Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
епрерывными воспоминаниями, хорошо
воспитанных маленьких Тэйлорах", переселилась в другое семейство, чье
лоно отныне будет постоянно потрясаться ее воспоминаниями о "хорошо вос-
питанных маленьких Форсайтах". Она научила Холли говорить по-французски
так же, как говорила сама.
Хотя Джолион не был особенно силен в портрете, тем не менее он уже
три раза писал портрет своей младшей дочери и теперь, 4 октября 1899 го-
да, писал в четвертый раз, когда ему подали визитную карточку, заставив-
шую его брови изумленно поползти вверх:
М-р Сомс Форсайт.
Шелтер, "Клуб знатоков",
Мейплдерхем. Сснт-Джемс.
Но здесь мы позволим себе новое отступление в саге о Форсайтах...
Вернуться из долгого путешествия по Испании в дом, где опущены шторы,
к маленькой перепуганной дочке и увидеть любимого отца, мирно спящего
последним сном, - такое воспоминание не могло изгладиться из памяти
столь впечатлительного и доброго человека, как Джолион. Ощущение ка-
кой-то тайны было связано с этим печальным днем и смертью того, чья
жизнь текла так плавно, размеренно и открыто для всех. Казалось неверо-
ятным, чтобы отец мог так внезапно исчезнуть, не сообщив о своем намере-
нии, не сказав последнего слова сыну, не простившись с ним; а бессвязные
рассказы крошки Холли о "даме в сером" и мадемуазель Бос о какой-то ма-
дам Эронт (как ему послышалось) заволакивали все каким-то туманом, кото-
рый несколько рассеялся, когда он прочел завещание отца и приписку, сде-
ланную позже. Его обязанностью как душеприказчика было уведомить Ирэн,
жену его двоюродного брата Сомса, о том, что ей оставлены в пожизненное
пользование проценты с пятнадцати тысяч фунтов. Он отправился к ней,
чтобы сообщить, что капитал, с которого ей будут идти проценты, помещен
в Индийских акциях и что доход ее будет равняться примерно 130 фунтам в
год, свободным от подоходного налога. Это была его третья встреча с же-
ной его двоюродного брата Сомса, если только она все еще оставалась его
женой, в чем он был не совсем уверен, Он вспомнил, как увидел ее в пер-
вый раз, когда она сидела в Ботаническом саду, дожидаясь Босини, - прек-
расная безвольная фигура, напомнившая ему Тицианову "Любовь небесную", и
потом, когда, по поручению отца, он явился на Монпелье-сквер вечером, в
тот день, когда они узнали о смерти Босини. Он до сих пор отчетливо пом-
нил ее появление в дверях гостиной - ее прекрасное лицо, вдруг вспыхнув-
шее безумной надеждой и снова окаменевшее в отчаянии; он помнил чувство
жалости, охватившее его, злобную улыбку Сомса и его слова: "Мы не прини-
маем" - и стук захлопнувшейся двери.
И теперь, в третий раз, он увидел лицо еще более прекрасное - не ис-
каженное безумной надеждой или отчаянием Глядя на нее, он думал: "Да, не
мудрено, что отец восхищался ею". И тут в памяти его возник и постепенно
стал ясным странный рассказ о золотом закате его отца. Она говорила о
старом Джолионе с благоговением и со слезами на глазах.
- Он был так удивительно добр ко мне, не знаю почему. Он казался та-
ким умиротворенным и прекрасным в своем кресле под деревом - вы знаете,
я его первая увидела. Такой чудесный был день. Мне кажется, что счастли-
вей смерти нельзя себе представить. Всякий был бы рад так умереть.
"Это правда, - подумал он. - Всякий был бы рад умереть, когда сияет
лето и сама красота идет к тебе по зеленой лужайке".
И, окинув взглядом маленькую, почти пустую гостиную, он спросил ее,
что она теперь намерена делать.
- Я начну снова жить понемножку, кузен Джолион. Так чудесно иметь
собственные деньги. У меня их никогда не было. Я, наверно, останусь в
этой квартире, я привыкла к ней, но я смогу теперь поехать в Италию!
- Конечно, - пробормотал Джолион, глядя на ее робко улыбавшиеся губы.
Возвращаясь от нее, он думал: "Какая обаятельная женщина! Жалость ка-
кая! Я рад, что папа оставил ей эти деньги".
Он больше не виделся с ней, но каждые три месяца выписывал чек на ее
банк и посылал ей об этом записку в Челси; и каждый раз получал от нее
письмо с подтверждением, обычно из ее квартиры в Челси, а иногда из Ита-
лии; и теперь ее образ был неразрывно связан для него с серой, слегка
надушенной бумагой, изящным прямым почерком и словами: "Дорогой кузен
Джолион". Он был теперь богатым человеком и, подписывая скромный чек,
часто думал: "Ведь этого ей, наверное, еле-еле хватает", - и чувство
смутного удивления шевелилось в нем - как она вообще существует в этом
мире, населенном мужчинами, которые не терпят, чтобы красота не была
чьей-нибудь собственностью. Вначале Холли иногда заговаривала о ней, но
"дамы в сером" быстро исчезают из детской памяти, а плотно сжимавшиеся
губы Джун, когда в первые недели после смерти дедушки кто-нибудь упоми-
нал имя ее бывшей подруги, отбивали охоту говорить о ней. Но один раз,
правда, Джун высказалась вполне определенно:
- Я простила ей, я очень рада, что она теперь независима...
Получив карточку Сомса, Джолион сказал горничной, ибо он не терпел
лакеев:
- Попросите его, пожалуйста, в кабинет и скажите, что я сейчас приду,
- и, взглянув на Холли, спросил: - Помнишь ты "даму в сером", которая
давала тебе уроки музыки?
- Помню, конечно, а что? Это она приехала?
Джолион покачал головой и, надевая пиджак вместо своей холщовой блу-
зы, вспомнил внезапно, что эта история не для юных ушей, и промолчал. Но
его лицо, пока он шел в кабинет, весьма красноречиво изображало полное
недоумение.
У стеклянной двери, глядя через террасу на дуб, стояли два человека -
один средних лет, другой совсем юноша, и Джолион подумал: "Кто этот
мальчик? Ведь у них же никогда не было детей".
Старший обернулся. Встреча этих двух Форсайтов второго поколения,
значительно менее непосредственного, чем первое, в этом доме, который
был выстроен для одного и в котором поселился хозяином другой, отлича-
лась какойто скрытой настороженностью при всем их старании быть привет-
ливыми. "Уж не пришел ли он по поводу своей жены?" - думал Джолион. "С
чего бы мне начать?" - думал Сомс, а Вэл, которого взяли с собой для то-
го, чтобы разбить лед, равнодушно стоял, окидывая этого бородача ирони-
ческим взглядом из-под темных пушистых ресниц.
- Это Вэл Дарти, - сказал Сомс, - сын моей сестры. Он на днях отправ-
ляется в Оксфорд; я бы хотел познакомить его с вашим сыном.
- Ах, как жаль, Джолли уже уехал. Вы в какой колледж?
- Брэйсноз, - ответил Вэл.
- А Джолли в Крайст-Черч-колледже; но он, конечно, будет рад познако-
миться с вами.
- Очень признателен вам.
- Холли дома. Если вы удовольствуетесь кузиной вместо кузена, она по-
кажет вам сад. Вы найдете ее в гостиной, если пройдете за эту портьеру,
я как раз писал ее портрет.
Повторив еще раз "Очень признателен", Вэл исчез, предоставив обоим
кузенам самим разбивать лед.
- Я видел ваши акварели на выставках, - сказал Сомс.
Джолиона передернуло. Он уже около двадцати шести лет не поддерживал
никакой связи со своей форсайтской родней, но в его представлении они
тесно связывались с "Дерби" Фриса и гравюрами Лэндсира. Он слышал от
Джун, что Сомс слывет знатоком, но это только ухудшало цело. Он по-
чувствовал, как в нем просыпается чувство необъяснимого отвращения.
- Давно я вас не видел, - сказал он.
- Да, - ответил Сомс, не разжимая губ, - с тех пор как... ну, да я,
собственно, об этом и приехал поговорить. Вы, кажется, ее попечитель.
Джолион кивнул.
- Двенадцать лет немалый срок, - отрывисто сказал Сомс. - Мне... мне
надоело это.
Джолион не нашелся ничего ответить и спросил:
- Вы курите?
- Нет, благодарю.
Джолион закурил.
- Я хочу покончить с этим, - коротко сказал Сомс.
- Мне не приходится встречаться с ней, - пробормотал Джолион сквозь
клуб дыма.
- Но, я полагаю, вы знаете, где она живет.
Джолион кивнул. Он не намеревался давать ее адрес без разрешения.
Сомс, казалось, угадал его мысли.
- Мне не нужно ее адреса, - сказал он, - я его знаю.
- Что же вы, собственно, хотите?
- Она меня бросила. Я хочу развестись.
- Немножко поздно, пожалуй?
- Да, - сказал Сомс, и наступило молчание.
- Я плохо разбираюсь в этих вещах, если и знал что, так перезабыл, -
промолвил Джолион, криво улыбнувшись. Ему самому пришлось ждать смерти,
которая и развела его с первой миссис Джолион. - Вы что, хотите, чтобы я
поговорил с ней?
Сомс поднял глаза и посмотрел в лицо своему кузену.
- Я полагаю, там есть кто-нибудь, - сказал он.
Джолион пожал плечами.
- Я ничего не знаю. Мне кажется, вы могли оба жить так, как если бы
один из вас давно умер. Так обычно и делается.
Сомс повернулся к окну. Рано опавшие дубовые листья уже устилали тер-
расу, кружились по ветру. Джолион увидел две фигуры, Холли и Вала Дарти,
направлявшихся через лужайку к конюшням. "Не могу же я служить и нашим и
вашим, - подумал он. - Я должен стать на ее сторону. Я думаю, и отец был
бы того же мнения". И на короткое мгновение ему показалось, что он видит
фигуру отца, сидящего в старом кресле, как раз позади Сомса, положив но-
гу на ногу, с "Таймсом" в руках. Видение исчезло.
- Мой отец любил ее, - тихо сказал он.
- Не понимаю, за что, - не оборачиваясь, ответил Сомс. - Сколько горя
она причинила вашей дочери Джун; она всем причиняла только горе. Я давал
ей все, что она хотела. Я даже готов был простить ее, но она предпочла
бросить меня.
Звук этого глухого голоса подавлял всякое сочувствие в Джолионе. Что
такое есть в этом человеке, что не позволяет проникнуться к нему участи-
ем?
- Я могу съездить к ней, если вам угодно, - сказал он. - Я думаю, что
она будет рада разводу, впрочем, не знаю.
Сомс кивнул.
- Да, пожалуйста. Я знаю, где она живет, но я не желаю ее видеть.
Он несколько раз провел языком по губам, словно они у него пересохли.
- Может быть, вы выпьете чаю, - предложил Джолион и чуть не добавил:
"и посмотрите дом". И он повел его в холл.
Позвонив и приказав подать чай, он подошел к своему мольберту и по-
вернул картину к стене. Ему почему-то не хотелось, чтобы на нее смотрел
Сомс, который стоял здесь, посреди этой большой комнаты с широкими прос-
тенками, предназначавшимися для его собственных картин. В лице своего
кузена, с этим неуловимым семейным сходством с ним самим, в этом упря-
мом, замкнутом, сосредоточенном выражении Джолион увидел что-то, что не-
вольно заставило его подумать: "Этот никогда ничего не забудет, никогда
своих чувств не выдаст. Несчастный человек!"
VII
СТРИГУНОК НАХОДИТ ПОДРУЖКУ
Юный Вэл, покинув старшее поколение Форсайтов, подумал: "Вот скучища!
Уж дядя Сомс выдумает! Интересно, что собой представляет эта девчонка!"
Он не предвкушал никакого удовольствия от ее общества, и вдруг он уви-
дел, что она стоит тут и смотрит на него. Да какая хорошенькая! Вот по-
везло!
- Боюсь, что вы меня не знаете, - сказал он. - Меня зовут Вэл Дарти.
Я ваш дальний родственник, троюродный брат или что-то в этом роде. Моя
мать урожденная Форсайт.
Холли, от застенчивости не решаясь отнять у него свою смуглую тонкую
ручку, сказала:
- Я не знаю никого из моих родственников. Их много?
- Куча. И по большей части ужасный народ. Конечно, я не... ну, во
всяком случае те, кого я знаю. Родственники всегда ужасны, ведь правда?
- Должно быть, они тоже находят нас ужасными, - сказала Холли.
- Не знаю почему бы. Уж во всяком случае вас-то никто не найдет ужас-
ной.
Холли подняла на него глаза, и задумчивая чистота этих серых глаз
внезапно внушила Вэлу чувство, что он должен быть ее защитником.
- Конечно, разные бывают люди, - глубокомысленно заметил он. - Ваш
папа, например, выглядит очень порядочным человеком.
- Еще бы, - сказала Холли с жаром, - он такой и есть.
Краска бросилась в лицо Вэлу: зал в "Пандемониуме", смуглый господин
с розовой гвоздикой в петлице, оказавшийся его собственным отцом!
- Но вы же знаете, что такое Форсайты, - почти злобно добавил он. -
Ах, простите, я забыл, вы не знаете.
- А что же они такое?
- Ужасные скопидомы, ничего спортсменского. Посмотрите, например, на
дядю Сомса.
- Что ж, с удовольствием, - сказала Холли.
Вэл подавил желание взять ее под руку.
- Ах, нет, - сказал он, - пойдемте лучше погуляем. Вы еще успеете на
него насмотреться. Расскажите мне, какой у вас брат.
Холли повела его на террасу и оттуда на лужайку, не отвечая на его
вопрос. Как описать Джолли, который, с тех пор как она себя помнит,
всегда был ее господином, повелителем и идеалом?
- Он, верно, командует вами? - коварно спросил Вал. - Я с ним позна-
комлюсь в Оксфорде. Скажите, у вас есть лошади?
Холли кивнула.
- Хотите посмотреть конюшни?
- Очень!
Они прошли мимо дуба и сквозь редкий кустарник вышли во двор. Во дво-
ре под башней с часами лежала мохнатая коричнево-белая собака, такая
старая, что она даже не поднялась, увидя их, а только слегка помахала
закрученным кверху хвостом.
- Это Балтазар, - сказала Холли. - Он такой старый, ужасно старый,
почти такой же, как я. Бедненький! и так любит папу!
- Балтазар! Странное имя! Но он, знаете, не породистый.
- Нет! Но он милочка. - И она нагнулась погладить собаку.
Мягкая, гибкая, с темной непокрытой головой, с тонкими загорелыми ру-
ками и шеей, она казалась Вэлу странной и пленительной, словно что-то,
скользнувшее между ним и всем тем, что он знал прежде.
- Когда умер дедушка, - сказала она, - он два дня ничего не ел. Вы
знаете, он видел, как дедушка умирал.
- Это старый Джолион? Мама всегда говорит, что это был замечательный
человек.
- Это правда, - просто ответила Холли и открыла дверь в конюшню.
В широком стойле стояла серебристо-каурая лошадка ростом около пяти
футов, с длинным темным хвостом и такой же гривой.
- Это моя Красотка.
- Ах, - сказал Вэл, - чудная кобылка. Только хорошо бы ей подрезать
хвост. Она будет куда шикарнее, - но, встретив удивленный взгляд Холли,
он внезапно подумал: "А в общем не знаю, пусть будет, как ей нравится!"
Он потянул носом воздух конюшни. - Лошади хорошая штука, правда? Мой
отец... - он запнулся.
- Да? - сказала Холли.
Неудержимое желание открыться ей чуть не завладело им, но нет, не
совсем.
- Да нет, просто он массу денег тратил на них. Я тоже, знаете, страш-
но увлекаюсь и верховой ездой и охотой. Ужасно люблю скачки. Я бы хотел
сам участвовать в скачках. - И, забыв, что ему осталось пробыть в городе
только один день и что у него уже два приглашения, он с воодушевлением
предложил: - А что, если я завтра возьму напрокат лошадку, вы поедете со
мной в Ричмонд-парк?
Холли захлопала в ладоши.
- О, конечно! Я просто обожаю ездить верхом. Но вот же лошадь Джолли.
Вы можете поехать на ней. И мы могли бы поехать после чая.
Вэл с сомнением посмотрел на свои ноги в брюках. Он мысленно видел
себя перед ней безукоризненным, в высоких коричневых сапогах и в бедс-
фордовских бриджах.
- Мне не хочется брать его лошадь, - сказал он. - Может быть, ему это
будет неприятно. Кроме того, дядя Сомс, наверно, скоро поедет домой. Ко-
нечно, я у него не на привязи, вы не думайте. А у вас есть дядя? Лошадка
недурная, - заключил он, окидывая критическим взглядом лошадь Джолли
темно-гнедой масти, сверкающую белками глаз. - У вас здесь, наверно, нет
охоты?
- Нет; мне, пожалуй, и не хотелось бы охотиться. Это, конечно, ужасно
интересно, но это жестоко, ведь правда? И Джун тоже так говорит.
- Жестоко? - воскликнул Вэл. - Какая чепуха! А кто это такая Джун?
- Моя сестра, знаете, сводная сестра, она гораздо старше меня.
Она обхватила обеими руками морду лошади Джолли и потерлась носом об
ее нос, тихонько посапывая, что, казалось, производило на животное гип-
нотизирующее действие. Вэл смотрел на ее щеку, прижимавшуюся к носу ло-
шади, и на ее сияющие глаза, устремленные на него. "Она просто душечка",
- подумал он.
Они пошли обратно к дому, настроенные уже не так разговорчиво; за ни-
ми поплелся теперь пес Балтазар, медлительность которого нельзя было
сравнить ни с чем на свете, причем он явно выражал желание, чтобы они не
превышали его скорости.
- Чудесное здесь место, - сказал Вал, когда они остановились под ду-
бом, поджидая отставшего Балтазара.
- Да, - сказала Холли и вздохнула. - Но, конечно, мне бы хотелось по-
бывать всюду. Мне бы хотелось быть цыганкой.
- Да, цыганки - это чудно, - подхватил Вэл с убеждением, которое,
по-видимому, только что снизошло на него. - А вы знаете, вы похожи на
цыганку.
Лицо Холли внезапно озарилось, засияло, точно темные листья, позоло-
ченные солнцем.
- Бродить по всему свету, все видеть, жить под открытым небом - разве
это не чудесно?
- А правда, давайте! - сказал Вэл.
- Да, да. Давайте!
- Вот будет здорово, и только вы да я, мы вдвоем.
Холли вдруг заметила, что это получается как-то не совсем удобно, и
вспыхнула.
- Нет, мы непременно должны устроить это, - настойчиво повторил Вэл,
но тоже покраснел. - Я считаю, что нужно уметь делать то, что хочешь.
Что у вас там за домом?
- Огород, потом пруд, потом роща и ферма.
- Идемте туда.
Холли взглянула в сторону дома.
- Кажется, пора идти чай пить, вон папа нам машет.
Вэл, проворчав что-то, направился за ней к дому.
Когда они вошли в гостиную, вид двух пожилых Форсайтов, пьющих чай,
оказал на них магическое действие, и они моментально притихли. Это было
поистине внушительное зрелище. Оба кузена сидели на диванчике маркетри,
имевшем вид трех соединенных стульев, обтянутых серебристо-розовой мате-
рией, перед ними стоял низенький чайный столик. Они сидели, отодвинув-
шись друг от друга, насколько позволял диван, словно заняли эту позицию,
чтобы избежать необходимости смотреть друг на друга, и оба больше пили и
ели, чем разговаривали, - Сомс с видом полного пренебрежения к кексу,
который тем не менее быстро исчезал, Джолион - словно слегка подсмеива-
ясь над самим собой. Постороннему наблюдателю, конечно, не пришло бы в
голову назвать их невоздержанными, но тот и другой уничтожали изрядное
количество пищи. После того как младших оделили едой, прерванная церемо-
ния продолжалась своим чередом, молчаливо и сосредоточенно, до тех пор
пока Джолион, затянувшись папиросой, не спросил Сомса:
- А как поживает дядя Джемс?
- Благодарю вас, очень слаб.
- Удивительная у нас семья, не правда ли? Я как-то на днях вычислял
по фамильной библии моего отца среднее долголетие десяти старших Форсай-
тов. Вышло восемьдесят четыре года, а ведь пятеро из них еще живы. Они,
по-видимому, побьют рекорд, - и, лукаво взглянув на Сомса, он прибавил:
- Мы с вами уже не то, что они были.
Сомс улыбнулся. "Неужели вы и в самом деле думаете, будто я могу сог-
ласиться, что я не такой, как они, - казалось, говорил он, - или что я
склонен уступить что-нибудь добровольно, особенно жизнь?"
- Мы, может быть, и доживем до их возраста, - продолжал Джолион, - но
самосознание, знаете ли, большая помеха, а в этом-то и заключается раз-
ница между ними и нами. Нам не хватает уверенности. Когда как родилось
его самосознание, мне не удалось установить. У отца оно уже было в не-
большой дозе, но я не думаю, чтобы у когонибудь еще из старых Форсайтов
его было хоть на йоту. Никогда не видеть себя таким, каким видят тебя
другие, - прекрасное средство самозащиты. Вся история последнего века
сводится к этому различию между нами. А между нами и вами, - прибавил
он, глядя сквозь кольцо дыма на Вэла и Холли, чувствовавших себя неловко
под его внимательным и слегка насмешливым взглядом, - разница будет в
чем-то другом. Любопытно, в чем именно.
Сомс вынул часы