людей, которые все знают, был полон
всезнающими людьми: одни из них уже успели насытиться, другие только на-
чинали насыщаться. Они тянулись друг к другу, словно  еда  была  звеном,
соединяющим их души, и сидели по двое, а порой и вчетвером  и  впятером.
Лишь кое-где попадались отшельники, пребывавшие в  дурном  настроении  и
мрачно поглядывавшие вокруг поверх длинных сигар. Между столиками  носи-
лись проворные худощавые официанты, и на лицах их  было  написано  неес-
тественное напряжение - следствие перегрузки памяти.  Лорд  Саксенден  и
Джин, сидевшие в углу со стороны входа, успели съесть омара, выпить пол-
бутылки рейнвейна и поболтать о всякой всячине, прежде чем она  медленно
отвела глаза от опустошенной клешни, подняла их на пэра и спросила:
   - Итак, лорд Саксенден?
   Он перехватил этот брошенный из-под густых ресниц взгляд, и глаза его
слегка выпучились.
   - Недурной омар, а? - спросил он.
   - Потрясающий.
   - Я всегда захожу сюда, когда хочу вкусно поесть. Официант, вы  соби-
раетесь подать нам куропатку?
   - Да, милорд.
   - Так поторопитесь. Попробуйте рейнвейн, мисс Тесбери, вы  ничего  не
пьете.
   Джин подняла свой зеленоватый бокал:
   - Вчера я стала миссис Хьюберт Черрел. Об этом напечатано в газетах.
   Щеки лорда Саксендена чуть-чуть надулись, - он раздумывал:  "В  какой
мере это касается меня? Интереснее эта юная леди, когда она свободна или
когда она замужем?"
   - Вы не теряете времени, - сказал он и  взглянул  на  нее  так  прис-
тально, словно его глаза искали доказательств тому, что ее положение из-
менилось. - Знай я об этом, я не осмелился бы пригласить  вас  позавтра-
кать без мужа.
   - Благодарю вас, он сейчас будет здесь, - ответила Джин  и  взглянула
из-под ресниц на пэра, глубокомысленно осушавшего свой бокал. -  Есть  у
вас новости для меня?
   - Я видел Уолтера.
   - Какого Уолтера?
   - Министра внутренних дел.
   - Это ужасно мило с вашей стороны!
   - Да, ужасно. Терпеть его не могу. Не будь волос, голова у него  была
бы форменное яйцо.
   - Что он сказал?
   - Юная леди, никто ни в одном официальном учреждении  никогда  ничего
вам не скажет. Там не говорят, а "продумывают вопрос".  Так  и  подобает
власти.
   - Но он, разумеется, прислушается к тому, что вы говорите. Что же  вы
сказали?
   Ледяные глаза лорда Саксендена, казалось, ответили: "Ну, знаете,  это
уж слишком!" Но Джин улыбнулась, и они постепенно оттаяли.
   - Вы самая непосредственная девушка, с какой я  сталкивался.  По  су-
ществу, я сказал ему: "Уолтер, прекрати это!"
   - Как чудесно!
   - Ему это не понравилось. Он, видите ли, поборник законности.
   - Можно мне повидаться с ним?
   Лорд Саксенден расхохотался. Он смеялся, как человек, нашедший  нечто
очень драгоценное.
   Джин выждала, пока он успокоится, и сказала:
   - Итак, я еду к нему.
   Последовавшую за этим паузу заполнила куропатка.
   - Послушайте, -  неожиданно  начал  лорд  Саксенден,  -  если  уж  вы
действительно решили это сделать, то есть один  человек,  который  может
устроить вам встречу. Это Бобби Ферар. Он работал с Уолтером, когда  тот
был министром иностранных дел. Я дам вам к нему записку. Сладкого  хоти-
те?
   - Нет, благодарю. Но я бы выпила кофе. А вот и Хьюберт.
   У входа, выскочив из вращающейся двери-клетки, стоял Хьюберт, отыски-
вая глазами жену.
   - Позовите его сюда.
   Джин пристально посмотрела на мужа. Лицо его прояснилось, и он напра-
вился к ним.
   - Ну и взгляд у вас! -  пробормотал  лорд  Саксенден,  поднимаясь.  -
Здравствуйте. Ваша жена - замечательная женщина. Хотите кофе? Здесь  не-
дурной бренди.
   Пэр вынул карточку и написал на ней четким, аккуратным почерком:
   "Роберту Феррару, эсквайру, М. И. Д.
   Уайтхолл.
   Дорогой Бобби,
   Примите моего молодого друга миссис Хьюберт Черрел и, если  возможно,
устройте ей встречу с Уолтером.
   Саксенден".
   Затем подал карточку Джин и потребовал счет.
   - Хьюберт, покажи лорду Саксендену свой шрам, - распорядилась Джин и,
расстегнув манжету, закатала мужу левый рукав. На  фоне  белой  скатерти
синевато-багровый рубец выглядел особенно странным и зловещим.
   - Н-да! - выдавил лорд Саксенден. - Полезный удар!
   Хьюберт опустил рукав.
   - Джин вечно вольничает, - проворчал он.
   Лорд Саксенден уплатил по счету и предложил Хьюберту сигару:
   - Простите, мне пора удирать. А вы оставайтесь и допивайте  кофе.  До
свидания, и желаю вам обоим успеха!
   Он пожал им руки и стал пробираться  между  столиками.  Молодые  люди
смотрели ему вслед.
   - Странно! Деликатность, насколько мне известно, не относится к числу
его слабостей, - удивился Хьюберт. - Ну как. Джин?
   - Что означает М.И.Д.?
   - Министерство иностранных дел, моя провинциалочка.
   - Допивай бренди, и едем к этому человеку.
   У подъезда молодоженов окликнули:
   - Кого я вижу! Капитан! Мисс Тесбери!
   - Моя жена, профессор.
   Халлорсен сжал им руки:
   - Ну, не замечательно ли? У меня в кармане каблограмма, капитан.  Она
вполне заменит свадебный подарок.
   Через плечо Хьюберта Джин прочла:
   "Реабилитирующие показания Мануэля высылаем почтой  тчк  Американское
консульство Ла Пас".
   - Великолепно, профессор. Не хотите ли зайти с  нами  в  министерство
иностранных дел? Мы должны повидаться с одним человеком насчет Хьюберта.
   - Что за вопрос! Но я не люблю терять время. Возьмем машину.
   Сидя в такси напротив молодых, Халлорсен  весь  излучал  изумление  и
благожелательность.
   - Вы действовали с потрясающей быстротой, капитан!
   - Это все Джин.
   - О да, - сказал Халлорсен, как будто ее и не было в машине, -  когда
я встретился с ней в Липпингхолле, я сразу увидел, что она -  энергичная
особа. Ваша сестра довольна?
   - Довольна она. Джин?
   - Надеюсь.
   - Замечательная юная леди! Знаете, в низких зданиях есть что-то  при-
ятное. Ваш Уайтхолл вызывает у меня симпатию. Чем больше солнца и  звезд
можно увидеть с улицы, тем выше моральный уровень народа. Вы венчались в
цилиндре, капитан?
   - Нет, так, как сейчас.
   - Жаль. В нем есть что-то забавное: он похож на  символ  проигранного
дела, водруженный вам на голову. Вы, кажется, тоже из  старинной  семьи,
миссис Черрел? В таких семьях у вас принято  из  поколения  в  поколение
служить своей стране. Это очень достойный обычай, капитан.
   - Я над этим не задумывался.
   - В Липпингхолле я беседовал с вашим братом, мэм. Он рассказал, что у
вас в семье испокон веков кто-нибудь обязательно служит во  флоте.  А  у
вас, капитан, - в армии. Я верю в наследственность. Это  и  есть  минис-
терство иностранных дел?
   Халлорсен взглянул на часы.
   - Интересно, на месте ли этот парень? У меня  сложилось  впечатление,
что такие люди всю свою работу делают за едой. Пойдем-ка лучше в парк  и
до трех посмотрим на уток.
   - Я только занесу ему эту карточку, - сказала Джин.
   Вскоре она вернулась:
   - Его ждут с минуты на минуту.
   - Значит, он явится не раньше чем через полчаса, - заметил Халлорсен.
- Там есть одна утка. Я хотел бы слышать ваше мнение о ней, капитан.
   Пересекая широкую дорожку, ведущую к пруду, они чуть не стали жертвой
неожиданного столкновения двух автомобилей, водители которых растерялись
в непривычной обстановке. Хьюберт судорожно прижал к себе Джин. Лицо его
побелело под загаром. Машины разъехались. Халлорсен,  успевший  схватить
Джин за другую руку, сказал, нарочито растягивая слова:
   - Еще немного, и дело кончилось бы плохо.
   Джин промолчала.
   - Я иногда спрашиваю себя, - снова заговорил  американец,  когда  они
подошли к уткам, - окупается ли скорость теми деньгами,  которые  мы  на
ней зарабатываем. Что вы думаете, капитан?
   Хьюберт пожал плечами:
   - Число часов, которые мы теряем, разъезжая в автомобилях вместо  по-
езда, в общем равно тому, которое мы выигрываем с их помощью.
   - Верно, - согласился Халлорсен. - Самолеты - вот что реально  эконо-
мит время.
   - Сначала подведите окончательный итог, а потом уж расхваливайте их.
   - Вы правы, капитан. Мы держим курс прямиком в  ад.  Следующая  война
дорого обойдется тем, кто примет в ней участие. Допустим,  Франция  сце-
пится с Италией. Не пройдет и двух недель, как не останется ни Рима,  ни
Парижа, ни Флоренции, ни Венеции, ни Лиона, ни Марселя. Они  превратятся
в зараженные пустыни. А флот и армия, может быть, не успеют даже открыть
огонь.
   - Да. Все правительства это знают. Я - военный, но я не понимаю,  за-
чем они продолжают тратить сотни миллионов на солдат и  матросов,  кото-
рых, видимо, никогда не пустят в дело. Если жизненные центры страны раз-
рушены, армией и флотом управлять нельзя. Сколько продержатся  Италия  и
Франция, если подвергнуть газовой атаке все их большие города? Англия  и
Германия не протянули бы и недели.
   - Ваш дядя, хранитель музея, уверял меня, что при современных  темпах
человек снова быстро опустится до уровня рыбы.
   - Рыбы? Каким образом?
   - Очень просто: двигаясь по эволюционной лестнице в обратном  направ-
лении - млекопитающие, птицы, пресмыкающиеся, рыбы. Мы скоро станем пти-
цами, в результате этого начнем пресмыкаться и ползать и кончим  где-ни-
будь в море, когда суша станет необитаемой.
   - Почему бы не закрыть воздух для войны?
   - А как его закроешь? - вставила Джин. - Государства не доверяют друг
другу. Кроме того, Америка и Россия не входят в Лигу наций.
   - Мы-то, американцы, согласились бы войти. Но наш сенат, пожалуй, за-
артачится.
   - Сенат у вас,  кажется,  вечный  камень  преткновения,  -  проворчал
Хьюберт.
   - Такой же, каким была ваша палата лордов, пока ее  не  отхлестали  в
тысяча девятьсот десятом. Вот эта утка.
   Халлорсен указал на редкую птицу. Хьюберт долго рассматривал ее.
   - Я стрелял таких в Индии. Это... Забыл, как ее называют. Идемте.  До
нее можно дотянуться с мостков. Подержу в руках - тогда вспомню.
   - Нет, нет, - запротестовала Джин. - Сейчас четверть четвертого.  Он,
наверно, уже на месте.
   И, не определив породу утки, они возвратились в  министерство  иност-
ранных дел.
   Манера Бобби Феррара здороваться пользовалась  широкой  известностью.
Он вздергивал руку антагониста кверху и оставлял ее висеть в воздухе. Не
успела Джин водворить свою руку на место, как сейчас же приступила к де-
лу:
   - Вам известна эта история с выдачей, мистер Феррар?
   Бобби Феррар кивнул.
   - Вот профессор Халлорсен, который был главой экспедиции. Угодно  вам
взглянуть на шрам моего мужа?
   - Очень, - сквозь зубы процедил Бобби Феррар.
   - Покажи, Хьюберт.
   Хьюберт со страдальческим видом вновь обнажил руку.
   - Удивительно! - объявил Бобби Феррар. - Я же говорил Уолтеру...
   - Вы виделись с ним?
   - Сэр Лоренс просил меня об этом.
   - А что сказал Уол... министр внутренних дел?
   - Ничего. Он видел Бантама, а Бантама он не  любит  и  поэтому  отдал
распоряжение на Боу-стрит.
   - Вот как! Значит ли это, что будет выписан ордер на арест?
   Бобби Феррар, погруженный в созерцание своих ногтей, кивнул.
   Молодожены посмотрели друг на друга.
   Халлорсен с расстановкой спросил:
   - Неужели никто не в силах остановить эту банду?
   Бобби Феррар покачал головой. Глаза его округлились.
   Хьюберт встал:
   - Сожалею, что разрешил посторонним впутаться в это дело. Идем, Джин.
   Он отдал легкий поклон, повернулся и вышел. Джин последовала за ним.
   Халлорсен и Бобби Феррар стояли, глядя друг на друга.
   - Непонятная страна! - воскликнул американец. - Что же нужно было де-
лать?
   - Ничего, - ответил Бобби Феррар.  -  Когда  дело  попадет  к  судье,
представьте все свидетельские показания, какие сможете.
   - Разумеется, представим. Счастлив был  встретиться  с  вами,  мистер
Феррар.
   Бобби. Феррар усмехнулся. Глаза его округлились еще больше.


   XXIV

   В установленном законом порядке Хьюберт был препровожден на  Боустрит
по ордеру, выданному одним из судей.  Пребывая  в  состоянии  пассивного
протеста, Джин вместе с остальными членами семьи высидела до конца засе-
дания. Подтвержденные присягой показания  шести  боливийских  погонщиков
мулов, которые засвидетельствовали факт убийства и утверждали,  что  оно
было неспровоцированным, - с одной стороны; прямо противоположные  пока-
зания Хьюберта, демонстрация его шрама, оглашение его послужного  списка
и допрос Халлорсена в качестве свидетеля - с другой, составили тот мате-
риал, на основании которого судье предстояло вынести решение.  Он  вынес
его. Обвиняемый заключался под стражу впредь до  прибытия  затребованных
защитой документов. Затем началось обсуждение столь часто  опровергаемой
на практике презумпции британской законности: "Пока преступление не  до-
казано, задержанный считается невиновным", - в связи с просьбой  послед-
него о передаче его на поруки, и Динни затаила дыхание. Мысль о том, что
Хьюберт, только вчера женившийся и по закону считающийся невиновным, бу-
дет брошен в тюремную камеру вплоть до прибытия плывущих через Атлантику
документов, была ей нестерпима. Однако солидный залог, предложенный  сэ-
ром Конуэем и сэром Лоренсом, был в конце концов принят, и девушка вышла
из зала, облегченно вздыхая и высоко подняв голову. На улице  ее  нагнал
сэр Лоренс.
   - Наше счастье, что у Хьюберта вид человека, неспособного солгать,  -
сказал он.
   - Этим, наверно, заинтересуются газеты, - пробормотала Динни.
   - Голову даю на отсечение, что да, милая моя нимфа.
   - Как это отразится на карьере Хьюберта?
   - Думаю, что положительно. Запрос в палате общин дискредитировал его,
но когда появятся заголовки: "Британский офицер против боливийских мети-
сов", - они вызовут у публики чувства, которые мы питаем к нашим  родным
и близким.
   - Больше всего мне жаль папу. С тех пор как это  началось,  волосы  у
него заметно поседели.
   - В этой истории нет ничего позорного, Динни.
   Девушка вздернула голову:
   - Конечно, нет.
   - Динни, ты напоминаешь мне необъезженного жеребенка-двухлетку. В за-
гоне он брыкается, на старте отстает, а приходит  все-таки  первым.  Вон
летит твой американец. Подождем его? Он дал очень ценные показания.
   Динни пожала плечами и почти сразу же услышала голос Халлорсена:
   - Мисс Черрел!
   Динни обернулась:
   - От души благодарю вас, профессор, за все, что вы сказали.
   - Для вас я готов был даже солгать, только  случай  не  представился.
Как поживает больной джентльмен?
   - Там покамест все в порядке.
   - Рад слышать! Я беспокоился за вас.
   Сэр Лоренс вступил в разговор:
   - Профессор, ваше заявление о том, что легче умереть, чем иметь  дело
с этими погонщиками, совершенно ошарашило судью.
   - Жить с ними тоже достаточно неприятно. Могу  подвезти  вас  и  мисс
Черрел, - меня ждет машина.
   - Если ваш путь лежит на запад, отвезите нас на границу цивилизации.
   - Итак, профессор, - продолжал сэр Лоренс, когда все расселись, - что
за мнение вы составили себе о Лондоне? Самый ли это варварский или самый
цивилизованный город на свете?
   - Я просто люблю его, - ответил Халлорсен, не сводя глаз с Динни.
   - А я - нет, - тихо возразила та. - Ненавижу контрасты и запах бензи-
на.
   - Как мне, иностранцу, объяснить, за что я люблю Лондон? Наверное, за
то, что он такой многообразный, что он - смешение свободы и порядка. По-
жалуй, еще за то, что он так отличается от наших городов. Нью-Йорк вели-
колепен, жить в нем интересней, но он не такой уютный.
   - Нью-Йорк, - вставил сэр Лоренс, - подобен стрихнину: сперва  взбад-
ривает, потом валит с ног.
   - Я бы не мог жить в Нью-Йорке. Мое место - Запад.
   - Широкие бескрайние просторы, - вполголоса произнесла Динни.
   - Правильно, мисс Черрел. Они бы вам понравились.
   Динни тускло улыбнулась:
   - Никого нельзя безнаказанно вырывать с корнем, профессор.
   - Верно, - поддержал ее сэр Лоренс. - Мой сын как-то поднял в  парла-
менте вопрос о необходимости организовать эмиграцию, но убедился, что  у
народа крепкие корни, и бросил эту затею, как горячую картофелину.
   - Прямо не верится! - воскликнул Халлорсен. - Когда я смотрю на ваших
горожан - низкорослых, бледных, разочарованных, я всегда удивляюсь,  ка-
кие у них могут быть корни.
   - Чем ярче выражен у человека городской тип, тем крепче у него корни.
Широкие просторы для такого - пустой звук. Улицы, жареная рыба,  кино  -
вот и все, что ему нужно. Не высадите ли меня здесь, профессор? Динни, а
ты куда?
   - На Оукли-стрит.
   Халлорсен остановил машину. Сэр Лоренс вышел.
   - Мисс Черрел, окажите мне честь, позвольте доставить вас на Оуклист-
рит.
   Динни наклонила голову.
   Сидя рядом с американцем в закрытой  машине,  она  испытывала  нелов-
кость. Как он использует представившуюся возможность? Внезапно, не глядя
на нее, он сказал:
   - Как только решится  судьба  вашего  брата,  я  отплываю.  Собираюсь
предпринять экспедицию в Новую Мексику. Я всегда  буду  считать  большим
счастьем знакомство с вами, мисс Черрел.
   Он стиснул руки, на которых не было перчаток, и сдавил  их  коленями.
Этот жест тронул девушку.
   - Я искренне сожалею, профессор, что сначала, так же  как  мой  брат,
составила себе неверное представление о вас.
   - Это было естественно. Когда закончу здесь свои дела и уеду, буду  с
радостью вспоминать, что заслужил ваше расположение.
   Динни порывисто протянула ему руку:
   - Да, заслужили.
   Он взял руку девушки, медленно поднес к губам  и  осторожно  опустил.
Динни почувствовала себя глубоко несчастной. Она застенчиво прибавила:
   - Вы научили меня по-новому смотреть на американцев, профессор.
   Халлорсен улыбнулся:
   - Это уже кое-что.
   - Боюсь, что я очень заблуждалась. Я же, в  сущности,  их  совсем  не
знала.
   - В этом наша беда. Мы, в сущности, не знаем друг друга. Из-за каких-
то пустяков действуем друг другу на нервы. Но я всегда буду помнить  вас
как улыбку на лице вашей страны.
   - Вы очень любезны, - сказала Динни. - Мне хочется, чтобы так было на
самом деле.
   - Если бы я мог получить вашу фотокарточку, я хранил бы ее, как  сок-
ровище.
   - Разумеется, получите. Не знаю, найдется ли  у  меня  приличная,  но
лучшая из всех - за вами.
   - Благодарю. Если разрешите, я, пожалуй, сойду  здесь.  Я  что-то  не
слишком уверен в себе. Такси вас довезет.
   Халлорсен постучал в стекло и отдал распоряжение шоферу.
   - До свидания, - сказал он и снова взял ее руку,  подержал  в  своих,
пожал и вышел из машины.
   - До свидания! - прошептала Динни, откидываясь на  спинку  сиденья  и
чувствуя, как что-то сжимает ей горло.
   Пять минут спустя машина остановилась у подъезда Ферзов, и Динни, по-
давленная, вошла в дом.
   Когда она проходила мимо комнаты Дианы, дверь открылась и Диана,  ко-
торую девушка не видела со вчерашнего дня, шепнула:
   - Зайдите ко мне, Динни.
   Голос был такой настороженный, что у Динни по коже побежали  мурашки.
Они сели на кровать с пологом, и Диана тихо и торопливо заговорила:
   - Ночью он вошел ко мне и пожелал остаться. Я не посмела отказать. Он
изменился. Я чувствую, что это опять начало конца.  Он  теряет  контроль
над собой. По-моему, надо отправить куда-нибудь детей. Хилери не  согла-
сится их взять?
   - Разумеется, согласится. И моя мама тоже.
   - Пожалуй, лучше второе.
   - А не уехать ли и вам?
   Диана со вздохом покачала головой:
   - Это только ускорит развязку. Можете вы отвезти детей без меня?
   - Конечно. Но неужели вы действительно думаете, что он...
   - Да. Он опять пришел в возбужденное состояние. Я ведь изучила  симп-
томы. Вы заметили, Динни, каждый вечер он все больше пьет.  А  это  тоже
признак.
   - Если бы он мог преодолеть свой страх и начал выходить!
   - Вряд ли это поможет. Здесь, что бы ни произошло, - пусть даже самое
худшее, - мы хоть знаем, как быть. А случись  это  при  посторонних,  мы
сразу же лишимся свободы действий.
   Динни пожала ей руку:
   - Когда увезти детей?
   - Поскорее. Я ему ничего не скажу,