- Ну теперь мы их найдем, - сказал сгусток темноты. -  Сюда,  мистер!
Ступайте осторожно и помните о моих мозолях!
   Кто-то потянул Майкла за рукав пальто.
   - Точно дымовая завеса перед атакой, - сказал незнакомец.
   - И правда. Алло! Иду!
   Гудок прозвучал на расстоянии двух шагов. Послышался голос:
   - О Майкл!
   Он лицом коснулся лица Флер, высунувшейся из окна такси.
   - Одну секунду, дорогая! Получайте, мой друг! Очень  вам  благодарен.
Надеюсь, вы благополучно доберетесь до дому.
   - Мы видели ночки и похуже этой. Спасибо, мистер! Всего хорошего  вам
и вашей леди.
   Послышалось шарканье ног, туман вздохнул: "Прощайте!"
   - Ну, сэр, теперь я знаю, где мы, - прохрипел шофер. - Первый поворот
налево, потом второй направо. А я думал, что вы заблудились, сэр!
   Майкл сел в такси и обнял Флер. Она глубоко вздохнула и притихла.
   - Страшная штука туман, - сказал он.
   - Я думала, что тебя переехали.
   Майкл был глубоко растроган.
   - Ужасно досадно, милочка! А ты наглоталась этого отвратительного ту-
мана. Ну ничего, приедем - зальем его чем-нибудь. Парень,  который  меня
проводил, - бывший солдат. Любопытно, что англичане всегда острят  и  не
теряют головы.
   - А я потеряла!
   - Ну, теперь ты ее нашла! - сказал Майкл, прижимая к себе ее голову и
стараясь скрыть волнение. - В конце концов туман -  это  наша  последняя
надежда. Пока у нас есть туман, Англия не погибнет. - Губы  Флер  прижа-
лись к его губам.
   Он принадлежал ей, и не допустит она, чтобы  он  затерялся  в  тумане
Лондона или фоггартизма! Так вот что?
   Потом все мысли исчезли.
   У открытой дверцы стоял шофер.
   - Мы приехали в ваш сквер, сэр. Может быть, вы узнаете свой дом?
   Оторвавшись от Флер, Майкл пробормотал:
   - Ладно!
   Здесь туман был не такой густой. Майкл разглядел очертания деревьев.
   - Вперед и направо, третий дом.
   Да, вот он - дом, лавровые деревья в кадках, полукруглое  окно  холла
освещено. Майкл вставил ключ в замочную скважину.
   - Хотите выпить стаканчик? - предложил он.
   Шофер кашлянул.
   - Не откажусь, сэр.
   Майкл принес ему виски.
   - Вам далеко ехать?
   - К Пэтнейскому мосту. За ваше здоровье, сэр!
   Майкл всматривался в его замерзшее лицо.
   - Жаль, что вам придется опять блуждать в тумане.
   Шофер вернул ему стакан.
   - Благодарю вас, сэр; теперь-то уж я не собьюсь с дороги. Поеду вдоль
реки, а потом по Фулхем-Род. Вот уж не думал,  что  могу  заблудиться  в
Лондоне. Зря я попробовал срезать, мне бы ехать напрямик, в объезд.  На-
пугалась ваша леди, когда вы там пропали. Ну да  ничего,  обойдется.  Не
годится людям жить в эдаком тумане. Хоть бы в  парламенте  придумали  от
него средство.
   - Да, следовало бы, - отозвался Майкл, протягивая ему фунтовую бумаж-
ку. - Спокойной ночи!
   - Нет худа без добра, - сказал шофер, трогая машину. - Спокойной  но-
чи, сэр. Благодарю вас.
   - Вам спасибо, - сказал Майкл.
   Такси медленно отъехало от подъезда и скрылось из виду.
   Майкл вошел в испанскую столовую. Под картиной Гойи Флер кипятила во-
ду в серебряном чайнике и жарила сухарики. Какой контраст с внешним  ми-
ром, где черный, зловонный туман, и холод, и страхи!  В  этой  красивой,
теплой комнате, в обществе красивой теплой женщины стоит ли думать о па-
утине города, о заблудившихся людях и об окриках в тумане?
   Закурив папироску, он взял из рук Флер чашку и поднес ее к губам.
   - Право же, Майкл, мы должны купить автомобиль!


   VIII
   В ПОИСКАХ УЛИК

   Редактор "Героя" получил такое несомненное удовольствие, что и многим
другим стало весело.
   - Самое популярное зрелище на Востоке, Форсайт, - сказал сэр  Лоренс,
- это мальчишка, которого шлепают; а Восток только тем отличается от За-
пада, что там мальчишка за твердую плату готов  дать  себя  шлепать  без
конца. Мистер Персиваль Кэлвин, видно, не таков.
   - Если он станет защищаться, - угрюмо сказал Сомс,  -  никто  его  не
поддержит.
   Они ежедневно просматривали обвинительные письма, подписанные:  "Мать
троих детей", "Роджер из Нортхэмптона",  "Викторианец",  "Элис  Сент-Мо-
рис", "Артур Уифкин", "Спортсмен, если не, джентльмен" и  "Pro  patria!"
[15] Почти в каждом письме можно было найти такие слова:  "Не  могу  ут-
верждать, что прочел книгу до конца, но я прочел достаточно, чтобы..."
   Лишь пять дней спустя слово взяла защита, но до этого  появилось  еще
оно письмо, подписанное "Розга". В этом письме автор с удовольствием от-
мечал, что редактор "Героя" в своей заметке  от  14-го  текущего  месяца
изобличил так называемую "литературную" школу, и у  представителей  этой
школы "хватило ума безропотно принять заслуженную порку".  Представители
школы не нашли нужным выступить хотя бы анонимно.
   - Это моя скромная лепта, Форсайт, - сказал сэр Лоренс, указывая Сом-
су на письмо. - Если они и на это ни клюнут, мы бессильны что-либо  сде-
лать.
   Но "они" клюнули. В ближайшем номере газеты появилось письмо  извест-
ного романиста Л. С. Д., после которого все пошло как по маслу. Романист
заявил, что этой книги он не читал; быть может, она действительно не яв-
ляется художественным произведением, но редактор "Героя"  взял  на  себя
роль ментора, значит говорить о нем больше нечего. А взгляд, что литера-
туру следует наряжать во фланелевую юбку, вообще чушь, о которой и  упо-
минать не стоит.
   К великому удовольствию Сомса, письмо романиста развязало  языки  за-
щитникам новой школы. Из десяти человек, перечисленных в списке, которых
Баттерфилд снабдил экземплярами "Шпанской мушки", высказались четверо  и
подписались полной фамилией. Они утверждали, что "Шпанская мушка" несом-
ненно является высокохудожественным произведением, и жалели тех, кто да-
же в наши дни считает, будто литература имеет отношение к  нравственнос-
ти. Оценивая художественные произведения, нужно помнить только об  одном
критерии - эстетическом. Искусство есть искусство, а нравственность есть
нравственность, и пути у них разные и разными останутся. Чудовищно,  что
такое произведение пришлось издать за границей. Когда же Англия научится
ценить талант?
   Все эти письма Сомс вырезал и наклеил в тетрадь. Он получил  то,  что
ему было нужно, и дискуссия перестала его интересовать. Кроме того, Бат-
терфилд сообщил ему следующее:
   "Сэр, В понедельник я нанес визит леди" о которой Вы говорили, и зас-
тал ее дома. Кажется, она была несколько недовольна, когда  я  предложил
ей книгу. "Эту книгу, - сказала она, - я  давным-давно  прочла"  -  "Она
вызвала сенсацию, сударыня", - сообщил я. "Знаю", - ответила она.  Тогда
я предложил: "Может быть, вы возьмете один  экземпляр?  Цена  все  время
растет, книга будет стоить очень дорого". - "У меня она есть", - сказала
она. Я разузнал то, о чем Вы меня просили, сэр, и больше  не  настаивал.
Надеюсь, Ваше поручение я исполнил. Я буду счастлив, если Вы мне поручи-
те еще что-нибудь. Я считаю, что тем положением, какое занимаю в настоя-
щее время, я всецело обязан Вам". У Сомса была в запасе и еще работа для
молодого человека: он думал использовать его как свидетеля. Теперь оста-
валось разрешить вопрос о пьесах. Он посоветовался с Майклом.
   - Скажите, эта молодая женщина все еще выступает в  ультрасовременном
театре, о котором вы говорили?
   Майкл поморщился.
   - Не знаю, сэр, но могу навести справки.
   Выяснилось, что Марджори Феррар предложена роль Оливии  в  "Прямодуш-
ном", которого Бэрти Кэрфью готовил для утренника.
   - "Прямодушный"? - спросил Сомс. - Это современная пьеса?
   - Да, сэр, она написана двести пятьдесят лет назад.
   - А! - протянул Сомс. - Тогда народ был грубый. Но ведь она разошлась
с этим молодым человеком, как же ока может участвовать в спектакле?
   - О, их не проймешь. Надеюсь, сэр, вы все-таки не  доведете  дела  до
суда?
   - Ничего не могу сказать. Когда спектакль?
   - Седьмого января.
   Сомс отправился в библиотеку своего клуба и взял томик Уичерли. Нача-
ло "Прямодушного" его разочаровало, но дальше дело пошло лучше,  и  Сомс
выписал все строчки, которые Джордж Форсайт  в  свое  время  назвал,  бы
"гривуазными". По его сведениям, в этом театре пьесы шли по  несокращен-
ному тексту. Прекрасно! От таких фраз у присяжных волосы дыбом  встанут.
Теперь, заручившись "Шпанской мушкой" и этой пьесой, он был уверен,  что
молодая женщина и ее компания не смогут претендовать на "какое бы то  ни
было понятие о нравственности". В нем проснулся инстинкт  профессионала.
Адвоката сэра Джемса Фоскиссона он пригласил не за  личные  качества,  а
чтобы его не использовали противники. Младшим адвокатом  был  завербован
"очень молодой" Николае Форсайт. Сомс был о нем  невысокого  мнения,  но
решил, что семейный круг предпочтительнее, особенно если дело до суда не
дойдет.
   В тот вечер у Сомса был разговор с Флер, укрепивший в нем желание из-
бежать суда.
   - Что случилось с молодым американцем? - спросил он.
   Флер язвительно улыбнулась.
   - С Фрэнсисом Уилмотом? О, он влюбился в Марджори Феррар. А она выхо-
дит замуж за сэра Александра Мак-Гауна.
   - Вот как?
   - Майкл тебе рассказывал, как он его ударил по носу?
   - Кто кого? - раздраженно спросил Сомс.
   - Майкл - Мак-Гауна, милый, у него хлынула кровь носом.
   - Зачем он это сделал?
   - Разве ты не читал его речи против Майкла?
   - Ну, - сказал Сомс, - парламентская болтовня - это пустяки. Там  все
ведут себя, как дети. Значит, она выходит за него замуж. Это он ее наст-
рочил?
   - Нет, она его.
   Сомс только фыркнул в ответ; он почуял в словах  Флер  чисто  женскую
ненависть к другой женщине. А между тем  -  политические  соображения  и
светские - как знать, что возникает раньше, где причина, где  следствие?
Во всяком случае, кое-что новое он узнал. Так она выходит замуж? Некото-
рое время он обдумывал этот вопрос, потом решил нанести визит  Сэтлуайту
и Старку. Если бы эта фирма пользовалась дурной репутацией  либо  всегда
выступала в "causes celebres" [16], он, конечно, не пошел бы к  ним,  но
Сэтлуайт и Старк были люди почтенные и имели аристократические связи.
   Писать он им не стал, а просто взял шляпу и из "Клуба знатоков"  отп-
равился в контору на Кинг-стрит.
   Поход этот напомнил ему прошлое - сколько раз он ходил для  перегово-
ров в такие конторы или вызывал туда своих противников! Он всегда  пред-
почитал не доводить дел до суда. А вступая в переговоры,  был  неизменно
бесстрастен и знал, что возражать ему будут столь же безлично - две  ма-
шины, зарабатывающие на человеческой природе. Сегодня он  не  чувствовал
себя машиной, и, зная, что это плохо, остановился перед витриной с  гра-
вюрами и картинами. А, вот те первые оттиски гравюр Русселя,  о  которых
говорил "Старый Монт", - старик понимает толк в гравюрах.  О,  а  вот  и
картина Фреда Уокера, и недурная! Мэйсон и Уокер - их время еще не мино-
вало, нет. И в груди Сомса шевельнулось то чувство,  которое  испытывает
человек, услышав, как на усыпанном цветами дереве поет дрозд. Давно,  ой
как давно не покупал он картин? Только бы разделаться с  этим  проклятым
процессом, тогда опять все будет хорошо. Он оторвал взгляд от витрины и,
глубоко вздохнув, вошел в контору "Сэтлуайт и Старк".
   Кабинет старшего компаньона находился во втором этаже. Мистер  Сэтлу-
айт встретил Сомса словами:
   - Как поживаете, мистер Форсайт? Мы с вами не встречались со  времени
процесса Боббина против ЛЮЗ [17]. Кажется, это было в тысяча девятисотом
году!
   - В тысяча восемьсот девяносто девятом, - сказал Сомс. - Вы выступали
от дороги.
   Мистер Сэтлуайт жестом пригласил его сесть.
   Сомс сел и взглянул на фигуру у камина.  Гм!  Длинные  губы,  длинные
ресницы, длинный подбородок; человек, равный ему по калибру, культуре  и
честности! Хитрить с ним нечего.
   - Глупейшее дело, - сказал он. - Как бы нам его уладить?
   Мистер Сэтлуайт нахмурился.
   - Это зависит от того, что вы имеете предложить, мистер Форсайт. Моей
клиентке было нанесено серьезное оскорбление.
   Сомс кисло улыбнулся.
   - Она сама начала. И на что она ссылается? На частные письма, которые
моя дочь в порыве гнева написала своим друзьям. Я удивляюсь,  что  такая
солидная фирма, как ваша...
   Мистер Сэтлуайт улыбнулся.
   - Не утруждайте себя комплиментами по  адресу  моей  фирмы.  Я  также
удивляюсь, что вы выступаете от имени вашей дочери. Вряд  ли  вы  можете
отнестись к делу беспристрастно. Или вы хотите сообщить, что она  готова
принести извинение?
   - Мне кажется, это следует сделать не ей, а вашей клиентке, -  сказал
Сомс.
   - Если вы стоите на такой точке зрения, то, пожалуй, не имеет  смысла
продолжать разговор.
   Сомс пристально на него посмотрел и сказал:
   - Как вы докажете, что она оскорблена? Она вращается в  очень  легко-
мысленном обществе.
   Мистер Сэтлуайт улыбался по-прежнему.
   - Я слышал, что она собирается выйти замуж за сэра Александра Мак-Га-
уна, - сказал Сомс.
   Мистер Сэтлуайт сжал губы.
   - Право же, мистер Форсайт, если вы готовы принести извинение и упла-
тить приличную сумму, то мы сумеем сговориться. В противном случае...
   - Вы как человек разумный, - перебил Сомс, -  понимаете,  что  такого
рода скандалы ничего, кроме неприятностей и расходов, за собой  не  вле-
кут. Я готов заплатить тысячу фунтов, но об извинении не  может  быть  и
речи.
   - На полторы тысячи мы бы пошли. Но необходимо извинение в письменной
форме.
   Сомс молчал, переживая всю  несправедливость  происходящего.  Полторы
тысячи! Чудовищно! И все-таки он бы заплатил, только бы избавить Флер от
судебного процесса. Но унижение! На это она ни за что не пойдет, и хоро-
шо сделает. Он встал.
   - Слушайте, мистер Сэтлуайт, если вы доведете дело до суда, вам  при-
дется столкнуться с непредвиденными затруднениями. Но  вся  эта  история
столь неприятна, что я готов уплатить  деньги,  хотя  очень  сомневаюсь,
чтобы по суду мне пришлось уплатить хотя бы один пенни. Что же  касается
извинения, то можно пойти на компромисс (и чего он улыбается?)  -  напи-
сать в таком роде: "Мы обе сожалеем, что дурно отзывались друг о друге",
и пусть обе стороны подпишутся.
   Мистер Сэтлуайт погладил подбородок.
   - Я сообщу моей клиентке о вашем предложении. Я не меньше вашего  же-
лаю уладить это дело, не потому, что боюсь за его исход ("Ну еще бы!"  -
подумал Сомс), но потому, что в таких процессах, как вы говорите,  нази-
дательного мало.
   Он протянул руку.
   Сомс холодно пожал ее.
   - Вы понимаете, что я совершенно объективен, -  сказал  он  и  вышел.
"Возьмет", - думал он. Отдать этой мерзавке полторы тысячи фунтов только
за то, что ее раз в жизни назвали, как она того заслуживает! И улики  он
собирал зря! На мгновение ему стало досадно, что он так любит Флер. Пра-
во, даже глупо. Потом сердце его дрогнуло от радости. Слава богу! Он все
уладил.
   Рождество было не за горами, поэтому Сомс не придавал значения  тому,
что Сэтлуайт ему не отвечает. Флер и Майкл уехали в Липпингхолл с  девя-
тым и одиннадцатым баронетами, а у Сомса и Аннет гостила Уинифрид с Кар-
диганами. Только шестого января от мистеров Сэтлуайта  и  Старка  пришло
письмо.
   "Уважаемый сэр, Ваше предложение было передано нашей клиентке,  кото-
рая уполномочила нас сообщить Вам, что она согласна принять сумму в пол-
торы тысячи фунтов и извинение, подписанное Вашей  клиенткой.  Извинение
должно быть написано по прилагаемому образцу.
   Остаемся искренно вам преданные Сэтлуайт и Старк".
   Сомс взял образец и прочел:
   "Я, миссис Майкл Монт, беру назад слова, сказанные мною о мисс  Мард-
жори Феррар в письмах моих от 4 октября прошлого года, написанных миссис
Ральф Ппинррин и миссис Эдуард Молтиз, и приношу извинение  в  том,  что
они были написаны". (Подпись.)
   Сомс встал, резко отодвинув столик, за которым завтракал.
   - Что с тобой. Сомс? - сказала Аннет. -  Опять  сломал  вставную  че-
люсть? Нельзя так неосторожно есть...
   - Читай.
   Аннет прочла.
   - И ты хотел дать этой женщине полторы тысячи фунтов? Да ты с ума со-
шел. Сомс! Я бы ей и полторы тысячи пенсов не дала. Ты ей  заплатишь,  а
она расскажет всем своим друзьям. Это все равно, что тысячу пятьсот  раз
просить прощения. Право, я удивляюсь, Сомс! Делец, умный человек! Неуже-
ли ты так плохо знаешь свет?
   Сомс покраснел. Это было так по-французски и в то же время так  верно
по существу. Он подошел к окну. Французы - они не допускают компромиссов
и знают цену деньгам.
   - Как бы то ни было, а с этим покончено, - сказал он. - Флер не  под-
пишет. А я возьму назад свое предложение.
   - Надеюсь! Флер не глупа. А на суде она  будет  очень  эффектна.  Эта
женщина пожалеет, что родилась на свет. Почему ты не  приставишь  к  ней
сыщика, который бы за ней следил? С такими особами церемониться нечего.
   В минуту слабости Сомс рассказал Аннет о книге и пьесе. Он чувствовал
потребность с кем-нибудь поделиться, а с Флер и Майклом нельзя  было  об
этом говорить. Он даже дал ей "Шпанскую мушку" сказав:
   - Читать не советую. Написано во французском стиле.
   Аннет вернула книгу через два дня и заявила:
   - Какой же это французский стиль? Это просто отвратительно! Вы,  анг-
личане, так грубы. Книга не  остроумная,  а  просто  грязная.  Серьезная
грязная книга - что может быть хуже? Ты слишком старомоден, Сомс. Почему
ты говоришь, что это французский стиль?
   Сомс и сам не знал, почему он это сказал.
   - Во всяком случае, она издана не в Англии, - пробормотал он и  вышел
из комнаты, преследуемый, как жужжаньем, словами:  "Брюссель,  Брюссель,
это Брюссель ты называешь..." Самая обидчивая нация эти французы!
   Однако ее совет пригласить сыщика запал ему в голову.
   К чему щепетильность, когда все зависит от того, чтобы  напугать  эту
женщину? И, приехав в Лондон, он заглянул в некое учреждение, не к  мис-
теру Полтиду, а в другое, и поручил там выяснить  прошлое,  настоящее  и
будущее Марджори Феррар.
   Фирме "Сэтлуайт и Старк" он написал на бланке своей конторы  короткий
и решительный ответ:
   "6 января 1925 г.
   Уважаемые сэры, Узнав из Вашего письма от 5-го с/м, что Ваша клиентка
отклонила мое предложение, сделанное, как Вам известно, совершенно бесп-
ристрастно, беру его назад in toto [18].
   Преданный Вам Солю Форсайт".
   Они пожалеют! Наверняка пожалеют! И он вперил взор в слова  in  toto;
почему-то они показались ему забавными.  In  toto!  А  теперь  посмотрим
"Прямодушного"!
   Театр общества "Nec plus ultra" отличался неказистой  внешней  отдел-
кой, гипсовой маской Конгрива [19] в вестибюле, своеобразным  запахом  и
наличием просцениума. Оркестра не было. Перед поднятием занавеса три ра-
за во что-то ударили. Рампы не было. Декорации были  своеобразные.  Сомс
не отрываясь смотрел на них, пока в первом антракте разговор двух  сидя-
щих за ним людей не открыл ему глаза на их принцип.
   - В декорациях самое важное то, что на них можно не смотреть. Это са-
мый крайний театр в этом смысле.
   - В Москве пошли еще дальше.
   - Вряд ли. Кэрфью ездил туда. Вернулся в диком  восторге  от  русских
актеров.
   - Он знает русский язык?
   - Нет, это и не нужно. Все дело в тембре.  По-моему,  Кэрфью  недурно
справляется со своей задачей. Такую пьесу нельзя было бы ставить, если б
можно было разобрать слова.
   Сомс, который очень старался разобрать слова - за  этим,  собственно,
он и шел сюда, - скосил глаза на говоривших. Они были молоды,  бледны  и
продолжали разговор, нисколько не смутившись от его взгляда.
   - Кэрфью молодец! Такая встряска нужна.
   - Оливию играет Марджори Феррар.
   - Не понимаю, зачем он выпускает эту дилетантку.
   - Не забывай о сборах, мой милый,  она  привлекает  публику.  Тяжелый
случай.
   - Ей удалась только одна роль - немой девушки в русской пьесе. А  го-
ворит она ужасающе - все время следишь за смыслом слов. Совсем не окуты-
вает тебя ритмом.
   - Она красива.
   - Мда.
   Тут занавес поднялся. Так как в первом