тей и, глядя на два сияющих личика, начал с того  мес-
та, на котором остановился:
   - Так вот, человеку, оставленному у  пирог,  огромному,  черному  как
уголь детине, поручили их охранять потому, что он был страшно сильный, а
побережье кишело белыми единорогами.
   - Ну-у, дядя Эдриен, единорогов не бывает.
   - В те времена бывали, Шейла.
   - А куда они делись?
   - Теперь остался только один, и живет он в местах, где  белым  нельзя
появляться из-за мухи бу-бу.
   - А что это за муха?
   - Бу-бу - это такая муха, Роналд, которая садится тебе на икры и  вы-
водит там целое потомство.
   - Ой!
   - Так вот, я рассказывал, когда вы меня перебили, что побережье кише-
ло единорогами. Звали этого человека Маттагор, и с единорогами он управ-
лялся очень ловко. Выманив их на берег кринибобами...
   - А что такое кринибобы?
   - По виду они похожи на клубнику, а по вкусу  на  морковь.  Так  вот,
приманив единорогов, он подкрадывался к ним сзади...
   - Как же он мог подкрадываться к ним сзади, если их нужно было  зама-
нивать кринибобами?
   - Он нанизывал кринибобы на веревку, сплетенную из древесных волокон,
и натягивал ее между двух могучих деревьев. Как только единороги  прини-
мались поедать плоды, Маттагор вылезал из-за  куста,  где  прятался,  и,
бесшумно ступая - он ходил босой, - связывал им попарно хвосты.
   - А они не чувствовали, как он им связывает хвосты?
   - Нет, Шейла. Белые единороги ничего хвостом не чувствуют.  Потом  он
снова прятался за куст и начинал щелкать языком.  Единороги  пугались  и
убегали.
   - И у них отрывались хвосты?
   - Никогда. Это было очень важно для Маттагора, потому  что  он  любил
животных.
   - Значит, единороги больше не приходили?
   - Ошибаешься, Ронни. Они слишком лакомы до кринибобов.
   - А он ездил на них верхом?
   - Да. Он часто вскакивал им на спину и уезжал в джунгли, стоя на двух
единорогах сразу и посмеиваясь. Так что под его охраной, как сами  пони-
маете, пироги были в безопасности. Сезон дождей еще не начался.  Поэтому
акул было немного, и экспедиция уже собиралась выступать, как вдруг...
   - Дальше, дальше, дядя Эдриен. Это же мамочка.
   - Продолжайте, Эдриен.
   Но Эдриен молчал, не сводя глаз с приближавшегося к нему видения. На-
конец он перевел взгляд на Шейлу и заговорил опять:
   - Теперь вернусь назад и объясню вам, почему луна играла во всем этом
такую важную роль. Экспедиция не могла выступить, пока луна  не  прибли-
зится и не покажется людям сквозь деревья.
   - А почему?
   - Сейчас расскажу. В те времена люди, и особенно это племя уодоносов,
поклонялись всему прекрасному - ну, скажем, такому, как ваша мама,  рож-
дественские гимны или молодой картофель. Все это  занимало  в  их  жизни
большое место. И прежде чем за что-нибудь приняться, люди ожидали знаме-
ния.
   - А что такое знамение?
   - Вы знаете, что такое "аминь"? Оно всегда следует в конце. А  знаме-
нию полагается быть в начале, чтобы оно приносило удачу.  И  оно  обяза-
тельно должно было быть прекрасным. В сухое время года самой  прекрасной
вещью на свете считалась луна, и уодоносы ожидали, чтобы  она  приблизи-
лась к ним сквозь деревья - вот так же, как мама вошла к вам сейчас  че-
рез двери.
   - Но у луны же нет ног!
   - Правильно. Она плывет. И в один прекрасный вечер она выплыла,  нес-
равненно светлая, такая ласковая и легкая, с такими ясными глазами,  что
все поняли - экспедиция будет удачной. И они пали ниц перед ней, воскли-
цая: "Знамение! Не покидай нас, луна, и мы пройдем через все  пустыни  и
все моря. Мы понесем твой образ в сердце и во веки веков будем счастливы
счастьем, которым ты нас даришь. Аминь!" И, сказав так, уодоносы с уодо-
носами, уодоноски с уодоносками стали рассаживаться по пирогам, пока на-
конец все не уселись. А луна стояла над вершинами деревьев и  благослов-
ляла их взглядом. Но один человек остался. Это был старый уодонос, кото-
рый так любил луну, что забыл обо всем на свете и пополз к ней в надежде
припасть к ее ногам.
   - Но у нее же не было ног!
   - Он думал, что были: она казалась ему женщиной, сделанной из серебра
и слоновой кости. И он все полз и полз под деревьями, но никак не мог до
нее добраться, потому что это все-таки была луна.
   Эдриен замолчал. На мгновение воцарилась  тишина.  Затем  он  сказал:
"Продолжение следует", - и спустился в холл, где его нагнала Диана.
   - Вы портите мне детей, Эдриен. Разве вы не знаете, что басни и сказ-
ки отбивают у них интерес к машинам? Когда вы ушли, Роналд спросил: "Ма-
мочка, неужели дядя Эдриен на самом деле верит, что ты - луна?"
   - И вы ему ответили?..
   - Дипломатично. Но они сообразительны, как белки.
   - Что поделаешь! Спойте мне "Мальчика-водоноса", а  то  скоро  явится
Динни со своим поклонником.
   И пока Диана играла и пела, Эдриен смотрел на нее и поклонялся ей.  У
нее был красивый голос, и она хорошо исполняла эту странную,  незабывае-
мую мелодию. Едва замерли последние звуки "Водоноса", как горничная  до-
ложила:
   - Мисс Черрел. Профессор Халлорсен.
   Динни вошла с гордо поднятой головой, и Эдриен увидел, что взгляд  ее
не предвещает ничего доброго. Так выглядят школьники,  когда  собираются
"задать жару" и новичку. За девушкой шел Халлорсен, казавшийся непомерно
высоким в этой маленькой гостиной. Американца представили Динни. Он пок-
лонился и спросил:
   - Ваша дочь, господин хранитель, я полагаю?
   - Нет, племянница. Сестра капитана Хьюберта Черрела.
   - Счастлив познакомиться, мэм.
   Эдриен заметил, что их скрестившиеся взгляды с трудом оторвались друг
от друга, и поспешил вмешаться:
   - Как вам нравится в "Пьемонте", профессор?
   - Кормят хорошо, только слишком много наших, американцев.
   - Слетаются туда целыми стаями?
   - Ничего, через две недели мы все упорхнем.
   Динни явилась сюда как воплощение английской женственности,  и  конт-
раст между измученным видом Хьюберта и всеподавляющим здоровьем  Халлор-
сена мгновенно вывел ее из равновесия. Она уселась подле этого  воплоще-
ния победоносного мужского начала с твердым  намерением  вонзить  в  его
шкуру все имевшиеся у нее стрелы. Однако Халлорсен немедленно  углубился
в беседу с Дианой, и Динни, украдкой разглядев его, не успела доесть суп
(с обязательным черносливом), как уже пересмотрела свой  план.  В  конце
концов, он иностранец и гость. К тому же предполагается, что  она  будет
вести себя как подобает леди. Свое она возьмет другим путем - не  станет
выпускать стрелы, а покорит его "улыбками и лестью". Это будет  деликат-
нее по отношению к Диане и послужит  более  надежным  оружием  при  дли-
тельной осаде. С коварством, достойным ее задачи,  Динни  выждала,  пока
американец увязнет в вопросах британской политики, которую он,  кажется,
рассматривал как вполне заслуживающую внимания область человеческой дея-
тельности. Потом окинула его боттичеллиевским взглядом и вступила в раз-
говор:
   - Нам следовало бы подходить  к  американской  политике  с  такой  же
серьезностью, как вы к нашей, профессор. Но она ведь несерьезна, правда?
   - Полагаю, что вы правы, мисс Черрел.
   - Порок и нашей и вашей политической системы в том, профессор, - ска-
зал Эдриен, - что целый ряд реформ, диктуемых здравым смыслом, не  может
быть осуществлен, так как наши политические деятели не желают их  прово-
дить из боязни потерять ту минутную власть, которой они на деле и не по-
лучают.
   - Тетя Мэй, - тихонько вставила Динни, - удивляется, почему мы не из-
бавимся от безработицы, начав в национальном масштабе  перестройку  тру-
щоб. Таким путем можно было бы сразу убить двух зайцев.
   - Боже мой, это же замечательная мысль! - воскликнул Халлорсен, пово-
рачивая к девушке пышущее здоровьем лицо.
   - Бесплодные надежды, - возразила Диана. - Владельцы трущоб и  строи-
тельные компании чересчур сильны.
   - И, кроме того, где взять денег?
   - Но это же так просто! Ваш  парламент  вполне  способен  привести  в
действие силы, необходимые для осуществления такой великой  национальной
задачи. Почему бы вам не выпустить займа? Деньги вернутся: это же не во-
енный заем, когда они превращаются в порох и уходят на ветер. Как велики
у вас пособия по безработице?
   На этот вопрос никто ответить не смог.
   - Я уверен, что, сэкономив на них, можно будет  выплачивать  проценты
по очень кругленькому займу.
   - Вы совершенно правы, - любезно согласилась Динни. - Для этого нужно
одно: бесхитростно верить в дело. Вот тут-то вы, американцы,  и  сильнее
нас.
   Лицо Халлорсена на мгновение выразило нечто вроде "черта с два!"
   - Да, конечно, мы тоже бесхитростно верили в него, когда ехали драть-
ся во Францию. Но с нас хватит. В следующий раз мы в чужое пекло не  по-
лезем.
   - Так ли уж бесхитростна была ваша вера в прошлый раз?
   - Боюсь, что очень, мисс Черрел. На двадцать наших не  нашлось  бы  и
одного, кто согласился бы спустить немцам все, что те натворили.
   - Профессор, я посрамлена!
   - Что вы! Нисколько! Вы просто судите об Америке по Европе.
   - Вспомните Бельгию, профессор, - сказала Диана. - Вначале даже у нас
была бесхитростная вера.
   - Простите, мэм, неужели участь Бельгии действительно могла заставить
вас выступить?
   Эдриен, молчаливо водивший вилкой по скатерти, поднял голову:
   - Если говорить об отдельном человеке - да. Не думаю, чтобы она  пов-
лияла на людей военных, флотских, деловых, даже  на  целые  определенные
круги общества - политические и иные. Они знали, что в случае  войны  мы
будем союзниками Франции. Но для простого непосвященного  человека,  как
я, например, для двух третей населения, для трудовых классов  это  имело
огромное значение. Нам всем казалось, что мы смотрим на  ринг:  страшный
тяжеловес, Человек-гора, приближается к боксеру веса мухи, а тот стоит и
твердо, как мужчина, изготовляется к защите.
   - Замечательно сказано, господин хранитель!
   Динни вспыхнула. Значит, этот человек не  лишен  великодушия.  Затем,
раскаиваясь, что чуть не предала Хьюберта, едко процедила:
   - Я читала, что это зрелище покоробило даже Рузвельта.
   - Оно покоробило многих из нас, мисс Черрел, но мы были далеко, а не-
которые вещи нужно увидеть вблизи, чтобы почувствовать.
   - Разумеется. А вы, как только что заметили сами,  явились  лишь  под
конец.
   Халлорсен пристально посмотрел на невинное лицо Динни,  поклонился  и
умолк. Но вечером, прощаясь с нею после этого странного обеда, прибавил:
   - Боюсь, вы что-то имеете против меня, мисс Черрел.
   Динни молча улыбнулась.
   - Тем не менее надеюсь встретиться с вами.
   - Вот как! Зачем?
   - Видите ли, я хочу верить, что смогу заставить вас переменить мнение
обо мне.
   - Я очень люблю брата, профессор Халлорсен.
   - Я все-таки убежден, что вправе предъявить вашему брату больше  пре-
тензий, чем он мне.
   - Надеюсь, что это убеждение вскоре поколеблется.
   - Это звучит угрозой.
   Динни гордо вскинула голову и отправилась спать, кусая губы от  злос-
ти. Ей не удалось ни задеть, ни очаровать противника. К тому же она  ис-
пытывала к нему не откровенную вражду, а какое-то смешанное чувство. Его
огромный рост давал ему обескураживающее преимущество. "Он похож на  тех
великанов в кожаных штанах, которые  похищают  в  кинофильмах  полунагих
пастушек, - думала девушка. - Выглядит так, словно сидит в седле".  Пер-
вобытная сила во фраке и пикейном жилете! Человек могучий, но не бессло-
весный.
   Комната выходила на улицу. За окном виднелись платаны набережной, ре-
ка и бескрайний простор звездной ночи.
   - Не исключено, - произнесла вслух Динни, - что вы уедете из  Англии,
не так быстро, как рассчитываете, профессор.
   - Можно войти?
   Девушка обернулась. На пороге стояла Диана.
   - Ну-с, Динни, что вы скажете о нашем симпатичном враге?
   - Наполовину Том-хитрец, наполовину великан, которого убил Джек.
   - Эдриену он нравится.
   - Дядя Эдриен слишком много времени проводит среди костей. Вид  чело-
века с красной кровью всегда возбуждает в нем восторг.
   - Да, Халлорсен - мужчина с большой буквы. Предполагается, что женщи-
ны должны сходить по нему с ума. Вы хорошо держались, Динни, хотя внача-
ле глаза у вас были чересчур круглые.
   - А теперь и подавно. Он ведь ушел без единой царапины.
   - Не огорчайтесь. У вас будут другие  возможности.  Эдриен  пригласил
его на завтра в Липпингхолл.
   - Что?
   - Вам остается только стравить его с Саксенденом, и дело Хьюберта вы-
играно. Эдриен не сказал вам, боясь, что вы не сумеете скрыть  свою  ра-
дость. Профессор пожелал познакомиться с тем,  что  называют  английской
охотой. Бедняга и не подозревает, что угодит прямо в логово львицы. Ваша
тетя Эм будет с ним особенно обворожительна.
   - Халлорсен? - задумчиво протянула Динни. - В нем должна быть сканди-
навская кровь.
   - Он говорит, что мать его из старинной семьи в Новой Англии, но брак
ее был смешанный. Его родной штат - Уайоминг. Приятное слово "Уайоминг".
   - "Широкие бескрайние просторы".  Скажите,  Диана,  почему  выражение
"мужчина с большой буквы" приводит меня в такую ярость?
   - Это понятно: оно слишком напоминает вам подсолнечник. Но "мужчина с
большой буквы" не ограничивается широкими  бескрайними  просторами.  Это
вам не Саксенден.
   - В самом деле?
   - Конечно. Спокойной ночи, дорогая. Да не тревожит  ваших  сновидений
"мужчина с большой буквы".
   Раздевшись, Динни вытащила дневник Хьюберта и  перечитала  отмеченное
ею место. Вот что там было написано:
   "Чувствую себя страшно подавленным, словно жизнь покидает меня.  Дер-
жусь только мыслью о Кондафорде. Интересно, что сказал бы  старый  Фокс-
хем, увидев, как я лечу мулов? От снадобья, которым я их пользую, ощети-
нился бы бильярдный шар, но оно помогает. Творец был явно в ударе, изоб-
ретая желудок мула. Ночью видел сон: стою в Кондафорде на опушке, фазаны
летят мимо целой стаей, а я никакими силами не могу заставить себя спус-
тить курок. Какой-то жуткий паралич! Постоянно вспоминаю старика  Хэддо-
на. "А ну-ка, мистер Берти, лезьте туда и хватайте его за башку!"  Слав-
ный старый Хэддон! Вот это был характер. Дождь прекратился  -  в  первый
раз за десять дней. Высыпали звезды.
   Остров, корабль и луна в небесах.
   Редкие звезды, но как они ясны!..
   Только бы уснуть!.."


   VIII

   Тот неистребимый беспорядок, который присущ любой из  комнат  старого
английского поместья и отличает его от всех загородных домов  на  свете,
был в Липпингхолле особенно ощутим. Каждый устраивался у себя в  комнате
так, словно собирался обосноваться в  ней  навсегда;  каждый  немедленно
привыкал к атмосфере и обстановке, делающей ее столь непохожей на сосед-
ние. Никому даже не приходило в голову, что помещение следует оставить в
том виде, в каком его застали, ибо никто не помнил, как  оно  выглядело.
Редкая старинная мебель стояла вперемежку со случайными вещами, приобре-
тенными ради удобства или  по  необходимости.  Потемневшие  и  порыжелые
портреты предков висели рядом с еще более потемневшими и порыжелыми гол-
ландскими и французскими пейзажами, среди которых были разбросаны восхи-
тительные старинные олеографии и не  лишенные  очарования  миниатюры.  В
двух комнатах  возвышались  красивые  старинные  камины,  обезображенные
кое-как приделанными к ним современными каминными  решетками.  В  темных
переходах вы то и дело натыкались на  неожиданно  возникающие  лестницы.
Местоположение и меблировку вашей спальни было трудно запомнить и  легко
забыть. В ней как будто находились бесценный старинный  ореховый  гарде-
роб, кровать с балдахином, также весьма почтенного  возраста,  балконное
кресло с подушками и несколько французских гравюр. К  спальне  примыкала
маленькая туалетная с узкой кушеткой и ванная, порой  изрядно  удаленная
от спальни, но непременно снабженная ароматическими солями. Один из Мон-
тов был адмиралом. Поэтому в закоулках коридоров таились старинные морс-
кие карты, на которых изображены драконы, пенящие моря. Другой Монт, дед
сэра Лоренса и седьмой баронет, увлекался скачками.  Поэтому  на  стенах
была запечатлена анатомия чистокровной лошади и  костюм  жокея  тех  лет
(1860 - 1883). Шестой баронет, занимавшийся политикой, благодаря чему он
и прожил дольше остальных, увековечил ранневикторианскую эпоху - жену  и
дочь в кринолинах, себя с бакенбардами. Внешний облик дома  напоминал  о
Реставрации, хотя на отдельных частях здания лежал отпечаток времени Ге-
оргов и - там, где шестой баронет дал волю своим архитектурным склоннос-
тям, - даже времени Виктории. Единственной вполне  современной  вещью  в
доме был водопровод.
   Когда в пятницу утром Динни вышла к завтраку,  -  начало  охоты  было
назначено на десять часов, - трое дам и все мужчины за исключением  Хал-
лорсена уже сидели за столом или прохаживались около буфета.  Она  легко
опустилась на стул рядом с лордом Саксенденом, который чуть  приподнялся
и поздоровался:
   - Доброе утро!
   - Динни! - окликнул ее стоявший у буфета Майкл. - Кофе, какао или ор-
шад?
   - Кофе и лососину, Майкл.
   - Лососины нет.
   Лорд Саксенден вскинул голову, пробурчал: - Лососины нет?" - и  снова
принялся за колбасу.
   - Трески? - спросил Майкл.
   - Нет, благодарю.
   - А вам что, тетя Уилмет?
   - Рис с яйцом и луком.
   - Этого нет. Почки, бекон, яичница, треска, ветчина, заливное из  ди-
чи.
   Лорд Саксенден поднялся, пробормотал: "А, ветчина!" - и направился  к
буфету.
   - Динни, выбрала?
   - Будь добр, Майкл, немного джема.
   - Крыжовник, клубника, черная смородина, мармелад?
   - Крыжовник.
   Лорд Саксенден вернулся на свое место с тарелкой ветчины и,  уписывая
ее, стал читать письмо. Динни не очень ясно представляла  себе,  как  он
выглядит, потому что рот у него был набит, а глаз она не видела.  Но  ей
казалось, что она понимает, чем он заслужил свое прозвище. Лицо у Банта-
ма было красное, короткие усики и шевелюра начинали седеть. За столом он
держался необыкновенно прямо. Неожиданно он обернулся к ней и заговорил:
   - Извините, что читаю. Это от жены. Она, знаете ли, прикована к  пос-
тели.
   - Как я вам сочувствую!
   - Ужасная история! Бедняжка!
   Он сунул письмо в карман, набил рот ветчиной и взглянул на Динни. Она
нашла, что глаза у него голубые, а брови темнее, чем волосы, и похожи на
связку рыболовных крючков. Глаза его слегка таращились, словно  он  соб-
рался во всеуслышание объявить: "Вот я какой! Вот какой!" Но в эту мину-
ту девушка заметила входящего Халлорсена. Он  нерешительно,  осмотрелся,
увидел Динни и подошел к свободному стулу слева от нее.
   - Мисс Черрел, - осведомился он, кланяясь, - могу я сесть рядом с ва-
ми?
   - Разумеется. Если хотите есть, все в буфете.
   - Это кто такой? - спросил лорд Саксенден, когда Халлорсен отправился
на фуражировку. - По-моему, он американец.
   - Профессор Халлорсен.
   - Вот как? Тот, что написал книгу о Боливии? Да?
   - Да.
   - Интересный малый.
   - Мужчина с большой буквы.
   Лорд Саксенден удивленно уставился на девушку:
   - Попробуйте ветчины. Я когда-то знавал вашего дядю. В  Хэрроу,  если
не ошибаюсь.
   - Дядю Хилери? - переспросила Динни. - Да, он мне рассказывал.
   - Мы с ним однажды заключили пари на три  порции  клубничного  джема,
кто скорей добежит с холма до гимнастического зала.
   - Вы выиграли, лорд Саксенден?
   - Нет. И до сих пор не расплатился с вашим дядей.
   - Почему?
   - Он растянул себе связки, а я вывихнул колено. Он еще кое-как  доко-
вылял до зала, а я свалился и не встал. Мы оба проболели  до  конца  се-
местра, потом я уехал. - Лорд Саксенден хихикнул. - Так я и  должен  ему
до сих пор три порции клубничного джема.
   - Я думал, что у нас в Америке завтраки плотные. Но оказывается,  это
пустяки в сравнении с вашими, - сказал Халлорсен, усаживаясь.
   - Вы знакомы с лордом Саксенденом?
   - Лорд Саксенден? - переспросил Халлорсен и поклонился.
   - Как поживаете? У вас