и горит соломенная крыша голубятни? Он  встал,
надел халат и туфли и подошел к окну.
   Из верхнего окна струился красноватый свет. Боже великий! Его картин-
ная галерея! Он побежал к лестнице на третий этаж. Неясный  звук,  запах
гари, теперь уже несомненный, - он едва  устоял  на  ногах.  Взбежал  по
лестнице, дернул дверь. Силы небесные! Дальний конец  галереи,  в  левом
крыле дома, был охвачен пламенем. Красные язычки лизали  деревянную  об-
шивку стен; занавески на дальнем окне уже  обуглились  и  почернели,  от
корзины для бумаг, стоявшей возле письменного стола, остались одни угли!
На паркете он заметил пепел папиросы. Кто-то здесь курил. Он стоял  рас-
терянный и вдруг услышал потрескивание пламени. Бросился вниз, распахнул
дверь в комнату Флер. Она спала, лежала на кровати, совсем одетая!  Оде-
тая! Так это... Неужели она? Она открыла глаза, посмотрела на него,  ни-
чего не понимая.
   - Вставай! - сказал он. - В картинной галерее пожар. Сейчас же  убери
Кита и прислугу! Пошли за Ригзом! Позвони в Рэдинг,  вызови  пожарных  -
живо! Смотри, чтобы в доме никого не осталось!
   Он подождал, пока она вскочила, побежал назад к  лестнице  и  схватил
огнетушитель; потащил его наверх - тяжелая, громоздкая штука! Он  смутно
знал, что нужно ударить его крышкой об пол и обрызгивать пламя. От двери
он заметил, что огонь сильно распространился. О боже! Загорелся Фред Уо-
кер и обе картины Давида Кокса! Огонь добрался до плинтуса, который  шел
вдоль всей галереи, отделяя верхний ряд картин от нижнего; да, и верхний
плинтус тоже горит! Констэбль! Секунду он  колебало".  Спешить  к  нему,
спасти хоть одну картину? Может быть, огнетушитель не действует! Он бро-
сил его и, пробежав через всю галерею, схватил Констэбля как  раз  в  ту
минуту, когда пламя по стене доползло до него. Пока он срывал картину  с
крюка, горячее дыхание обожгло ему лицо;  он  отбежал,  распахнул  окно,
приходившееся против двери, и  поставил  картину  на  подоконник.  Потом
опять схватил огнетушитель и с силой ударил его об пол.  Брызнула  струя
жидкости, он поднял ее выше и направил струю на  огонь.  Теперь  комната
была полна дыма, у него кружилась голова. Жидкость оказалась хорошей,  и
он с радостью увидел, что пламени она не по сердцу. Оно заметно сдавало.
Но Уокер погиб - а-а, и Коксы тоже! Он отогнал огонь к стене  с  окнами,
но тут струя кончилась, и  он  заметил,  что  горит  деревянная  обшивка
дальше того места, где он начал обрызгивать. Горел и письменный стол  со
всеми бумагами. Что же теперь, бежать вниз, через весь  дом,  за  вторым
огнетушителем? Где этот Ригз пропадает?! Альфред Стивене!  Нет,  шалишь!
Не допустит он, чтобы погиб его Стивене, или Гогэны, или Коро!
   И в Сомса словно демон вселился. Его вкус, труды, деньги, гордость  -
все пойдет прахом? Так нет же! И сквозь дым он опять бросился к  дальней
стене. Он срывал Стивенса, а пламя лизало ему рукав; прислоняя картину к
косяку окна, рядом с Констеблем, он ясно различил запах горелой материи.
   Язык пламени прошелся по Добиньи, со звоном вылетело стекло -  теперь
картина незащищена, и пламя по ней так и ползает, так и  вспыхивает!  Он
бросился обратно, ухватил картину Гогэна - голая таитянка. Она не желала
слезать со стены; он взялся за проволоку, но отпустил - проволока раска-
лилась докрасна; вцепился в раму, дернул - и, оторвав картину, сам  упал
на спину. Но любимый Гогэн спасен! Он и его поставил к остальным и побе-
жал к той из картин Коро, к которой ближе всех подобралось пламя. Сереб-
ристый прохладный пейзаж обжег ему руки, но и его удалось спасти! Теперь
Монэ! Пожарные раньше чем через двадцать минут  не  приедут.  Если  этот
Ригз сейчас не придет... Надо растянуть внизу одеяло, и он стал бы  бро-
сать картины из окна. И тут у него вырвался  стон.  Горел  второй  Коро.
Бедный! Сорвав со стены Монэ, он поспешил к лестнице. По  ней  бежали  к
нему две перепуганные горничные, наскоро накинувшие пальто поверх ночных
рубашек.
   - Ну-ка! - крикнул он. - Возьмите эту картину и  не  теряйте  голову.
Мисс Флер и мальчик вышли?
   - Да, сэр.
   - Пожарных вызвали?
   - Да, сэр.
   - Принесите мне огнетушитель, а сами растяните одеяло  вот  там,  под
окном, и держите крепко, я буду сбрасывать картины. Да не сходите с  ума
- никакой опасности нет! Где Ригз?
   Он вернулся в галерею. О-о! Гибнет маленькая любимая картина Дега!  И
с яростью в сердце Сомс опять ринулся к стене и вцепился в другого Гогэ-
на. Пестрая штука - единственная, кажется, покупка, на которой ему  уда-
лось обставить Думетриуса. Словно из благодарности, картина легко далась
ему в обожженные, дрожащие руки. Он отнес ее на окно и  постоял,  задох-
нувшись, переводя дыхание. Пока можно дышать здесь, на  сквозняке  между
открытым окном и дверью, надо продолжать снимать их со стены.
   Сбросить их вниз недолго. Бонингтон и Тернер - не стал бы Тернер  так
любить закаты, если б знал, что за штука пожар. Каждый  раз,  подходя  к
стене. Сомс чувствовал, что еще один рейс - и легкие не выдержат. А нуж-
но!
   - Папа!
   Флер с огнетушителем!
   - Ступай вниз! Уходи! - закричал он. - Слышишь? Уходи из дома! Скажи,
пусть растянут одеяло, да смотри, чтобы держали покрепче.
   - Папа! Позволь мне! Я не могу!
   - Уходи! - снова крикнул Сомс, толкая ее к лестнице. Он подождал, по-
ка она спустилась, потом ударил крышку огнетушителя об пол и опять  стал
обрызгивать пламя. Потушил бюро и обрушился на дальнюю стену.  Огнетуши-
тель был страшно тяжелый, и когда он, пустой, выпал у него из рук, Сомсу
застлало глаза. Но опять он немного сбил огонь. Только бы продержаться!
   А потом он увидел, что погиб Гарпиньи - такая красота!  Эта  бессмыс-
ленная потеря придала ему сил. И, снова кинувшись к стене - на этот  раз
к длинной, - он стал снимать картины одну за другой. Но огонь опять под-
ползал, упорный, как пламя ада. До Сислея и Пикассо не  дотянуться,  они
висели высоко в углу, он не решался лезть в самый огонь, ведь если  пос-
кользнуться, упасть - кончено! Эти пропали, но Домье он спасет! Любимая,
пожалуй, самая любимая картина. Есть! Задыхаясь, жадно впивая воздух, он
увидел в окно, что внизу четыре горничные растянули одеяло и держат  его
за углы.
   - Крепче держите! - крикнул он и сбросил Домье. Проследил, как он па-
дал. Какое варварское обращение с  картиной!  Одеяло  провисло  под  тя-
жестью, но выдержало.
   - Крепче! - закричал он. - Ловите! - И таитянка Гогэна полетела  сле-
дом. Одну за другой он сбрасывал картины с подоконника, и одну за другой
их вынимали из одеяла и складывали на траве. Сбросив последнюю, он огля-
нулся, чтоб оценить положение. Пламя уже захватило пол и быстро  продви-
галось по обшивке стен.
   Правую стену успеют спасти пожарные. Левая погибла, но почти все кар-
тины он успел снять. Непосредственная опасность угрожает длинной  стене;
надо браться за нее. Он подбежал как только мог ближе к углу  и  схватил
Морланда. Руки обжигало, но он снял его - белого пони,  ставшего  ему  в
шестьсот фунтов. Он обещал ему хорошее жилище! Он столкнул его с окна  и
видел, как картина с размаху упала на одеяло.
   - Ну и ну!
   За ним в дверях этот Ригз - наконец-то! - в рубахе и брюках, с  двумя
огнетушителями и открытым ртом.
   - Закройте рот, - прохрипел он, - и поливайте вот эту стену!
   Он смотрел на струю и на отступавшее перед нею пламя. Как он  ненави-
дит эти неотвязные красные языки! Ага! Теперь присмирели!
   - Давайте другой! Спасайте Курбэ! Живо!
   Опять ударила струя, и пламя отступило. Сомс кинулся к Курбэ.  Стекла
и в помине нет, но картина еще цела. Он сорвал ее с гвоздя.
   - Огнетушители, черт их дери, все вышли" сэр, - донесся до него голос
Ригза.
   - Идите сюда, - позвал он. - Снимайте картины с этой стены и выбрасы-
вайте из окна, по одной - да не промахнитесь! - в  одеяло.  Поворачивай-
тесь!
   Он и сам поворачивался, видя, как оробевшее было пламя опять разгора-
ется. Они вдвоем бегали, задыхаясь, к  стене,  срывали  картины,  бежали
опять к окну и опять к стене - а пламя все приближалось.
   - Вон ту, верхнюю, - сказал Сомс. - Обязательно! Возьмите стул. Живо!
Нет, лучше я сам. Поднимите меня, не достану!
   Вознесшись в крепких руках Ригза, Сомс достал  свой  экземпляр  Якоба
Мариса, купленный в тот самый день, когда  весь  мир  охватило  пожаром.
"Убийство эрцгерцога!" - он и сейчас помнил  эти  выкрики.  Ясный  день;
солнце светит в окно кэба, и он едет с веселым сердцем,  держит  покупку
на коленях. И вот она теперь летит из окна! Ах, разве  можно  так  обра-
щаться с картинами!
   - Идем! - прохрипел он.
   - Лучше уходить, сэр! Здесь жарко становится.
   - Нет, - сказал Сомс. - Идем!
   Еще три картины спасены!
   - Если вы не уйдете, сэр, я вас на руках снесу -  вы  и  так  слишком
долго тут пробыли.
   - Ерунда, - хрипел Сомс. - Идем!
   - Ура! Пожарные!
   Сомс замер. Оглушительно стучало в сердце и в легких, но он  различил
и другой звук. Ригз схватил его за плечо.
   - Идемте, сэр. Когда они начнут работать, тут такое будет...
   Сомс указал пальцем сквозь дым.
   - Вот еще эту, - прошептал он. - Помогите мне. Она тяжелая.
   Копия с "Vindimia" стояла на мольберте. Шатаясь,  Сомс  направился  к
ней. То приподнимая, то волоча по полу, он дотащил  до  окна  испанского
двойника Флер.
   - Подымайте!
   Они подняли ее, установили на окне.
   - Эй там, уходите! - раздался голос от двери.
   - Бросайте! - прохрипел Сомс, но чьи-то руки схватили  его  и,  почти
задохнувшегося, потащили к двери, снесли по лестнице, вынесли на воздух.
   Он очнулся в кресле на террасе. Мелькали каски пожарных, шипела вода.
Легкие болели, нестерпимо щипало глаза, руки были в ожогах, но, несмотря
на боль, его клонило ко сну, как спьяну, а в душе жило чувство победы.
   Трава, деревья, холодная река под луной! Какой кошмар он пережил там,
среди картин, - бедные картины! Но он их спас! Пепел от папиросы! Корзи-
на у стола? Флер! Причина ясна. Надо же было ему навести ее на  мысль  о
картинах именно в этот вечер, когда она сама не знала, что  делает.  Вот
несчастье! Не нужно говорить ей, а может... может, она  знает?  Впрочем,
потрясение - потрясение могло пойти ей на пользу. А погибший Дега!  Гар-
пиньи! Он закрыл глаза, прислушиваясь к шипению воды.  Хорошо!  Приятный
звук! Остальное они спасут. Могло быть хуже. Что-то холодное ткнулось  в
его руку. Морда собаки. Напрасно ее выпустили. И вдруг Сомсу показалось,
что он опять должен распорядиться. Нальют они  зря  воды!  Он  с  трудом
встал на ноги. Теперь зрение прояснилось. Флер? А, вот она, стоит совсем
одна - слишком близко к дому! А в саду что творится - пожарные -  машины
- прислуга, этот Ригз - кишка протянута к реке - в воде недостатка  нет!
Дурачье! Он так и знал! Ну да, поливают нетронутую стену. Льют через оба
окна. Это же лишнее! Только правое окно, правое! Он, спотыкаясь, пошел к
пожарному.
   - Не ту стену, не ту! Та не горит. Испортите мне картины! Цельте пра-
вее! - Пожарный переменил положение руки, и Сомс увидел, как струя  уда-
рила в правый угол окна. "Vindimia!" Его  сокровище!  Сдвинутая  потоком
воды, она клонилась вперед. А Флер! Боже правый! Стоит под самым  окном,
подняла голову. Не может не видеть - и не уходит! В сознании пронеслось,
что она ищет смерти.
   - Падает! - закричал он. - Берегись! Берегись! -
   И, словно она на его глазах готовилась броситься под  автомобиль,  он
ринулся вперед, толкнул ее протянутыми руками и упал.
   Картина сбила его с ног.


   XIV
   ТИШИНА

   Старый Грэдмен, сидя в Полтри над неизменной бараньей котлетой,  взял
первый выпуск вечерней газеты, которую ему принесли  вместе  с  едой,  и
прочел:
   ПОЖАР В КАРТИННОЙ ГАЛЕРЕЕ, Известный знаток живописи получил  серьез-
ные увечья.
   Вчера вечером от неизвестной причины произошел пожар в картинной  га-
лерее дома мистера Сомса Форсайта в Мейплдерхеме. Прибывшая  из  Рэдинга
пожарная часть ликвидировала огонь, и большинство ценных картин уцелело.
   Мистер Форсайт до самого прибытия пожарных боролся с огнем и спас це-
лый ряд картин, сбрасывая их из окна галереи на одеяло, которое  держали
на весу стоящие под окном. К несчастью, уже после прибытия пожарных  его
ударила по голове рама картины, упавшей из окна галереи, которая помеща-
ется на третьем этаже, и он потерял сознание. Принимая во  внимание  его
возраст и непосильное переутомление во время пожара, трудно верить,  что
он сможет поправиться. Больше пострадавших нет, и на другие  части  дома
огонь не распространился.
   Старый Грэдмен положил вилку и провел салфеткой по  лбу,  на  котором
выступила испарина. Бросил салфетку на стол, отодвинул тарелку  и  опять
взял газету. Конечно, не всему надо верить, но заметка  была  составлена
необычайно деловито; и, выронив газету, он всплеснул руками.
   "Мистер Сомс, - подумал он, - мистер Сомс!" Его две жены, дочь, внук,
вся семья, он сам! Старик встал, хватаясь за край стола. Такой  несчаст-
ный случай! Мистер Сомс! Да ведь он молодой человек,  относительно,  ко-
нечно. Но может, они что-нибудь перепутали? Он машинально пошел к  теле-
фону. С трудом отыскал номер - в глазах стоял туман.
   - Это дом миссис Дарти? Говорит Грэдмен. Это правда, мэм?..  Но  ведь
надежда есть? Ай-ай-ай! Спасая жизнь мисс Флер? Да что вы! Вы туда  еде-
те? Я думаю, и мне лучше поехать. Все в полном  порядке,  но  вдруг  ему
что-нибудь понадобится, если он очнется... Ай, батюшки!.. Да, конечно...
Жестокий удар, жестокий!
   Он повесил трубку и стоял неподвижно. Кто же теперь будет вести дела?
По сравнению с мистером Сомсом никто в семье ничего в  них  не  смыслит,
никто не помнит прежнее время, не понимает толку в недвижимом имуществе.
Нет, котлеты ему больше не хочется - это  ясно!  Мисс  Флер!  Спасая  ей
жизнь? Вот дела-то! Он всегда любил ее больше всех. Каково-то ей теперь?
Он помнил ее девочкой; и на свадьбе у нее был. Подумать  только!  Теперь
будет богатой женщиной. Он взялся за шляпу. Надо  сначала  зайти  домой,
кое-что захватить - может быть, придется пробыть там несколько дней!  Но
добрых три минуты он еще простоял на месте - коренастая фигура  с  лицом
мопса, обрамленным круглой седой бородой, - укреплялся в сознании  горя.
Если б погиб Английский банк, ему и то не было бы тяжелее. Право же.
   Когда с полным чемоданом платья и бумаг он прибыл в наемном экипаже в
"Шелтер", было около шести часов. В холле его встретил этот молодой  че-
ловек, Майкл Монт, который, помнится, всегда шутил на серьезные темы,  -
только бы он и теперь не начал!
   - А, мистер Грэдмен! Вот хорошо, что приехали!  Нет!  Думают,  что  в
сознание он вряд ли придет: удар был страшно сильный. Но если он  очнет-
ся, то непременно захочет вас видеть, даже если не сможет говорить. Ком-
ната ваша готова. Чаю хотите?
   Да, от чашки чая он не откажется, не откажется!
   - Мисс Флер?
   Молодой человек покачал головой, глаза у него были печальные.
   - Он спас ей жизнь.
   Грэдмен кивнул головой.
   - Слышал. Ох, подумать, что ему... Отец его дожил до девяноста лет, а
мистер Сомс всегда берег себя. Айай-ай!
   Он с удовольствием выпил чашку чая, потом увидел, что в дверях кто-то
стоит - сама мисс Флер. Ой, какое лицо! Она подошла и взяла его за руку.
И невольно старый Грэдмен поднял другую руку и задержал ее руку в своих.
   - Голубушка моя, - сказал он, - как я вам сочувствую! Я вас маленькой
помню.
   Она ответила только: "Да,  мистер  Грэдмен",  и  это  показалось  ему
странным. Она провела его в приготовленную для него комнату и там  оста-
вила. Ему еще не доводилось бывать в такой красивой спальне -  цветы,  и
пахнет приятно, и отдельная ванная - это уж даже лишнее. И подумать, что
через две комнаты лежит мистер Сомс - все равно что покойник!
   - Еле дышит, - сказала она, проходя перед его дверью.  -  Оперировать
боятся. С ним моя мать.
   Ну и лицо у нее - такое белое, такое жалкое! Бедненькая! Он  стоял  у
открытого окна. Тепло, очень тепло для конца сентября. Хороший воздух  -
пахнет травой. Там, внизу, вероятно, река! Тихо -  и  подумать...  Слезы
скрыли от него реку; он смигнул их. Только на днях они говорили, как  бы
чего не случилось, а вот и случилось, только не с ним, а с самим  мисте-
ром Сомсом. Пути господни! Ай-айай! Подумать только!  Он  очень  богатый
человек. Богаче своего отца. Какие-то птицы на воде - гуси  или  лебеди,
не разберешь... Да! Лебеди! Да сколько! Плывут себе рядком. Не видел ле-
бедя с тех пор, как в год после войны возил миссис Грэдмен в  парк  Гол-
дерс-Хилл. И говорят - никакой надежды! Ужасный случай - вот так  вдруг,
и помолиться не успеешь. Хорошо, что завещание такое  простое.  Ежегодно
столько-то для миссис Форсайт, а остальное дочери, а после нее - ее  де-
тям поровну. Пока только один ребенок, но, без сомнения,  будут  и  еще,
при таких-то деньгах. Ох, и уйма же денег у всей семьи, если подсчитать,
а все-таки из нынешнего поколения мистер Сомс - единственный богач.  Все
разделено, а молодежь что-то не наживает. Придется следить за имуществом
в оба, а то еще вздумают изымать капитал, а этого мистер Сомс не одобрил
бы! Пережить мистера Сомса! И что-то неподкупно преданное,  что  скрыва-
лось за лицом мопса и плотной фигурой, то, что в течение двух  поколений
служило и никогда не ждало награды, так  взволновало  старого  Грэдмена,
что он опустился на стул у окна и сказал:
   - Я совсем расстроился!
   Он все еще сидел, подперев рукой голову, и  за  окном  уже  стемнело,
когда в дверь постучал этот молодой человек со словами:
   - Мистер Грэдмен, обедать придете в столовую или предпочитаете здесь?
   - Лучше здесь, если вас не затруднит. Мне бы холодного  мяса  да  ка-
ких-нибудь солений и стакан портера, если найдется.
   Молодой человек подошел ближе.
   - Для вас ужасное горе, мистер Градмен, вы та-с давно его знали.  Его
нелегко было узнать, но чувствовалось, что...
   Что-то в Грэдмене прорвалось, и он заговорил:
   - А-а, я помню его с детства - возил его  в  школу,  учил  составлять
контракты - ни одного темного дела за ним не  познаю;  очень  сдержанный
был мистер Сомс, но никто лучше его не умел поместить  капитал  -  разве
что его дядюшка Николае. У него были свои неприятности, но он о них  ни-
когда не говорил; хороший сын, хороший брат, хороший отец - это, молодой
человек, и вы знаете.
   - О да! И очень добр был ко мне.
   - В церковь ходить, правда, не любил, но честный был  как  стеклышко.
Откровенностью не отличался; может, иногда суховат был, зато  положиться
на него можно было. Жаль мне вашу жену, молодой человек, очень жали. Как
это случилось?
   - Она стояла под окном, когда картина упала, по-видимому, не  замети-
ла. Он оттолкнул ее, и удар достался ему.
   - Ну, вы подумайте!
   - Да. Она никак не придет в себя.
   В полумраке Грэдмен взглянул в лицо молодому человеку.
   - Вы не убивайтесь, - сказал он. - Она обойдется. С кем не случалось.
Родных, вероятно, известили? Вот только что, мистер  Майкл,  его  первая
жена, миссис Ирэн, та, что вышла потом за мистера Джолиона;  она,  гово-
рят, еще жива; может, ей захотелось бы передать ему, на случай, если  он
очнется, что прошлое забыто и все такое.
   - Не знаю, мистер Грэдмен, не знаю.
   - "И остави нам долги наши, яко же и мы оставляем..." Он очень был  к
ней привязан когда-то.
   - Да, я слышал, но есть вещи, которые... Впрочем, миссис Дарти  знает
ее адрес, можно у нее спросить. Она ведь здесь.
   - Я это обдумаю. Я помню свадьбу миссис Ирэн - очень она  была  блед-
ная; а какая красавица!
   - Да, говорят.
   - Теперешняя-то - француженка - наверно, не  скрывает  своих  чувств.
Хотя - если он без сознания... - В лице молодого человека ему почудилось
что-то странное, и он добавил: - Я мало о ней знаю. Боюсь, не очень  ему
везло с женами.
   - Некоторым, знаете ли, не везет, мистер Грэдмен. Думаю, это  потому,
что люди слишком много видят друг Друга.
   -