рами французской  и  английской  литературы,
тоже претило Флер своей неумолимо логичной привычкой во всем доходить до
конца. Для этого с ее крови не хватало яда, Флер отнюдь не была одержима
манией пола; до сих пор сна почти и не сталкивалась с  этим  мучительным
вопросом. Но теперь в ее чувстве к Джону было не только  прежнее,  но  и
новое; и целые дни проходили в планах: как бы, снова вырвавшись на  сво-
боду, увидеть его и услышать его голос, и прижаться к нему, как прижима-
лась она к нему у ограды ипподрома, когда мимо них  стрелой  проносились
лошади.


   VI
   ФОРМИРОВАНИЕ КОМИТЕТА

   Майкл между тем был не так ослеплен, как она думала, потому что, ког-
да двое живут вместе и один из них еще  влюблен,  он  чутьем  улавливает
всякую перемену, как газель чует засуху. Еще были неприятно свежи воспо-
минания об этом завтраке и о визите к Джун. Он старался найти утешение в
общественной жизни - великом болеутоляющем средстве от жизни личной -  и
решил не жалеть сил для осуществления планов дяди Хилери по  перестройке
трущоб. Подобрав необходимую литературу  и  сознавая,  что  общественные
группы действуют по принципу центрифуги, он стал обдумывать, с кого  на-
чать свой поход. Какую фигуру видного  общественного  деятеля  поставить
ему в центре комитета? Сэр Тимоти Фэнфилд и маркиз Шропшир очень  приго-
дятся в свое время, но, хотя они достаточно известны  своими  причудами,
не им пробить дорогу к широкой публике. Необходима известная доля магне-
тизма. Им не обладал ни один из банкиров, которых он мог припомнить,  уж
конечно ни один юрист или представитель духовенства, а всякому военному,
который пустился бы в реформы, было обеспечено презрение общества до тех
пор, пока его реформы не претворятся в жизнь, то есть фактически до  са-
мой смерти. Хорошо бы адмирала, но до них  не  добраться.  На  отставных
премьер-министров слишком большой спрос, к тому же им идет во вред  при-
надлежность к той или иной партии; а литературные  кумиры  либо  слишком
стары, либо слишком заняты собой, либо ленивы, либо очень уж неустойчивы
в своих взглядах. Остаются врачи, дельцы, генерал-губернаторы, герцоги и
владельцы газет. Вот тут-то Майкл решил обратиться за советом  к  своему
отцу.
   Сэр Лоренс, который во время болезни Кита тоже почти каждый день  за-
ходил на Саут-сквер, вставил в глаз монокль и добрых две минуты молчал.
   - Что ты понимаешь под магнетизмом, Майкл? Лучи заходящего или восхо-
дящего солнца?
   - По возможности и то и другое, папа.
   - Трудно, - сказал сэр Лоренс, - трудно. Верно одно -  умный  человек
для вас слишком большая роскошь. То есть как?
   Слишком тяжко пришлось публике от умных людей, а в Англии, Майкл,  ум
не так уж и ценят. Характер, мой милый, характер!
   Майкл застонал.
   - Знаю, знаю, - сказал сэр Лоренс, - вы, молодежь, считаете, что  это
понятие устарелое. - И вдруг он так вздернул свободную  бровь,  что  мо-
нокль упал на стол. - Эврика! Уилфрид Бентуорт! Как раз подходит - "пос-
ледний из помещиков возглавляет трущобную реформу" -  вот  это  здорово,
как теперь говорят.
   - Старик Бентуорт? - нерешительно повторил Майкл.
   - Он не старше меня - шестьдесят восемь, и не  имеет  никакого  каса-
тельства к политике.
   - Но ведь он глуп?
   - Ну, заговорило молодое поколение! Грубоват и смахивает на  лакея  с
усами, но глуп - нет. Три раза отказывался от звания пэра. Подумай,  ка-
кое впечатление это произведет на публику!
   - Унлфрнд Еентуорт? Никогда бы я не вспомнил о всегда думал,  что  он
честный человек и больше никто - удивлялся Майкл.
   - Но он и правда честный!
   - Да, но он всегда сам об этом говорит.
   - Это верно, - сказал сэр Лоренс, - но нельзя же совсем без недостат-
ков. У него двадцать тысяч акров, он увлекается вопросом откорма  скота.
Состоит членом правления железной дороги, почетный председатель  крикет-
ного клуба в своем графстве, попечитель крупной больницы. Его все знают.
Члены королевского дома приезжают к нему  охотиться,  родословную  ведет
еще от саксов и больше чем кто бы то ни было в наше время приближается к
типу Джона Буля. Во всякой другой стране его участие погубило  бы  любой
проект, но в Англия... Да, если тебе удастся его залучить, дело твое на-
половину сделано.
   Майкл с веселой усмешкой взглянул на своего родителя. Вполне ли  Барг
понимает современную Англию? Он наспех окинул  мысленным  взором  разные
области общественной жизни. А ведь - честное слово - понимает!
   - Как к нему подъехать, папа? А сами вы не хотели бы войти в комитет?
Вы с ним знакомы, мы могли бы отправиться вместе.
   - Если тебе правда этого хочется, - в тоне  сэра  Лоренса  прозвучала
грустная нотка, - я согласен. Пора мне опять заняться делом.
   - Чудесно! Я начинаю понимать ваше мнение о Бентуорте. Вне всяких по-
дозрений: богат настолько, что выиграть ему на этом деле нечего,  и  не-
достаточно умен, чтобы обмануть кого-нибудь, если б и захотел.
   Сэр Лоренс кивнул.
   - Еще прибавь его внешность; это колоссально много  значит  в  глазах
народа, который махнул рукой на сельское хозяйство.  Нам  все  еще  мила
мысль о говядине. Этим объясняется немало случаев подбора  наших  вождей
за последнее время. Народ, который оторвался от корня и плывет по  тече-
нию, сам не зная куда, ищет в своих вождях грубости, говядины, грога или
хотя бы портвейна. В этом есть что-то умилительное, Майкл. Что у нас се-
годня - четверг? Помнится, в этот день у Бентуорта заседание  правления.
Что ж, будем ковать железо, пока горячо? Мы почти наверно поймаем его  в
клубе.
   - Отлично! - сказал Майкл, и они отправились.
   - Этот клуб, собственно, объединяет путешественников, -  говорил  сэр
Лоренс, поднимаясь по ступеням "Бэртон-Клуба", - а Бентуорт, кажется, на
милю не отъезжал от Англии. Видишь, в каком он почете. Впрочем, я  несп-
раведлив. Сейчас вспомнил - он в бурскую войну командовал отрядом  кава-
лерии. Что, "помещик" в клубе, Смайлмен?
   - Да, сэр Лоренс, только что пришел.
   "Последний из помещиков" действительно оказался у телеграфной  ленты.
Его румяное лицо с подстриженными белыми усами и жесткими белыми бачками
словно говорило, что не он пришел за новостями, а они  явились  к  нему.
Казалось, пусть обесценивается  валюта  и  падают  правительства,  пусть
вспыхивают войны и проваливаются стачки, но не согнется плотная  фигура,
не дрогнут спокойные голубые глаза под приподнятыми  у  наружных  концов
бровями. Большая лысина, коротко подстриженные остатки волос, выбрит как
никто; а усы, доходящие как раз  до  углов  губ,  придавали  необычайную
твердость добродушному выражению обветренной физиономии.
   Переводя взгляд с него на своего отца - тонкого, быстрого,  верткого,
смуглого, полного причуд, как болото  бекасов.  -  Майкл  смутился.  Да,
Уилфриду Бентуорту вряд ли свойственны причуды! "И как  ему  удалось  не
впутаться в политику - ума не приложу!" - думал Майкл.
   - Бентуорт, это - мой сын, государственный  деятель  в  пеленках.  Мы
пришли просить вас возглавить безнадежное  предприятие.  Не  улыбайтесь!
Вам не отвертеться, как говорят в  наш  просвещенный  век.  Мы  намерены
прикрыть вами прорыв.
   - А? Что? Садитесь. Вы о чем?
   - Дело идет о трущобах; "не поймите превратно", как сказала дама. На-
чинай, Майкл.
   Майкл начал. Он развил тезисы Хилери, привел ряд цифр, разукрасил  их
всеми живописными подробностями, какие  смог  припомнить,  и  все  время
чувствовал себя мухой, которая нападает на быка и с интересом следит  за
его хвостом.
   - И когда в стенку вбивают гвоздь, сэр, - закончил он, - оттуда так и
ползет.
   - Боже милостивый, - сказал вдруг "помещик", - боже милостивый!
   - Насчет "милости" приходится усомниться, - ввернул сэр Лоренс.
   "Помещик" уставился на него.
   - Богохульник вы эдакий, - сказал он. - Я незнаком с Черрелом;  гово-
рят, он выжил из ума.
   - Нет, я не сказал бы, - мягко возразил сэр Лоренс, - он просто  ори-
гинален, как почт все представители древних фамилий.
   Образчик старой Англии, сидевший напротив него, подмигнул.
   - Вы ведь знаете, - продолжал сэр Лоренс,  -  род  Черрелов  был  уже
стар, когда этот, пройдоха-адвокат, первый Монт, положил нам начало  при
Иакове Первом.
   - О, - сказал "помещик", - так это ему вы обязаны жизнью? Не знал.
   - Вы никогда не занимались трущобами, сэр? - спросил Майкл, чувствуя,
что нельзя их пускать в странствия по лабиринтам родословных.
   - Что? Нет. Надо бы, наверно. Бедняги!
   - Тут важна не столько  гуманитарная  сторона,  -  нашелся  Майкл,  -
сколько ухудшение породы.
   - М-м, - сказал "помещик", - а вы что-нибудь  понимаете  в  улучшении
породы?
   Майкл покачал головой.
   - Ну, так поверьте мне, тут почти все дело в наследственности.  Насе-
ление трущоб можно откормить, но переделать его характер невозможно.
   - Не думаю, что у них такой уж плохой характер, - сказал Майкл, - де-
тишки почти все светловолосые, а это, по всей вероятности, значит, что в
них сохранились англосаксонские черты.
   Он заметил, как его отец подмигнул. "Ай да дипломат!" - казалось, го-
ворил он.
   - Кого вы имеете в виду для комитета? - неожиданно спросил "помещик".
   - Моего отца, - сказал Майкл. - Думали еще о маркизе Шропшир.
   - Да из него песок сыплется!
   - Но он еще молодцом, - сказал сэр Лоренс. - У него  хватит  резвости
электрифицировать весь мир.
   - Еще кто?
   - Сэр Тимоти Фэнфилд...
   - Ох и бесцеремонный старикашка! Да?
   - Сэр Томас Морсел...
   - Гм!
   Майкл поспешил добавить:
   - Или какой-нибудь другой представитель медицинского мира, о  ком  вы
лучшего мнения, сэр.
   - Нет таких. Вы это уверены - насчет клопов?
   - Безусловно!
   - Что ж, надо мне повидать Черрела. Он, говорят, способен  даже  осла
убедить расстаться с задней ногой.
   - Хилери хороший человек, - вставил сэр Лоренс, - правда, хороший.
   - Итак, Монт, если он придется мне по вкусу, я согласен. Не люблю па-
разитов.
   - Серьезное национальное начинание, сэр, - начал Майкл, - и никто...
   "Помещик" покачал головой.
   - Не заблуждайтесь, - сказал он. - Может, соберете несколько  фунтов,
может, отделаетесь от нескольких клопов;  но  национальные  начинания  -
этого у нас не существует...
   - Крепкий старик, - сказал сэр Лоренс, спускаясь по ступеням клуба. -
Ни разу в жизни не выказал энтузиазма, Из него выйдет превосходный пред-
седатель. По-моему, ты убедил его, Майкл. Ты хорошо  сыграл  на  клопах.
Теперь можно поговорить с маркизом, К Бентуорту и  герцог  пошел  бы  на
службу. Они знают, что он более древнего рода, чем они сами, и что-то  в
нем есть еще.
   - Да, но что?
   - Как тебе сказать, он не думает о себе; неизменно спокоен, и  ему  в
высшей степени наплевать на все и на всех.
   - Не может быть, что только в этом дело.
   - Ну, скажу еще. Дело в том, что он мыслит, как мыслит Англия,  а  не
так, как ей мыслится, что она мыслит.
   - Ого! - сказал Майкл. - Ну и диагноз! Пообедаем, сэр?
   - Да, зайдем в "Партенеум". Когда меня принимали в  члены,  я  думал,
что и заходить сюда не буду, а вот, знаешь ли, провожу тут довольно мно-
го времени. Во всем Лондоне не найти места, которое больше напоминало бы
Восток. Йог не нашел бы к чему придраться. Я прихожу сюда и сижу в тран-
се, пока не наступит время уходить. Ни звука,  никто  не  подойдет.  Нет
низменного, материального комфорта. Преобладающий цвет - цвет  Ганга.  И
непостижимой мудрости здесь больше, чем где бы то ни было на Западе.  Не
будем заказывать ничего экстренного. Клубный обед готовится  с  расчетом
умерить всякие восторги. Завтрак получить нельзя, если член клуба приво-
дит гостя. Где-то ведь нужно положить предел гостеприимству.
   - Теперь, - начал он снова, когда они умерили свои восторги, -  можно
пойти к маркизу. Я не встречался с ним после  этой  истории  с  Марджори
Феррар. Будем надеяться, что у него нет подагры...
   На Керзон-стрит им сказали, что маркиз пообедал и прошел в кабинет.
   - Если он уснул, не будите, - сказал сэр Лоренс.
   - Его светлость никогда не спит, сэр Лоренс.
   Маркиз писал что-то, когда они вошли;  он  отложил  перо  и  выглянул
из-за письменного стола.
   - А, Монт, - сказал он, - очень рад! - Потом осекся. - Надеюсь, не по
поводу моей внучки?
   - Совсем нет, маркиз. Нам просто нужна ваша помощь в общественном на-
чинании в пользу бедных. Дело идет о трущобах.
   Маркиз покачал головой.
   - Не люблю вмешиваться в дела бедных: чем беднее люди, тем больше на-
до считаться с их чувствами.
   - Мы совершенно с вами согласны, сэр; но позвольте моему сыну  объяс-
нить в чем дело.
   - Так, садитесь. - Маркиз встал, поставил ногу на  стул  и,  опершись
локтем о колено, склонил голову набок.
   Во второй раз за этот день Майкл пустился в объяснения.
   - Бентуорт? - сказал маркиз. - У него шортгорны [21] не плохи;  креп-
кий старик, но отстал от века.
   - Поэтому мы и приглашаем вас, маркиз.
   - Дорогой мой Монт, я стар.
   - Мы пришли к вам именно потому, что вы так молоды.
   - Честно говоря, сэр, - сказал Майкл, - мы думали, что вам  захочется
вступить в инициативный комитет, потому что, по плану моего  дяди,  пре-
дусмотрена электрификация кухонь; нам нужен человек, авторитетный в этом
деле, который смог бы продвигать его.
   - А, - сказал маркиз, - Хилери Черрел - я как-то слышал его проповедь
в соборе святого Павла. Очень занимательно! А как относятся к электрифи-
кации обитатели трущоб?
   - Пока ее нет - разумеется, никак; но когда дело будет  сделано,  они
сумеют ее оценить.
   - Гм, - сказал маркиз. - На своего дядюшку вы, надо полагать,  возла-
гаете большие надежды?
   - О да, - подхватил Майкл, - а на электрификацию тем более.
   Маркиз кивнул.
   - С этого и надо начинать. Я подумаю. Горе в том, что у меня нет  де-
нег; а  я  не  люблю  взывать  к  другим,  когда  сам  не  могу  оказать
сколько-нибудь существенного содействия.
   Отец с сыном переглянулись. Отговорка была уважительная, и они ее  не
предусмотрели.
   - Вряд ли вы слышали, - продолжал маркиз, -  чтобы  кто-нибудь  хотел
купить кружева point de Venise [22], настоящие? Или, - прибавил он, -  у
меня есть картина Морланда...
   - Морланд? - воскликнул Майкл. - Мой тесть как раз  недавно  говорил,
что ему нужен Морланд.
   - А помещение у него хорошее? - печально спросив маркиз. - Это  белый
пони.
   - О да, сэр; он серьезный коллекционер.
   - И можно надеяться, что со временем картина перейдет государству?
   - Есть все основания так полагать.
   - Ну что же, может быть, он зайдет посмотреть? Картина еще ни разу не
переходила из рук в руки. Если он даст мне рыночную цену, какая  бы  она
ни была, это может разрешить нашу задачу.
   - Вы очень добры.
   - Нисколько, - сказал маркиз. - Я верю  в  электричество  и  ненавижу
дым. Кажется, его фамилия Форсайт? Тут был процесс - моя внучка. Но  это
дело прошлое. Я полагаю, вы теперь помирились?
   - Да, сэр. Я ее видел недели две назад, и мы очень хорошо поболтали.
   - У вас, современной молодежи, память короткая, -  сказал  маркиз,  -
новое поколение как будто уж и войну забыло. Вот не знаю, хорошо ли это.
Вы как думаете, Монт?
   - "Tout casse, tout passe.." [23], маркиз.
   - О, я не жалуюсь, - сказал маркиз, - скорее наоборот. Кстати, вам  в
этот комитет нужно бы человека новой формации, с большими деньгами.
   - А у вас есть такой на примете?
   - Мой сосед, некий Монтросс - полагаю, что настоящая фамилия его  ко-
роче, - он мог бы вам пригодиться. Нажил миллионы на  резиновые  подвяз-
ках. Знает секрет, как заставить их служить ровно столько, сколько  нуж-
но. Он иногда с тоской на меня поглядывает - я, видите ли, их  не  ношу.
Может быть, если вы сошлетесь на меня... У него есть жена и еще нет  ти-
тула. Полагаю, он не отказался бы поработать на пользу общества.
   - Как будто и правда человек подходящий, - сказал сэр Лоренс.  -  Как
вы думаете, можно рискнуть теперь же?
   - Попробуйте, - сказал маркиз, - попробуйте. Я слышал, он много сидит
дома. Не стоит останавливаться  на  полдороге;  если  нам  действительно
предстоит электрифицировать не одну и не две кухни, на  это  потребуются
колоссальные суммы. Человек, который оказал бы в этом  существенное  со-
действие, заслуживает титула больше, чем многие другие.
   - Вполне с вами согласен, - сказал сэр Лоренс, - истинная услуга  об-
ществу. Титулом, полагаю, соблазнять его не следует?
   Маркиз покачал головой, опиравшейся о ладонь.
   - По нашим временам - нет, - сказал он. - Только назовите  имена  его
коллег. На интерес его к самому делу рассчитывать не приходится.
   - Ну, не знаю, как благодарить вас. Мы дадим  вам  знать,  примет  ли
Уилфрид Бенгуорт пост председателя, и вообще будем держать вас  в  курсе
дела.
   Маркиз снял ногу со стула и слегка поклонился в сторону Майкла.
   - Приятно, когда молодых  политических  деятелей  интересует  будущее
Англии, ведь никакая политика не избавит ее от будущего.  А  кстати,  вы
свою кухню, электрифицировали?
   - Мы с женой думали об этом, сэр.
   - Тут не думать надо, - сказал маркиз, - а делать.
   - Сделаем непременно.
   - Надо действовать, пока не кончилась стачка, - сказал маркиз.  -  Не
знаю, есть ли что короче, чем память общества.
   - Фью! - сказал сэр Лоренс у подъезда соседнего дома. - Да он все мо-
лодеет. Ну, будем считать, что фамилия здешнего  владельца  была  раньше
Мосс. А если так, спрашивается: хватит ли у нас ума на это дело?
   И они не слишком уверенным взглядом окинули  особняк,  перед  которым
стояли.
   - Самое лучшее идти напрямик, - сказал Майкл. - Поговорить  о  трущо-
бах, назвать людей, которых мы надеемся завербовать, а остальное предос-
тавить ему.
   - По-моему, - сказал сэр Лоренс, - лучше сказать "завербовали", а  не
"надеемся завербовать".
   - Стоит вам назвать имена, папа, как он поймет,  что  нам  нужны  его
деньги.
   - Это он и так поймет, мой милый.
   - А деньги у него есть, это верно?
   - Фирма Монтросс! Они изготовляют не только резиновые подвязки.
   - Я думаю, лучше всего совершенно открыто бить на его великодушие. Вы
ведь знаете, они очень великодушный народ.
   - Нечего нам тут стоять, Майкл, и обсуждать, из чего соткана душа иу-
дейского племени, Ну-ка, звони!
   Майкл позвонил.
   - Мистер Монтросс дома? Благодарю вас. Передайте ему, пожалуйста, эти
карточки и спросите, можно ли нам зайти к нему ненадолго?
   Комната, в которую их ввели, была, очевидно, особо предназначена  для
подобных посещений: в ней не было ничего такого, что можно  с  легкостью
унести; стулья были удобные, картины и бюсты ценные, но большие.
   Сэр Лоренс разглядывал один из бюстов, а Майкл - картину, когда дверь
открылась и послышался голос:
   - К вашим услугам, джентльмены.
   Мистер Монтросс был невысок ростом и немного напоминал худого  моржа,
который был когда-то брюнетом, но теперь поседел; у него был нос с  лег-
кой горбинкой, грустные карие глаза и густые  нависшие  седеющие  усы  и
брови.
   - Нас направил к вам ваш сосед, сэр, маркиз Шропшир,  -  сразу  начал
Майкл. - Мы хотим образовать комитет, который обратился бы с  воззванием
для сбора средств на перестройку трущоб, - и он в  третий  раз  пустился
излагать подробности дела.
   - А почему вы обратились именно ко мне, джентльмены? - спросил мистер
Монтросс, когда он кончил.
   Майкл на секунду запнулся.
   - Потому что вы богаты, сэр, - сказал он просто.
   - Это хорошо! - сказал мистер Монтросс. - Видите ли, я сам  вышел  из
трущоб, мистер Монт, - так, кажется? - да, мистер Монт, я вышел оттуда и
хорошо знаком с этими людьми. Я думал, не поэтому ли вы ко  мне  обрати-
лись.
   - Прекрасно, сэр - сказал Майкл, - но мы, конечно, и понятия не  име-
ли.
   - Так вот, это люди без будущего.
   - Это-то мы и хотим изменить, сэр.
   - Если вырвать их из трущоб и пересадить в другую страну, тогда может
быть; но если оставить их на их улицах... - мисте