычно  выжидают
месяц, прежде чем сообщить родным. Сам Ферз утверждает, что он  уже  три
месяца как здоров.
   - Что это за лечебница?
   - Просторный загородный дом. Пациентов всего около десятка. У каждого
своя комната и свой служитель. Полагаю, что лучшего места не  найти.  Но
оно всегда внушало мне ужас: вокруг стена,  утыканная  остриями,  вид  у
здания такой, словно в нем что-то прячут. Не знаю,  Динни,  я,  наверно,
слишком впечатлителен, но эти болезни кажутся мне особенно жуткими.
   Динни прижала к себе его руку:
   - Мне тоже. Как он выбрался оттуда?
   - Он вел себя нормально, и они ослабили надзор. Во время завтрака  он
сказал, что пойдет полежать, и удрал. Вероятно, заметил, что в это время
обычно является кто-то из торговцев, и пока привратник втаскивал  мешки,
Ферз выскользнул за дверь, добрался до станции и сел в первый попавшийся
поезд. Оттуда до города всего двадцать миль. Когда его хватились, он уже
был в Лондоне. Завтра еду туда.
   - Бедный мой! - мягко сказала Динни.
   - Да, дорогая, такова жизнь. Никогда не думал, что придется  метаться
между двумя кошмарами.
   - У них в роду это не первый случай?
   Эдриен кивнул:
   - Его дед умер в припадке буйного помешательства, хотя, не будь  вой-
ны, Ферз мог бы и не заболеть. Впрочем, об этом трудно судить.  Подумай,
Динни, какая жестокая вещь наследственное безумие! Не верю я  в  божест-
венное милосердие. Во всяком случае, нам, людям, не дано  ни  постигнуть
его, ни проявлять. Очевидно, бог  -  это  просто  всеобъемлющая  созида-
тельная сила, изначальная и бесконечная. Мы не вправе  слепо  полагаться
на нее - вспомни о сумасшедшем доме! Нам, видите ли, страшно.  А  каково
несчастным помешанным? Из сознательной боязни мы  отдаем  их  во  власть
бессознательного ужаса. Помоги им, боже!
   - Судя по вашим словам, бог не очень-то им помогает.
   - Кто-то сказал, что бог - это помощь человека  человеку.  При  любых
обстоятельствах это единственная рабочая гипотеза, оправдывающая его су-
ществование.
   - А что же тогда дьявол?
   - Зло, которое человек причиняет человеку. Только я распространил  бы
это и на зверей.
   - Прямо по Шелли, дядя!
   - Хорошо еще, что по Шелли. Могло быть хуже. Но я вижу,  что  станов-
люсь нечестивцем, оскверняющим правоверную юность.
   - Нельзя осквернить то, чего нет, мой дорогой. Вот мы и  на  Оуклист-
рит. Хочешь, я зайду? Может быть, Диане что-нибудь нужно.
   - Хочу ли я? Еще бы. Я так благодарен тебе, Динни.  Буду  ждать  тебя
здесь на углу.
   Не глядя по сторонам, Динни быстро подошла к дому и позвонила. Откры-
ла все та же горничная.
   - Я не буду заходить. Пожалуйста, узнайте потихоньку,  как  чувствует
себя миссис Ферз и не надо ли ей чего-нибудь. Скажите, что  я  у  миссис
Майкл Монт и могу, если потребуется, в любой момент приехать и побыть  с
ней.
   Пока горничная ходила наверх, Динни напряженно  вслушивалась,  но  ни
один звук не донесся до ее ушей.
   - Миссис Ферз велела сердечно благодарить вас, мисс, и передать,  что
обязательно вызовет вас, если будет нужно. Сейчас она чувствует себя хо-
рошо, мисс. Мы все надеемся на лучшее, но ужасно тревожимся. Она переда-
ет вам привет, мисс, и пусть мистер Черрел не беспокоится.
   - Благодарю, - ответила Динни. - Передавайте привет от нас и скажите,
что мы наготове.
   Затем, так же быстро и не глядя по сторонам, девушка вернулась к  Эд-
риену, рассказала все, как было, и они пошли дальше.
   - Чувствовать, как ты висишь в воздухе! - воскликнул  Эдриен.  -  Что
может быть страшнее? Боже милостивый, сколько же это продлится! Впрочем,
она сказала, чтобы мы не беспокоились, - прибавил он с  невеселым  смеш-
ком.
   Стало смеркаться. В этот безотрадный час между светом и тьмою,  когда
расплываются все линии, улицы и мосты казались тусклыми  и  невзрачными.
Потом стемнело, и при свете фонарей вещи вновь обрели форму, но  контуры
их смягчились.
   - Динни, милая, - сказал Эдриен. - Я ведь  спутник  не  из  приятных.
Вернемся-ка лучше обратно.
   - Идем. Вы пообедаете у Майкла, дядя? Ну, пожалуйста.
   Эдриен покачал головой:
   - Скелету не место на пиру. Не знаю, для чего еще тянуть, как вырази-
лась бы твоя няня.
   - Она не сказала бы такого: она была шотландка. А Ферзы - шотландцы?
   - По фамилии - пожалуй. Но родом они из западного Сэссекса  -  где-то
вблизи Меловых холмов. Старинная семья.
   - Вы находите, что у всех, кто из старинной семьи, бывают странности?
   - Не нахожу. Просто когда такое случается в старинной семье, это всем
бросается в глаза, хотя прошло бы незамеченным, если бы случилось в  лю-
бой другой. В старинных семьях родственники реже вступают в брак, чем  в
крестьянских.
   Инстинктивно почувствовав, что эта тема может отвлечь Эдриена,  Динни
продолжала:
   - Не кажется ли вам, дядя, что тут играет роль древность семьи?
   - Что такое древность? Все  семьи  в  определенном  смысле  одинаково
древние. Может быть, ты имеешь в виду качества,  выработанные  благодаря
тому, что браки многих поколений заключаются в пределах замкнутой касты?
Конечно, чистокровность существует - в том смысле,  в  каком  это  слово
применяют к собакам или к лошадям. Но такого  же  результата  можно  до-
биться и при известных благоприятных физических предпосылках - в  горных
долинах, вблизи от моря, всюду, где хорошие условия для жизни. От здоро-
вой крови - здоровая кровь, это аксиома. На крайнем севере Италии я  ви-
дел деревни, где нет ни одного знатного человека и тем не менее все оби-
татели отличаются красотой и породистым видом. Но  когда  дело  касается
продолжения рода у людей гениальных или обладающих иными свойствами, ко-
торые выдвигают их на передний план, то, боюсь, мы сталкиваемся скорее с
вырождением, чем с повторением первоначального типа.  Лучше  всего  дело
обстоит в семьях, по рождению и традициям связанных с флотом или армией:
крепкое здоровье, не слишком много ума. Наука же, юриспруденция и  капи-
тал больше способствуют деградации. Нет, преимущество старинных семей не
в чистокровности. Оно гораздо более конкретное: определенное-воспитание,
которое получают дети, подрастая,  определенные  традиции,  определенные
жизненные цели. Кроме того, больше шансов на удачный брак и, как  прави-
ло, больше возможностей жить в деревне, самому выбирать свою линию пове-
дения и придерживаться ее. То, что в людях называется чистокровностью, -
это скорее свойство интеллекта, чем тела. Мышление  и  чувства  человека
зависят прежде всего от традиций, привычек и воспитания. Но я,  наверно,
надоел тебе, дорогая?
   - Нет, нет, дядя, мне страшно интересно. Значит, вы верите не столько
в кровь, сколько в известное наследственное отношение к жизни?
   - Да, но оба фактора тесно взаимосвязаны.
   - И, по-вашему, старинным семьям приходит конец и с  древностью  рода
скоро перестанут считаться?
   - Не знаю. Традиции - вещь удивительно стойкая, а в нашей стране дос-
таточно механизмов, поддерживающих ее. Видишь ли, есть множество руково-
дящих постов, которые надо кем-то занять. Наиболее подходящие для  этого
люди - как раз те, кто с детства приучен проводить собственную линию, не
разглагольствовать о себе, а действовать, ибо так  велит  долг.  Поэтому
они и тащат на себе весь груз  руководства  различными  областями  нашей
жизни. Надеюсь, и впредь будут тянуть. Но в наши дни такое  привилегиро-
ванное положение можно оправдать лишь одним - тащить, пока не упадешь.
   - Очень многие, - заметила Динни, - сначала падают, а потом уже начи-
нают тянуть. Ну, вот мы и вернулись к Флер. Входите же, дядя! Если Диане
что-нибудь понадобится, вы будете под рукой,
   - Слушаюсь, дорогая. А ведь ты поймала меня на вопросе, о  котором  я
частенько размышляю. Змея!


   XVIII

   После настойчивых телефонных звонков Джин разыскала Хьюберта  в  "Ко-
фейне" и узнала новости. Когда Динни и Эдриен подходили к дому, она  по-
палась им навстречу.
   - Ты куда?
   - Скоро вернусь, - крикнула Джин и скрылась за углом.
   Она плохо знала Лондон и взяла первое попавшееся такси, которое  при-
везло ее на Итон-сквер, к огромному мрачному особняку. Она отпустила ма-
шину и позвонила.
   - Лорд Саксенден в городе?
   - Да, миледи, но его нет дома.
   - Когда он вернется?
   - Его светлость будет к обеду, но...
   - Тогда я подожду.
   - Простите... миледи...
   - Не миледи, - поправила Джин, вручая слуге карточку.  -  Но  он  все
равно меня примет.
   Слуга заколебался, Джин пристально посмотрела ему в глаза, и он выда-
вил:
   - Прошу вас, пройдите сюда, ми..." мисс.
   Джин вошла вслед за ним. Комната была небольшая и почти пустая: золо-
ченые стулья в стиле ампир, канделябры, два мраморных столика  -  больше
ничего.
   - Как только он придет, вручите ему, пожалуйста, мою карточку.
   Слуга собрался с духом:
   - Его светлость будет очень стеснен временем.
   - Не больше, чем я. Об этом не беспокойтесь.
   И Джин уселась на раззолоченный стул. Слуга удалился.  Поглядывая  то
на темнеющую площадь, то на мраморные с позолотой часы, девушка  сидела,
стройная, энергичная, подтянутая, и сплетала длинные пальцы смуглых рук,
с которых сняла перчатки. Слуга вошел снова и опустил шторы.
   - Может быть, мисс угодно что-нибудь передать или оставить записку? -
предложил он.
   - Благодарю вас, нет.
   Он постоял, словно раздумывая, есть ли при ней оружие.
   - Мисс Тесберг? - спросил он.
   - Мисс Тесбери, - поправила Джин и подняла глаза.  -  Лорд  Саксенден
меня знает.
   - Понятно, мисс, - поторопился ответить слуга и ушел.
   Когда девушка вновь услышала голоса в холле, стрелки  часов  уже  до-
ползли до семи. Дверь распахнулась, и вошел лорд Саксенден  с  карточкой
Джин в руках и с таким выражением лица, словно всю жизнь ожидал ее визи-
та.
   - Страшно рад! - воскликнул он. - Страшно рад!
   Джин подняла глаза, подумала: "Замурлыкал, сухарь!" - и подала руку.
   - Вы чрезвычайно любезны, что согласились принять меня.
   - Помилуйте!
   - Я решила сообщить вам о своей помолвке с Хьюбертом Черрелом. Помни-
те его сестру? Она гостила у Монтов. Слышали вы о нелепом требовании вы-
дать его как преступника? Это настолько глупо, что не  заслуживает  даже
обсуждения. Он выстрелил ради самозащиты. У него остался  ужасный  шрам.
Он может показать его вам в любую минуту.
   Лорд Саксенден пробурчал нечто невнятное. Глаза его  словно  подерну-
лись льдом.
   - Словом, я хотела просить вас прекратить эту историю. Власть  у  вас
для этого есть, я знаю.
   - Власть? Ни малейшей... Никакой.
   Джин улыбнулась:
   - Конечно, у вас есть власть. Это  же  каждый  знает.  Для  меня  это
страшно важно.
   - Но тогда, в Липпингхолле, вы не были помолвлены?
   - Нет.
   - Все это так внезапно.
   - Может ли помолвка не быть внезапной?
   Джин, вероятно, не поняла, как подействовало ее сообщение на  челове-
ка, которому за пятьдесят и который вошел в комнату  с  надеждой,  пусть
даже неясной, что произвел впечатление на молодую девушку. Но Джин поня-
ла, что она не та, за кого он ее принимал, и что он не тот, за кого при-
нимала его она. Лицо пэра приняло осторожное и учтивое выражение.
   "Он поупрямей, чем я думала", - решила Джин и, переменив тон, холодно
сказала:
   - В конце концов, капитан Черрел - кавалер ордена "За боевые заслуги"
и один из вас. Англичане не оставляют друг друга в беде, не так ли? Осо-
бенно когда они учились в одной школе.
   Это поразительно меткое замечание в момент, когда рушились все  иллю-
зии, произвело должное впечатление на того, кого прозвали Бантамским пе-
тухом.
   - Вот как? - удивился он. - Он тоже из Хэрроу?
   - Да. И вы знаете, как ему досталось в экспедиции. Динни  читала  вам
его дневник.
   Красное лицо лорда побагровело, и он сказал с неожиданным раздражени-
ем:
   - Вы, молодые девушки, видимо, полагаете, что у меня, только одна за-
бота - вмешиваться в дела, к которым я  не  имею  касательства.  Выдачей
преступников занимается юстиция.
   Джин взглянула на него из-под ресниц, и  несчастный  пэр  заерзал  на
стуле с таким видом, словно вознамерился втянуть голову в плечи.
   - Что я могу? - проворчал он. - Меня не послушают.
   - А вы попробуйте, - отрезала Джин. - Есть люди, которых всегда  слу-
шают.
   Глаза лорда Саксендена чуть-чуть выкатились.
   - Вы говорите, у него шрам? Где?
   Джин закатала левый рукав:
   - Вот отсюда и до сих пор. Он выстрелил, когда этот человек  бросился
на него вторично.
   - Гм-м...
   Не сводя глаз с руки девушки, он повторил это глубокомысленное  заме-
чание. Оба умолкли. Наконец Джин в упор спросила:
   - Вы хотели бы, чтобы вас выдали, лорд Саксенден?
   Он сделал нетерпеливый жест:
   - Это дело официальное, юная леди.
   Джин опять посмотрела на него:
   - Значит, правда, что ни в каком случае ни на кого нельзя повлиять?
   Пэр рассмеялся.
   - Приходите позавтракать со мной в  ресторан  "Пьемонт"  послезавтра,
нет, через два дня, и я сообщу вам, удалось ли мне что-нибудь сделать.
   Джин умела останавливаться вовремя: на приходских собраниях  она  ни-
когда не говорила дольше, чем нужно. Она протянула лорду руку:
   - Я вам так признательна. В час тридцать?
   Лорд Саксенден растерянно кивнул. В этой девушке была прямота,  кото-
рая импонировала тому, чье существование протекало среди государственных
деятелей, блистающих ее отсутствием.
   - До свидания! - сказала Джин.
   - До свидания, мисс Тесбери. Желаю счастья.
   - Благодарю. Это будет зависеть от вас. Не так ли?
   И, прежде чем Пэр успел ответить, она уже была за  дверью.  Джин  шла
обратно, не испытывая ни малейшего смятения, мысль ее работала  четко  и
ясно: она не привыкла  полагаться  на  других,  когда  нужно  устраивать
собственные дела. Сегодня же вечером она должна повидать Хьюберта.  Вер-
нувшись домой, девушка прошла к телефону и вызвала "Кофейню".
   - Ты, Хьюберт? Говорит Джин.
   - Слушаю, дорогая.
   - Приходи сюда после обеда. Нужно повидаться.
   - К девяти?
   - Да. Привет. Все.
   И Джин повесила трубку.
   Пора было идти переодеваться, но девушка  немного  помедлила,  словно
подтверждая свое сходство с тигрицей. Она и в самом деле казалась вопло-
щением юности, крадущейся навстречу своему  будущему.  Гибкая,  упорная,
цепкая, она чувствовала себя как дома в изысканно стильной гостиной Флер
и оставалась не менее чуждой ее атмосфере, чем настоящая тигрица.
   Всякий обед, на котором одни сотрапезники чем-то серьезно  встревоже-
ны, а другие об этом знают, вызывает  у  присутствующих  желание  свести
разговор к самым общим темам. О Ферзе никто не вспомнил, и  Эдриен  ушел
сразу же после кофе. Динни проводила его до дверей:
   - Спокойной ночи, дядя, милый. Я буду спать  буквально  на  чемодане.
Такси здесь можно достать немедленно. Обещайте мне, что не будете беспо-
коиться.
   Эдриен улыбнулся, но вид у него был измученный. Джин перехватила Дин-
ни на пороге и выложила ей новости о Хьюберте. Первое, что почувствовала
его сестра, было полное отчаяние; затем оно сразу  же  сменилось  пылким
негодованием.
   - Какое беспредельное хамство!
   - Да! - подтвердила Джин. - Хьюберт будет с минуты на минуту. Нам на-
до поговорить наедине.
   - Тогда ступайте в кабинет. Я предупрежу  Майкла.  Ему  следовало  бы
сделать запрос в палате. Только там сейчас каникулы, и вообще она  засе-
дает тогда, когда не надо.
   Джин встретила Хьюберта в холле. Когда он поднялся вместе с ней в ка-
бинет, вдоль стен которого в тисненых  переплетах  размещалась  мудрость
трех последних поколений, она усадила жениха  в  самое  покойное  кресло
Майкла, прыгнула к нему на колени и провела несколько минут,  обвив  его
шею руками и почти не отрываясь от его губ.
   - Хватит, - сказала она, поднимаясь и раскуривая две сигареты - ему и
себе. - Из этой затеи с твоей выдачей, Хьюберт, ничего не выйдет.
   - Но предположим, что выйдет...
   - Не выйдет. А если выйдет, тем больше у нас оснований немедленно по-
жениться.
   - Девочка моя милая, я не могу это сделать.
   - Должен. Или ты думаешь, что тебя выдадут, -  это,  разумеется,  аб-
сурд, - а я останусь? Нет, я поеду с тобой тем же пароходом -  как  жена
или не жена, неважно.
   Хьюберт поднял на нее глаза:
   - Ты - чудо! Но...
   - Знаю, знаю: твой отец, твое рыцарство, твое  желание  сделать  меня
несчастной ради моей же пользы и так далее! Я видела твоего дядю Хилери.
Он готов нас обвенчать. А ведь он священник и человек с  опытом.  Теперь
слушай. Я расскажу ему о новом повороте дела, и если он все-таки  согла-
сится, мы венчаемся. Завтра утром идем к нему.
   - Но...
   - Опять "но"? Ему-то уж ты можешь доверять. Он,  по-моему,  настоящий
человек.
   - Да, - подтвердил Хьюберт. - Второго такого нет.
   - Вот и прекрасно. Значит, договорились.  Теперь  опять  можно  цело-
ваться.
   Джин снова уселась к жениху на колени, и, если бы не ее острый  слух,
их и застали бы в таком положении. Однако, когда  Динни  открыла  дверь.
Джин уже разглядывала висевшую на стене "Белую обезьяну", а Хьюберт  вы-
таскивал портсигар.
   - Замечательная обезьяна! - воскликнула Джин. - Динни, мы  венчаемся,
несмотря на эту новую ерунду, если только ваш дядя Хилери не  раздумает.
Пойдешь к нему утром с нами?
   Динни посмотрела на Хьюберта. Тот встал.
   - Она безнадежна, - объявил он. - Я ничего не могу с ней поделать.
   - И без нее - тоже. Ты только вообрази, Динни! Он думал,