имание на глубокую тишину, которую
нарушил бой часов. Пробило четыре, и казалось, то был глас Времени. Ког-
да замер гул, дверь приоткрылась, и лысый человек спросил:
   - Что угодно, сэр?
   Молодой американец снял мягкую шляпу.
   - Здесь живет миссис Майкл Монт?
   - Да, сэр.
   - Пожалуйста, передайте ей мою карточку и письмо.
   - "Мистер Фрэнсис Уилмот, Нэйзби, Ю. К.  ".  Будьте  добры,  войдите,
сэр.
   Следуя за лакеем, Фрэнсис Уилмот прошел в комнату направо. Здесь вни-
мание его привлек какой-то шорох, и чьи-то зубы оцарапали ему икру.
   - Дэнди! - крикнул лысый лакей. - Ах ты, чертенок! Знаете,  сэр,  эта
собака терпеть не может чужих. На место! Одной леди Дэнди  прокусил  од-
нажды чулок.
   Фрэнсис Уилмот с любопытством посмотрел  на  серебристо-серую  собаку
дюймов девяти вышиной и почти такой же ширины. Она подняла на него блес-
тящие глаза и оскалила белые зубы.
   - Это он малютку охраняет, сэр, - сказал  лысый  лакей,  указывая  на
уютное гнездышко на полу перед незатопленным камином. - Когда ребенок  в
комнате, Дэнди бросается на чужих. Но теперь вы  можете  быть  спокойны,
сэр, раз он обнюхал ваши брюки. А к ребенку все-таки не подходите.  Мис-
сис Монт только что была здесь; я ей передам вашу карточку.
   Фрэнсис Уилмот опустился на диванчик, стоявший посреди комнаты, а со-
бака улеглась между ним и ребенком.
   В ожидании миссис Монт молодой человек внимательно осматривал  комна-
ту. Потолок был окрашен в серебряный цвет, стены обшиты  панелями  туск-
ло-золотого оттенка. В углу приютились маленькие позолоченные клавикорды
- призрак рояля. Портьеры были из материи, затканной золотом и серебром.
Блестели хрустальные люстры, на картинах, украшавших стены, были изобра-
жены цветы и молодая леди с серебряной шеей и в золотых туфельках.  Ноги
утопали в удивительно мягком серебристом ковре, мебель была  из  позоло-
ченного дерева.
   Молодого человека внезапно охватила тоска по родине. Мысленно он  пе-
ренесся в гостиную старого, в колониальном стиле, дома на пустынном  бе-
регу красноватой реки в Южной Каролине. Снова видел  он  портрет  своего
прадеда, Фрэнсиса Уилмота, в красном мундире с высоким воротником, - ма-
йора королевских войск во время войны за  независимость.  Говорили,  что
прадед на этом портрете похож на человека, которого Фрэнсис Уилмот ежед-
невно видел в зеркале, когда брился: гладкие темные волосы,  закрывающие
правый висок, узкий нос, узкие губы, узкая рука, сжимающая рукоятку шпа-
ги или бритву, решительный взгляд  узких,  словно  щели,  глаз.  Фрэнсис
вспомнил негров, работающих на хлопковом поле под ослепительным солнцем;
такого солнца он не видел с тех пор, как сюда приехал; в мыслях он снова
гулял со своим сеттером по краю  громадного  болота,  под  высокими  пе-
чальными деревьями, разукрашенными гирляндами мха; он  думал  о  родовом
имении Уилмотов: дом сильно пострадал во время гражданской войны, и  мо-
лодой человек не знал, восстанавливать ли его, или продать одному  янки,
который хотел купить загородную виллу, куда он мог бы приезжать на воск-
ресенье из Чарлстона, и который так отремонтирует дом, что его не  узна-
ешь. Тоскливо будет в доме теперь, когда Энн вышла замуж за этого  моло-
дого англичанина, Джона Форсайта, и уехала на север, в Южные Сосны. И он
понимал, что сестра, смуглая, бледная, энергичная, теперь для него поте-
ряна. Да, эта комната навеяла на него тоску по родине. Такой  великолеп-
ной комнаты он никогда еще не видел; ее гармонию нарушала только собака,
лежавшая сейчас на боку. Она была такая толстая, что все ее четыре лапки
болтались, не касаясь пола. Вполголоса он сказал:
   - Это самая красивая комната, какую мне  когда-либо  приходилось  ви-
деть!
   - Как приятно подслушать такое замечание!
   В дверях стояла молодая женщина с волнистыми каштановыми  волосами  и
матовым бледным лицом. Нос у нее был короткий, прямой, глаза карие,  от-
тененные темными ресницами, веки очень белые. Улыбаясь,  она  подошло  к
Фрэнсису Уилмоту и протянула ему руку.
   Он поклонился и серьезно спросил:
   - Миссис Майкл Монт?
   - Значит, Джон женился на вашей сестре? Она хорошенькая?
   - Да.
   - Красивая?
   - Да, она красива.
   - Надеюсь, вы не скучали? Бэби вас занимал?
   - Чудесный ребенок.
   - О да! А Дэнди вас, говорят, укусил?
   - Кажется, не до крови.
   - А вы даже не посмотрели? Но собака совершенно здорова.  Садитесь  и
расскажите мне о вашей сестре и Джоне. Это брак по любви?
   Фрэнсис Уилмот сел.
   - Да, несомненно. Джон прекрасный человек, а Энн...
   Он услышал вздох.
   - Я очень рада. Он пишет, что очень счастлив. Вы должны  остановиться
у нас. Здесь вас никто не будет стеснять. Можете смотреть на наш дом как
на отель.
   Молодой человек поднял на нее глаза и улыбнулся.
   - Как вы добры! Ведь я впервые уехал из Америки. Слишком рано  кончи-
лась война.
   Флер вынула бэби из гнездышка.
   - А вот это существо не кусается. Смотрите - целых два зуба,  но  они
не опасны.
   - Как его зовут?
   - Кит, уменьшительное от Кристофер. К счастью,  мы  сошлись  на  этом
имени. Сейчас придет Майкл, мой муж. Он член парламента. Но первое засе-
дание только в понедельник - конечно, опять Ирландия. А мы вчера  верну-
лись для этого из Италии. Чудная страна, вы должны туда съездить.
   - Простите, какие это часы так громко бьют? Парламентские?
   - Да, это Большой Бэн. Он заставляет их помнить о времени. Майкл  го-
ворит, что парламент - лучший тормоз  прогресса.  Теперь,  когда  у  нас
впервые лейбористское правительство, год обещает быть  интересным.  Пос-
мотрите, как эта собака охраняет моего бэби. Не правда ли,  трогательно?
Челюсти у нее чудовищные.
   - Какая это порода?
   - Дэнди-динмонт. А раньше у нас была китайская собачка. С  ней  прои-
зошла трагическая история. Она всегда  гонялась  за  кошками  и  однажды
повздорила с воинственным котом, он ей выцарапал оба глаза... она ослеп-
ла, и пришлось...
   Молодому человеку показалось, что в ее глазах блеснули слезы. Он  ти-
хонько вздохнул и сочувственно сказал:
   - Очень печально.
   - Мне пришлось обставить эту комнату по-новому. Раньше она была отде-
лана в китайском стиле. Она мне слишком напоминала Тинг-а-Линга.
   - Ну, а этот песик загрызет любую кошку.
   - К счастью, он вырос вместе с котятами. Нам  он  понравился  потому,
что у него кривые лапы. Ходит он с трудом и едва  поспевает  за  детской
колясочкой. Дэн, покажи лапки!
   Дэнди поднял голову и тихонько заворчал.
   - Он ужасно упрямый. Скажите, Джон изменился? Или похож еще на англи-
чанина?
   Молодой человек понял, что она наконец заговорила о  чем-то  для  нее
интересном.
   - Похож. Но он чудесный малый.
   - А его мать? Когда-то она была красива.
   - Она и сейчас красива.
   - Да, наверно. Седая, должно быть?
   - Поседела. Вы ее не любите?
   - Гм! Надеюсь, она не будет ревновать его к вашей сестре.
   - Пожалуй, вы несправедливы.
   - Пожалуй, несправедлива.
   Она сидела неподвижно с ребенком на руках; лицо ее было сурово. Моло-
дой человек, сообразив, что мысли ее где-то витают, встал.
   - Когда будете писать Джону, - заговорила она вдруг, - передайте ему,
что я ужасно рада и желаю ему счастья. Я сама не буду ему писать.  Можно
мне называть вас Фрэнсис?
   Фрэнсис Уилмот поклонился.
   - Я буду счастлив...
   - А вы должны называть меня Флер. Ведь теперь мы с вами родственники.
   - Флер! Красивое имя! - медленно, словно смакуя это  слово,  произнес
молодой человек.
   - Комнату вам приготовят сегодня же.  Разумеется,  у  вас  будет  от-
дельная ванная.
   Он прикоснулся губами к протянутой руке.
   - Чудесно! - сказал он. - А я было начал тосковать по дому: здесь мне
не хватает солнца.
   В дверях он оглянулся. Флер положила ребенка в гнездышко и  задумчиво
смотрела куда-то в пространство.


   II
   ПЕРЕМЕНА

   Не только смерть собаки побудила Флер по-новому  обставить  китайскую
комнату. В тот день, когда Флер исполнилось двадцать  два  года,  Майкл,
вернувшись домой, объявил:
   - Ну, дитя мое, я покончил с издательским делом. Старый Дэнби  всегда
так безнадежно прав, что на этом карьеры не сделаешь.
   - О Майкл! Ты будешь смертельно скучать.
   - Я пройду в парламент. Дело несложное, а заработок примерно тот же.
   Эти слова были сказаны в шутку. Через шесть  дней  обнаружилось,  что
Флер приняла их всерьез.
   - Ты был совершенно прав, Майкл. Это дело самое для тебя  подходящее.
У тебя есть мысли в голове.
   - Чужие.
   - И говоришь ты прекрасно. А живем мы в двух шагах от парламента.
   - Это будет стоить денег. Флер.
   - Да, я говорила с папой. Знаешь, это очень забавно -  ведь  ни  один
Форсайт не имел никакого отношения к парламенту. Но  папа  считает,  что
мне это пойдет на пользу, а баронеты только для этого и годятся.
   - К сожалению, раньше нужно пройти в выборах.
   - Я и с твоим отцом посоветовалась. Он кое с кем переговорит. Им нуж-
ны молодые люди.
   - Так. А каковы мои политические убеждения?
   - Дорогой мой, пора бы уже знать - в тридцать-то лет!
   - Я не либерал. Но кто я - консерватор или лейборист?
   - У тебя есть время решить этот вопрос до выборов.
   На следующий день, пока Майкл брился,  а  Флер  принимала  ванну,  он
слегка порезался и сказал:
   - Земля и безработица - вот что меня действительно интересует. Я фог-
гартист.
   - Что это такое?
   - Ведь ты же читала книгу сэра Джемса Фоггарта.
   - Нет.
   - А говорила, что читала.
   - Все так говорили.
   - Ну все равно. Он весь в будущем и программу свою строит, имея в ви-
ду тысяча девятьсот сорок четвертый год. Безопасность в воздухе,  разви-
тие земледелия, детская эмиграция;  урегулировать  спрос  и  предложение
внутри империи; покончить с нашими убытками в делах с Европой;  идти  на
жертвы ради лучшего будущего. В сущности, он проповедует то, что никакой
популярностью не пользуется и считается невыполнимым.
   - Эти взгляды ты можешь держать при себе, пока не пройдешь  в  парла-
мент. Ты должен выставить свою кандидатуру по спискам тори.
   - Какая ты сейчас красивая!
   - Потом, когда ты уже пройдешь на выборах, можно заявить  и  о  своих
взглядах. Таким образом ты с самого начала займешь видное положение.
   - План недурен, - сказал Майкл.
   - И тогда можешь проводить программу этого Фоггарта, Он не  сумасшед-
ший?
   - Нет, но он слишком трезв и рассудителен, а это приближается  к  су-
масшествию. Видишь ли, заработная плата у нас выше, чем во  всех  других
странах, за исключением Америки и доминионов; и понижения не  предвидит-
ся. Мы идем в ногу с молодыми странами. Фоггарт стоит за то, чтобы  Анг-
лия производила как можно больше продовольствия; детей из английских го-
родов он предлагает отправлять в колонии, пока спрос колоний на наши то-
вары не сравняется с нашим ввозом. Разумеется, из этого ничего  не  вый-
дет, если все правительства империи не будут действовать  вполне  едино-
душно.
   - Все это как будто разумно.
   - Как тебе известно, мы его издали, но за его счет. Это старая  исто-
рия - "вера горами двигает". Вера-то у него есть, но гора все еще  стоит
на месте.
   Флер встала.
   - Итак, решено! - сказала она. - Твой отец говорит, что  сумеет  про-
вести тебя по спискам тори, а свои убеждения ты  держи  при  себе.  Тебе
нетрудно будет завоевать симпатии, Майкл.
   - Благодарю, тебя, милочка. Дай я помогу тебе вытереться...
   Однако раньше, чем переделывать китайскую комнату, Флер выждала, пока
Майкл не прошел в парламент от одного из округов, где избиратели, по-ви-
димому, проявляли интерес к земледелию. Выбранный ею стиль являл,  собой
некую смесь Адама и "Louis Quinze" [1]. Майкл окрестил комнату "биметал-
лическая гостиная" и переселил "Белую обезьяну" к себе в кабинет. Он ре-
шил, что пессимизм этого создания не вяжется  с  карьерой  политического
деятеля.
   Свой "салон" Флер открыла в феврале. После разгрома либералов  "центр
общества" сошел на нет, и ореол политикоюридической группы  леди  Элисон
сильно померк. Теперь в гору шли люди попроще. По средам  на  вечерах  у
Флер бывали главным образом представители младшего поколения; а из  ста-
риков показывались в "салоне" ее свекор, два захудалых посланника и  Пи-
венси Блайт, редактор "Аванпоста". Это был высокий человек с  бородой  и
налитыми кровью глазами, столь не похожий на свой собственный литератур-
ный стиль, что его постоянно принимали за премьера какого-нибудь колони-
ального кабинета. Он обнаружил познания в таких вопросах, в которых мало
кто разбирался. "То, что проповедует Блайт сегодня, консервативная  пар-
тия не будет проповедовать завтра", - говорили о нем в обществе. Голос у
него был негромкий. Когда речь заходила о политическом положении страны,
Блайт изрекал такие афоризмы:
   - Сейчас люди бродят во сне, а проснутся голыми.
   Горячий сторонник сэра Джемса Фоггарта, он называл его книгу  "шедев-
ром слепого архангела". Блайт страстно любил клавикорды и был  незаменим
в "салоне" Флер.
   Покончив с поэзией и современной музыкой, с  Сибли  Суоном,  Уолтером
Нэйзингом и Солстисом, Флер получила возможность уделять  время  сыну  -
одиннадцатому баронету. Для нее он был единственной  реальностью.  Пусть
Майкл верит в теорию, которая принесет  плоды  лишь  после  его  смерти,
пусть лейбористы лелеют надежду завладеть страной - для Флер все это бы-
ло неважно: 1944-й год казался ей знаменательным только  потому,  что  в
этом году Кит достигнет совершеннолетия. Имеют ли какое-нибудь  значение
все эти безнадежные парламентские попытки чтото  сделать?  Конечно  нет!
Важно одно - Англия должна быть - богатой  и  сильной,  когда  подрастет
одиннадцатый баронет! Они хотят строить какие-то дома - ну что ж, отлич-
но! Но так ли это необходимо, если Кит унаследует усадьбу Липпингхолл  и
дом на Саут-сквер? Конечно, Флер не высказывала таких циничных соображе-
ний вслух и вряд ли сознательно об этом думала. На словах она  безогово-
рочно поклонялась великому божеству - Прогрессу.
   Проблемы всеобщего мира, здравоохранения и безработицы занимали всех,
независимо от партийных разногласий, и Флер не отставала от моды. Но  не
Майкл и не сэр Джемс Фоггарт, а инстинкт подсказывал ей, что старый  ло-
зунг: "И волки сыты, и овцы целы" - лозунг, лежащий в основе  всех  пар-
тийных программ, - не столь разумен, как хотелось бы. Ведь Кит не  голо-
ден, а поэтому о других не стоит очень беспокоиться,  хотя,  разумеется,
необходимо делать вид, что вопрос об этих "других" тебя беспокоит.  Флер
порхала по своему "салону", со всеми была любезна, перебрасывалась  сло-
вами то с тем, то с другим из гостей, а гости  восхищались  ее  грацией,
здравым смыслом и чуткостью. Нередко она бывала и на  заседаниях  палаты
общин, рассеянно прислушивалась к речам, но  каким-то  седьмым  чувством
(если у светских женщин шесть чувств, то у  Флер,  несомненно,  их  было
семь) улавливала то, что могло придать блеск ее "салону"; отмечала повы-
шение и падение правительственного барометра, изучала политические штам-
пы и лозунги, а главное - людей, живого человека, скрытого в  каждом  из
членов парламента.
   За карьерой Майкла она следила, словно заботливая  крестная,  которая
подарила своему крестнику молитвенник в сафьяновом  переплете,  надеясь,
что настанет день, когда он об этой книге вспомнит. Майкл регулярно  по-
сещал заседания палаты всю весну и лето, но ни разу не раскрыл рта. Флер
одобряла это молчание и выслушивала его рассуждения о  фоггартизме,  тем
помогая ему уяснить самому себе свои политические убеждения. Если только
в фоггартизме дано верное средство для борьбы с безработицей, как  гово-
рил Майкл, то и Флер готова была  признать  себя  сторонницей  Фоггарта:
здравый  смысл  подсказывал  ей,  что  безработица  -  это  национальное
бедствие - является единственной реальной опасностью, угрожающей  будущ-
ности Кита. Ликвидируйте безработицу - и людям некогда будет "устраивать
волнения".
   Ее критические замечания часто бывали дельны.
   "Дорогой мой, неужели хоть одна страна пожертвует настоящим ради  бу-
дущего?" Или: "И ты действительно считаешь, что в  деревне  лучше  жить,
чем в городе?" Или: "Неужели ты согласился бы отправить четырнадцатилет-
него Кита из Англии в какое-нибудь захолустье? Ты думаешь, что  горожане
на это пойдут?"
   Подстрекаемый этими вопросами, Майкл ей возражал так упорно и с таким
красноречием, что она уже не сомневалась в его успехе - Со  временем  он
сделает карьеру, как старый сэр Джайлс Снорхам, который скоро будет  пэ-
ром Англии, потому что всегда носил шляпу с низкой тульей и проповедовал
возврат к кабриолетам. Шляпы, бутоньерки, монокль - Флер не забывала обо
всех этих атрибутах, способствующих политической карьере.
   - Майкл, простые стекла не вредны для  глаз,  а  монокль  притягивает
взоры слушателей.
   - Дитя мое, отцу он никакой пользы не принес; я сомневаюсь, чтобы мо-
нокль помог ему продать хотя бы три экземпляра из всех  его  книг!  Нет!
Если я сделаю карьеру, то ею я буду обязан только своему красноречию.
   Но она упорно советовала ему молчать и выжидать.
   - Плохо, если ты на первых же порах  оступишься,  Майкл.  Это  лейбо-
ристское правительство не дотянет до конца года.
   - Почему ты думаешь?
   - У них уже голова пошла кругом, вот-вот сорвутся. Их едва терпят - а
таким людям приходится быть любезными, иначе их уберут. А когда они  уй-
дут, их сменят тори, причем, вероятно, надолго; и это время ты использу-
ешь для своих эксцентрических выходок. А пока завоевывай симпатии в сво-
ем округе. Право же, ты допускаешь ошибку, игнорируя избирателей.
   В то лето Майкл уезжал на субботу и воскресенье в  МидБэкс  "завоевы-
вать симпатии избирателей", а Флер с  одиннадцатым  баронетом  проводила
эти дни у отца в Мейплдерхеме.
   Отряхнув со своих ног прах Лондона после истории с Элдерсоном и  ОГС,
Сомс зажил в своем загородном доме с увлечением, даже странным для  Фор-
сайта. Он купил луга на противоположном берегу реки и завел  джерсейских
коров. Сельским хозяйством он заниматься не собирался, но ему  нравилось
переправляться в лодке через реку и смотреть, как доят коров. Кроме  то-
го, он настроил парников и увлекся выращиванием  дынь.  Английская  дыня
нравилась ему больше всякой другой, а  жизнь  с  женой-француженкой  все
больше склоняла его к потреблению отечественных продуктов.  Когда  Майкл
прошел в парламент, Флер прислала отцу книгу сэра Джемса Фоггарта "Опас-
ное положение Англии". Получив этот подарок. Сомс сказал Аннет:
   - Не понимаю, зачем мне эта книга? Что я буду с ней делать?
   - Прочтешь ее. Сомс.
   Сомс, перелиставший книгу, фыркнул:
   - Понять не могу, о чем он тут пишет.
   - Я ее продам на благотворительном базаре. Сомс. Она пригодится  тем,
кто умеет читать по-английски.
   С этого дня Сомс, сам того не замечая, начал изучать книгу. Она пока-
залась ему странной, в ней многим доставалось. Особенно понравилась  ему
глава, где автор осуждает рабочего, который не  желает  расставаться  со
своими подрастающими детьми. Сомс никогда не бывал за пределами Европы и
имел очень смутное представление о  таких  странах,  как  Южная  Африка,
Австралия, Канада и Новая Зеландия; но, видимо, этот старик Фоггарт  по-
бывал везде и свое дело знал; То, что он говорил о развитии этих  стран,
показалось Сомсу разумным. Дети, отправляющиеся туда, сразу прибавляют в
весе и обзаводятся собственностью в том возрасте, когда в Англии они все
еще разносят пакеты, ищут работы, слоняются по улицам и  квалифицируются
на безработных или коммунистов. Выслать их из Англии! В этом было что-то
привлекательное для того, кто был англичанином до мозга костей.  Одобрил
он также и ту главу, где автор распространяется на тему о том, что  Анг-
лия должна питать самое себя и позаботиться о защите от воздушных  напа-
дений. А затем в Сомсе вспыхнула неприязнь к автору.  Просто  нытик  ка-
кой-то! Сом