тих губ, никогда на них не видел.  Он
против воли признал, что эта женщина еще красива и что стан ее почти так
же молод, как был. А как улыбнулся ей в ответ мальчишка! У Сомса сжалось
сердце. Его чувство справедливости было оскорблено. Да, улыбка  ее  сына
вызывала в нем зависть - это превосходило все, что давала  ему  Флер,  и
это было незаслуженно"! Их сын мог бы быть его сыном. Флер могла бы быть
ее дочерью, если бы эта женщина не преступила черту! Он опустил каталог.
Если она его увидит - что же, тем лучше. Воспоминание о своем  проступке
в присутствии сына, который, может быть, ничего не знает о  ее  прошлом,
будет благим перстом Немезиды, который рано или поздно должен  коснуться
ее! Потом, смутно сознавая, что подобная мысль экстравагантна  для  Фор-
сайта в его возрасте. Сомс вынул часы. Начало пятого! Флер  запаздывает!
Она пошла к его племяннице Имоджин Кардиган, и там ее, конечно,  угощают
папиросами, сплетнями, всякой ерундой. Сомс услышал, как юноша рассмеял-
ся и сказал с горячностью:
   - Мамочка, это, верно, кто-нибудь из "несчастненьких" тети Джун?
   - Это, кажется, Пол Пост, мой родной.
   Сомс вздрогнул от этих двух последних слов: он никогда не  слышал  их
от Ирэн. И вдруг она его увидела. Должно быть, в глазах  его  отразилась
саркастическая улыбка Джорджа Форсайта, так как ее затянутая в  перчатку
рука крепко сжала складки платья, брови поднялись, лицо  окаменело.  Она
прошла мимо.
   - Уродство! - сказал мальчик и снова взял ее под руку...
   Сомс глядел им вслед. Мальчик был хорош собой: у него был форсайтский
подбородок, глубоко посаженные темно-серые глаза,  но  что-то  солнечное
искрилось в его лице, как старый херес в хрустальном бокале, - улыбка ли
его? Или волосы? Он лучше, чем они того заслужили -  Ирэн  с  Джолионом.
Мать и сын скрылись из виду в соседней комнате, а Сомс  продолжал  расс-
матривать "Город будущего", но не видел его. Улыбка скривила  его  губы,
он презирал себя за то, что после стольких лет все  еще  чувствовал  так
остро. Призраки! Но когда человек стареет, что остается ему, кроме приз-
раков? Правда, у него есть Флер! И глаза  его  остановились  на  входных
дверях. Ей пора прийти; но она обязательно должна заставить его ждать! И
вдруг перед ним явилась... не женщина - ветер: маленькая легкая фигурка,
одетая  в  сине-зеленый  балахон,  перехваченный  металлическим  поясом;
из-под ленты на лбу выбивались непокорные красного золота волосы, подер-
нутые сединой. Она остановилась, заговорив  со  служителями  галереи,  и
что-то очень знакомое дразнило память Сомса: глаза, подбородок,  волосы,
повадка - что-то в ней напоминало  крошечного  скай-терьера,  ожидающего
обеда. Ну конечно! Джун Форсайт! Его двоюродная племянница Джун,  и  она
направляется прямо в его укромный уголок!
   Джун в глубокой задумчивости села рядом с ним, достала записную книж-
ку и сделала карандашом пометку. Сомс боялся шелохнуться. Проклятая вещь
- родство! "Безвкусица", - услышал он ее шепот; потом, словно  в  досаде
на присутствие постороннего, который может ее подслушать, она  взглянула
на него. Случилось самое худшее!
   - Сомс!
   Сомс повернул голову на самую малую толику.
   - Как поживаете? - спросил он. - Мы с вами не виделись двадцать лет.
   - Да. Что вас сюда привело? иначе, как мои грехи, - ответил  Сомс,  -
Ну и мазня!
   - Мазня? О, конечно! Ведь это еще не получило признания.
   - И никогда не получит,  -  ответил  Сомс.  -  Это  должно  приносить
убийственные убытки.
   - Несомненно. И приносит.
   - А вы откуда знаете?
   - Эта галерея моя.
   Сомс в неподдельном изумлении повел носом.
   - Ваша? Чего ради вы устраиваете подобные выставки?
   - Я не смотрю на искусство как на бакалейную торговлю.
   Сомс указал на "Город будущего".
   - Взгляните на это! Кто станет жить в таком городе? Или  кто  повесит
такую картину у себя в доме?
   Джун загляделась на полотно.
   - Это видение, - проговорила она.
   - Ерунда!
   Наступило молчание. Джун встала. "Чудачка!" - подумал Сомс.
   - Кстати, - сказал он вслух, - вы тут встретитесь с младшим сыном ва-
шего отца и с женщиной, которую я знавал когда-то. Если хотите, мой  вам
совет: закройте вы эту выставку.
   Джун оглянулась на него.
   - Эх вы, Форсайт! - воскликнула она и пошла дальше.
   В ее легкой, воздушной фигурке, так внезапно пронесшейся  мимо,  таи-
лась опасная решимость. Форсайт! Конечно, он Форсайт! Как и она сама! Но
с той поры, когда почти что девочкой она ввела в его дом Филипа Босини и
сломала его жизнь, его отношения с Джун не ладились и едва ли могли  на-
ладиться в дальнейшем. Так вот она теперь какая - по сей день  не  заму-
жем, владелица галереи!.. Сомсу вдруг пришло на ум, как  мало  он  нынче
знает о своих родственниках. Старые тетки, жившие у Тимоти, умерли много
лет назад; не стало больше биржи сплетен. Что все они  делали  во  время
войны? Сын молодого Роджера был ранен,  второй  сын  Сент-Джона  Хэймена
убит, старший сын молодого Николаев получил орден Британской  империи  -
или чем там их награждают? Все так или иначе приняли  участие  в  войне.
Этот мальчишка, сын Джолиона и Ирэн, - он был, пожалуй,  слишком  молод;
его собственное поколение уже, конечно, вышло из возраста,  хотя  Джайлс
Хэймен и работал шофером в Красном Кресте, а Джесс Хэймен служил в  доб-
ровольной полиции - эти "два Дромио" всегда любили спорт. А сам он - что
ж? Он пожертвовал деньги на санитарный автомобиль, до одури читал  газе-
ты, перенес много волнений, не покупал костюмов, потерял семь фунтов ве-
са; вряд ли он мог в своем возрасте сделать больше.  Но  как  подумаешь,
так поражает, право, насколько иначе и он и вся его  семья  отнеслись  к
этой войне, чем хотя бы к той истории с бурами, в которую  империя  тоже
как будто вложила все свои силы. Правда, в той, старой, войне  его  пле-
мянник Вэл Дарти получил ранение, сын Джолиона умер от дизентерии;  "два
Дромио" пошли в кавалерию, а Джун в сестры милосердия; но все это  дела-
лось тогда в порядке чего-то чрезвычайного, знаменательного, тогда как в
эту войну каждый "вносил свою лепту" как нечто само собой разумеющееся -
так по крайней мере казалось Сомсу. В этом проявлялся рост чего-то ново-
го или, может быть, вырождение старого? Форсайты сделались меньшими  ин-
дивидуалистами? Или большими патриотами? Или меньшими провинциалами? Или
просто тут сказалась ненависть к немцам? Почему нет Флер? Из-за  нее  он
не может отсюда уйти! Сомс увидел, как те трое вернулись все  вместе  из
второго зала и пошли вдоль стенда с той стороны. Мальчик остановился пе-
ред Юноной. И вдруг по другую сторону ее Сомс увидел...  свою  дочь.  Ее
брови были высоко подняты - вполне естественно. От Сомса не ускользнуло,
что Флер поглядывает искоса на мальчика, а мальчик на  нее.  Затем  Ирэн
мягко взяла его под руку и увела прочь. Сомс видел, что он оглянулся,  а
Флер посмотрела им вслед, когда они все трое выходили из зала.
   Веселый голос сказал:
   - Немного пересолено, сэр, не правда ли?
   Молодой человек, который подал ему тогда платок, опять  очутился  ря-
дом. Сомс кивнул головой:
   - Не знаю, куда мы идем.
   - О, все в порядке, сэр! - весело подхватил молодой  человек.  -  Они
тоже не знают.
   Голос Флер сказал:
   - Здравствуй, папа! Вот и ты!
   Точно не она его заставила ждать, а он ее!
   Молодой человек, приподняв шляпу, пошел дальше.
   Сомс осмотрел дочь с головы до ног.
   - Ты у меня аккуратная молодая женщина!
   Это его драгоценнейшее в жизни достояние было среднего роста  и  уме-
ренных тонов. Темно-каштановые волосы  были  коротко  острижены;  широко
расставленные карие глаза вправлены в такие яркие белки, что они блесте-
ли, когда двигались, но в покое казались почти что сонными  под  завесой
очень белых век, отороченных черными ресницами. У нее был очаровательный
профиль, и в ее лице нельзя было отметить ничего отцовского, кроме реши-
тельного подбородка. Сознавая, что его взгляду  свойственно  смягчаться,
когда он направлен на дочь. Сомс нахмурился, чтобы соблюсти приличеству-
ющую истому Форсайту невозмутимость. Он знал, что дочь  слишком  склонна
выгодно пользоваться его отцовской слабостью.
   Взяв его под руку. Флер спросила:
   - Кто это?
   - Он поднял мне платок. Мы с ним разговорились о картинах.
   - Надеюсь, папа, ты не купишь это?
   - Нет, - угрюмо проговорил Сомс, - ни это, ни Юнону,  на  которую  ты
так засмотрелась.
   Флер потянула его за рукав.
   - Ах, уйдем отсюда! Отвратительная выставка!
   В дверях они опять встретились с Монтом и его товарищем. Но Сомс  вы-
весил дощечку с надписью "Посторонним вход воспрещается" и едва  ответил
на поклон молодого человека.
   - Так, - сказал он, выходя с дочерью на улицу, -  кого  ты  видела  у
Имоджин?
   - Тетю Уинифрид и мсье Профона.
   - А, бельгиец! - проворчал Сомс. - Что в нем находит твоя тетка?
   - Не знаю. Он очень себе на уме. И маме он тоже нравится.
   Сомс что-то промычал.
   - А еще там были Вэл и его жена.
   - Да? - сказал Сомс. - Я думал, они давно уехали обратно в Южную  Аф-
рику.
   - О нет! Они продали свою ферму. Кузен Вал собирается объезжать  ска-
ковых лошадей в Сэссексе. Они купили прелестное старинное имение;  приг-
лашали меня к себе.
   Сомс кашлянул: новость была ему не по вкусу.
   - Какова она теперь, его жена?
   - Очень спокойная, но, кажется, милая.
   Сомс опять кашлянул.
   - Вертопрах он, твой кузен Вал.
   - Ну что ты, папа! Они страшно любят друг друга. Я обещала приехать к
ним в субботу и погостить до среды.
   - Объезжать скаковых лошадей! - повторил Сомс.
   Это само по себе было достаточно скверно, но причина его недовольства
заключалась в другом: какого черта его племянник вернулся из Африки? Ма-
ло им было его собственного развода, так нет же, понадобилось еще, чтобы
его родной племянник женился на дочери его соперника -  на  единокровной
сестре Джун и того мальчишки, на которого Флер  поглядывала  только  что
из-под рычага водокачки. Если не принять мер. Флер выведает  все  о  его
старых невзгодах! Столько неприятностей сразу! Налетели на него сегодня,
точно пчелиный рой!
   - Я не одобряю этой поездки, - сказал он.
   - Мне хочется посмотреть скаковых лошадей, - ответила Флер, -  и  они
обещали поучить меня ездить верхом. Ты знаешь, Вэл не  может  много  хо-
дить; но он превосходный наездник. Он мне покажет своих лошадей на гало-
пе.
   - Уж эти мне скачки! - сказал Сомс. - Жаль, что война не  пристукнула
их окончательно. Вэл, я боюсь, пошел в своего отца.
   - Я ничего не знаю о его отце.
   - Н-да, - промычал Сомс. - Он увлекался лошадьми и умудрился  сломать
себе шею в Париже на какой-то глупой лестнице. Для твоей тетки это  было
счастливым избавлением.
   Сомс насупился, вспоминая следствие по поводу этой самой лестницы, на
которое он ездил в Париж шесть лет назад, потому что Монтегью Дарти  уже
не мог сам на нем присутствовать, - обыкновенная лестница  в  доме,  где
играют в баккара. Выигрыши ли ударили его зятю в голову? Или тот способ,
которым он их отпраздновал? Французские следователи очень  невнимательно
отнеслись к делу; на долю Сомса выпало немало хлопот.
   Голос Флер вывел его из задумчивости:
   - Смотри! Те самые люди, которых мы видели в галерее.
   - Какие люди? - пробурчал Сомс, хотя отлично понял, о ком  она  гово-
рит.
   - Красивая женщина, правда?
   - Зайдем сюда, тут вкусные пирожные, - отрезал Сомс и, крепче  прижав
к груди ее локоть, завернул в кондитерскую. С его стороны это было очень
необычно, и он сказал смущенно: - Что для тебя заказать?
   - Ох, я ничего не хочу. Меня угостили коктейлем, а завтрак был семиэ-
тажный.
   - Надо заказать что-нибудь, раз мы зашли, - пробормотал Сомс, не  вы-
пуская ее руки.
   - Два стакана чая, - сказал он, - и две порции нуги, но не  успел  он
сесть, как сердце  снова  забило  тревогу,  побуждая  его  обратиться  в
бегство. Те трое... те трое тоже вошли в кондитерскую. Сомс услышал, как
Ирэн что-то сказала сыну, а тот ответил:
   - Ах, нет, мамочка, прекрасная кондитерская. Самая моя любимая.
   И они втроем заняли столик.
   В это мгновение, самое неловкое за всю его жизнь, осаждаемый  призра-
ками и тенями прошлого в присутствии двух женщин, которых только и любил
он в жизни: своей разведенной жены и своей дочери  от  ее  преемницы,  -
Сомс боялся не столько их, сколько своей двоюродной племянницы Джун. Она
может устроить сцену, может познакомить этих двух детей -  она  способна
на все. Он слишком поспешно стал кусать  нугу,  и  она  завязла  на  его
вставных зубах. Прибегнув к помощи пальцев, он взглянул на Флер. Девушка
сонно жевала нугу, но глаза ее были устремлены на юношу. Форсайт в Сомсе
говорил: "Только начни чувствовать, думать - и ты погиб!" И он стал  от-
чаянно отковыривать нугу. Вставные  зубы!  Интересно,  у  Джолиона  тоже
вставные зубы? А у этой женщины? Было время, когда он ее видел всю,  как
есть, без всяких прикрас, даже без платья. Этого у него никто  не  отни-
мет. И она тоже это помнит, хоть и  сидит  здесь  спокойная,  уверенная,
точно никогда не была его женой. Едкая  ирония  шевелилась  в  его  фор-
сайтской крови - острая боль, граничившая с наслаждением. Только бы Джун
не двинула на него весь вражий стан! Мальчик заговорил:
   - Конечно, тетя Джун ("Так он зовет сестру тетей?  Впрочем,  ей  ведь
под пятьдесят! "), ты очень добра, что поддерживаешь их и поощряешь. Но,
по-моему, ну их совсем!
   Сомс украдкой поглядел на них: встревоженный взгляд  Ирэн  неотступно
следил за мальчиком. Она... она была способна на нежность  к  Босини,  к
отцу этого мальчика, к этому мальчику! Он тронул Флер за руку и сказал:
   - Ну, ты кончила?
   - Еще порцию, папа, пожалуйста.
   Ее стошнит! Сомс подошел к кассе заплатить. Когда он снова обернулся.
Флер стояла у дверей, держа в руке платок, который мальчик, по-видимому,
только что подал ей.
   - Ф. Ф., - услышал он ее голос. - Флер Форсайт, правильно, мой.  Бла-
годарю вас.
   Боже правый! Как она переняла трюк, о котором он сам только что расс-
казал ей в галерее, - мартышка!
   - Форсайт?  Неужели?  Моя  фамилия  тоже  Форсайт.  Мы,  может  быть,
родственники?
   - Да, вероятно. Других Форсайтов нет. Я живу в Мейплдерхеме, а вы?
   - В Робин-Хилле.
   Вопросы и ответы чередовались так быстро, что Сомс не  успел  пошеве-
лить пальцем, как все было кончено. Он увидел, что лицо Ирэн  загорелось
испугом, едва заметно покачал головой и взял Флер под руку.
   - Идем, - сказал он.
   Она не двигалась.
   - Ты слышал, папа? Как странно: у  нас  одна  и  та  же  фамилия.  Мы
родственники?
   - Что такое? - сказал он. - Форсайт? Верно дальние.
   - Меня зовут Джолион, сэр. Сокращенно - Джон.
   - А! О! - сказал Сомс. - Да. Дальние родственники. Как поживаете?  Вы
очень любезны. Прощайте!
   Он пошел.
   - Благодарю вас, - сказала Флер. - Au revoir!
   - Au revolt, - услышал Сомс ответ мальчика.


   II
   ХИТРАЯ ФЛЕР ФОРСАЙТ

   По выходе из кондитерской первым побуждением Сомса было сорвать  свою
досаду, сказав дочери: "Что за манера ронять платки!" -  на  что  она  с
полным правом могла бы ответить: "Эту манеру я переняла от тебя!" А  по-
тому вторым его побуждением было, как говорится, "не трогать спящую  со-
баку". Но Флер, несомненно, сама пристанет с вопросами. Он искоса погля-
дел на дочь и убедился, что она точно так же смотрит на него. Она сказа-
ла мягко:
   - Почему ты не любишь этих родственников, папа? Сомс приподнял уголки
губ.
   - С чего ты это взяла?
   - Cela se voit [6].
   "Это себя видит" - ну и выражение!
   Прожив двадцать лет с женой-француженкой. Сомс все  еще  недолюбливал
ее язык: какой-то театральный. К тому же в сознании Сомса этот язык  ас-
социировался со всеми тонкостями супружеской иронии.
   - Почему? - спросил он.
   - Ты их, конечно, знаешь, а между тем и виду не  подал.  Я  заметила,
они глядели на тебя.
   - Этого мальчика я видел сегодня в первый раз  в  жизни,  -  возразил
Сомс, - и сказал чистую правду.
   - Да, но остальных ты знал, дорогой мой.
   Он опять искоса поглядел на дочь. Что она выведала?  Не  проболталась
ли Уинифрид, или Имоджин, или Вэл Дарти и его жена? Дома при  Флер  тща-
тельно избегали всякого намека на тот старый скандал, и Сомс  много  раз
говорил Уинифрид, что в присутствии его дочери о нем и заикаться нельзя.
Ей не полагалось знать, что в прошлом у ее отца  была  другая  жена.  Но
темные глаза Флер, часто почти пугавшие Сомса своим южным блеском, смот-
рели на него совсем невинно.
   - Видишь ли, - сказал он, - между твоим дедом и его братом  произошла
ссора. С тех пор обе семьи порвали всякое знакомство.
   - Как романтично!
   "Что она подразумевает под этим словом?" - подумал Сомс. Оно ему  ка-
залось экстравагантным и опасным, а прозвучало оно так, как если бы Флер
сказала: "Как мило!"
   - И разрыв продолжается по сей день, мы не возобновляем знакомства, -
добавил он, но тотчас пожалел об этих словах, прозвучавших как вызов.
   Флер улыбнулась. По нынешнему времени, когда молодежь  кичится  своей
самостоятельностью и презрением к  такому  предрассудку,  как  приличия,
этот вызов должен был раздразнить ее своенравие. Потом, вспомнив выраже-
ние лица Ирэн, он вздохнул свободнее.
   - А какая ссора? Из-за чего? - услышал он вопрос дочери.
   - Из-за дома. Для тебя это дело далекого прошлого. Твой дедушка  умер
в тот самый день, когда ты родилась. Ему было девяносто лет.
   - Девяносто? А много есть еще Форсайтов, кроме тех, которые  значатся
в "Красной книге?" [7]
   - Не знаю, - сказал Сомс. - Они теперь все  разбрелись.  Из  старшего
поколения все умерли, кроме Тимоти.
   - Тимоти! - Флер всплеснула руками. - Как забавно!
   - Ничуть! - проворчал Сомс.
   Его оскорбило, что Флер нашла имя "Тимоти" забавным, как будто в этом
скрывалось пренебрежение к его предкам. Новое поколение готово  смеяться
над всем прочным и стойким. "Загляни к старичку, пусть попророчествует".
Ах! Если б Тимоти мог видеть беспокойную Англию своих внучатых племянни-
ков и племянниц, он, конечно, сказал бы о них крепкое словцо. И невольно
Сомс поднял глаза на окна "Айсиум-Клуба"; да, Джордж-все еще сидит у ок-
на с тем же розовым листком в руке.
   - Папа, где это Робин-Хилл? Робин-Хилл! Робин-Хилл,  вокруг  которого
разыгралась та старая трагедия! К чему ей знать?
   - В Сэрри, - пробормотал он, - неподалеку от Ричмонда. А что?
   - Не там ли этот дом?
   - Какой дом?
   - Из-за которого вышла ссора.
   - Да. Но что тебе до этого? Мы завтра едем домой, ты бы лучше подума-
ла о своих нарядах.
   - Благодарю! Они все уже обдуманы. Ссора, кровная вражда! Как в  биб-
лии или как у Марка Твена - вот занятно! А какую ты играл роль в вендет-
те, папа?
   - Тебе до этого нет дела.
   - Как! Но я ведь должна ее поддерживать?
   - Кто тебе это сказал?
   - Ты сам, дорогой мой.
   - Я? Я, наоборот, сказал, что к тебе  это  не  имеет  никакого  каса-
тельства.
   - И я так думаю. Значит, все в порядке.
   Она была слишком хитра для него: fine, как выражалась иногда о дочери
Аннет. Остается только как-нибудь отвлечь ее внимание.
   - Тут выставлено хорошее кружево, - сказал он,  останавливаясь  перед
витриной. - Тебе должно понравиться.
   Когда Сомс уплатил и они снова вышли на улицу. Флер сказала:
   - По-моему, мать того мальчика для  своего  возраста  очень  красивая
женщина. Я красивей не видела. Ты не согласен?
   Сомс задрожал. Что за напасть! Дались ей эти люди!
   - Я не обратил на нее внимания.
   - Дорогой мой, я видела, как ты поглядывал на нее.
   - Ты видишь все и еще много сверх того, что есть на самом деле!
   - А что представляет собой ее муж? Ведь он тебе двоюродный брат,  раз
ваши отцы были братья.
   - Не знаю, скорей всего умер, - с неожиданной силой сказал Сомс. -  Я
не видел его двадцать лет.
   - Кем он был?
   - Художником.
   - Вот как? Чудесно!
   Слова; "Е