ла бы в машину, - она прирожденный пилот, - и улетела в
Турцию.
   - О последнем мы догадались, - вставила Динни.
   - Как?
   - Неважно. А другие варианты?
   - Если бы выяснилось, что захода в гавань не будет, дело  усложнилось
бы. Мы подумывали о ложной телеграмме. Ее вручили  бы  охране  Хьюберта,
когда поезд придет в Саутгемптон или в другой порт. В ней предписывалось
бы отвезти арестованного в ближайший полицейский участок и  ожидать  там
дальнейших распоряжений. По дороге Халлорсен на мотоцикле врезался бы  в
такси с одной стороны, я - с другой. Хьюберт выскочил бы, сел в мою  ма-
шину и удрал туда, где ожидает самолет.
   - Н-да! - промычала Динни. - Все это прекрасно на экране, но  так  ли
уж легковерна полиция в действительности?
   - В общем, мы этот план всерьез не разрабатывали. Больше рассчитывали
на первый.
   - Деньги ушли целиком?
   - Нет, еще осталось триста. Аэроплан тоже можно перепродать.
   Динни глубоко вздохнула, посмотрела на него и сказала:
   - Знаете, вы, по-моему, дешево отделались.
   Ален усмехнулся:
   - Я думаю! Кроме того, если бы похищение удалось, я уже не мог бы так
просто заговорить с вами. Динни, я сегодня должен уехать. Согласны вы...
   Динни мягко перебила его:
   - Разлука смягчает сердце, Ален. Когда приедете в  следующий  раз,  я
решу.
   - Можно вас поцеловать?
   - Да.
   Девушка подставила ему щеку. "Вот теперь, - подумала она,  -  мужчине
полагается властно целовать вас в губы. Нет, не поцеловал! Кажется, он и
в самом деле уважает меня". Динни поднялась:
   - Поезжайте, мой дорогой мальчик, и огромное вам спасибо за все,  что
вы, к счастью, не сделали. Честное слово, я постараюсь и перестану  быть
недотрогой.
   Он сокрушенно посмотрел на нее, видимо раскаиваясь в своей"  сдержан-
ности, затем ответил ей улыбкой на улыбку, и вскоре треск мотоцикла рас-
таял в беззвучном дыхании тихого дня.
   Динни, по-прежнему улыбаясь, пошла домой.  Ален  чудный!  Но  неужели
нельзя подождать? Ведь даже в наши дни люди на досуге начинают жалеть об
упущенном.
   После легкого и раннего завтрака леди Черрел отбыла в "форде" с коню-
хом за рулем на поиски тучного тельца. Динни уже собралась обшарить  сад
и конфисковать там все цветы, которые может предложить ноябрь, когда  ей
подали карточку:
   Мистер Нейл Уинтни,
   Мастерские Фердинанда,
   Орчард-стрит.
   Челен.
   "Караул! - мысленно вскричала Динни. - Молодой человек дяди Лоренса!"
   - Где он, Эми?
   - В холле, мисс.
   - Проведите его в гостиную и попросите минутку обождать. Я сейчас.
   Она освободилась от садовых перчаток и корзинки, осмотрела нос с  по-
мощью карманного зеркальца, вошла в гостиную через балконную дверь  и  с
удивлением увидела "молодого человека", который уселся на стул, поставив
рядом с собой какие-то аппараты. У него были густые седые волосы  и  мо-
нокль на черной ленточке, а когда он встал, девушка увидела, что ему  по
меньшей мере шестьдесят. Он осведомился:
   - Мисс Черрел? Ваш дядюшка сэр Лоренс Монт заказал мне вашу  миниатю-
ру.
   - Я знаю, - ответила Динни, - только я думала...
   Она не закончила. В конце концов, дядя Лоренс, наверно, доволен своей
шуткой. А может быть, у него просто уж такое представление о молодости?
   "Молодой человек" вставил на место свой  монокль,  прижав  его  щекой
приятного красного оттенка, и его большой голубой глаз  пристально  пос-
мотрел на девушку через стекло. Затем он наклонил голову набок и сказал:
   - Если мне удастся схватить общий рисунок лица и у вас найдется  нес-
колько фотографий, я не стану долго докучать вам. Вы останетесь в  вашем
голубом платье - цвет великолепен. На заднем плане, за окном - небо.  Не
слишком голубое, скорее белесое. Это ведь Англия. Не начать ли нам, пока
светло?..
   И, не прерывая разговора, он занялся приготовлениями.
   - Характерная черта английской леди,  по  сэру  Лоренсу,  -  глубокая
внутренняя, но скрытая культура. Повернитесь немножко в профиль.  Благо-
дарю вас... Нос...
   - Что, безнадежен? - вздохнула Динни.
   - О нет, напротив, очарователен! Насколько я понимаю, сэр Лоренс  хо-
чет приобщить вас к своей коллекции национальных типов.  Я  уже  написал
для него две миниатюры. Не будете ли любезны  опустить  глаза?  Нет,  не
так. Теперь смотрите прямо на меня. Ах, какие великолепные зубы!
   - Пока еще собственные.
   - Очень удачная улыбка, мисс Черрел. Она дает ощущение шутливости, но
не чересчур сильное, в меру. Это как раз то, что нам нужно.
   - Надеюсь, вы не заставите меня все время улыбаться так, чтобы в каж-
дой улыбке было ровно три унции шутливости?
   - Нет, нет, моя милая юная леди. Попробуем ограничиться одной. Теперь
повернитесь, пожалуйста, в три четверти. Ага! вижу линию волос,  цвет  у
них восхитительный.
   - В меру рыжие? Не слишком?
   "Молодой человек" промолчал. Он с поразительной быстротой  рисовал  и
делал заметки на полях бумаги.
   Брови Динни приподнялись, но шевелиться ей не хотелось. Он остановил-
ся, кисло-сладко улыбнулся и объявил:
   - Да, да. Вижу, вижу.
   Что он видел? Жертва занервничала и стиснула руки.
   - Поднимите руки, мисс Черрел. Не так. Слишком похоже на  мадонну.  В
волосах должен прятаться чертик. Глаза прямо на меня.
   - Взгляд радостный? - спросила Динни.
   - Не слишком. Просто... Словом, английские глаза: искренние, но сдер-
жанные. Теперь поворот шеи. Ага! Чуть выше. Да, да, как у  лани...  Нем-
ножко такого, знаете... Нет, не испуга, а тревоги.
   Он снова принялся рисовать и делать заметки,  с  отсутствующим  видом
уйдя в работу.
   "Если дяде Лоренсу нужна неуклюжая застенчивость, он ее  получит",  -
решила Динни.
   "Молодой человек" прервал работу и отступил назад. Голова его склони-
лась набок так сильно, что монокль заслонил от девушки все лицо.
   - Дайте выражение! - бросил он.
   - Вам нужен беззаботный вид? - спросила Динни.
   - Нет, отрешенный, - уточнил "молодой человек". - И более  подчеркну-
тый. Можно мне поиграть на рояле?
   - Разумеется. Но боюсь, что он расстроен - его давно не открывали.
   - Ничего, сойдет.
   Он сел, открыл рояль, подул на клавиши и заиграл - Он  играл  сильно,
нежно, умело. Динни подошла к роялю, прислушалась и мгновенно  пришла  в
восторг. Это несомненно Бах, но что? Чарующая, мирная и прекрасная мело-
дия, наплывающая снова и снова, монотонная и в то же  время  взволнован-
ная, - такое бывает только у Баха.
   - Что вы играли?
   - Хорал Баха, переложенный для фортепьяно, - указал моноклем на  кла-
виши "молодой человек".
   - Восхитительно! Дух витает в небесах, а ноги  ступают  по  цветущему
полю, - прошептала Динни.
   "Молодой человек" закрыл рояль и встал:
   - Вот это мне и требуется, юная леди.
   - А! - сказала Динни. - Только и всего?


   ПРИМЕЧАНИЯ

   1. Вместо отца (лат.).
   2. Здесь иронич. - благородный атлантический человек (лат.).
   3. Согласен! (франц.)
   4. Непременное условие (лат.).
   5. Прекрасные глаза (франц.).
   6. Высокий титул (франц.).
   7. Отдельный кабинет (франц.).
   8. Самолюбие (франц.).
   9. До свидания (франц.).
   10. Сумасшедший дом (франц.).
   11. "Сельский Меркурий" (лат.).
   12. Английский закон о защите личности от административного  произво-
ла.
   13. Это всем молодцам молодчина! (франц.).



   Джон Голсуори
   Конец главы: Цветок в пустыне

   Изд. "Знаменитая книга", 1992 г.
   OCR Палек, 1998 г.


   I

   В 1930 году, вскоре после того как был опубликован бюджет, неподалеку
от вокзала Виктория можно было наблюдать восьмое чудо света -  трех  со-
вершенно непохожих друг на друга  англичан,  одновременно  предававшихся
созерцанию одного из лондонских памятников. Каждый пришел сам по себе  и
стоял на некотором расстоянии от других в  юго-западном  углу  площадки,
где не было деревьев и не бил в глаза медлительный предвечерний свет ве-
сеннего солнца. Группа состояла из девушки лет двадцати шести,  молодого
мужчины, которому можно было дать года тридцать четыре, и пожилого чело-
века в возрасте от пятидесяти до шестидесяти. Девушка была  тоненькая  и
на вид далеко не глупая; она стояла, слегка  склонив  голову  на  плечо,
подняв подбородок, полураскрыв губы и улыбаясь. Мужчина помоложе, в  си-
нем пальто, с тонкой талией, плотно схваченной поясом, словно  его  вла-
дельца знобило на свежем весеннем ветру, был желт от  сходящего  загара;
его презрительно сжатый рот явно противоречил устремленным  на  памятник
глазам, в которых читалось подлинно глубокое чувство.  Пожилой  мужчина,
человек очень высокого роста, одетый в коричневый  костюм  и  коричневые
замшевые ботинки, стоял в небрежной позе, засунув руки в карманы брюк, и
на его длинном обветренном красивом лице застыла  маска  проницательного
скептицизма.
   Памятник, который представлял собой конную статую маршала Фоша,  воз-
вышался среди деревьев еще более молчаливо, чем смотрели  на  него  трое
зрителей.
   Молодой человек неожиданно сказал:
   - Он выручил нас.
   Двое остальных по-разному восприняли такое нарушение этикета. Пожилой
мужчина слегка приподнял брови и направился к постаменту, словно намере-
ваясь повнимательней разглядеть ноги коня. Девушка обернулась, непринуж-
денно взглянула на заговорившего, и лицо ее немедленно выразило  изумле-
ние.
   - Уилфрид Дезерт? Молодой человек поклонился.
   - В таком случае мы с вами встречались,  -  объявила  девушка.  -  На
свадьбе Флер Монт. Если помните, вы были шафером -  первым,  которого  я
видела в жизни. Мне тогда было только шестнадцать. Меня вы, конечно,  не
помните. Я - Динни Черрел, в крещении Элизабет. Мне пришлось  быть  под-
ружкой невесты - в последнюю минуту выяснилось, что больше некому.
   Рот молодого человека утратил свою надменность.
   - Я превосходно помню ваши волосы.
   - Почему все запоминают только мои волосы?
   - Неправда! Я и сейчас не забыл, как мне тогда пришло в  голову,  что
вы могли бы позировать Боттичелли. Вижу, что и теперь можете.
   Динни подумала: "Его глаза впервые взволновали меня.  В  самом  деле,
очень хороши!"
   Упомянутые глаза снова устремились на памятник.
   - Он действительно выручил нас, - повторил Дезерт.
   - Вы ведь были на фронте? Кем?
   - Летчиком, и сыт по горло.
   - Вам нравится памятник?
   - Лошадь нравится.
   - Да, - согласилась Динни. - Это настоящая лошадь, а не гарцующее чу-
чело с зубами, ногами и холкой.
   - Сделано ловко. Сам Фош тоже.
   Динни наморщила лоб:
   - По-моему, статуя поставлена очень удачно. Она так спокойно возвыша-
ется между деревьев.
   - Как поживает Майкл? Насколько помнится, вы его двоюродная сестра.
   - С Майклом все в порядке. По-прежнему в  парламенте.  У  него  такое
место, которое нельзя потерять.
   - А как Флер?
   - Цветет. Вы знаете, у нее в прошлом году родилась дочка.
   - У Флер? Гм... Значит, у нее теперь двое?
   - Да. Девочку назвали Кэтрин.
   - Я не был в  Англии  с  тысяча  девятьсот  двадцать  седьмого.  Черт
возьми! Сколько воды утекло после этой свадьбы!
   - У вас такой вид, как будто вы долгое время  провели  на  солнце,  -
сказала Динни.
   - Без солнца для меня нет жизни.
   - Майкл рассказывал мне, что вы живете на Востоке.
   - Да, обретаюсь в тех краях.
   Лицо его потемнело еще больше, он слегка вздрогнул.
   - У вас в Англии дьявольски холодно весной.
   - А вы по-прежнему пишете стихи?
   - Ого! Вам известны даже мои слабости?
   - Я читала все ваши книжки. Последняя мне особенно понравилась.
   Дезерт усмехнулся:
   - Благодарю. Вы погладили меня по шерстке. Поэтам, знаете,  это  нра-
вится. Кто этот высокий? По-моему, я с ним встречался.
   Высокий мужчина обошел памятник и возвращался обратно.
   - Он и мне почему-то помнится. Тоже в связи со свадьбой,  -  негромко
бросила Динни.
   Высокий мужчина подошел к ним.
   - Подколенные жилы не удались, - объявил он.
   Динни улыбнулась:
   - Я всегда радуюсь, что у меня не подколенные жилы, а просто  поджил-
ки. Мы только что пытались выяснить, откуда мы вас знаем. Вы не были  на
свадьбе Майкла Монта лет десять назад?
   - Был, юная леди. А вы кто такая?
   - Мы все встречались там. Я - Динни Черрел, его двоюродная сестра  по
матери. Мистер Дезерт был его шафером.
   Высокий мужчина кивнул:
   - Да, верно. Меня зовут Джек Масхем. Я двоюродный дядя Майкла по  от-
цу.
   Он повернулся к Дезерту:
   - Вы как будто восхищаетесь Фошем?
   - Да.
   Динни с удивлением увидела, как помрачнело лицо молодого человека.
   - Что ж, - сказал Масхем, - он был хороший вояка. Таких мало. Но я-то
пришел взглянуть на коня.
   - Это, конечно, весьма существенная  деталь,  -  вполголоса  вставила
Динни.
   Высокий мужчина подарил ее скептической улыбкой:
   - За одно мы во всяком случае должны быть благодарны Фошу: он не бро-
сил нас в трудную минуту.
   Дезерт неожиданно в упор взглянул на собеседника:
   - У вас есть особые причины сделать подобное замечание? Масхем  пожал
плечами, приподнял шляпу, поклонился Динни и ушел, небрежно покачиваясь.
   Наступило глубокое, как омут, молчание.
   - Вам в какую сторону? - спросила наконец Динни.
   - В ту, куда пойдете вы.
   - Чувствительно признательна, сэр. Удовлетворит ли вас  такой  ориен-
тир, как моя тетка, проживающая на Маунт-стрит?
   - Вполне.
   - Вы должны ее помнить. Это мать Майкла. Она - чудная.  Самый  закон-
ченный образец непоследовательности: говорит так, будто прыгает с камуш-
ка на камушек, и вам тоже приходится прыгать, чтобы поспеть за ней.
   Они пересекли улицу и по Гросвенор-плейс направились к  Букингемскому
дворцу.
   - Простите меня за смелую попытку завязать разговор, но вы, наверное,
находите в Англии большие перемены всякий раз, как возвращаетесь?
   - Порядочные.
   - Разве вы "не любите родимую страну", как принято выражаться?
   - Она внушает мне отвращение.
   - А вы случайно не из тех, кто хочет казаться хуже, чем есть на самом
деле?
   - Абсурд. Спросите Майкла.
   - Майкл ни про кого не скажет плохо.
   - Майкл - как ангелы: он живет за пределами реальности.
   - Нет, - возразила Динни. - Майкл - типичный англичанин и большой ре-
алист.
   - Это его счастье и его беда.
   - Зачем вы поносите Англию? Старо.
   - Я поношу ее только при англичанах.
   - Уже лучше. А зачем вы ее поносите при мне?
   Дезерт рассмеялся.
   - Затем, что вы такая, какой мне хотелось бы видеть Англию.
   - Сильной и справедливой, без самодовольства и спеси?
   - Больше всего меня раздражает наша вера в то, что Англия до сих  пор
выше всех.
   - Разве это не так?
   - Так, - согласился озадаченный Дезерт. - Но у нее нет оснований  так
считать.
   Динни подумала:
   - Брат Уилфрид, упрям ты и спорщик большой, - Сказала девица ему. -
   Зачем вверх ногами и вниз головой
   Ты ходишь - убей, не пойму.
   Вслух же сказала:
   - Если Англия все еще выше всех, а мы верим в это, хотя  и  не  имеем
для этого оснований, значит, у нас, по крайней мере, есть интуиция.  Вы,
например, интуитивно невзлюбили мистера Масхема.
   Затем взглянула на него и сообразила: "Я ляпнула лишнее".
   - С чего вы взяли? Обычный твердолобый англичанин, помешанный на охо-
те и скачках. Просто мне такие до смерти надоели.
   "Нет, здесь что-то другое!" - решила Динни, все еще  глядя  на  него.
Какое необычное и несчастное лицо: на нем  отражен  глубокий  внутренний
разлад, словно добрый и злой ангелы непрерывно борются за эту  душу.  Но
его глаза по-прежнему ее волнуют - как в то  давнее  время,  когда  она,
шестнадцатилетняя девочка с косами, стояла подле него на свадьбе Флер.
   - Вам серьезно нравится скитаться по Востоку?
   - На мне проклятие Исава.
   "Когда-нибудь он мне расскажет - почему. Только  я,  наверно,  больше
его не увижу", - подумала Динни, и холодок пробежал у нее по спине.
   - Интересно, знаете ли вы моего дядю Эдриена? Он был  на  Востоке  во
время войны. Сейчас служит в музее - ведает костями.  А  с  Дианой  Ферз
знакомы? Он женился на ней в прошлом году.
   - Я не знаю никого, о ком стоило бы говорить.
   - Значит, у нас одна точка соприкосновения - Майкл.
   - Не верю в то, что посторонние могут служить точкой соприкосновения.
Где вы живете, мисс Черрел?
   Динни улыбнулась:
   - По-видимому, мне пора  дать  краткую  биографическую  справку.  Моя
семья с незапамятных времен осела в Кондафорде, Оксфордшир. Мой  отец  -
генерал в отставке, я - старшая из двух его дочерей, брат у  меня  один.
Он военный, состоит в браке и скоро приедет в отпуск из Судана.
   - Вот как! - произнес Дезерт, и лицо его снопа помрачнело.
   - Мне двадцать шесть, я не замужем, детей у меня пока нет.  Моя  сла-
бость - устройство чужих дел. Откуда она у меня,  не  знаю.  Приезжая  в
Лондон, я останавливаюсь у леди Монт на  Маунт-стрит.  Хотя  я  получила
скромное воспитание, наклонности у меня  разорительные,  а  средств  для
удовлетворения их нет. Думаю, что умею понимать шутки. Теперь ваш черед.
   Дезерт улыбнулся и покачал головой.
   - Рассказать за вас? - предложила Динни. - Вы - второй сын лорда Мал-
лиена; вам осточертела война; вы пишете стихи, склонны к кочевому образу
жизни и сами себе враг. Последнее свойство ценно  лишь  своей  новизной.
Вот мы и на Маунт-стрит. Не зайдете ли повидаться с тетей Эм?
   - Благодарю вас, не стоит. Что вы делаете завтра? Давайте позавтрака-
ем вместе, а потом пойдем на дневной спектакль.
   - Хорошо. Где?
   - В половине второго у Дюмурье.
   Они обменялись рукопожатием и расстались. Входя в  дом  тетки,  Динни
дрожала всем телом. Странное ощущение! Она остановилась у дверей  гости-
ной и улыбнулась.


   II

   Шум, доносившийся из-за дверей, стер улыбку с ее губ. "Боже правый! Я
совсем забыла, что сегодня у тетя Эм "прием" по случаю дня рождения".
   Рояль, игравший в гостиной, умолк; беготня, толчея, скрип передвигае-
мых стульев, несколько возгласов, тишина, - и музыка зазвучала снова.
   "Играют в "кто лишний", - догадалась Динни и тихо открыла дверь. Диа-
на Ферз сидела за роялем. Восемь ребятишек в ярких бумажных  колпаках  и
один взрослый держались за восемь стульев, составленных попарно спинками
друг к другу. Семеро уже вскочили, двое еще сидели - разом на одном сту-
ле. Динни увидела слева направо: Роналда Ферза;  маленького  китайчонка;
Энн, младшую дочь тети Эдисон; Тони, младшего сына Хилери; Селию и Динго
- детей Селии Мористон, старшей сестры Майкла; Шейлу Ферз и -  на  одном
стуле - дядю Эдриена и Кита Монта. Затем в поле ее зрения попали тетя Эм
в большом ярко-красном бумажном колпаке, которая, несколько запыхавшись,
остановилась у камина, и Флер, уносившая первый стул из того  ряда,  где
только что сидел Роналд.
   - Кит, вставай. Ты лишний.
   Кит не пошевельнулся. Поднялся Эдриен:
   - Ладно, старина, выйду я, а ты уж оставайся с ровесниками.  Ну,  иг-
рай!
   - Не держаться за спинки! - надсаживалась Флер. - У Фын, пока не кон-
чилась музыка, садиться нельзя, Дишо, не цепляйся за крайний стул.
   Музыка оборвалась. Шарканье ног, возня, визг, - маленькая Энн,  самая
крохотная из всех, осталась стоять.
   - Вот и хорошо, детка, - сказала Динни. - Иди сюда и бей  в  барабан.
Когда музыка перестанет, перестань и ты. Вот так. Теперь опять. Наблюдай
за тетей Ди.
   Снова, и снова, и снова. Наконец вышли все, кроме Шейлы, Динго и  Ки-
та.
   "Ставлю на Кита!" - подумала Динни.
   Шейла лишняя! Предпоследний стул убран! Динго, похожий на  шотландца,
и Кит, со светлых волос которого свалился бумажный колпак, кружат вокруг
последнего стула. Вот оба плюхнулись на сиденье, потом вскочили и  опять
забегали кругом. Диана старательно отводит глаза. Флер стоит  чуть  поо-
даль и улыбается, лицо тети Эм разрумянилось. Музыка оборвалась, на сту-
ле сидит Динго, Кит оказался лишним. Он вспыхнул и насупился.
   - Кит, плати фант! - раздался окрик Флер.
   Кит вздернул голову и засунул руки в карманы.
   "Поделом Флер!" - подумала Динни.
   Голос позади нее пр