Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
ее, чем мы. Что же касается негритянского вопроса, то тут мы нас-
только же идеалистичнее вас, не так ли?
Фрэнсис Уилмот прищурил темные глаза.
- Да, - сказал он. - В Штатах - чем дальше на север, тем идеалистич-
нее люди в отношении негров. Мы с Энн всю жизнь прожили среди негров - и
ни одной неприятности: их любим, они нас любят; но попробуй один из них
посягнуть на сестру, я, кажется, сам принял бы участие в его линчевании.
Мы много раз говорили на эту тему с Джоном. Он не понимает моей точки
зрения: говорит, что негра надо судить таким же судом, как и белого; но
он еще не знает, что такое Юг. Умом он все еще живет за три тысячи морс-
ких миль.
Майкл промолчал. Что-то в нем всегда замыкалось при упоминании этого
имени.
Фрэнсис Уилмот прибавил задумчиво:
- В каждой стране есть несколько святых, опровергающих вашу теорию. А
все остальные - самые обыкновенные представители рода человеческого.
- Кстати, о роде человеческом, - сказал Майкл. - Вон идет мой тесть.
VI
СОМС НАЧЕКУ
Сомс задержался в городе и в тот день провел несколько часов в Зооло-
гическом саду в попытках удержать маленьких Кардиганов, внуков Уинифрид,
на почтительном расстоянии от обезьян и диких кошек. Водворив их затем в
родной дом, он скучал в своем клубе и лениво перелистывал вечернюю газе-
ту, пока не наткнулся случайно на следующую заметку, помещенную в столб-
це "О чем говорят".
"В доме одной молодой леди, проживающей неподалеку от Вестминстера,
происходят по средам собрания, на которых готовят сюрприз к следующей
парламентской сессии. Ее мужу, будущему баронету, имевшему какое-то от-
ношение к литературе, поручено выступить в парламенте с проповедью фог-
гартизма - учения сэра Джемса Фоггарта, изложенного в его книге "Опасное
положение Англии". Инициатором дела является несколько чудаковатый
субъект, редактирующий один хорошо известный еженедельник. Посмотрим,
что из этого выйдет, а пока вышеупомянутая предприимчивая молодая леди
пользуется случаем создать свой "салон", спекулируя на любопытстве, по-
рождаемом политическим авантюризмом".
Сомс протер глаза, затем еще раз прочел заметку. Гнев его возрастал.
"Предприимчивая молодая леди пользуется случаем создать свой "салон".
Кто это написал? Он сунул газету в карман - кажется, это была его первая
кража - и в надвигающихся сумерках побрел по направлению к Саутсквер,
упорно размышляя об анонимной заметке. Намек казался ему абсолютно вер-
ным и глубоко коварным. Он все еще размышлял, когда к нему подошли Майкл
и Фрэнсис Уилмот.
- Добрый вечер, сэр!
- А, - сказал Сомс. - Я хотел с вами поговорить. В вашем лагере есть
изменник.
И без всякого злого умысла он бросил гневный взгляд на Фрэнсиса Уил-
мота.
- В чем дело, сэр? - спросил Майкл, когда они вошли в его кабинет.
Сомс протянул сложенную газету.
Майкл прочел заметку и скорчил гримасу.
- Тот, кто это написал, бывает на ваших вечерах, - сказал Сомс, - это
ясно. Кто он?
- Очень возможно, что это она.
- Неужели они напечатали бы такого рода заметку, написанную женщиной?
Майкл ничего не ответил. "Старый Форсайт" явно не поспевает за веком.
- Скажут они мне, кто написал, если я пойду в редакцию? - спросил
Сомс.
- К счастью, не скажут.
- Почему "к счастью"?
- Видите ли, сэр, пресса - цветок весьма чувствительный. Он может
свернуть лепестки, если вы к нему прикоснетесь. А кроме того, они всегда
говорят вещи приятные и незаслуженные.
- Но ведь это... - начал было Сомс, но вовремя остановился и добавил:
- Так вы хотите сказать, что мы должны это проглотить?
- Боюсь, что так, и заесть сахаром.
- У Флер завтра вечер?
- Да.
- Я приду и буду наблюдать.
Майкл мысленно представил себе своего тестя в виде субъекта в штатс-
ком, поставленного на страже у стола со свадебными подарками.
Но, несмотря на напускное равнодушие, Майкл был задет. Он знал, что
его жене нравится коллекционировать знаменитостей, что она порхает и
своими чарами старается привлечь нужных ей людей. Раньше он только снис-
ходительно ей удивлялся, но сейчас почувствовал в этом нечто большее,
чем невинную забаву. Быстрота, с которой загоралась и гасла ее улыбка,
словно под стрижеными волосами был скрыт выключатель; живые повороты
прелестной открытой шеи; искусно, если и недостаточно искусно скрытая
игра красивых глаз; томность и дрожание белых век; выразительные руки,
которыми она легко и изящно лепила себе карьеру, - от всего этого Майклу
вдруг стало больно. Правда, она это делает для него и для Кита! Говорят,
француженки помогают своим мужьям делать карьеру. В ней есть французская
кровь. А может быть, это стремление к идеалу, желание иметь все самое
лучшее и быть лучше тех, кто ее окружает? Так размышлял Майкл. Но в сре-
ду вечером он тревожно всматривался в лица гостей, стараясь поймать иро-
нические взгляды.
Сомс следовал иному методу. У него в сознании все решалось проще, чем
у человека, который критикует днем, а ночью обнимает. Он не видел осно-
ваний, почему Флер не собирать у себя аристократов, лейбористских членов
палаты, художников, послов, всяких молодых идиотов и даже писателей, ес-
ли эти люди ее интересуют. Он несколько наивно рассуждал, что чем выше
они стоят, тем меньше шансов впутаться из-за них в какую-нибудь неприят-
ную историю; и, пожалуй, денег взаймы они не попросят. Его дочь не хуже,
если не лучше, всех этих людей. Он был глубоко оскорблен тем, что кто-то
считает, будто она всеми силами старается привлечь их к себе. Нет, не
она за ними охотится, а они за ней. Он стоял у стены, под картиной Фра-
гонара, которую он подарил Флер. Седой, с аккуратно подстриженными воло-
сами и энергичным подбородком, он обводил глазами комнату, ни на ком не
задерживаясь взглядом, как человек, который видел в жизни много, но ин-
тересного нашел мало. Его можно было принять за какого-нибудь посланни-
ка.
Перед ним, повернувшись к нему спиной, остановилась молодая женщина с
короткими золотисто-рыжими волосами; она разговаривала с глуповатым на
вид человеком, который все время потирал руки. Сомсу слышно было каждое
слово.
- Не правда ли, эта маленькая Монт ужасно забавна? Посмотрите на нее,
она разговаривает с "доном Фернандо"; можно подумать, что он для нее -
все. А, вот Бэшли! Как она к нему разлетелась! Прирожденная выскочка! Но
она ошибается - таким путем "салона" не создашь. Создать "салон" может
человек умный, с ярко выраженной индивидуальностью; человек, презирающий
общественное мнение. Она для этой роли не годится. Да и кто она, в сущ-
ности, такая?
- Деньги? - подсказал собеседник.
- Не так уж много. А Майкл так в нее влюблен, что даже поглупел.
Впрочем, и парламент на него действует. Вы слышали их разговоры об этом
фотгартизме? Продукты питания, дети, будущее - невероятная скука!
- Новизна, - промурлыкал глуповатый человек, - вот мания нашего века.
- Досадно, когда такое ничтожество старается выдвинуться и пускает в
ход такую чепуху, как этот фоггартизм. Вы читали книгу Фоггарта?
- Нет. А вы?
- Конечно нет! Мне жаль Майкла. Эта маленькая выскочка его эксплуати-
рует.
Сомс, очутившись словно в западне, не выдержал и засопел. Почувство-
вав, быть может, ветерок, молодая женщина оглянулась и увидела такие хо-
лодные серые глаза и такое хмурое лицо, что поспешила отойти.
- Кто этот мрачный старик? - спросила она своего собеседника. - Я да-
же испугалась.
Глуповатый джентльмен предположил, что это бедный родственник: види-
мо, он здесь ни с кем не знаком.
А Сомс направился прямо к Майклу.
- Кто эта молодая женщина с рыжими волосами?
- Марджори Феррар.
- Она предательница. Выгоните ее!
Майкл опешил.
- Но мы ее очень хорошо знаем. Она - дочь лорда Чарлза Феррара и...
- Выгоните ее! - повторил Сомс.
- Откуда вы знаете, сэр, что она предательница?
- Я только что слышал, как она повторила то, что было в заметке, и
прибавила еще кое-что похуже.
- Но она у нас в гостях.
- Недурна гостья! - сквозь зубы проворчал Сомс.
- Нельзя выгонять гостей. А кроме того, она внучка маркиза. Скандал
будет грандиозный.
- Ну, так устройте скандал!
- Приглашать мы ее больше не будем, но, право же, это все, что можно
сделать.
- Вот как? - сказал Сомс и, отойдя от зятя, направился к той, на ко-
торую только что донес. Майкл, взволнованный, последовал за ним. Ему еще
не приходилось видеть тестя приготовившимся к прыжку. Подойдя, он услы-
шал, как Сомс сказал негромко, но очень внятно:
- Сударыня, вы были так любезны, что назвали мою дочь выскочкой -
назвали в ее же доме.
Майкл видел, как молодая женщина оглянулась и с видом обиженным и
наглым широко раскрыла свои холодные голубые глаза. Потом она засмея-
лась, а Сомс сказал:
- Вы предательница. Будьте добры удалиться.
Вокруг стояло человек шесть, и все они слышали! Проклятье! А он -
Майкл - хозяин дома! Выступив вперед, он взял под руку Сомса и спокойно
сказал:
- Довольно, сэр! Ведь мы не на мирной конференции.
Все притихли; никто не шелохнулся. Только глуповатый джентльмен поти-
рал свои белые руки.
Марджори Феррар сделала шаг по направлению к двери.
- Я не знаю, кто этот человек, - сказала она, - но он - лжец!
- Неправда!
Бросил это слово смуглый молодой человек. Он смотрел на Марджори Фер-
рар; их взгляды встретились.
И вдруг Майкл увидел Флер. Очень бледная, она стояла за его спиной.
Конечно, слышала все! Она улыбнулась, подняла руку и сказала:
- Сейчас будет играть мадам Карелли.
Марджори Феррар направилась к двери; глуповатый джентльмен следовал
за ней, все еще потирая руки, словно снимая с себя ответственность за
инцидент. Сомс, как собака, для верности шел за ними; за Сомсом шагал
Майкл. Донеслись слова: "Как забавно!" Послышался заглушенный смех. Па-
радная дверь захлопнулась. Инцидент был исчерпан.
Майкл вытер пот со лба. Он восхищался своим тестем и в то же время
досадовал: "Заварил старик кашу!" Он вернулся в гостиную. Флер стояла у
клавикордов с таким видом, словно ничего не случилось. Но Майкл заметил,
что ее пальцы вцепились в платье, и сердце у него заныло. Волнуясь, он
ждал последней ноты.
Сомс поднялся наверх и там, в кабинете Майкла, перед "Белой
обезьяной", проанализировал свой поступок. Он ни о чем не жалел. Рыжая
кошка! "Прирожденная выскочка"! "Деньги?" - "Не так уж много". Ха! "Это
ничтожество"! Так она - внучка маркиза? Ну что ж, он указал нахалке на
дверь. Все, что было в нем сильного и смелого, все, что восставало про-
тив покровительства и привилегий, - дух, унаследованный от предков, -
все возмутилось в нем. Кто они - эти аристократы? Какое право имеют на-
пускать на себя важность? Нахалы! Многие из них - потомки тех, кто под-
нялся на высоту только благодаря грабежам и маклерству! И кто-то осме-
лился назвать его дочь - его дочь - выскочкой! Да он пальцем не ше-
вельнет, шагу лишнего не ступит, хоть бы ему предстояло встретиться с
самим королем! Если Флер нравится окружать себя этими людьми, то почему
бы ей этого не делать? Неожиданно у него замерло сердце. А вдруг она
скажет, что он погубил ее "салон"? Ну что ж! Ничего не поделаешь. Лучше
было сразу покончить с этой мерзавкой и уяснить себе положение. "Я не
буду ждать Флер, - подумал он. - Буря в стакане воды!"
Когда он поднимался по лестнице в свою комнату, до него донеслись
звуки клавикордов. Он подумал, не просыпается ли от этой музыки его
внук. Вдруг послышалось ворчание, и Сомс подскочил. Ах, эта собака лежит
у двери, ведущей в комнату бэби! Жаль, что Дэнди не было внизу, уж он бы
прокусил чулки этой рыжей кошке! Сомс поднялся наверх и посмотрел на
дверь комнаты Фрэнсиса Уилмота, находившейся как раз против его комнаты.
Очевидно, молодой американец тоже кое-что подслушал; но с ним гово-
рить об этом нельзя - ронять свое достоинство! И, захлопнув свою дверь,
чтобы звуки клавикордов не долетали до него. Сомс крепко закрыл глаза.
VII
ЗВУКИ В НОЧИ
Майкл никогда не видел Флер плачущей, и сейчас, когда она лежала нич-
ком на кровати и, уткнувшись в одеяло, старалась заглушить рыдания, он
почувствовал чуть ли не панический страх. Когда он коснулся ее волос,
она затихла.
- Не падай духом, любимая, - сказал он ласково. - Не все ли равно,
что говорят, если это неправда.
Она приподнялась и села, скрестив ноги. Волосы у нее были растрепаны,
заплаканное лицо раскраснелось.
- Кому какое дело - правда это или неправда! Важно то, что меня зак-
леймили.
- Ну что же, и мы ее заклеймили кличкой "предательница".
- Как будто этим поможешь делу! За спиной все мы говорим друг о дру-
ге. На это никто не обращает внимания. Но как я покажусь теперь в об-
ществе, когда все хихикают и считают меня выскочкой? В отместку она опо-
вестит весь Лондон. Разве я могу теперь устраивать вечера?
Оплакивает ли она свою карьеру, или его? Майкл подошел к ней сзади и
обнял ее.
- Мало ли что думают люди, моя детка. Рано или поздно это нужно по-
нять.
- Ты сам не желаешь этого понять. Если обо мне думают плохо, я не мо-
гу быть хорошей.
- Считаться надо только с теми, кто тебя действительно знает.
- Никто никого не знает, - упрямо сказала Флер. - Чем лучше люди от-
носятся, тем меньше они знают; и никакого значения не имеет, что они, в
сущности, думают.
Майкл опустил руки. Флер молчала так долго, что он опять обошел кро-
вать и заглянул ей в лицо, хмурившееся над подпиравшими его ладонями.
Столько грации было в ее позе, что ему стало больно от любви к ней. И
оттого, что ласки только раздражали ее, ему было еще больнее.
- Я ее ненавижу! - сказала она наконец. - Если я смогу ей повредить,
я это сделаю.
Он тоже непрочь был отомстить "Гордости гедонистов", но ему не хоте-
лось, чтобы Флер думала о мести. У нее это было серьезнее, чем у него,
потому что он, в сущности, был неспособен причинять людям зло.
- Ну, дорогая моя, может быть, мы ляжем спать?
- Я сказала, что не буду устраивать вечера. Нет, буду!
- Отлично, - сказал Майкл. - Вот и молодец.
Она засмеялась. Это был странный смех, резко прозвучавший в ночи.
Майкла он не успокоил.
В ту ночь все бодрствовали в доме. Сомса мучили ночные страхи, кото-
рые за последнее время улеглись было под влиянием сигар и пребывания на
свежем воздухе во время игры в гольф. И мешали эти проклятые часы, неук-
лонно отбивавшие время, а между тремя и четырьмя послышался шорох, слов-
но кто-то бродил по дому.
То был Фрэнсис Уилмот. Молодой человек пребывал в странном состоянии
с той самой минуты, как снял с Сомса обвинение во лжи. Сомс не ошибся:
Фрэнсис Уилмот тоже слышал, как Марджорп Феррар чернила хозяйку дома, но
в тот самый момент, когда он выступил с протестом, на него нашло ослеп-
ление. Эти голубые глаза, смотревшие на него вызывающе, казалось, гово-
рили: "Молодой человек, вы мне нравитесь!" И теперь этот взгляд его
преследовал. Стройная нимфа с белой кожей и золотисто-рыжими волосами,
дерзкие голубые глаза, веселые красные губы и белая шея, душистая, как
сосновое дерево, нагретое солнцем, - забыть он ее не мог. Весь вечер он
следил за ней, но было что-то жуткое в том, какое неизгладимое впечатле-
ние она произвела на него в тот последний момент. Теперь он не мог зас-
нуть. Хоть он и не был ей представлен, но знал, что ее зовут Марджори
Феррар, и это имя ему нравилось. Он вырос вдали от городов, мало знал
женщин, и она казалась ему совсем особенной, необыкновенной. А он изоб-
личил ее во лжи! Волнение его было так велико, что он выпил всю воду из
графина, оделся и потихоньку стал спускаться с лестницы. Когда он прохо-
дил мимо Дэнди, собака заворочалась, словно хотела сказать: "Странно, но
эти ноги мне знакомы!" Он спустился в холл. Молочный свет лился в полук-
руглое окно над дверью. Закурив папиросу, Фрэнсис Уилмот присел на мра-
морный ларь-саркофаг. Это настолько его освежило, что он встал, повернул
выключатель, взял телефонную книжку и машинально отыскал букву "Ф". Вот
ее адрес: "Феррар, Марджори. Ривер Студиос, Рэн-стрит, З".
Погасив свет, он осторожно снял дверную цепочку и вышел на улицу. Он
знал, как пройти к реке, и направился туда.
Был тот час, когда звуки, утомленные, засыпают, и можно услышать, как
летит мотылек. Воздух был чистый, не отравленный дымом; Лондон спал в
лучах луны. Мосты, башни, вода - все серебрилось и казалось отрезанным
от людей. Даже дома и деревья отдыхали, убаюканные луной, и словно пов-
торяли вслед за Фрэнсисом Уилмотом строфу из "Старого моряка" [4].
О милый сон, по всей земле
И всем отраден он!
Марии вечная хвала!
Она душе моей дала
Небесный милый сон.
Он свернул наудачу вправо и пошел вдоль реки. Никогда еще не приходи-
лось ему бродить по большому городу в этот мертвый час. Замерли страсти,
затихла мысль о наживе; уснула спешка, сном забылись страхи; кое-где во-
рочается человек на кровати; кто-нибудь испускает последний вздох. Внизу
на воде темными призраками казались лихтеры и баржи, красные огоньки
светились на них; фонари вдоль набережной горели впустую, словно вырва-
лись на свободу. Человек притаился, исчез. Во всем городе бодрствовал он
один и делал - что? От природы находчивый и сообразительный, молодой че-
ловек был неспособен поставить диагноз и уж во всяком случае не видел
ничего смешного в том, что бесцельно бродит ночью по городу. Вдруг он
почувствовал, что сможет вернуться домой и заснуть, если ему удастся
взглянуть на ее окна. Проходя мимо галереи Тэйта, он увидел человека;
пуговицы его блестели в лучах луны.
- Скажите, полисмен, где Рэн-стрит?
- Прямо, пятая улица направо.
Фрэнсис Уилмот снова зашагал. Луна опускалась за дома, ярче сверкали
звезды, дрожь пробежала по деревьям. Он свернул в пятую улицу направо,
прошел квартал, но дома не нашел. Было слишком темно, чтобы различить
номера. Снова повстречался ему человек с блестящими пуговицами.
- Скажите, полисмен, где Ривер Студиос?
- Вы прошли мимо; последний дом по правой стороне.
Фрэнсис Уилмот повернул назад. Вот он - этот дом! Молодой человек ос-
тановился и посмотрел на темные окна. За одним из этих окон - она! Под-
нялся ветер, и Фрэнсис Уилмот повернулся и пошел домой. Осторожно, ста-
раясь не шуметь, поднялся он по лестнице мимо Дэнди, который снова при-
поднял голову и проворчал: "Еще более странно, но это те же самые ноги!"
- потом вошел в свою комнату, лег и заснул сладким сном.
VIII
ВОКРУГ ДА ОКОЛО
За завтраком все обходили молчанием инцидент, происшедший накануне,
но это не удивило Сомса: естественно, что в присутствии молодого амери-
канца говорить не следует; однако Сомс заметил, что Флер бледна. Ночью,
когда он не мог заснуть, в нем зародились опасения юридического порядка.
Можно ли в присутствии шести человек безнаказанно назвать "предательни-
цей" даже эту рыжую кошку? После завтрака он отправился к своей сестре
Уинифрид и рассказал ей всю историю.
- Прекрасно, мой милый, - одобрила она. - Мне говорили, что эта моло-
дая особа очень бойка. Знаешь ли, у ее отца была лошадь, которую побила
французская лошадь - не помню ее клички - на этих скачках в... ах, боже
мой, как называются эти скачки?
- Понятия не имею о скачках, - сказал Сомс.
Но к вечеру, когда он сидел о "Клубе знатоков", ему подали визитную
карточку:
Лорд Чарльз Феррар Хай Маршес
У него задрожали было колени, но на выручку ему пришло слово "выскоч-
ка", и он сухо сказал:
- Проводите его в приемную.
Он не намерен был спешить из-за этого субъекта и спокойно допил чай,
прежде чем направиться в этот малоуютный уголок