Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
ишком высоко. Завтра исправим. Простите, руки грязные, До свидания!
Значит, завтра б одиннадцать. И этот малыш нам не понадобится. Ну, ну,
не смей! - прикрикнул он.
Ибо Тинг-а-Линг выказывал явное желание сопровождать большую "косточ-
ку". Викторина вышла улыбаясь.
VIII
СОМС БЕРЕТСЯ ЗА ДЕЛО
Сомс размышлял, сидя у огня в своей комнате, пока Большой Бэн не про-
бил двенадцать. В конце концов он пришел к решению переговорить со "Ста-
рым Монтом". Несмотря на легкомыслие, старик все же настоящий
джентльмен, а вопрос - деликатный. Сомс лег спать, но в половине
третьего проснулся. Какая досада! "Не буду думать об этом", - решил он и
тут же начал "об этом" думать. Всю жизнь он имел дело с денежными вопро-
сами и никогда не испытывал таких затруднений. Точно и неизменно придер-
живаться буквы закона, который сам далеко не всегда точен и неизменен,
было непременным условием его карьеры. Говорят, что честность - лучшая
политика. Но, может быть, это и не так? Абсолютно честный человек и не-
дели не мог бы прожить, не попав в работный дом. Конечно, работный дом -
это не тюрьма и не суд, А честность, по ходячим понятиям, на то и су-
ществует, чтобы удержать человека за пределами этих учреждений. До сих
пор у Сомса затруднений не бывало. В чем, кроме распивания чая и получе-
ния жалованья, в сущности, состоят обязанности директора? Вот что инте-
ресно. И в какой мере он ответственен в случае невыполнения этих обязан-
ностей? Директор обязан быть совершенно честным. Но если так, он не мо-
жет оставаться директором. Это ясно. Ведь первым делом ему придется зая-
вить своим акционерам, что он совершенно не заслуживает своего жало-
ванья. Что он делал на заседаниях правления? Да просто сидел, расписы-
вался, немного говорил и голосовал за то, что по ходу дела должно было
быть принято. Проявлял ли он когда-нибудь инициативу? Может быть,
один-единственный раз. Вел ли он расчеты? Нет, он их только прочитывал.
Рассматривал ли он сметы? Нет, за него это делали служащие. Конечно,
есть еще политика Общества. Успокоительные слова, но - если говорить
откровенно - все дело директора и заключается в том, чтобы не мешать су-
ществующей политике. Взять, например, его самого. Если бы он выполнял
свой долг, он через месяц по вступлении в правление должен был бы приос-
тановить страхование иностранных контрактов, которым он с самого начала
инстинктивно не доверял, или, в случае неудачи, должен был отказаться от
своего места. А он этого не сделал. Казалось, что все наладится, что мо-
мент неподходящий и так далее. Если бы он хотел выполнять свой долг, как
абсолютно честный директор, он вообще не должен был бы стать директором
ОГС, потому что, прежде чем занять место в правлении, нужно было разоб-
раться в делах Общества гораздо основательнее, чем он это сделал. Но все
эти имена, престиж, и - "дареному коню в зубы не смотрят" - пот и вышло!
Если бы он теперь захотел быть абсолютно честным, он должен был бы
объявить акционерам: "Мое попустительство обошлось вам в двести с чем-то
тысяч фунтов. Я отдаю эту сумму в руки доверенных лиц на покрытие ваших
убытков и постараюсь выжать из остальных директоров их долю". Но он не
собирался так поступить, потому что... ну, просто потому, что это не
принято, и другим директорам это вряд ли понравится. Вывод один: ждать,
пока акционеры сами не раскроют эту историю, но надеяться, что они ее не
раскроют. Словом, совершенно как правительство, путать карты и стараться
выйти сухим из воды. Не без некоторого удовольствия Сомс подумал об Ир-
ландии: предыдущее правительство сначала вовлекло страну в эту историю с
Ирландией, а потом делало вид, что исправило то, чего и не должно было
быть. А мир, а воздушный флот, а земельная политика, а Египет - во всех
этих пяти важнейших вопросах правительство каждый раз подливало масла в
огонь. Но признавалось ли оно в этом? Нет, в таких случаях не признают-
ся; в таких случаях принято говорить: "В данный момент это вызвано поли-
тической необходимостью". А еще лучше - ничего не говорить и просто по-
ложиться на британский характер. Высвободив подбородок из-под одеяла.
Сомс вдруг почувствовал какое-то облегчение. Нет, последнее прави-
тельство, наверно, не тряслось под одеялом от страха. Устремив глаза на
потухающие угли в камине. Сомс размышлял о неравенстве и о несправедли-
вости судьбы. Взять всех этих политиков и дельцов, которые всю жизнь хо-
дят по тонкому льду и за это получают титулы. Они и в ус не дуют. И
взять его самого - он впервые очутился на тонком льду и страдает от это-
го невероятно. В сущности, установился целый культ обманывания публики,
целый культ того, как избежать последствий неразумного ведения дел. И
он, человек деловой, человек закона, не знает этого культа - и рад это-
му. Из врожденной осторожности, из чувства гордости, в которой был даже
какой-то оттенок высокомерия. Сомс всегда чурался той примитивной, стан-
дартной "честности", которой руководствовалась в своих делах британская
публика. Во всем, что касалось денег, он был непоколебим, тверд, несги-
баем. Деньги есть деньги, фунт есть фунт, и нельзя притворяться, что это
не так, и все-таки сохранить чувство собственного достоинства.
Сомс встал, выпил воды, сделал несколько глубоких вдохов и поразмял
ноги. Кто это ему вчера говорил, что нет такой вещи, из-за которой он
лишился бы сна хоть на пять минут? Наверно, этот человек здоров как бык
или врет, как барон Мюнхгаузен. Он взял книгу, но мысли все время верте-
лись вокруг того, что он мог бы реализовать из своего состояния. Не счи-
тая картин, решил он, его состояние, наверно, не меньше двухсот пятиде-
сяти тысяч фунтов; и, кроме Флер, у него никого нет, а она уже обеспече-
на. Для жены он тоже выделил средства - она превосходно может на них
жить во Франции. Что же касается его самого - не все ли ему равно? Ком-
ната в клубе, поближе к Флер - ему будет так же хорошо, как и сейчас,
может быть даже лучше! И вдруг он увидел, что нашел выход из всех своих
неприятностей и страхов. Представив себе худшее, что его ждало впереди,
- потерю состояния, - он изгнал демона. Книга "Рыдающая черепаха", из
которой он не прочел ни слова, выпала у него из рук; он уснул...
Встреча со "Старым Монтом" состоялась в "Клубе шутников" сейчас же
после завтрака. Телеграфная лента в холле, на которую он взглянул мимо-
ходом, отмечала дальнейшее падение марки. Так он и думал: она совершенно
обесценивается.
Прихлебывающий кофе баронет показался Сомсу прямо-таки оскорбительно
веселым. "Держу пари, что он ничего не подозревает. Хорошо, - подумал
Сомс, - сейчас я, как говаривал старый дядя Джолион, преподнесу ему,
сюрприз!"
И без предисловий он начал:
- Добрый день, Монт. Марка обесценена, вы понимаете, что ОГС потерпе-
ло около четверти миллиона убытка на этих злополучных иностранных конт-
рактах Элдерсона. Я не уверен, что на нас не ляжет обвинение за такой
ничем не оправданный риск. Но поговорить с вами я хотел, собственно, вот
о чем. - Он подробно изложил свой разговор с клерком Баттерфилдом, наб-
людая за бровями собеседника, и закончил словами: - Что вы на это скаже-
те?
Сэр Лоренс, качая ногой так, что все его тело тряслось, вскинул мо-
нокль:
- Галлюцинации, мой дорогой Форсайт. Я знаком с Элдерсоном всю жизнь.
Мы вместе учились в Уинчестере.
Опять, опять! О боже!
- Это еще ничего не значит, - медленно проговорил Сомс, - один чело-
век, с которым я учился в Молборо, сбежал с кассой офицерского собрания
и с женой полковника и нажил состояние в Чили на помидорных консервах.
Суть вот в чем: если рассказ этого человека - правда, то мы в руках
злостного афериста. Это не годится, Монт. Хотите позондировать его и
посмотреть, что он скажет? Ведь вам было бы не особенно приятно, если бы
про вас говорили такие вещи? Хотите, пойдем вместе?
- Да, - вдруг согласился сэр Лоренс. - Вы правы. Пойдем вместе. Это
неприятно, но пойдем вместе. Надо ему все сказать.
- Сейчас?
- Сейчас.
Они торжественно взяли цилиндры и вышли.
- Мы, я полагаю, возьмем такси, Форсайт?
- Да, - сказал Сомс.
Машина медленно объехала львов на Трафальгар-сквере, потом быстро по-
катила по набережной. Старики сидели рядом, неотступно глядя вперед.
- Мы ездили с ним охотиться месяц тому назад, - сказал сэр Лоренс. -
Вы знаете гимн: "Господь - наш щит в веках минувших". Очень хороший
гимн, Форсайт, Сомс не отвечал. Ну, теперь пошел трещать!
- У нас пели его в то воскресенье, - продолжал сэр Лоренс. - У Элдер-
сона был когда-то приятный голос, он пел даже соло. Теперь-то у него
настоящий козлетон, но исполнение неплохое, - он засмеялся своим пискли-
вым смешком.
"Интересно, бывает этот человек когда-нибудь серьезным?" - подумал
Сомс и проговорил вслух:
- Если мы узнаем, что история с Элдерсоном - правда, и скроем ее -
нас всех, чего доброго, посадят на скамью подсудимых.
Сэр Лоренс поправил монокль.
- Черт возьми, - сказал он.
- Вы сами с ним поговорите, - продолжал Сомс, - или предоставите мне?
- По-моему, лучше вам, Форсайт; не вызвать ли нам и этого молодого
человека?
- Подождем, посмотрим, - сказал Сомс.
Они поднялись в контору ОГС и вошли в кабинет правления. В комнате
было холодно, стол ничем не был покрыт; старый конторщик ползал, словно
муха по стеклу, наполняя чернильницы из бутыли.
- Спросите директора-распорядителя, не будет ли он любезен принять
сэра Лоренса Монта и мистера Форсайта? - обратился к нему Сомс.
Старый клерк заморгал, поставил бутыль и вышел.
- Теперь нам надо быть начеку, - тихо проговорил Сомс, - он, разуме-
ется, будет все отрицать.
- Надеюсь, Форсайт, надеюсь. Элдерсон - джентльмен.
- Никто так не лжет, как джентльмены, - вполголоса проворчал Сомс.
Они молча стояли у пустого камина, пристально рассматривая свои ци-
линдры, стоявшие рядом на столе.
- Одну минуту! - внезапно сказал Сомс и, пройдя через всю комнату,
открыл противоположную дверь. Там, как и говорил молодой клерк, было
что-то вроде коридорчика между кабинетом правления и кабинетом директо-
ра, с дверью, выходившей в главный коридор. Сомс вернулся, закрыл дверь
и, подойдя к сэру Лоренсу, снова погрузился в созерцание цилиндров.
- География правильна, - сказал он хмуро.
Появление директора-распорядителя было отмечено стуком монокля сэра
Лоренса, звякнувшего о пуговицу. Весь вид Элдерсона - черная визитка,
чисто выбритое лицо и серые, довольно сильно опухшие глаза, розовые щеки
и аккуратно разложенные на лысом яйцевидном черепе волоски, и губы, ко-
торые то вытягивались вперед, то стягивались в ниточку, то расходились в
улыбке, - все это до смешного напоминало Сомсу старого дядю Николаев в
среднем возрасте. Дядя Ник был умный малый - "самый умный человек в Лон-
доне", как кто-то назвал его, - но никто не сомневался в его честности.
Сомнение, неприязнь всколыхнули Сомса. Казалось чудовищным предъявлять
такое обвинение человеку одного с тобой возраста, одного воспитания. Но
глаза молодого Баттерфилда, глядевшие так честно, с такой собачьей пре-
данностью! Выдумать такую штуку - да разве это мыслимо?
- Дверь закрыта? - отрывисто бросил Сомс.
- Да. Вам, может быть, дует? Хотите, я велю затопить?
- Нет, благодарю, - сказал Сомс. - Дело в том, мистер Элдерсон, что
вчера один из молодых служащих этой конторы пришел ко мне с очень стран-
ным рассказом. Мы с Монтом решили, что вам нужно его передать.
Сомсу, привыкшему наблюдать за глазами людей, показалось, что на гла-
за директора набежала какая-то пленка, как бывает у попугаев. Но она
сразу исчезла - а может быть, ему только показалось.
- Ну, разумеется, - сказал Элдерсон.
Твердо, с тем самообладанием, какое было ему свойственно в реши-
тельные минуты, Сомс повторил рассказ, который он выучил наизусть в часы
ночной бессонницы.
- Вы, несомненно, захотите его вызвать сюда, - заключил он. - Его зо-
вут Баттерфилд.
В продолжение всей речи сэр Лоренс не вмешивался и пристально разгля-
дывал свои ногти. Затем он сказал:
- Нельзя было не сказать вам, Элдерсон.
- Конечно.
Директор подошел к звонку. Румянец на его щеках выступил гуще, зубы
обнажились и как будто стали острее.
- Попросите сюда мистера Баттерфилда.
Последовала минута деланного невнимания друг к другу. Затем вошел мо-
лодой клерк, аккуратный, очень заурядный, глядевший, как подобает, в
глаза начальству. На миг Сомса кольнула совесть. Клерк держал в руках
всю свою жизнь - он был одним из великой армии тех, кто живет своей
честностью и подавлением своего "я", а сотни других готовы занять его
место, если он хоть раз оступится. Сомсу вспомнилась напыщенная деклама-
ция из репертуара провинциального актера, над которой так любил подшучи-
вать старый дядя Джолион: "Как бедный мученик в пылающей одежде..."
- Итак, мистер Баттерфилд, вы соблаговолили изощрять вашу фантазию на
мой счет?
- Нет, сэр.
- Вы настаиваете на вашей фантастической истории с подслушиванием?
- Да, сэр.
- В таком случае мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Вы свободны.
Молодой человек поднял на Сомса голодные, собачьи глаза, он глотнул
воздух, его губы беззвучно шевельнулись. Он молча повернулся и вышел.
- С этим покончено, - послышался голос директора, - теперь он ни за
что не получит другого места.
Злоба, с которой директор произнес эти слова, подействовала на Сомса,
как запах ворвани. Одновременно у него явилась мысль: это следует хоро-
шенько обдумать. Такой резкий тон мог быть у Элдерсона, только если он
ни в чем не виноват или же если виноват и решился на все. Что же пра-
вильно?
Директор продолжал:
- Благодарю вас, господа, что вы обратили мое внимание на это дело. Я
и сам с некоторого времени следил за этим молодчиком. Он большой мошен-
ник.
Сомс сказал угрюмо:
- Что же, по-вашему, он надеялся выиграть?
- Предвидел расчет и хотел заранее наделать неприятностей.
- Понимаю, - сказал Сомс. Но в памяти его встала контора, где сидел
старый Грэдмен, потирая нос и качая седой головой, и слова Баттерфилда:
"Нет, сэр, я ничего не имею против мистера Элдерсона, и он ничего не
имеет против меня".
"Надо будет разузнать побольше об этом молодом человеке", - подумал
он.
Голос директора снова прорезал молчание:
- Я думал над вашими вчерашними словами, мистер Форсайт, относительно
того, что правление могут обвинить в небрежном ведении дел. Это совер-
шенно неосновательно: наша политика была полностью изложена на двух об-
щих собраниях и не вызвала никаких возражений. Пайщики столь же от-
ветственны, как и правление.
- Гм! - промычал Сомс и взял свой цилиндр. - Вы идете, Монт?
Сэр Лоренс нервно вскинул монокль, словно его окликнули издалека.
- Вышло ужасно неприятно, - сказал он. - Вы должны извинить нас, Эл-
дерсон. Нельзя было не уведомить вас. Мне кажется, что у этого молодого
человека не все дома: у него удивительно странный вид. Но, конечно, мы
не можем терпеть подобных историй. Прощайте, Элдерсон.
Одновременно надев цилиндры, оба вышли. Некоторое время они шли мол-
ча. Затем сэр Лоренс заговорил:
- Баттерфилд? У моего зятя работает старшим садовником некий Баттер-
филд - вполне порядочный малый. Не следует ли нам приглядеться к этому
молодому человеку, Форсайт?
- Да, - сказал Сомс, - предоставьте это мне.
- С удовольствием. Как-никак, если учился с человеком в одной школе,
то невольно... вы понимаете...
Сомс внезапно вспылил.
- В наше время, по-моему, никому нельзя доверять. Происходит это от-
того... впрочем, право, не знаю отчего. Но я с этим делом еще не покон-
чил.
IX
СЛЕЖКА
Клуб "Всякая всячина" начал свое существование в шестидесятых годах
прошлого столетия. Он был основан группой блестящей молодежи, политичес-
кой и светской, и в нем они готовились к приему в более почтенные, ста-
рые клубы - "Шутников", "Путников", "Смена", "Бэртон", "Страусовые
перья" и другие Но благодаря изумительному повару клуб с самых первых
дней своего существования укрепился и сам стал изысканным клубом. Впро-
чем, он все еще до некоторой степени оправдывал свое, название, объеди-
няя самых разнородных людей, - и в этом была его привлекательность для
Майкла. От Уолтера Нэйзинга и других полуписателей и покровителей сцены,
которые ездили в Венецию и рассуждали о любви в гондолах и о том, как
надо ухаживать за такой-то дамой, от таких людей до свирепых усачей -
отставных генералов, заседавших когда-то в полевых судах и походя
расстреливавших людей за минутные слабости человеческой природы, - от
Уилфрида Дезерта (который перестал теперь туда ходить) до Мориса Элдер-
сона, игравшего там в карты, Майкл мог встретить всех и следить по ним
за температурой современности. Через два дня после той ночи, как Флер
пришла к нему в спальню, он сидел в курительной комнате и предавался
своим наблюдениям, когда ему доложили:
- Вас желает видеть какой-то мистер Форсайт, сэр. Не тот, что состоял
у нас членом до самой своей смерти, а, кажется, его двоюродный брат.
Зная, что его друзья вряд ли сейчас придутся по душе Сомсу (как и он
им!), Майкл вышел и застал Сомса на автоматических весах.
- Никакой перемены, - сказал тот. - Как Флер?
- Отлично, благодарю вас, сэр.
- Я остановился на Грин-стрит. Задержался из-за одного молодого чело-
века. Нет ли у вас в конторе свободного места для клерка - хорошего сче-
товода. Мне надо устроить его на работу.
- Зайдемте, сэр, - пригласил Майкл, открывая дверь в небольшую гости-
ную.
Сомс прошел за ним и оглядел комнату.
- Как называется эта комната? - спросил он.
- Да мы ее называем "могила" - тут так славно и спокойно. Не хотите
ли стакан хереса?
- Хереса! - повторил Сомс. - Вы, молодежь, кажется, воображаете, что
изобрели херес? Когда я был мальчиком, никому не приходило в голову
сесть обедать без стакана сухого хереса к супу и хорошего старого хереса
к сладкому. Херес!
- Охотно верю вам, сэр. Вообще на свете нет ничего нового. Венеция,
например, и раньше, вероятно, была в моде. И вязанье, и писательские го-
норары. Все идет циклами. Вашему юноше дали по шапке?
Сомс поглядел на него:
- Именно. Его фамилия Баттерфилд, ему нужна работа.
- Это страшно трудно - Нас ежедневно засыпают предложениями. Не хочу
хвастать, но у нас совершенно особая работа. Приходится иметь дело с
книгами.
- Он производит впечатление способного, аккуратного и вежливого чело-
века; не знаю, чего вам еще нужно от клерка. У него хороший почерк, и,
насколько мне известно, он умеет говорить правду.
- Это, конечно, существенно, - заметил Майкл. - Но умеет ли он также
лгать? Я хочу сказать, что ему, может быть, удастся найти работу по
распространению книг. Продавать нумерованные издания и так далее. Не мо-
жете ли вы мне еще что-нибудь рассказать о нем? Может быть, он сделал
что-нибудь хорошее - конечно, старый Дэнби этого не оценит, но ему можно
и не говорить.
- М-м-гм. Видите ли, он... он исполнил свой долг, вопреки своим инте-
ресам, и действительно для него это - разорение. Кажется, он женат и
имеет двоих детей.
- Ого! Весело, нечего сказать! А если я ему достану место, он
по-прежнему будет исполнять свой долг?
- Я не шучу, - сказал Сомс, - этот молодой человек меня заботит.
- Да, - задумчиво проговорил Майкл, - в таких случаях надо первым де-
лом переложить заботу с себя на другого. Могу я с ним повидаться?
- Я сказал ему, чтобы он зашел к вам сегодня после обеда. Я считал,
что вы захотите повидать его частным образом и решить