Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
едних известий. Вы-
яснилось, что иск уже опротестован со всеми вытекающими отсюда пос-
ледствиями и что дело, видимо, будет назначено к слушанию в ближайшее
время.
- Я не видел ни Клер, ни юного Крума, - сообщил сэр Лоренс, - но
Дорнфорд рассказывал мне, что у них все по-прежнему. "Очень молодой"
Роджер все так же твердит, что Клер должна рассказать о своей семейной
жизни.
- Очевидно, юристы считают, что суд - это исповедальня, где люди ис-
поведуются в грехах своих врагов.
- А разве это не так?
- Вот что. Клер не желает и не будет говорить. Принуждать ее к этому
- большая ошибка. Что слышно о Джерри?
- Наверно, уже выехал, если только хочет поспеть на суд.
- Что будет с Тони Крумом, если они, предположим, проиграют?
- Поставь себя на его место, Динни. Как бы ни повернулось дело,
судья, видимо, будет против него. На то, чтобы истец простил его, он то-
же не согласится. Просто не представляю себе, что с ним сделают, если он
не сможет заплатить. Наверняка что-нибудь скверное. А тут еще встает
вопрос, как отнесется к этому Джек Масхем. Он ведь человек со страннос-
тями.
- Да, - тихо согласилась Динни.
Сэр Лоренс выронил монокль:
- По мнению твоей тетки, юному Круму следует уехать на золотые приис-
ки, разбогатеть, вернуться и жениться на Клер.
- Об этом надо спросить Клер.
- Разве она его не любит?
Динни покачала головой:
- Нет, но может полюбить, если его разорят.
- Гм! Ну, а как ты-то себя чувствуешь, дорогая? Оправилась?
- О да!
- Майкл хочет тебя видеть.
- Завтра заеду к ним.
Кроме этих скупых, хотя и многозначительных фраз, о событии, повлек-
шем за собой болезнь девушки, не было сказано ни слова.
XXV
На следующее утро Динни сделала над собой усилие и отправилась на Са-
ут-сквер. С тех пор как Уилфрид уехал в Сиам, она была здесь один раз -
вместе с Клер в день ее приезда с Цейлона.
- Он у себя в кабинете, мисс.
- Благодарю вас, Кокер, я пройду наверх.
Майкл не услышал, как она вошла, и девушка немного постояла, рассмат-
ривая карикатуры, которыми были увешаны стены. Ее всегда поражало, поче-
му Майкл, склонный переоценивать человеческие достоинства, окружает себя
работами тех, кто посвятил жизнь преувеличению человеческих недостатков.
- Не помешала, Майкл?
- Динни? Ты чудно выглядишь! И задала же ты нам страху, старушка! Са-
дись. А я тут как раз занимался картофелем. Статистика - страшно путаная
штука.
Они немного поговорили и вскоре умолкли: оба понимали, зачем она
пришла.
- Ты хотел мне что-то передать или сказать, Майкл?
Он выдвинул один из ящиков стола и вынул оттуда сверточек. Динни по-
ложила его на колени и развернула. Там было письмо, маленькая фотография
и орденская ленточка.
- Вот его карточка для паспорта и ленточка ордена "За боевые заслу-
ги". В письме есть кое-что о тебе, вернее, оно целиком касается тебя.
Словом, все это - тебе. Извини, мне нужно поговорить с Флер, пока она не
ушла.
Динни сидела не шевелясь и глядя на снимок. Пожелтевшая от жары и сы-
рости карточка отличалась тем неприкрашенным сходством с оригиналом, ко-
торое характерно для паспортных фотографий. Поперек нее шла надпись:
"Уилфрид Дезерт", и он в упор смотрел со снимка на девушку. Перевернув
фотографию лицом вниз, она долго разглаживала измятую и перепачканную
орденскую ленточку. Потом собралась с силами и развернула письмо. Оттуда
выпал сложенный листок. Она отодвинула его в сторону. Письмо было адре-
совано Майклу.
"Первый день Нового года.
Дорогой старина М. М.
Поздравляю тебя и Флер и желаю вам долгих лет счастья. Я забрался
сейчас в самую северную и дикую часть страны с намерением, - осуществи-
мым или нет, не знаю, - отыскать поселения одного племени, несомненно
досиамского и не относящегося к монгольской расе. Оно очень заинтересо-
вало бы Эдриена Черрела. Я уже не раз порывался сообщить вам о себе, но
как только доходило до писания, бросал перо - отчасти потому, что описы-
вать эти края тому, кто их не знает, бесполезно; отчасти потому, что не
верю в свою способность увлечь кого-нибудь этими описаниями. Я и сейчас
пишу с одной целью: хочу попросить тебя передать Динни, что я наконец в
мире с самим собой. Не знаю, в чем здесь дело - то ли в отдаленности и
мощи здешних мест, то ли в передавшемся мне от жителей Востока убежде-
нии, что каждый живет сам по себе, что человек - микрокосм, что он оди-
нок от рождения до смерти и делит свое одиночество лишь с одним верным и
древним другом - вселенной. Мир, который низошел на меня, так странно
безмятежен, что я порой удивляюсь, чего ради я страдал и терзался. Ду-
маю, что Динни будет рада узнать об этом, равно как и я был бы рад уз-
нать, что она тоже обрела мир.
Я снова начал писать и, если вернусь из экспедиции, попробую издать
отчет о ней. Через три дня мы выйдем к реке, переправимся через нее и по
одному из ее притоков поднимемся на запад, к Гималаям.
Слабые отзвуки кризиса, который ударил по вам, просочились даже сюда.
Бедная старая Англия! Не хотел бы увидеть ее еще раз: она все-таки слав-
ная мужественная старуха, и я не в силах смотреть, как ее добивают, тем
более что она могла бы еще жить и здравствовать - нужно только правильно
ее реорганизовать.
Будь здоров, старина! Привет вам обоим и особый - Динни.
Уилфрид".
Мир! Покой! А она? Динни снова завернула ленточку, снимок и письмо и
спрятала сверток в сумочку. Бесшумно открыла дверь, спустилась по лест-
нице и вышла на залитую солнцем мостовую.
Выйдя к реке, она остановилась под еще нагим платаном, развернула
листок, вынутый из письма, и прочла стихи:
УСНУТЬ!
То солнце, что несет земле
Жизнь и распад, расцвет и тленье,
Лишь огонек в небесной мгле,
Горящий краткое мгновенье;
Кружок, который нанесла
Рука творца на план вселенной;
Прокол, которым нет числа
В покрове ночи довременной.
И пусть предопределено
Им все мое существованье,
Жить, как v, мне, лишь миг дано
Ему, песчинке мирозданья.
Но не стихает в сердце боль:
Ведь каждая моя частица
Сыграть, как я, как солнце, роль
На сцене вечности стремится,
Хотя придет конец нам всем
И ждет нас бездна ледяная...
А если я спрошу: "Зачем?"
Ответит бог: "Усни. Не знаю".
Уснуть! Набережная была почти пуста - ни людей, ни машин. Динни пошла
пешком, пересекая главные городские артерии, и добралась наконец до Кен-
сингтонского сада. У Круглого пруда, по которому плавали игрушечные ко-
раблики, теснились увлеченные игрою дети. Светловолосый мальчуган, похо-
жий на Кита Монта, подталкивал свой кораблик палкой, снова и снова пыта-
ясь пустить его по ветру через пруд. Какое блаженное неведение! Не в нем
ли залог счастья? Жить минутой, отрешиться от себя, уподобиться ребенку!
Малыш вскрикнул:
- Смотри, плывет!
Паруса надулись, кораблик отошел от берега. Мальчуган подбоченился,
метнул взгляд на Динни и объявил:
- Ну, я побежал.
Динни смотрела, как он бежит то останавливаясь, то опять пускаясь
вперед и, видимо, соображая, где пристанет его кораблик.
Не так ли и человек бежит через жизнь, ловя каждую возможность прис-
тать к берегу, а в конце концов все равно уснет? Он - словно птицы, ко-
торые поют, ловят червяков, чистят перья, беспричинно, от полноты жизни,
летают взад и вперед, спариваются, вьют гнезда, выкармливают птенцов и,
отжив свой срок, превращаются в окоченевший комочек перьев, разлагаются
и становятся прахом.
Динни медленно обогнула пруд, вновь увидела мальчика, толкавшего лод-
ку палкой, и спросила:
- Что у тебя за кораблик?
- Катер. Раньше была шхуна, но наша собака съела снасти.
- Да, - заметила Динни, - собаки очень любят снасти - они вкусные.
- Как что?
- Как спаржа.
- Мне не дают спаржи, - она слишком дорого стоит.
- А ты ее пробовал?
- Да, Смотрите, ветер опять его погнал!
Кораблик уплыл, и светловолосый мальчуган убежал.
Динни вспомнила слова Эдриена: "Я как раз подумал о детях".
Она дошла до места, которое в прежнее время носило бы название лужай-
ки. Земля была усеяна крокусами - желтыми, лиловыми, белыми - и нарцис-
сами; деревья, на которых заливались черные дрозды, тянулись к солнцу
каждой своей набухшей почками веткой. Девушка шла и думала: "Мир? Покой?
Их нет. Есть жизнь и есть смерть!"
Те, кто встречался ей, думали: "Красивая девушка! ", "Как изящны эти
маленькие шляпки! ", "Интересно, куда это она идет, задрав голову?" -
или просто: "Ого, какая!" Она пересекла аллею и подошла к памятнику Гуд-
зону. Хотя считается, что это изваяние - приют птиц, их там не оказа-
лось, если не считать нескольких воробьев и одного жирного голубя. И
смотрели на них тоже только три человека. Она бывала здесь с Уилфридом;
поэтому сейчас только взглянула на памятник и пошла дальше.
"Бедный Гудзон! Бедная Рома!" - сказал он когда-то.
Она спустилась к Серпентайну и пошла вдоль берега. Вода сверкала в
лучах солнца, весенняя трава на другой стороне была сухая. Газеты уже
предсказывают засуху. Звуки, потоками врывавшиеся сюда с севера, юга и
запада, сливались в негромкий непрерывный гул. А там, где покоится Уилф-
рид, наверно, царит безмолвие; только диковинные птицы да зверьки наве-
щают его могилу и деревья роняют на нее свои причудливые листья. Ей
вспомнился фильм, виденный в Аржелесе, - пасторальные сцены из жизни
нормандской деревушки, родины Бриана. "Жаль, что мы расстаемся со всем
этим", - сказала она, посмотрев картину.
В воздухе разнеслось гудение, - высоко над головой шел на север ма-
ленький серебряный шумный аэроплан, Уилфрид ненавидел самолеты еще с
войны. "Они возмущают покой богов!"
Отважный новый век! Нет больше бога на небесах!
Девушка взяла к северу, чтобы обойти то место, где она обычно ожидала
Уилфрида. В открытой ротонде возле Мраморной арки не было ни души. Динни
покинула парк и пошла по направлению к Мелтон-Мьюз. Все позади! Странно
и еле заметно улыбаясь, она свернула на Мьюз и остановилась у дверей
сестры.
XXVI
Она застала Клер дома. В первые минуты сестры старались не касаться
пережитого; затем Динни спросила:
- Ну, что хорошего?
- Ничего. Я рассталась с Тони, - мои нервы истрепаны, его - тоже.
- Неужели он...
- Нет. Я просто сказала ему, что не в силах видеться с ним, пока все
это не кончится. Встречаясь, мы избегаем говорить о процессе, но эта те-
ма неизбежно всплывает.
- Он, должно быть, страшно несчастен.
- Конечно. Но ведь осталось потерпеть всего три-четыре недели.
- А потом?
Клер рассмеялась. Смех был невеселый.
- Я серьезно спрашиваю, Клер.
- Мы проиграем, а тогда уже все равно. Если Тони захочет меня, я ему
уступлю. Я обязана сделать для него хоть это, - он ведь будет разорен
из-за меня.
- Я думаю, - с расстановкой сказала Динни, - что не дала бы исходу
дела повлиять на мою жизнь.
Клер, сидевшая на кушетке, посмотрела на сестру снизу вверх:
- Это звучит слишком рассудочно.
- Не стоит доказывать свою невиновность, раз ты не намерена держаться
до конца вне зависимости от того, как повернется дело. Если выиграешь,
подожди, пока не разведешься с Джерри; если проиграешь, подожди, пока он
сам не разведется с тобой. Крум от ожидания не умрет, да и тебе оно по-
лезно; выяснишь по крайней мере, что ты чувствуешь к Тони.
- Джерри умен и не даст мне улик против себя, пока сам этого не захо-
чет.
- Значит, мы должны быть готовы к тому, что ты проиграешь. Но твои
друзья по-прежнему будут тебе верить.
- Будут ли?
- Это уже моя забота, - ответила Динни.
- Дорнфорд советует все рассказать Джеку Масхему до суда. Что ты ска-
жешь?
- Я должна сначала повидать Тони Крума.
- За чем же остановка? Возвращайся сюда к вечеру и увидишь его. Он
приезжает в город на субботу и воскресенье и в семь вечера уже торчит у
меня под окнами. Как нелепо!
- Напротив, вполне естественно. Что у тебя во второй половине дня?
- Верховая прогулка с Дорнфордом в Ричмонд-парке. Теперь я также вы-
езжаю с ним по утрам на Роу. Почему бы и тебе не ездить с нами?
- У меня для этого нет ни туалета, ни сил.
- Дорогая! - воскликнула Клер, вставая. - Мы ужасно переживали, когда
ты болела. Всем нам было не по себе, а Дорнфорд прямо с ума сходил. Но
теперь ты выглядишь даже лучше, чем до болезни.
- Да, я стала пневматичнее.
- Ото, значит, и ты читала эту книгу?
Динни кивнула:
- Вечером зайду. До свиданья и желаю успеха.
Незадолго до семи Динни выскользнула из дома на Маунт-стрит и тороп-
ливо пошла пешком по направлению к Мьюз. Еще не стемнело, но в небе уже
встала полная луна и зажглась вечерняя звезда. Динни подошла к западному
углу безлюдного Мьюз и сразу же заметила Крума, стоявшего под окнами до-
ма N 2. Выждав, пока он, наконец, не двинется дальше, девушка пробежала
по Мьюз и нагнала Тони в дальнем конце переулка.
- Динни? Вот замечательно!
- Мне рассказали, что вас легче всего поймать, когда вы стоите под
окнами королевы.
- Да. Сами видите, до чего я дошел.
- Могло быть хуже.
- Вы теперь совсем поправились? Во всем виноват тот злосчастный день
в Сити, - вы тогда, наверно, и прозябли.
- Проводите меня до парка. Мне надо поговорить с вами насчет Джека
Масхема.
- Я боюсь сказать ему.
- Я могу сделать это за вас.
- Как!
Динни взяла его под руку:
- Мы с ним в родстве через дядю Лоренса. Кроме того, мне довелось
лично познакомиться с ним. Мистер Дорнфорд совершенно прав: от того,
когда и как Масхем обо всем узнает, зависит многое. Позвольте мне расс-
казать ему.
- Я не знаю... Право, не знаю...
- Словом, я поговорю с ним.
Крум посмотрел на нее:
- Мне просто не верится...
- Честное слово!
- Вы страшно любезны и, конечно, сделаете это лучше меня, но...
- Ну, и довольно.
Они добрались до парка и пошли вдоль решетки в сторону Маунтстрит.
- Часто встречаетесь с адвокатами?
- Да. Они перебрали все наши аргументы, - прямо перекрестный допрос.
- Мне кажется, он не так уж страшен, если говоришь правду.
- Они переворачивают каждое слово на все лады. А тон какой!.. На днях
я зашел в бракоразводный суд, послушал одно дело. Дорнфорд говорил Клер,
что ни за какие деньги не согласится выступать в таких процессах. Хоро-
ший он человек, Динни.
- Да, - согласилась Динни, заглянув в бесхитростное лицо Тони.
- По-моему, наши адвокаты не слишком интересуются этим делом. Оно не
по их части. Исключение составляет только "очень молодой" Роджер: он
немножко спортсмен и к тому же верит, что мы говорим правду, так как
чувствует, насколько я жалею о том, что это правда. Ну, здесь вам свора-
чивать. А я поброжу по парку, иначе не засну. Луна-то какая!
Динни пожала ему руку.
Подойдя к дому, она оглянулась и увидела Крума на прежнем месте. Он
приподнял шляпу - не то прощаясь с девушкой, не то здороваясь с луной...
По словам сэра Лоренса, Джек Масхем собирался в город в концу недели.
Сейчас он снимает квартиру на Райдер-стрит. В свое время, когда дело шло
об Уилфриде, Динни, не задумываясь, помчалась к Масхему в Ройстон; те-
перь, когда дело идет о Тони Круме и она явится на Райдер-стрит, придет-
ся задуматься Масхему. Поэтому на другой день, во время завтрака, она
позвонила в Бэртон-клуб.
Голос Масхема мгновенно напомнил ей тот день, когда она в последний
раз слышала его у Йорке кой колонны.
- Говорит Динни Черрел. Вы не могли бы встретиться со мной сегодня?
Голос медленно процедил:
- Э-э... разумеется. Когда?
- В любой час, который вас устроит.
- Вы звоните с Маунт-стрит?
- Да, но я предпочла бы заехать к вам.
- Э-э... прекрасно. Приходите к чаю на Райдер-стрит. Я снимаю ту же
квартиру. Номер вам известен?
- Да, благодарю вас. Значит, в пять?
Когда Динни подходила к дому Масхема, ей пришлось собрать все силы. В
последний раз она видела его в вихре схватки с Уилфридом. К тому же он
олицетворял для нее ту скалу, о которую разбилась ее любовь к Дезерту.
Ненавидеть Масхема ей мешало лишь сознание того, что его вражда к Уилф-
риду проистекала из его своеобразного отношения к ней, Динни. Так, шагая
быстро и медленно размышляя, она добралась до его квартиры.
Дверь ей открыл человек, всем своим видом наводивший на мысль, что он
обеспечивает свою старость, сдавая комнаты тем, у кого когда-то служил.
Он провел девушку на третий этаж.
- Мисс... э-э... Черрел, сэр.
В довольно уютной комнате около открытого окна стоял Джек Масхем, вы-
сокий, стройный, томный и, как всегда, изысканно одетый.
- Чаю, пожалуйста. Родни.
Он приблизился к Динни и протянул руку.
"Словно замедленный кинофильм", - подумала она. Он, видимо, был удив-
лен ее желанием встретиться с ним, но ничем этого не обнаруживал.
- Бывали на скачках с тех пор, как мы виделись на дерби Бленхейма?
- Нет.
- Я помню, вы ставили на него. На моей памяти это самая большая удача
новичка.
Он улыбнулся, морщины на его загорелом лице стали особенно явственны,
и Динни заметила, что их очень много"
- Прошу садиться. Вот чай. Не откажите разлить сами.
Она подала ему чашку, налила себе и спросила:
- Ваши арабские матки уже прибыли, мистер Масхем?
- Я жду их к концу следующего месяца.
- Вы поручили надзор за ними Тони Круму?
- О! Разве вы знакомы с ним?
- Через сестру.
- Приятный юноша.
- Да, - отозвалась Динни. - Я пришла к вам по поводу него.
- Вот как?
"Он слишком много мне должен, чтобы отказать", - мелькнуло в голове у
девушки. Она откинулась назад, положила ногу на ногу и в упор посмотрела
на Масхема:
- Я хочу, разумеется конфиденциально, сообщить вам, что Джерри
Корвен вчинил моей сестре бракоразводный иск и привлек Тони Крума в
качестве соответчика.
Джек Масхем слегка повел рукой, державшей чашку.
- Он ее любит, они действительно проводили время вместе, но обвинение
не соответствует истине.
- Понятно, - уронил Джек Масхем.
- Дело будет слушаться на днях. Я убедила Тони Крума позволить мне
рассказать вам обо всем этом. Ему было бы неловко говорить о себе самом.
Масхем по-прежнему смотрел на нее. Лицо его было непроницаемо.
- Я знаком с Джерри Корветом, - сказал он. - Но я не знал, что ваша
сестра ушла от него.
- Мы не предаем это огласке.
- Разрыв произошел из-за Крума?
- Нет. Они впервые встретились на пароходе, когда она уже возвраща-
лась в Англию. Клер порвала с Джерри по совсем другим причинам. Конечно,
они с Тони Крумом вели себя неосмотрительно, за ними следили и видели их
при так называемых компрометирующих обстоятельствах.
- Что вы конкретно имеете в виду?
- Однажды поздно вечером они возвращались из Оксфорда. У них отказали
фары, и они провели ночь в машине.
Джек Масхем слегка приподнял плечи. Динни, не спуская с него глаз,
наклонилась вперед:
- Я уже сказала, что обвинение не соответствует истине. Это действи-
тельно так.
- Но, дорогая мисс Черрел, мужчина никогда не признается, что...
- Вот почему вместо Тони к вам пришла я. Моя сестра не станет мне
лгать.
Плечи Масхема снова слегка приподнялись.
- Я, собственно, не понимаю... - начал он.
- Почему это касается вас? Вот почему: я не надеюсь, что им поверят.
- Вы хотите сказать, что, прочитав об этом деле в газетах, я стал бы
недоброжелателем Крума?
- Да. Мне кажется, вы решили бы, что он нарушил "правила игры".
Динни не сумела скрыть легкой иронии в голосе.
- А разве это не так? - спросил он.
- По-моему, нет. Он горячо любит Клер и все же сумел держать себя в
руках. А что касается любви, то от нее никто не застрахован.
При этих словах воспо