ействие.
   Вы сказали то, о чем многие думают.
   - Но знаете, - сказал Майкл, - они так глубоко прячут свои мысли!
   - Садитесь же.
   Майкл опустился на синий диван.
   - Я родилась в Южной Африке, - сказала та, которая сбивала яйца, -  и
знаю, что значит ждать.
   - Мой отец был в палате, - сказала девушка, занимавшаяся гимнастикой.
- Ваша речь произвела на него глубокое впечатление. Во всяком случае, мы
вам благодарны.
   Майкл переводил взгляд с одной на другую.
   - Если б вы ни во что не верили, вы не стали бы здесь работать, прав-
да? Уж вы-то наверное не считаете, что Англия дошла до точки?
   - О боже! Конечно, нет! - сказала девушка, сидевшая  за  машинкой.  -
Нужно пожить среди бедняков, чтобы это понять.
   - В сущности, я имел в виду другое, - сказал Майкл. - Я размышлял, не
нависла ли над нами серьезная опасность.
   - Вы говорите о ядовитых газах?
   - Пожалуй, но это не все; тут и гибельное  влияние  городов  и  банк-
ротство цивилизации.
   - Не знаю, - отозвалась хорошенькая брюнетка, сбивавшая яйца. - Я то-
же так думала во время войны. Но ведь Европа - это не весь мир.  В  сущ-
ности, она большого значения не имеет. Здесь и солнце-то почти  не  све-
тит.
   Майкл кивнул.
   - В конце концов если здесь, в Европе, мы сотрем друг  друга  с  лица
земли, то появится только новая пустыня величиной с Сахару, погибнут лю-
ди, слишком бедствовавшие, чтобы приспособиться к жизни, а для остально-
го человечества наша судьба послужит уроком, не правда ли?  Хорошо,  что
континенты далеко отстоят один от другого!
   - Весело! - воскликнула Нора Кэрфью.
   Майкл усмехнулся.
   - Я невольно заражаюсь атмосферой этого дома. Знаете, я вами восхища-
юсь: вы от всего отказались, чтобы прийти сюда работать.
   - Пустяки, - сказала девушка за машинкой. - От чего было отказываться
- от фокстротов? Во время войны мы привыкли работать.
   - Уж коли на то пошло, - вмешалась девушка, сбивавшая яйца, - мы вами
восхищаемся гораздо больше: вы не отказываетесь от работы в парламенте.
   Снова Майкл усмехнулся.
   - Мисс Лафонтэн, вас зовут на кухню!
   Девушка, сбивавшая яйца, направилась к двери.
   - Вы умеете сбивать яйца? Я сию минуту вернусь.
   И, вручив Майклу чашку и вилку, она скрылась.
   - Какой позор! - воскликнула Нора Кэрфью. - Дайте мне!
   - Нет, - сказал Майкл, - я умею сбивать яйца, А как  вы  смотрите  на
то, что в четырнадцать лет детей придется отрывать от дома?
   - Конечно, многие будут резко возражать, - сказала девушка,  сидевшая
за машинкой, - скажут, что бесчеловечно, жестоко. Но  еще  бесчеловечнее
держать детей здесь.
   - Хуже всего, - сказала Нора Кэрфью. - это вопрос о заработках  детей
и еще идея о вмешательстве одного класса в дела другого. Да и  имперская
политика сейчас не в моде.
   - Еще бы она была в моде, - проворчала гимнастка.
   - О, - сказала машинистка, - но ведь это не та имперская политика, не
правда ли, мистер Монт? Это скорее стремление уравнять права  доминионов
и метрополии.
   Майкл кивнул.
   - Содружество наций.
   - Это не помешает маскировать подлинную цель: сохранить заработок де-
тей, - сказала гимнастка.
   И три девушки стали подробно обсуждать  вопрос,  насколько  заработки
детей увеличивают бюджет рабочего. Майкл сбивал яйца и слушал. Он  знал,
сколь важен этот вопрос. Согласились на том, что дети часто зарабатывают
больше, чем себе на пропитание, но что "в конечном счете  это  недально-
видно", потому что приводит к перенаселению  И  безработице,  и  "просто
стыдно" портить детям жизнь ради родителей.
   Разговор прервался, когда вошла девушка, сбивавшая яйца.
   - Дети собираются, Нора.
   Гимнастка исчезла. Нора Кэрфью сказала:
   - Ну, мистер Монт, хотите взглянуть на них?
   Майкл последовал за ней. Он думал: "Жаль, что Флер со мной не  поеха-
ла!" Казалось, эти девушки действительно во что-то верили.
   Стоя в передней, Майкл смотрел, как дом наполняется детьми. Они каза-
лись странной смесью малокровия и жизнеспособности, живости  и  послуша-
ния. Многие выглядели старше своих лет, но были непосредственны, как ще-
нята, и, видимо, никогда не задумывались о будущем. Казалось, каждое  их
движение, каждый жест мог быть последним. Почти  все  принесли  с  собой
что-нибудь поесть. Они болтали и не смеялись. Их произношение  оставляло
желать много лучшего. Шесть-семь ребят показались Майклу хорошенькими, и
почти у всех вид был добродушный. Движения их были порывисты. Они тормо-
шили Нору Кэрфью и гимнастку, повиновались беспрекословно, ели без  вся-
кого аппетита и приставали к кошке. Майкл был очарован.
   Вместе с ними пришли четыре или пять женщин - матери,  которым  нужно
было о чем-нибудь спросить или посоветоваться. Они тоже были в  прекрас-
ных отношениях с воспитательницами. В этом доме не было речи о классовых
различиях; значение имела только человеческая личность.  Майкл  заметил,
что дети отвечают на его улыбку, а  женщины  остаются  серьезными,  хотя
Нoрe Кэрфью и девушке, занимавшейся гимнастикой, они улыбались. Интерес-
но, поделились бы они с ним своими мыслями, если б знали о его речи?
   Нора Кэрфью проводила его до двери.
   - Не правда ли, они милые?
   - Боюсь, как бы мне не отречься от фоггартизма, если я слишком  долго
буду на них смотреть.
   - Что вы! Почему?
   - Видите ли, фоггартизм хочет сделать из них собственников.
   - Вы думаете, что это их испортит?
   Майкл усмехнулся.
   - С серебряной ложкой связана опасность. Вот мой вступительный взнос.
   Он вручил ей все свои деньги.
   - О мистер Монт, право же...
   - Ну так верните мне шесть пенсов, иначе мне придется идти домой пеш-
ком.
   - Какой вы добрый! Навещайте нас и,  пожалуйста,  не  отрекайтесь  от
фоггартизма.
   По дороге на станцию он думал об ее глазах, а вернувшись домой,  ска-
зал Флар:
   - Ты непременно должна туда съездить и посмотреть. Чистота там изуми-
тельная, и дух бодрый. Я набрался сил. Молодец эта Нора Кэрфью.
   Флер посмотрела на него из-под опущенных ресниц.
   - Да? - сказала она. - Хорошо, съезжу.


   VII
   КОНТРАСТЫ

   На десяти акрах земли за рощей в Липпингхолле сквозь известь и гравий
пробивалась чахлая трава; вокруг высился забор -  символ  собственности.
Когда-то здесь пробовали держать коз, но затея не удалась, потому что  в
стране, не снисходившей до занятия сельским хозяйством, никто  не  желал
пить козье молоко; с тех пор участок пустовал. Но в декабре этот  уголок
- бедный родственник владений сэра Лоренса Монта - подвергся  энергичной
эксплуатации. У самой рощи поставили дом, и целый акр земли превратили в
море грязи. Сама роща поредела и  приуныла  от  опустошительного  рвения
Генри Боддика и еще одного человека, в изобилии рубивших на  доски  лес,
из которого подрядчик упорно отказывался строить сарай  и  курятник.  Об
инкубаторе пока нужно было только смутно мечтать. Вообще  дело  подвига-
лось не слишком быстро, но была надежда, что скоро после нового года ку-
ры смогут приступить к исполнению своих обязанностей. Майкл  решил,  что
колонистам пора переселяться. Он наскреб мебели в доме отца, завез сухих
продуктов, мыла и несколько керосиновых ламп, поселил  Боддика  в  левой
комнате, среднюю отвел Бергфелдам, а правую - Суэну. Он сам встретил их,
когда автомобиль сэра Лоренса доставил их со станции.  День  был  серый,
холодный; с деревьев капало, из-под колес машины летели брызги.  Стоя  в
дверях. Майкл смотрел, как они выгружаются, и думал, что никогда еще  он
не видал столь неприспособленных к жизни созданий. Первым вышел из маши-
ны Бергфелд, облаченный в свой единственный костюм; у него был вид  без-
работного актера, что вполне  соответствовало  истине.  Затем  появилась
миссис Бергфелд, у нее не было пальто, и она, казалось, совсем закочене-
ла, что тоже соответствовало истине. Суэн вышел последним. Не  то  чтобы
его изможденное лицо улыбалось, но он поглядывал по сторонам, словно го-
воря: "Ну и ну!"
   Боддик, очевидно, наделенный даром предвидения, ушел в  рощу.  "Он  -
единственное мое утешение", - подумал Майкл. Проводив приезжих в  кухню,
служившую в то же время столовой, Майкл достал бутылку рома,  печенье  и
термос с горячим кофе.
   - Мне ужасно досадно, что здесь такой беспорядок.  Но,  кажется,  дом
сухой, и одеял много. Неприятный запах от этих керосиновых ламп. Вы ско-
ро ко всему привыкнете, мистер Суэн: ведь вы побывали на  войне.  Миссис
Бергфелд, вы как будто озябли: налейте-ка рому в кофе; мы так делали пе-
ред атакой.
   Все налили себе рому, что возымело свое действие. У  миссис  Бергфелд
порозовели щеки и потемнели глаза. Суэн заметил, что домик "хоть  куда",
а Бергфелд приготовился произнести речь. Майкл его прервал:
   - Боддик вам все объяснит и покажет. Я должен ехать:  боюсь  опоздать
на поезд.
   Дорогой он размышлял о том, что покинул свой отряд перед  самой  ата-
кой. Сегодня он должен быть на званом обеде; яркий свет, драгоценности и
картины, вино и болтовня; на деньги, каких стоит такой обед, его  безра-
ботные могли бы просуществовать несколько месяцев; но о них и им  подоб-
ных никто не думает. Если он обратит на это внимание Флер, она скажет:
   - Мой милый мальчик, ведь это точно из романа Гэрдона Минхо, ты дела-
ешься сентиментальным!
   И он почувствует себя дураком. Или, быть может, посмотрит на ее изящ-
ную головку и подумает: "Легкий способ разрешать проблемы, моя  дорогая,
но те, кто так подходит к делу, страдают недомыслием". А потом глаза его
скользнут вниз по ее белой шее, и кровь у него закипит, и рассудок восс-
танет против такого богохульства, ибо за ним -  конец  счастью.  Дело  в
том, что наряду с фоггартизмом и курами Майклу подчас приходили в голову
серьезные мысли в такие минуты, когда у Флер никаких мыслей не было;  и,
умудренный любовью, он знал, что ее не переделаешь и надо привыкать. Об-
ращение таких, как она, возможно только в дешевых романах. Приятно, ког-
да эгоистка-героиня, забыв о "всех земных благах, начинает заботиться  о
тех, у кого их нет; но в жизни так не бывает. Хорошо еще, что  Флер  так
изящно маскирует свой эгоизм; и с Китом... впрочем. Кит - это она сама!
   Вот почему Майкл не заговорил с Флер о своих безработных, когда  ехал
с ней обедать на Итон-сквер. Вместо этого он прослушал лекцию  об  одной
высокой особе, в жилах которой текла  королевская  кровь,  -  эта  особа
должна была присутствовать на обеде. Он подивился осведомленности Флер."
   - Она интересуется социальными  вопросами.  И  не  забудь,  Майкл,  -
нельзя садиться, пока она не пригласит тебя сесть; и  не  вставай,  пока
она не встанет.
   Майкл усмехнулся.
   - Должно быть, там будут всякие важные птицы. Не понимаю,  зачем  они
нас пригласили.
   Но Флер промолчала - она обдумывала свой реверанс.
   Особа королевской крови держала себя любезно, обед  был  великолепен,
ели с золотых тарелок, блюда подавались  с  невероятной  быстротой,  что
Флер приняла к сведению. Из двадцати четырех обедавших она была  знакома
с пятью, а остальных знала смутно, больше по иллюстрированным  журналам.
Там она видела их всех - они разглядывали на ипподромах  скаковых  лоша-
дей, появлялись на фотоснимках со своими детьми или собаками, произноси-
ли речи о колониях или целились в летящую куропатку. Она тотчас же дога-
далась, почему на обед пригласили ее и Майкла. Его  речь!  Словно  новый
экземпляр в зоологическом саду, он возбуждал  любопытство.  Она  видела,
как гости посматривали в его сторону; он сидел против  нее  между  двумя
толстыми леди в жемчугах. Возбужденная и очень хорошенькая. Флер флирто-
вала с адмиралом, сидевшим по правую ее руку, и энергично защищала Майк-
ла от нападок товарища министра, сидевшего слева.  Адмирал  был  сражен,
товарищ министра, по молодости лет, устоял.
   - Недостаток знания - опасная вещь, миссис Монт, - сказал  он,  когда
настала его очередь.
   - Где-то я об этом читала, - сказала Флер. - Уж не в библии ли?
   Товарищ министра вздернул подбородок.
   - Быть может, мы, работники министерства, знаем  слишком  много,  но,
несомненно, ваш супруг знает недостаточно. Фоггартизм - забавная теория,
но и только!
   - Посмотрим, - сказала Флер. - А вы что скажете, адмирал?
   - Фоггартизм? Что это такое? Какой-нибудь новый "луч смерти"?  Знаете
ли, миссис Монт, я вчера видел одного человека, так он - честное слово -
открыл луч такой силы, что проходит через трех  быков  и  девятидюймовую
кирпичную стену и поражает осла, стоящего за стеной.
   Флер искоса взглянула на своего соседа слева и, наклонившись к  адми-
ралу, прошептала:
   - Хорошо бы, если б вы поразили осла, сидящего по левую мою руку;  он
в этом нуждается, а я тоньше девятидюймовой стены.
   Но адмирал не успел направить свой "луч смерти" -  особа  королевской
крови встала из-за стола.
   В гостиной, куда перешла Флер, она некоторое время  мало  говорила  и
многое подмечала, потом к ней подошла хозяйка дома.
   - Моя дорогая, ее высочество...
   Флер, собираясь с мыслями, последовала за хозяйкой.
   Сердечным жестом белой руки ей указали место на  диване.  Флер  села.
Сердечный голос сказал:
   - Какую интересную речь произнес ваш муж! Она  показалась  мне  такой
новой и свежей.
   - Да, мэм, - ответила Флер, - но говорят, что это ни к чему не  пове-
дет.
   Улыбка скользнула по губам, не тронутым краской.
   - Возможно. Он давно в парламенте?
   - Только год.
   - А! Мне понравилось, что он выступил в защиту детей.
   - Кое-кто находит, что он проповедует новый вид рабства для детей.
   - В самом деле? А у вас есть дети?
   - Один ребенок, - сказала Флер. - И признаюсь, я бы не согласилась  с
ним расстаться, когда ему исполнится четырнадцать лет.
   - Да? А вы давно замужем?
   - Четыре года.
   В эту минуту кто-то привлек к себе внимание высокой особы, и она веж-
ливо закончила - разговор. Флер показалось, что ее  высочество  осталась
не вполне довольна ее семейной статистикой.
   Домой они возвращались в такси, медленно пробиравшемся сквозь  густой
туман. Флер была оживлена и взволнована, а Майкл молчал.
   - Что с тобой, Майкл?
   Тотчас же его рука легла ей на колено.
   - Прости, милочка! Но, право же, как подумаешь...
   - О чем? Ты имел успех, привлек всеобщее внимание.
   - Все это - игра. Подавай им что-нибудь новенькое!
   - Принцесса очень мило о тебе отзывалась.
   - Ой, бедняжка! Впрочем, к чему только не привыкнешь!
   Флер засмеялась. Майкл продолжал:
   - За каждую новую идею хватаются и говорят столько, что она погибает.
Дальше слов дело не идет, а слова утомляют; и не  успеешь  оглянуться  -
идея устарела!
   - Ну, уж это неправда, Майкл! А как же свобода торговли,  равноправие
женщин?
   Майкл стиснул ее колено.
   - Все женщины говорят мне: "Ах, как интересно, мистер Монт!  Это  так
волнует!" А мужчины заявляют: "Очень любопытно, Монт!  Но  на  практике,
конечно, неосуществимо". А у меня  один  ответ:  "В  период  войны  осу-
ществлялись не менее грандиозные замыслы". Боже, ну и туман!
   Действительно, они продвигались со скоростью улитки, а в  окно  можно
было разглядеть только, как высоко, одно за другим, появлялись  расплыв-
шиеся пятна фонарей. Майкл опустил раму и высунулся.
   - Где мы?
   - А бог его знает, сэр.
   Майкл кашлянул, снова поднял раму и покрепче обнял Флер.
   - Знаешь, Уэстуотер спросил меня, читал ли я "Шпанскую мушку".  Гово-
рит, что в "Герое" появилась ругательная статья. В результате,  конечно,
книгу будут поспать нарасхват.
   - Говорят, очень остроумная книга.
   - Для детей не годится, взрослым ничего нового не открывает. Не пони-
маю, чем можно ее оправдать.
   - Талантливо написана, дорогой мой. Если на нее нападают, то ее будут
и защищать.
   - Сиб Суон возмущается, говорит, что это гадость.
   - Да, но Сиб уже немного устарел.
   - Это-то верно, - задумчиво сказал Майкл. - О черт,  как  все  быстро
делается, только не в политике и не в тумане.
   Такси остановилось. Майкл снова опустил раму.
   - Я заблудился, сэр, - раздался хриплый голос  шофера.  -  Мы  должны
быть неподалеку от набережной, но пусть меня повесят, если я  знаю,  где
поворот.
   Майкл застегнул пальто и, снова подняв окно, вышел из автомобиля.
   Ночь была тихая; тишину нарушали только протяжные гудки  автомобилей.
Туман, холодный и едкий, проникал в легкие.
   - Я пойду рядом с вами, сейчас мы едем  у  самого  тротуара.  Ползите
дальше, пока мы не въедем в реку или в полисмена.
   Такси двинулось вперед. Майкл шел рядом, нащупывая ногой край тротуа-
ра.
   Послышался голос какого-то невидимого человека:
   - Вот чертов туман!
   - Да, - сказал Майкл. - Где мы?
   - В сердце цивилизации двадцатого века.
   Майкл засмеялся и пожалел об этом: у тумана был привкус грязи.
   - Подумайте о полисменах! - продолжал голос. - Каково им  стоять  всю
ночь напролет!
   - Да, молодцы, - ответил Майкл. - Где вы, сэр?
   - Здесь, сэр. А вы где?
   Внезапно над головой Майкла показалась мутная луна  -  фонарь.  Такси
остановилось.
   - Только бы мне учуять здание парламента! - сказал  шофер.  -  Сейчас
они там ужинают.
   - Слушайте! - воскликнул Майкл. - Пробил Большой Бэн. Это слева.
   - Нет, сзади, - сказал шофер.
   - Не может быть, а то мы были бы в реке. Разве что вы свернули в дру-
гую сторону.
   - Понятия не имею, где я свернул, - чихая, сказал шофер. - Не  бывало
еще такого тумана.
   - Остается одно: ехать потихоньку вперед, пока мы  на  что-нибудь  не
наткнемся.
   Такси снова тронулось, а Майкл, придерживаясь  рукой  за  автомобиль,
ногой нащупывал выступ тротуара.
   - Осторожнее! - воскликнул он вдруг. - Впереди машина!
   За этим последовал толчок.
   - Эй, вы там! - раздался голос. - Куда едете? Не видите, что ли?
   Майкл подошел к такси, ехавшему впереди них.
   - Разве можно так гнать, - сказал шофер, - подумаешь - луна светит!
   - Простите, все обошлось благополучно, - сказал Майкл. - Вы еще сооб-
ражаете, в какую сторону нужно ехать?
   - Все рестораны закрыты, вот беда! Передо мной едет какой-то  автомо-
биль; я уже три раза его задел, а толку  никакого.  Должно  быть,  шофер
умер. Может быть, вы, мистер, пройдете вперед и посмотрите?
   Майкл направился было к темной массе впереди, но в эту секунду  туман
словно поглотил ее. Майкл пробежал несколько шагов, чтобы окликнуть  шо-
фера, споткнулся, упал и поспешно поднялся. Он пошел вдоль тротуара,  но
вскоре сообразил, что свернул не в ту сторону,  остановился  и  крикнул:
"Алло!" В ответ послышалось слабое: "Алло!" Откуда? Он повернул назад  и
снова крикнул. Никакого ответа! Как испугается Флер! Он  заорал  во  все
горло. Как эхо, долетели пять-шесть "алло". Кто-то сказал над самым  его
ухом:
   - Заблудились вы, что ли?
   - Да, а вы?
   - Ну ясно. Потеряли, что-нибудь?
   - Такси.
   - А что-нибудь там осталось?
   - Моя жена.
   - Ого! Ну, сегодня-то уж вам ее не найти.
   Раздался хриплый непристойный смех, и темная фигура расплылась в  ту-
мане. Майкл стоял неподвижно. "Не терять голову, -  подумал  он.  -  Вот
тротуар - либо они впереди, либо сзади; а  может  быть,  я  завернул  за
угол". Он пошел вперед вдоль тротуара. Ничего! Вернулся назад. Ничего!
   - Куда я забрался? - пробормотал он. - Или они поехали дальше?
   Было холодно, но он обливался потом. Флер, конечно, испугалась,  и  у
него невольно вырвалась цитата из обращения  к  избирателям:  "В  первую
очередь путем борьбы с дымом".
   - Скажите-ка, мистер, нет ли у вас папиросы? - послышался чей-то  го-
лос.
   - Я вам отдам все папиросы и прибавлю еще полкроны, если  вы  отыщете
такси, в котором сидит дама, оно гдето здесь поблизости. Какая это  ули-
ца?
   - Не спрашивайте! Улицы словно взбесились.
   - Слушайте! - резко сказал Майкл.
   - Правильно, - чей-то нежный голос окликает.
   - Алло! - крикнул Майкл. - Флер!
   - Здесь! Здесь!
   Голос долетал справа, слева, сзади. Потом  раздался  протяжный  гудок
автомобиля.