а простая, но обширная программа основана, по-видимому, на
предпосылке, что люди способны видеть на два дюйма  дальше  собственного
носа. Но верна ли эта предпосылка? А если верна, почему же тогда в  Анг-
лии такое засилье городов и такое  перенаселение?  На  одного  человека,
способного здраво заглянуть в будущее и на том успокоиться, имеется  де-
вять - а то и девяносто девять, - взгляды которых узки и  пристрастны  и
которые совсем не намерены успокоиться. Политика практиков! Вот ответ на
всякие умные мысли, сколько ни кричи о них. "А, да, молодой Монт - поли-
тик, но не практик!"  такой  ярлык  равноценен  общественной  смерти.  И
Майкл, сидя в вагоне и глядя на  английскую  траву,  чувствовал,  словно
горсти земли уже сыплются  на  крышку  его  гроба.  Интересно,  есть  ли
чувство юмора у пеликанов, вопиющих в пустыне? Если нет, плохо им,  бед-
ным, приходится: Трава, трава, трава! Трава и города! И  скоро,  опустив
подбородок в воротник теплого пальто, Майкл заснул еще крепче,  чем  сэр
Джемс Фоггарт.


   V
   ДЕЛО РАЗВЕРТЫВАЕТСЯ

   Когда Сомс сказал: "Предоставьте это мне", он говорил то, что  думал.
Но, право же, утомительно, что улаживать неприятности всегда  приходится
ему одному!
   Чтобы без помехи заняться этим делом, он на время переселился к своей
сестре Уинифрид Дарти на Грин-стрит. В первый же вечер  к  обеду  пришел
его племянник Вэл, и Сомс воспользовался случаем и спросил его, известно
ли ему что-нибудь о лорде Чарльзе Ферраре.
   - Что вы хотите знать, дядя Сомс?
   - Все, что могло бы его опорочить. Я слышал, что его отец  с  ним  не
разговаривает.
   - Ходят слухи, - сказал Вэл, - что его лошадь,  которая  не  выиграла
Кэмбриджширского кубка, возьмет Линкольнширский.
   - При чем это?
   Вэл Дарти посмотрел на него сквозь ресницы. Он не намерен был  вмеши-
ваться в светские интриги.
   - При том, что если он в ближайшее время не выиграет хороший куш, ему
крышка.
   - И это все?
   - Ну, а вообще он из тех субъектов, которые очень любезны, если вы им
нужны, и очень невежливы, если не могут вас использовать.
   - Так я и думал, судя по его физиономии, - сказал Сомс. -  Ты  вел  с
ним какие-нибудь дела?
   - Да, как-то я ему продал однолетку от Торпеды и Бэнши.
   - Он тебе заплатил?
   - Да, - усмехнулся Вэл, - а лошадь оказалась никуда не годной.
   - Гм! Должно быть, после этого он и перестал быть любезным. Больше ты
ничего не знаешь?
   - Нет, ничего. - Он, конечно, знал кое-что еще, но то были сплетни; а
не все, - о чем, попыхивая сигарами, толкуют лошадники, годится для ушей
юристов.
   Как это ни странно, но Сомс, старый и опытный, не подозревал,  что  в
так называемом "свете" изо дня в день клевещут на всех и каждого  и  все
обходится мирно; клеветники обедают со своими жертвами, играют у, ними в
карты, и все исполнены лучших чувств, и знают, что стоит расстаться -  и
они с новыми силами будут порочить друг друга. До посторонних ушей такие
милые и убийственные вещи не доходят, и Сомс понятия не имел,  с  какого
конца приступить к делу.
   - Не можешь ли ты пригласить к чаю этого мистера Кэрфью? - спросил он
Флер.
   - Зачем, папа?
   - Я хочу кое-что у него выведать.
   - Мне кажется, для этого существуют сыщики.
   Сомс изменился в лице. С тех пор, как двадцать  с  лишним  лет  назад
мистер Полтид накрыл его в Париже, когда он явился с визитом к собствен-
ной жене, от одного слова "сыщик" у него начиналась боль  под  ложечкой.
Он заговорил о другом. А между тем, что он мог сделать,  не  прибегая  к
помощи сыщиков?
   Как-то вечером Уинифрид ушла в театр, а Сомс закурил сигару и  погру-
зился в размышления. Майкл снабдил его списком ультрасовременных книг  и
пьес, которыми интересовались люди, строго следующие моде. Он  даже  дал
ему одну из таких книг - "Шпанская мушка" Персиваля Кэлвина. Сомс принес
книгу из спальни, зажег лампу и стал читать. Просмотрев первые  страницы
и не найдя в них ничего предосудительного, он решил читать с конца. Дело
пошло на лад; вскоре он наткнулся на отрывок эротического содержания, от
него незаметно перешел к предшествующему отрывку и так добрался до сере-
дины книги. Тогда только он с изумлением обратился к  титульному  листу,
Чем объяснить, что и автор и издатель до сих пор на  свободе?  А!  Книга
издана за границей! Сомс вздохнул с облегчением.  Дожив  до  шестидесяти
девяти лет, не будучи ни судьей, ни присяжным, которым быть шокированны-
ми полагается по должности, он все же был потрясен. Если такие книги чи-
тают женщины, значит действительно стерлось все, что отличало женщину от
мужчины.
   Он снова взялся за книгу и внимательно дочитал до самого начала.  Ин-
тересовали его только эротические места. Все остальное производило  впе-
чатление бессвязной болтовни. Немного погодя он опять задумался. Для че-
го написана эта книга) Конечно, автор хотел на ней заработать. Но,  быть
может, он преследовал еще какую-нибудь цель? Видно, это один из тех, ко-
торые, желая дать в произведении "жизнь", считают  необходимым  подробно
описывать каждой визит в спальню. Кажется, у них это называется "реализ-
мом", "искусством ради искусства"? Убедившись на  печальном  опыте,  что
"жизнь" - это не только визиты в спальню. Сомс не мог согласиться с тем,
что эта книга показывает жизнь как она есть. "Этот  Кэлвин  -  оригинал,
сэр, - сказал Майкл, когда принес ему роман. - По его мнению, стать  це-
ломудренным можно только путем крайнего разврата; вот он  и  показывает,
как его герои и героиня приходят к целомудрию". "Вернее, к  бедламу",  -
подумал Сомс. Ну что ж, посмотрим, что на это скажет английский суд.  Но
как доказать, что эта женщина и ее  друзья  читали  книгу  не  без  удо-
вольствия? И тут его осенила мысль столь блестящая, что  он  должен  был
подумать, раньше чем в нее уверовать.  Эти  "ультрасовременные"  молодые
люди отличаются редкой самоуверенностью; считают "скучными" или  "жеман-
ными" всех, кто не разделяет их убеждений. Не выскажутся ли  они  откро-
венно, если газеты откроют против этой книги кампанию? А если они выска-
жутся в печати, то нельзя ли это использовать как доказательство их  ан-
тиморальных убеждений? Гм! К этому делу нужно подойти осторожно. А преж-
де всего - как доказать, что Марджори Феррар  книгу  прочла?  Размышляя,
Сомс снова наткнулся на блестящую идею. Почему не использовать  молодого
Баттерфилда, который помог ему доказать виновность Элдерсона в той исто-
рии с ОГС и получил место в издательстве Дэнби и Уинтера по его -  Сомса
- рекомендации? Майкл всегда твердит, что молодой  человек  глубоко  ему
благодарен. И, прижав книгу  заглавием  к  боку,  на  случай  встречи  с
кем-нибудь из прислуги, Сомс пошел спать.
   Засыпая, он подумал, как бы ставя диагноз:
   "Когда я был молод, мы такие книги читали, если  они  нам  попадались
под руку, но молчали об этом; а теперь люди считают  своим  долгом  кри-
чать, что книгу они прочли и она принесла им пользу".
   На следующее утро он позвонил из "Клуба знатоков" в издательство Дэн-
би и Уинтер и попросил к телефону мистера Баттерфилда.
   - Да?
   - Говорит мистер Форсайт. Вы меня помните?
   - О да, сэр!
   - Не можете ли вы сегодня зайти в "Клуб знатоков"?
   - Конечно, сэр. Если вы ничего не имеете против, я зайду  в  половине
первого.
   Сдержанный и щепетильный, когда речь заходила о вопросах пола, Сомс с
неудовольствием думал о том, что ему придется говорить с молодым челове-
ком о "непристойной" книге. Но делать было нечего,  и  когда  Баттерфилд
явился. Сомс пожал ему руку и объявил:
   - Разговор будет конфиденциальный, мистер Баттерфилд.
   Баттерфилд посмотрел на него с собачьей преданностью и сказал:
   - Да, сэр. Я помню, что вы для меня сделали.
   Сомс показал ему книгу.
   - Знаете вы этот роман?
   Баттерфилд слегка улыбнулся.
   - Да, сэр. Он напечатан в Брюсселе. Стоит пять фунтов.
   - Вы его читали?
   Молодой человек покачал головой.
   - Не попадался мне, сэр.
   Сомс почувствовал облегчение.
   - И не читайте! А теперь выслушайте меня внимательно. Можете  вы  ку-
пить десять экземпляров - за мой счет - и разослать их  лицам,  поимено-
ванным в списке, который я вам дам? Эти люди имеют некоторое отношение к
литературе. Можно вложить в книги рекомендательные записки, или как  это
у вас называется. Никаких фамилий не упоминайте.
   - Цена все время повышается, сэр, - предостерег Баттерфилд. - Вам это
будет стоить около шестидесяти фунтов.
   - Неважно.
   - Вы хотите сделать рекламу, сэр?
   - О господи! Конечно нет! У меня есть основания, но это к делу не от-
носится.
   - Понимаю, сэр. И вы хотите, чтобы книги, так сказать, с неба  свали-
лись?
   - Вот именно, - сказал Сомс. - Насколько мне известно, издатели часто
рассылают сомнительные книги людям, которым, по их мнению,  такие  книги
придутся по вкусу. Слушайте дальше: можете ли вы зайти  через  неделю  к
одному из тех лиц, кому вы разошлете книги? Вы будете  разыгрывать  роль
агента и предложите купить еще экземпляр романа. Дело в том, что я  хочу
наверно знать, действительно ли роман получен  и  прочтен  этой  особой.
Своей фамилии, вы, конечно, не называйте. Сделаете это для меня?
   Глаза молодого человека загорелись.
   - Конечно, сэр. Я многим вам обязан, сэр.
   Сомс отвернулся. Он не любил, когда его благодарили.
   - Вот список фамилий с адресами. Я подчеркнул фамилию  той  особы,  к
которой вам придется зайти. Сейчас я вам выпишу чек. Если этих денег  не
хватит, вы мне сообщите.
   Пока он писал, Баттерфилд просматривал список.
   - Я вижу, сэр, что особа, к которой я должен зайти, - женщина.
   - Да, для вас это имеет значение?
   - Никакого, сэр, современные романы предназначаются для женщин.
   - Гм! - сказал Сомс. - Надеюсь, дела у вас идут хорошо?
   - Прекрасно, сэр. Я так жалел, что мистер Монт ушел от нас; после его
ухода дела у нас пошли еще лучше.
   Сомс поднял бровь. Эти слова подтвердили давнишние его подозрения.
   Когда молодой человек ушел. Сомс начал перелистывать  "Шпанскую  муш-
ку". Не написать ли ему заметку в газету и подписаться "Pater familias"?
[11] Нет, для этого нужен человек, сведущий в такого рода делах. А кроме
того, не годится, чтобы заметка была анонимной. С  Майклом  советоваться
не стоит, но может быть, "Старый Монт"  знает  какую-нибудь  влиятельную
персону из "Партенеума". Сомс потребовал оберточной бумаги,  завернул  в
нее книгу, сунул сверток в карман пальто и отправился в "Клуб шутников".
   Сэр Лоренц собирался завтракать, и они вместе уселись за  стол.  Убе-
дившись, что лакей не подсматривает, Сомс показал книгу.
   - Вы это читали?
   Сэр Лоренс залился беззвучным смехом.
   - Дорогой мой Форсайт, что за нездоровое любопытство? Все это  читают
и говорят, что книга возмутительная.
   - Значит, вы не читали? - настаивал Сомс.
   - Нет еще, но если вы мне ее дадите, прочту. Мне надоело слушать, как
люди, читавшие ее взасос, пристают с вопросом, читал ли я  эту  "гнусную
вещь". Это несправедливо, Форсайт. А вам она понравилась?
   - Я ее просмотрел, - ответил Сомс, созерцая свой собственный нос. - У
меня были причины для этого. Когда вы прочитаете, я вам объясню.
   Два дня спустя сэр Лоренс принес ему книгу в "Клуб знатоков".
   - Получайте, дорогой Форсайт! - сказал он. - Как я рад,  что  от  нее
отделался! Все время я пребывал в страхе, как бы кто-нибудь  не  подгля-
дел, что я читаю! Персиваль Кэлвин - quel sale monsieur! [12]
   - Именно! - сказал Сомс. - Так вот, я хочу  открыть  кампанию  против
этой книги.
   - Вы? Что за непонятное рвение?
   - Это длинная история, - сказал Сомс, садясь на книгу.
   Он объяснил свой план и закончил так:
   - Ничего не говорите ни Майклу, ни Флер.
   Сэр Лоренс выслушал его с улыбкой.
   - Понимаю, - сказал он, - понимаю! Очень умно,  Форсайт.  Вы  хотите,
чтобы я отыскал какого-нибудь человека, чья фамилия подействовала бы  на
них, как красная тряпка на быка. Писатель для этой цели не годится;  они
скажут, что он завидует, - и, пожалуй, будут правы: книга  идет  нарасх-
ват. Знаете, Форсайт, я, кажется, обращусь к женщине.
   - К женщине! - повторил Сомс. - На женщину они не обратят внимания.
   Сэр Лоренс вздернул свободную бровь.
   - Пожалуй, вы правы: теперь обращают внимание только на таких женщин,
которые сами всякого мужчину перещеголяют. Может, мне написать самому  и
подписаться "Оскорбленный отец"?
   - Мне кажется, анонимная заметка не годится.
   - И тут вы правы, Форсайт; действительно  не  годится.  Я  загляну  в
"Партенеум" и посмотрю, кто там еще жив.
   Два дня спустя Сомс получил записку:
   "Партенеум"
   Пятница
   Дорогой Форсайт,
   Я нашел нужного человека - это редактор "Героя", и он готов подписать
свою фамилию. Кроме того, я соответствующим образом его настроил. У  нас
был оживленный спор. Сначала он хотел отнестись к автору de haut en  bas
[13], обойтись с ним, как с нечистоплотным ребенком. Но я сказал:  "Нет,
это явление симптоматично. Отнеситесь к нему с должной серьезностью. До-
кажите, что книга показательна для целой школы, для определенного  лите-
ратурного направления. Создайте из этого повод для защиты цензуры". Сло-
во "цензура", Форсайт, необходимо для того, чтобы их раздразнить.  Итак,
редактор решил расстаться с женой и, прихватив с собой книгу, уехать  на
субботу и воскресенье за город. Я восхищаюсь Вашим методом защиты, доро-
гой Форсайт, но Вы меня простите, если я скажу, что  значительно  важнее
не доводить дело до суда, чем выиграть в суде.
   Искренне преданный Лоренс Монт".
   С последней мыслью Сомс был до того согласен, что уехал в Мейплдерхем
и следующие два дня, чтобы успокоиться, ходил по полю и гонял палкой мяч
в обществе человека, который ему совсем не нравился.


   VI
   МАЙКЛ ЕДЕТ В БЕТНЕЛ-ГРИН

   Чувство уныния, с которым Майкл вернулся  от  "первоисточника",  нес-
колько рассеялось благодаря письмам, которые он получал от самых, разно-
образных лиц; писали ему  большей  частью  люди  молодые  -  писали  со-
чувственно и очень серьезно. Он стал подумывать, не слишком ли в  конеч-
ном счете беспечны политики-практики,  напоминающие  конферансье  в  мю-
зик-холле, которые изо всех сил стараются заставить публику забыть,  что
у нее есть вкус. И зародилось подозрение:  являются  ли  палата  и  даже
пресса подлинными выразителями общественного мнения? Между прочим, полу-
чил он такое письмо:
   "Солнечный, приют"
   Бетнел-Грин
   Дорогой мистер Монт,
   Я была так рада, когда прочла Вашу речь в "Таймсе". Я сейчас же купи-
ла книгу сэра Джемса Фоггарта. Мне кажется, его план великолепен. Вы  не
знаете, как тяжело нам, пытающимся сделать что-то для детей, - как тяже-
ло нам сознавать, что жизнь, которую приходится вести детям по окончании
школы, сводит на нет всю нашу работу. Ведь мы лучше, чем кто  бы  то  ни
было, знаем, в каких условиях живут лондонские дети.
   Многие матери, которым и самим живется несладко, все  готовы  сделать
для своих малышей; но мы часто замечали, что, когда  ребенку  исполнится
десять - двенадцать лет, эта любовь принимает иные формы.  Мне  кажется,
тогда-то родители и начинают понимать, что  ребенка  можно  использовать
как работника. Там, где пахнет деньгами, нет места для бескорыстной люб-
ви. Пожалуй, это - естественно, но тем не менее очень печально, ибо  за-
работок детей ничтожен и жизнь ребенка приносится  в  жертву  ради  нес-
кольких шиллингов. Всей душой надеюсь,  что  Ваше  выступление  принесет
плоды; но все делается так медленно, не правда ли? Хорошо бы  Вам  прие-
хать сюда, посмотреть наш приют. Дети прелестны, и мы стараемся дать  им
побольше солнца.
   Искренне Вам преданная Нора Кэрфью".
   Сестра Бэрти Кэрфью! Но, конечно, процесса не будет,  все  обойдется!
Благодарный за сочувствие, хватаясь за каждую возможность получше разоб-
раться в фоггартизме, Майкл решил ехать. Быть может. Нора Кэрфью  примет
в свой приют детей Боддика! Он предложил Флер ехать вместе, но она побо-
ялась занести в дом заразу, опасную для одиннадцатого баронета, и  Майкл
отправился один.
   Приют находился в местности, называемой  Бетнел-Грин;  три  маленьких
домика были соединены в один;  три  дворика,  обнесенные  общей  стеной,
превращены в площадку для игр; над входной дверью золотыми буквами  было
начертано: "Солнечный приют". На окнах висели веселые ситцевые  занавес-
ки, стены были окрашены в кремовый цвет. В передней Майкла встретила Но-
ра Кэрфью, высокая, стройная, темноволосая; у нее было  бледное  лицо  и
карие глаза, ясные и чистые.
   "Да, - подумал Майкл, пожимая ей руку, - вот здесь все в  полном  по-
рядке. В этой душе нет темных закоулков!" " - Как хорошо, что вы приеха-
ли, мистер Монт! Я вам покажу весь дом. Вот комната для игр.
   Майкл вошел в залу - видимо, несколько маленьких комнат были соедине-
ны в одну. Шесть ребятишек в синих полотняных платьях сидели на  полу  и
играли в какие-то игры. Когда Нора Кэрфью подошла к ним,  они  уцепились
за ее платье. Все они, за исключением одной девочки,  показались  Майклу
некрасивыми.
   - Вот эти живут у нас постоянно. Остальные приходят после школы. Сей-
час у нас только пятьдесят человек, но все-таки очень тесно. Нужно  раз-
добыть денег, чтобы арендовать еще два дома.
   - Какой у вас персонал?
   - Нас шесть человек; две занимаются стряпней,  одна  бухгалтерией,  а
остальные стирают, штопают, играют с детьми и исполняют  всю  работу  по
дому. Две из нас живут здесь.
   - Где же ваши арфы и венцы?
   Нора Кэрфью улыбнулась.
   - Заложены, - сказала она.
   - Как вы разрешаете вопрос религии? - спросил Майкл, озабоченный вос-
питанием одиннадцатого баронета.
   - В сущности - никак. Здесь нет детей старше двенадцати лет, а  рели-
гиозными вопросами дети начинают интересоваться лет с  четырнадцати,  не
раньше. Мы просто стараемся приучать детей быть веселыми и  добрыми.  На
днях сюда приезжал мой брат.  Он  всегда  надо  мной  подсмеивается,  но
все-таки хочет поставить в нашу пользу спектакль.
   - Какая пойдет пьеса?
   - Кажется, "Прямодушный"; брат говорит, что он уже давно предназначил
эту пьесу для какого-нибудь благотворительного спектакля.
   Майкл посмотрел на нее с удивлением.
   - А вы знаете, что это за пьеса?
   - Нет. Кажется, одного из драматургов Реставрации?
   - Уичерли [14].
   - Ах да! - Глаза ее остались такими же ясными.
   "Бедняжка! - подумал Майкл. - Не мое дело объяснять ей, что  послужит
источником ее доходов, по этот Бэрти, видимо, непрочь подшутить".
   - Я должен привезти сюда жену, - сказал он, - ей понравится цвет стен
и эти занавески. И еще скажите, не могли бы  вы  потесниться  и  принять
двух маленьких девочек, если мы будем за них платить? Их отец  безработ-
ный - я хочу дать ему работу за городом; матери нет.
   Нора Кэрфью сдвинула брови, и лицо ее  выразило  напряженное  желание
одной доброй волей преодолеть все препятствия.
   - Нужно попытаться, - сказала она. - Как-нибудь устрою. Как их зовут?
   - Фамилия Боддик, имен я не знаю. Одной - четыре года, другой - пять.
   - Дайте мне адрес, я сама к ним заеду. Если они не  больны  какой-ни-
будь заразной болезнью, мы их возьмем.
   - Вы - ангел! - сказал Майкл.
   Нора Кэрфью покраснела.
   - Вздор! - сказала она, открывая дверь в соседнюю комнату. - Вот наша
столовая.
   Комната была небольшая. За пишущей машинкой сидела девушка, она  под-
няла голову, когда вошел Майкл. Другая девушка сбивала яйца в чашке и  в
то же время читала томик стихов. Третья, видимо, занималась  гимнастикой
- она так и застыла с поднятыми руками.
   - Это мистер Монт, - сказала Нора Кэрфью, - мистер Монт, который про-
изнес в палате ту самую прекрасную речь. Мисс Бэте, мисс Лафонтэн,  мисс
Бистон.
   Девушки поклонились, и та, что сбивала яйца, сказала:
   - Замечательная речь.
   Майкл тоже поклонился.
   - Боюсь, что все это впустую.
   - Ну что вы, мистер Монт, она возымеет д