Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
итировать. Ты, когда вернешься, ска-
жешь Энн, что ехал со мной?
- А почему бы нет?
- Я и так доставляю ей неприятности, правда? Можешь не отвечать,
Джон. Но, по-моему, это нехорошо с ее стороны. Мне так мало нужно, и
твоя позиция так надежна.
- Надежна? - Флер показалось, будто он прикусил это слово, и минуту
она была счастлива.
- Сейчас ты похож на львенка. У львят есть совесть?
Рафаэлиту будет над чем поработать. И все-таки мне думается, не такая
у тебя совесть, чтобы сказать Энн. Зачем ее расстраивать, если у нее
природная склонность ко всяким волнениям? - По молчанию, бывшему ей от-
ветом, она поняла, что сделала ошибку. На этот раз осечка, как говорят в
детективных романах.
И через Эпсом и Ледерхед они проехали молча.
- Ты все так же любишь Англию, Джон?
- Больше.
- Что и говорить - страна замечательная.
- Ни за что не применил бы к ней это слово - великая и прекрасная
страна.
- Майкл говорит, что ее душа - трава.
- Да, и если у меня будет ферма, я до этой души доберусь.
- Не могу вообразить тебя настоящим фермером.
- Ты, верно, вообще не можешь вообразить меня чемнибудь настоящим.
Дилетант!
- Не говори гадостей. Просто у тебя, по-моему, слишком тонкая органи-
зация для фермера.
- Нет. Я хочу работать на земле - и буду.
- Это у тебя, наверно, атавизм, Джон. Первые Форсайты были фермерами.
Мой отец хочет свезти меня посмотреть, где они жили.
- Ты ухватилась за эту мысль?
- Я не сентиментальна; ты разве это не понял? Интересно, ты хоть
что-нибудь во мне понял? - И, склонившись над рулем, сказала тихо: - Ах,
почему мы должны разговаривать в таком тоне!
- Я говорил, что ничего не выйдет.
- Нет, Джон, изредка я должна тебя видеть. Это не страшно. Время от
времени я хочу и буду с тобой встречаться. Это мое право.
Слезы выступили у нее на глазах и медленно покатились по щекам. Джон
дотронулся до ее руки.
- Флер! Не надо!
- Теперь я тебя высажу в Норт-Доркинге, и ты как раз поспеешь на пять
сорок шесть. Вот мой дом. В следующий раз я тебе его непременно покажу.
Я стараюсь быть умницей, Джон; и ты должен мне помочь... Ну, вот и прие-
хали! До свидания, Джон, голубчик, и не расстраивай изза меня Энн, умо-
ляю!
Жесткое рукопожатие, и он ушел. Флер повернула прочь от станции и
медленно поехала назад по дороге.
Она поставила машину в гараж и вошла в "Дом отдыха". Еще не кончилось
время летних отпусков, и там отдыхали семь молодых женщин, умучившихся
на службе у Петтера. Поплина и им подобных.
Они сидели за ужином, и до слуха Флер доносилось веселое жужжанье. У
этих девушек ничего нет, а у нее есть все, кроме того единственного, что
ей больше всего нужно. Прислушиваясь к их говору и смеху, она на минуту
устыдилась. Нет, она бы с ними не поменялась, а между тем ей казалось,
что без этой одной вещи и жить нельзя. И пока она обходила дом, расстав-
ляла цветы, отдавала распоряжения на завтра, осматривала спальни, снизу
долетал смех, веселый и безудержный, и будто дразнил ее.
V
ОПЯТЬ РАЗГОВОР В АВТОМОБИЛЕ
Джон был не столь высокого мнения о себе, чтобы спокойно дать любить
себя одновременно двум хорошеньким и милым молодым женщинам. Из Пулборо,
где он теперь каждый день оставлял машину Вэлз, он поехал домой с пе-
чалью в сердце и путаницей в мыслях. Его шесть свиданий с Флер, с тех
пор как он вернулся в Англию, шли по линии какого-то мучительного
crescendo [33]. Танцуя с ней, он понял ее состояние, но все еще не по-
дозревал, что она сознательно его преследует, а собственные его чувства
не становились ему яснее, сколько бы он ни копался у себя в сердце. Ска-
зать ли Энн о сегодняшней встрече? - Много раз тихо и мягко она давала
ему понять, что боится Флер. К чему множить ее страхи, когда на то нет
реальных оснований? Идея портрета принадлежит не ему, и только в течение
ближайших дней он может еще встретиться с Флер. После этого они будут
видаться два-три раза в год. "Не говори Энн, умоляю". Ну как после этого
сказать? Ведь должен же он в какой-то мере уважать желания Флер. Она не
по своей воле отказалась от него; не полюбила Майкла, как он полюбил
Энн. Он так ничего и не придумал, пока ехал в Уонсдон. Когда-то мать
сказала ему: "Никогда не лги, Джон, лицо тебя все равно выдаст". И те-
перь, хоть он и не сказал Энн, ее глаза, всюду следовавшие за ним, заме-
тили, что он что-то от нее скрывает. Простуда ее вылилась в бронхит, так
что она еще не выходила из своей комнаты, и безделье плохо действовало
ей на нервы. Сейчас же после обеда Джон опять пошел наверх и стал ей чи-
тать вслух. Он читал "Худшее в мире путешествие", а она лежала на боку,
подперев рукой лицо, и смотрела на него. Дым топящегося камина, запах
ароматических лекарств, монотонное гудение собственного голоса, повест-
вующего о похождениях яйца пингвина, - все усыпляло его, и наконец книга
выпала у него из рук.
- Поспи, Джон, ты устал.
Джон откинулся на стуле, но не уснул. Он твердо знал, что у этой де-
вочки, его жены, есть выдержка. Она умела молчать, когда ей было больно.
Наблюдая за ней, он видел: она поняла, что находится в опасности, и те-
перь - так ему казалось - выжидала. Энн всегда знала, чего хочет. Ей
присуща была настойчивость, не усложненная, как у Флер, современными ве-
яниями; и решимость у нее была. Юные годы на родине, в Южной Каролине,
она прожила просто и самостоятельно; и, не в пример большинству амери-
канских девушек, не слишком весело. Ее больно поразило, что не она была
его первой любовью и что его первая любовь до сих пор его любит: это он
знал. Она с самого начала не скрыла, что тревожится, но теперь, по-види-
мому, заняла выжидательную позицию. И еще Джон не мог не знать, что,
несмотря на два года брака, она и теперь сильно в него влюблена. Он слы-
шал, что девушки-американки редко знают человека, за которого выходят
замуж, но порой ему казалось, что Энн знает его лучше, чем он сам. Если
так, что она знает? Что он такое? Он хочет с пользой прожить свою жизнь;
он хочет быть честным и добрым. Но, может, он все только хочет? Может,
он обманщик? Не то, чем она его считает? Мысли были душные и тяжелые,
как воздух в комнате. Что толку думать! Лучше и правда поспать! Он прос-
нулся со словами:
- Алло! Я храпел?
- Нет, но вздрагивал во сне, как собака.
Джон встал и подошел к окну.
- Мне что-то снилось. Хороший вечер. Лучшее время года - сентябрь,
если погода ясная.
- Да, я люблю осень. Твоя мама скоро приедет?
- Не раньше, чем мы устроимся. Она, по-моему, считает, что нам без
нее лучше.
- Маме всегда, наверно, кажется, что она de trop [34], когда на самом
деле этого нет.
- Лучше так, чем наоборот.
- Да. Не знаю, смогла бы я тоже так?
Джон обернулся. Она сидела в постели, смотрела прямо перед собой,
хмурилась. Он подошел и поцеловал ее.
- Не раскрывайся, родная! - и натянул одеяло.
Она откинулась на подушку, смотрела на него - и опять он спросил се-
бя, что она видит...
На следующий день Джун встретила его словами:
- Так Флер была здесь вчера и подвезла тебя? Я ей сегодня сказала
свое мнение на этот счет.
- Какое же мнение? - спросил Джон.
- Что нельзя начинать все снова-здорова. Она избалована, ей нельзя
доверять.
Он сердито повел глазами.
- Оставь, пожалуйста, Флер в покое.
- Я всегда всех оставляю в покое, - сказала Джун, - но я у себя дома
и должна была сказать, что думаю.
- Тогда мне лучше прекратить сеансы.
- Нет, Джон, не глупи. Сеансов прекращать нельзя ни тебе, ни ей. Ха-
ролд вконец расстроится.
- А не его, Харолда!
Джун взяла его за отворот пиджака.
- Я совсем не то хотела сказать. Портреты получатся изумительные. Я
только хотела сказать, что вам не надо здесь встречаться.
- Ты сказала это Флер?
- Да.
Джон рассмеялся, и смех его прозвучал жестко.
- Мы не дети, Джун.
- Ты Энн сказал?
- Нет.
- Вот видишь!
- Что?
Лицо у него стало упрямое и злое.
- Ты очень похож на своего отца и деда, Джон, - они терпеть не могли,
когда им что-нибудь говорили.
- А ты?
- Если нужно, отчего же.
- Так вот, прошу тебя, не вмешивайся.
Щеки Джун залились румянцем, из глаз брызнули слезы; она смигнула их,
встряхнулась и холодно сказала:
- Я никогда не вмешиваюсь.
- Правда?
Она еще гуще порозовела и вдруг погладила его по рукаву. Это тронуло
Джона, он улыбнулся.
Весь сеанс он был не спокоен, а рафаэлит писал, и Джун входила и вы-
ходила, и лицо ее то хмурилось, то тосковало. Он думал, как поступить,
если Флер опять за ним заедет. Но Флер не заехала, и он отправился домой
один. Следующий день был воскресенье, и он не приезжал в город; но в по-
недельник, выходя от Джун после сеанса, он увидел, что автомобиль Флер
стоит у подъезда.
- Сегодня я уж тебе покажу мой дом. Вероятно, Джун с тобой говорила,
но я раскаявшаяся грешница, Джон. Полезай! - И Джон полез.
День был серый, ни освещение, ни обстановка не располагали к проявле-
нию чувств, и "раскаявшаяся грешница" играла свою роль превосходно. Ни
одно слово не выходило за пределы дружеской беседы. Она болтала об Аме-
рике, ее языке, ее книгах. Джон утверждал, что Америка неумеренна в сво-
их ограничениях и в своем бунте против ограничений.
- Одним словом, - сказала Флер, - Америка молода.
- Да; но, насколько я понимаю, она с каждым днем молодеет.
- Мне Америка понравилась.
- О, мне так очень понравилась. А как выгодно я там продал мой фрук-
товый сад!
- Странно, что ты вернулся, Джон. Ведь ты такой... старомодный.
- В чем?
- Ну хотя бы в вопросах пола - я, хоть убей, не смогла бы обсуждать
их с тобой.
- Ас другими можешь?
- О, почти со всеми. Ну, что ты хмуришься? Тебе нелегко пришлось бы в
Лондоне или, скажем, в Нью-Йорке.
- Ненавижу, когда без нужды болтают на эти темы, - сердито сказал
Джон. - Только французы понимают то, что связано с полом. Нельзя гово-
рить об этом так, как говорят здесь или в Америке; это слишком реальный
фактор.
Флер украдкой на него взглянула.
- Так оставим эту скользкую тему. Я даже не знаю, смогла ли бы я го-
ворить с тобой об искусстве.
- Ты видала статую Сент-Годенса в Вашингтоне?
- Да, но это для нас обеих.
- Ах так? - проворчал Джон. - Чего же нужно людям?
- Ты знаешь так же хорошо, как и я.
- То есть - чтобы было непонятно?
- Если хочешь! Главное, что искусство теперь только тема для разгово-
ра; а о том, что каждому с первого взгляда понятно, не стоит и говорить
- значит, это не искусство.
- По-моему, это глупо.
- Возможно. Но так забавнее.
- Раз ты сама это сознаешь, что же тут для тебя забавного?
- Опять скользкая тема! Попробуем еще! Пари держу, что тебе не по
вкусу последние дамские моды.
- Почему? Вполне рациональная мода.
- Ого! Неужели на чем-то сошлись?
- Конечно, вы все были бы лучше без шляп. Голову мыть вам ведь теперь
несложно.
- О, не отнимай у нас шляпы. Джон! Что останется от нашего стоицизма?
Если бы нам не нужно было искать шляп, которые нам к лицу, жить стало бы
слишком легко.
- Но они вам не к лицу.
- Согласна, голубчик; но я лучше тебя знаю женскую натуру. Надо же
младенцу точить обо что-то зубки.
- Флер, ты слишком умна, чтобы жить в Лондоне.
- Мой милый мальчик, современная женщина нигде не живет. Она парит в
собственном эфире.
- Но иногда все же спускается на землю.
Флер ответила не сразу, потом взглянула на него.
- Да, Джон, иногда спускается на землю. - И взгляд ее словно опять
сказал: "Ах, почему мы должны разговаривать в таком тоне!"
Она показала ему дом так, чтобы у него создалось впечатление, будто
она считается с удобствами других. Даже ее мимолетные разговоры с отды-
хающими носили этот характер, Уходя, Джон чувствовал, как у него покалы-
вает ладонь, и думал: "Ей нравится представляться легкомысленной, но в
душе..." Всю дорогу домой он видел Сэссекс как в тумане, вспоминая, как
улыбались ему ее ясные глаза, как смешно дрогнули ее губы, когда она
сказала: "До свидания, мой хороший!" Как знать, может быть, она того и
добивалась?
Холли выехала встретить его в наемном автомобиле.
- Очень обидно, Джон, Вэл забрал машину. Он завтра не сможет отвезти
тебя в город и привезти, как обещал. Пришлось поехать сегодня. А если он
кончит свои дела в Лондоне, то в среду прямо проедет в Ньюмаркет. Случи-
лась очень неприятная вещь. Старый товарищ по университету подделал его
подпись на стофунтовом чеке, а Вэл ему оказал не одну услугу.
- Причина уважительная, - сказал Джон. - Что же он думает предпри-
нять?
- Еще сам не знает, но он уже третий раз делает Вэлу гадость.
- А вы вполне уверены?
- В банке описали его наружность - точь-в-точь сходится, Он, очевид-
но, думает, что Вал все стерпит. Но дальше так невозможно.
- Я думаю!
- Да, мой милый, но что делать? Подать в суд на старого товарища? У
Вэла странное чувство, что он сам только случайно не свихнулся.
Джон опешил. Если человек не свихнулся - это случайность?
- Был этот тип на войне? - спросил он.
- Вряд ли. По всему видно, человек он никудышный.
Я как-то видела его - вконец развинченный, самодовольный.
- Серьезная неприятность для Вэла, - сказал Джон.
- Он хочет посоветоваться со своим дядей, отцом Флер.
Кстати, ты за последнее время видел Флер?
- Да. Сегодня видел. Она довезла меня до Доркинга и показала мне свой
дом.
От взгляда его не ускользнуло выражение лица Холли: тень раздумья,
легшая между бровями.
- Мне что, нельзя с ней видеться? - сказал он резко.
- Только тебе об этом судить, милый.
Джон не ответил, но как только увидел Энн, рассказал ей. Ни лицо ее,
ни голос не дрогнули, она спросила только, как поживает Флер и как ему
понравился дом. В эту ночь, когда она, казалось, уснула, он лежал без
сна, снедаемый сомнениями. Так если человек не свихнулся - это случай-
ность, да?
VI
СОМСА ОСЕНЯЮТ ГЕНИАЛЬНЫЕ МЫСЛИ
Первое, что Сомс спросил племянника, встретившись с ним на
Грин-стрит, было:
- Как он мог вообще достать чек? У тебя чековые книжки где попало ва-
ляются?
- Боюсь, что так, дядя Сомс, особенно в деревне.
- Гм, - сказал Сомс, - тогда поделом тебе. А твоя подпись?
- Он написал мне из Брайтона, спрашивая, когда можно со мной пови-
даться.
- Нужно было, чтобы ответ подписала твоя жена.
Вэл застонал:
- Не думал же я, что он пойдет на подделку.
- Раз дошел до такого, на что угодно пойдет. Когда ты отказал ему,
он, вероятно, все-таки приехал из Брайтона?
- Да; только меня не было дома.
- Ну конечно; и он стянул бланк. Что ж, если хочешь задержать его,
подавай в суд. Получит три года.
- Это убьет его, - сказал Вэл, - на что он похож!
- Еще, может, наоборот - поправится. Он когда-нибудь сидел в тюрьме?
- Насколько мне известно - нет.
- Гм!
За этой глубокомысленной репликой последовало молчание.
- Не могу я подавать в суд, - заговорил вдруг Вэл, - старый товарищ!
Конечно, господь уберег и все такое, а ведь не так трудно скатиться по
этой дорожке.
Сомс уставился на него.
- Да, - сказал он, - тебе, полагаю, было бы нетрудно. Твой отец вечно
попадал во всякие истории.
Вэл нахмурился. Ему сразу вспомнился вечер в "Пандемониуме", когда
он, в компании с другим товарищем, видел своего отца пьяным.
- Но, так или иначе, - сказал он, - надо что-то сделать, чтобы это не
повторилось. Не выгляди он таким дохлым, можно бы просто вздуть его.
Сомс покачал головой.
- Оскорбление действием, к тому же его, вероятно, уже нет в Англии.
- Нет, я по пути сюда справился в его клубе - он в городе.
- Ты его видел?
- Нет, я хотел сначала повидать вас.
Невольно польщенный. Сомс иронически заметил:
- Может быть, у него есть, как говорится, другое, лучшее "я"?
- Честное слово, дядя Сомс, это гениальная мысль!
Сомс покачал головой.
- Впрочем, по лицу этого не скажешь.
- Не знаю, - сказал Вэл, - он как-никак из хорошей семьи,
- Это сейчас ничего не значит. А кстати, пока я не забыл: помнишь ты
этого молодого человека, Баттерфилда, в связи с элдерсоновским сканда-
лом? Нет, конечно, не помнишь. Так вот, я хочу взять его из изда-
тельства, где он работает, и поставить под начало старого Грэдмена, что-
бы он ознакомился с делами по управлению имуществом твоей матери и дру-
гих членов нашей семьи. Старый Грэдмен тянет из последних, и этот чело-
век сможет со временем сменить его - работа постоянная, и получать будет
больше, чем теперь Я могу на него положиться, а это, по нашим временам,
важно. Я хотел, чтобы ты знал об этом.
- Тоже гениальная мысль, дядя Сомс. Но вернемся к первой: вы могли бы
повидать Стэйнфорда и выяснить это дело?
- Почему именно я должен этим заниматься?
- Ваш авторитет не сравнить с моим.
- Гм! Как посмотришь, всегда неприятные дела достаются мне. Но, пожа-
луй, и правда лучше мне с ним поговорить, чем тебе.
Вэл широко улыбнулся.
- Я вздохну свободнее, если вы за это возьметесь.
- А я нет, - сказал Сомс. - Надо полагать, кассир в банке не напутал?
- Кто спутает Стэйнфорда с другим?
- Никто, - сказал Сомс. - Итак, если ты не хочешь подавать в суд,
предоставь это дело мне.
Вэл ушел, а он задумался. Вот он до сих пор держит в руках дела всей
семьи; интересно, что они будут делать, когда его не станет. Этот Бат-
терфилд, может, и гениальная мысль, но как знать, - впрочем, он ему нео-
бычайно предан, глаза у него, как у собаки! Надо заняться этим теперь
же, пока старый Грэдмен не свалился. И нужно подарить старому Грэдмену
какую-нибудь серебряную вещь, именную, пока он еще в состоянии оценить
ее; а то обычно такие подарки получают, когда умрут или успеют выжить из
ума. И еще: Баттерфилд знаком с Майклом - а значит, внимательно отнесет-
ся к делам Флер. Но как же быть с этим проклятым Стэйнфордом? Как
взяться за это дело? Лучше попробовать пригласить его сюда, чем идти к
нему в клуб. Раз у него хватило наглости остаться в Англии после такого
бессовестного поступка, значит хватит наглости прийти и сюда - посмот-
реть, нельзя ли еще что сорвать. И Сомс, кисло улыбаясь, пошел к телефо-
ну.
- Мистер Стэйнфорд в клубе? Попросите его зайти на Грин-стрит, к мис-
теру Форсайту.
Убедившись, что в комнате нет ни одной ценной безделушки, он уселся в
столовой и вызвал Смизер.
- Я жду этого мистера Стэйнфорда, Смизер. Если я позвоню, пока он бу-
дет здесь, бегите на улицу и зовите полисмена. - И добавил, заметив вы-
ражение ее лица: - Может быть, ничего и не случится, но как знать.
- Опасности нет, мистер Сомс?
- Ну разумеется, Смизер. Просто я могу найти нужным, чтобы его арес-
товали.
- Вы думаете, он опять что-нибудь унесет, сэр?
Сомс улыбнулся и движением руки указал, что все прибрано.
- Скорее всего он и не придет, а если придет, проводите его сюда.
Когда Смизер вышла, он уселся против часов - голландской работы, и
такие тяжелые, что унести их невозможно; их "откопал" в свое время
Джемс, они звонили каждые четверть часа, а на циферблате были луна и
звезды. Теперь, перед третьей встречей. Сомс уже не так бодрился; два
раза этот тип сумел выпутаться и, поскольку Вэл не хочет обращаться в
суд, выпутается, очевидно, и в третий. И все же было что-то притяга-
тельное в перспективе сразиться с этим "пропащим" и что-то в самом чело-
веке, заставлявшее воспринимать его чуть ли не в романтическом плане.
Словно в образе этого томного мошенника еще раз явились ему излюбленный
лозунг времен его молодости "скрывать всякое чувство" и вся светскость,
присущая