находящийся в этом здании. Внешний дежурный контролирует только охранную и пожарную сигнализации, что происходит внутри, он не видит. Ворота ограждения и самого склада автоматические.
     - Неплохо.
     Лорд придирчиво оглядел огромный пустой ангар, задумчиво потопал по бетонному полу и покосился на сплошные стены. Естественных источников света на складе не было, только электрические лампы. Обстановка полностью соответствовала требованиям - Дрон постарался на славу.
     - Я доволен.
     Бандит тихонько вздохнул. С большим облегчением.
     Нур действительно был доволен. Несмотря на то что склад находился в зоне Темного Двора, больше того - всего лишь в двух милях от Цитадели, карлик не опасался разоблачения - Заклятия, которые он собирался наложить на здание, легко закроют от навов заглушенный Источник. Если же Трон начнет работать, для его маскировки придется приложить дополнительные усилия, но Нур не сомневался, что справится. Его собственной мощи вполне достаточно, чтобы спрятать возмущение, а излишки энергии пойдут в находящийся неподалеку реактор научного центра. Нет, место выбрано правильно.
     - Дрон?
     - Да.
     - Готовь груз к перевозке. Завтра он должен быть здесь.
     - Понял. - Бандит помялся. - А?..
     - Черкасу ничего не говори, - понял сомнения уголовника Нур. - Его это не касается. - Бесцветные глазки карлика резко пронзили Дрона. - Черкас ведь не знает об этом складе?
     Бандит судорожно сглотнул и подтвердил:
     - Не знает.
     По его спине потекла струйка холодного пота.
     - Вот и хорошо, - одобрил Нур. - И пусть не знает. А тобой, Дрон, я доволен. А я, знаешь ли, редко бываю доволен.
     - Я старался.
     - Я вижу. - Голос лорда стал холодным. - А теперь уходи, Дрон, и забери всех своих. Чтобы через десять секунд здесь никого не было!
     Бандит помчался к воротам.
     - И чтобы завтра груз был здесь!
     Нур проводил взглядом резво исчезающих челов, презрительно усмехнулся и снова оглядел ангар. Предстояла долгая и кропотливая работа.

Муниципальный жилой дом
Москва, улица Тверская, 18 марта, четверг. 13.00

     Изменилось все, что только могло измениться. За сто лет облик Москвы преобразился до неузнаваемости: улицы стали шире, дома выше, исчезло большинство церквей, что удивляло Матвея больше всего - храмы-то куда дели? Близнец несколько часов гулял по знакомым и одновременно чужим московским улицам, по-детски радовался, встречая знакомые уголки, таращился на новостройки и покачивал головой, глядя на толпы людей. Пару раз у него проверили документы - слишком уж странно вел себя этот прекрасно одетый мужчина, но московские водительские права, властный голос и уверенное поведение делали свое дело - полицейские извинялись и оставляли Матвея в покое. И он продолжал бродить по центру любимого города, поражаясь безвкусному соседству элегантных старинных особняков и простых, как фантазии гимназиста, бетонных уродцев, которые его отец постеснялся бы использовать даже под склад.
     Из квартиры на Остоженке Близнец ушел "фирменным" порталом, незримым для наблюдателей, и не сомневался, что таинственные "они" потеряли его след. Кто именно стоял за этим загадочным "они", Матвей догадывался. Скорее всего - таты. Но это его не беспокоило, Какая, в сущности, разница?
     Ближе к середине дня Близнец сытно пообедал и только после этого направился к конечной цели утренней прогулки - старому, как выразился Кунцевич - "сталинскому", дому на Тверской. Моня объяснил, что в свое время здесь селили тех, кто ковал победы Империи. Получить квартиру в центре Москвы считалось высочайшей честью, символом вхождения в элиту, и некоторые добивались этого всю жизнь. Матвей не совсем хорошо понял термин "получить" по отношению к дорогостоящей недвижимости, но промолчал. Дом же ему не очень понравился - слишком большой и простой.
     Со времен Империи изменилось не так уж много. Некоторые потомки славных героев оказались недостойны удачливых предков и продали унаследованные гнезда новым хозяевам жизни - иметь квартиру на Тверской и сейчас считалось престижным. Дети других победителей неплохо устроились и после развала страны, а вот Зябликовы, как следовало из объяснений Кунцевича, продолжали жить в этом дорогом районе исключительно благодаря помощи Плотникова.

***

     Матвей пешком поднялся на четвертый этаж и нажал на кнопку звонка. Дверь профессорской квартиры, как успел оценить Близнец, была самой скромной в подъезде.
     - Вы к кому?
     Старческий голос из квартиры мог принадлежать только матери профессора.
     - Зябликовы здесь живут?
     - А вы кто?
     - Я старый друг Валентина Павловича, - уверенно ответил Матвей.
     - Я впервые вас вижу.
     - Ничего удивительного. Мы познакомились с Валентином Павловичем в Сибири, в Красноярске-151, и расстались еще в конце восьмидесятых. Последние годы я жил за границей, у меня был грант от Сороса. - Правдоподобную легенду Близнецу набросал Кунцевич. Нехитрая история давно не бывшего на родине ученого запросто объясняла и незнание последних событий, и некоторые странности в речи Странника. - Меня зовут Матвей Близнец, доктор...
     - Он умер, - сообщили из-за закрытой двери. - Валя умер тринадцать лет назад.
     - Я знаю, - спокойно произнес Матвей - Вы, наверное, его мама, Лидия Васильевна?
     - Да.
     - Откройте, пожалуйста, Лидия Васильевна, мы должны поговорить.

Клиника профессора Талдомского
Москва, улица Малая Пироговская,
18 марта, четверг, 13.22

     - Из наших гостей интерес для вас представляют только два человека: Мартын Маяров, художник-авангардист, и Владимир Криверецкий, композитор. Насколько я могу судить, их проблемы лежат в нужной вам плоскости.
     Доктор Павлов, ближайший помощник знаменитого психиатра Талдомского, без восторга отнесся к появлению в клинике иностранного коллеги. Заведение профессора было, если можно так выразиться, камерным, предназначенным для богатых и знаменитых, временно по тем или иным причинам испытывающих потребность в помощи квалифицированных врачей. Клиника гарантировала гостям полную конфиденциальность и высококлассное обслуживание: работали у Талдомского исключительно состоявшиеся профессионалы, никаких ординатур дли научных семинаров - только практика. И вот такой поворот! Утром профессор лично позвонил Павлову и без лишних слов приказал помочь доктору Адамсу в его работе. Очень интересная тема. Необычайно важное для науки исследование. Перед этим ученым открываются двери самых закрытых клиник. Короче, оказать коллеге любую помощь!
     Доктор Миннесота Адамс заявился в клинику вскоре после звонка Талдомского. Черноволосый, с живыми серыми глазами и пронзительными чертами лица, он оказался похожим на плейбоя в расцвете сил, любящего стильные костюмы, ароматные сигары и дорогой, парфюм. И даже хромота не нарушала эту картину, наоборот, придавала доктору дополнительный налет таинственности. Павлов, ожидавший встретить одержимого фанатика психиатрии, был ошарашен внешним видом Адамса. Особенно смущал русского доктора краешек цветной татуировки, выглядывающий из-за воротника элегантной сорочки, но, как рассудил Павлов, вполне возможно, что на Западе к подобным вещам относятся проще. Сюрпризом стал и прекрасный русский язык гостя, который он объяснил казачьими корнями. Другими словами, сам Адамс вызвал у психиатра гораздо большее удивление, чем неожиданное распоряжение Талдомского.
     Не особенно углубляясь в профессиональные темы, Миннесота с казачьими корнями доходчиво объяснил Павлову, кого он хочет видеть. Богему. Свихнувшихся творцов, отправившихся в джунгли собственных фантазий. Не надо наркоманов или маньяков. Не надо психопатов с манией величия.
     - Меня интересуют заблудившиеся люди.
     - Готовите новую методику лечения?
     - Продолжаю работу одного малоизвестного специалиста, - охотно поведал Адаме. - После трагической смерти коллеги Смита нашему институту стали доступны весьма любопытные записи. Мы попробовали повторить его опыты и с удивлением убедились, что бедняга Смит получил весьма загадочные результаты.
     - Что за опыты?
     Черноволосый извлек из кармана медальон, овальную эмаль, залитую зеленым, и показал ее Павлову.
     - Вы видите, что здесь изображено?
     - Вы смеетесь?
     Адаме очень серьезно посмотрел на доктора:
     - Тем не менее некоторые пациенты видят очень интересные вещи.
     - Поэтому они и являются пациентами, - пожал плечами Павлов.
     - Согласен, коллега, - усмехнулся Адаме. - Но самое интересное заключается в том, что пациенты из Нью-Йорка, Филадельфии, Оттавы, Лондона и Парижа видят на этом медальоне абсолютно одинаковое изображение. Их описание совпадает до мелочей.
     - Любопытно, - протянул Павлов.
     - Не просто любопытно - удивительно.
     - И это помогает в лечении?
     Не то чтобы врача не заинтересовала история Адамса, просто Павлова, как практика, больше занимали прикладные вопросы.
     - Не скажу, что происходят чудеса, - признался Миннесота. - Но определенный прогресс присутствует.
     - То есть, если Маяров или Криверецкий увидят то же изображение, что и другие пациенты, вы у нас задержитесь?
     - Не исключено, - кивнул Адаме. И много тише добавил:
     - Главное, чтобы они увидели.

***

     - Яков Исаакович, наш американский коллега...
     - Какой еще американский коллега? - едва вошедший в вестибюль клиники профессор Талдомский удивленно посмотрел на Павлова.
     - Доктор Адамс, - растерянно ответил психиатр. - Вы же сами позвонили и приказали ему помочь...
     - Помочь? Кому помочь? Что вы городите?
     - Доктор Адамс из Нью-Йорка, - повторил Павлов, с ужасом осознавая приближение больших неприятностей. - Наш коллега. Он хотел поговорить с несколькими пациентами...
     - Я не знаю никакого доктора Адамса! - отрезал Талдомский. - Где он?
     - В том-то и дело, - промямлил Павлов. - Он поговорил с Маяровым и Криверецким, потом сказал, что будет ждать вас в приемной, и... исчез.

***

     Фома раскурил сигару, выпустил в воздух кольцо дыма и, помедлив, посмотрел на эмаль. В глазах Калеки скользнула грусть.
     Еще одна напрасная поездка, еще одна неудача. Никто не смог разглядеть прекрасный город сквозь темно-зеленое марево эмали. Никто! Художник, несмотря на уверения врача, явно был наркоманом, хоть и в завязке, а композитор просто молчал - музыка, ветром гуляющая в его голове, напрочь глушила доносящиеся до Криверецкого звуки. Неужели все напрасно?
     В отличие от большинства членов Кафедры, Калека был холодным прагматиком. Он знал, что будет трудно. Понимал, что, даже зная, где искать, найти подходящего человека будет необычайно сложно: слишком уж редкий дар должен быть у того, кому суждено заменить на Кафедре Пугача. Но все-таки в глубине души Фома верил, что удача улыбнется скоро, ведь времени на поиск мало, крайне мало. Великие Дома не сидят сложа руки, маги тщательно прочесывают Тайный Город, и с каждым мгновением возрастает вероятность очередной встречи. Еще два-три раза ему удастся их провести, а потом запас, трюков исчерпается. Не артефактов, о количестве которых Калека позаботился, а именно трюков. Великие Дома узнают все его сюрпризы и на очередном рандеву будут готовы к любым неожиданностям. Тогда в лучшем случае придется уходить во Внешние миры. А в худшем - познакомиться с интерьером подвалов Цитадели. Или Замка. Или Зеленого Дома.
     - Получится, - упрямо буркнул Фома. Из рукава выскользнул кожаный мешочек, и Калека медленно убрал в него медальон. - Я найду! Я успею!

Москва, улица Новый Арбат,
18 марта, четверг, 13.23

     Эта пара бросалась в глаза даже здесь, в центре города, среди шумных и многоликих московских улиц, повидавших немало странного на своем длинном веку. Слепой музыкант, завсегдатай подземного перехода, задумчиво играющий на аккордеоне старинный, ослепительной красоты вальс, и маленький лысый карлик с торчащими, словно у Чебурашки, ушами. Некоторые прохожие принимали этих двоих за партнеров и даже бросали мелочь рядом с Нуром - ведь в темноте трудно определить, что один только костюм лорда стоит ненамного дешевле всех работ по строительству этого самого подземного перехода, - но карлик не обращал внимания на не очень щедрые подаяния. Нур ни на что не обращал внимания. Он сидел на корточках, прислонившись спиной к грязной стене, обхватив руками ноги и прижав голову к коленям. Глаза лорда были широко открыты, но вряд ли он видел хоть что-нибудь, а если и видел, то отнюдь не полутемный подземный ход.
     А слепой играл "Амурские волны". Снова и снова, семь раз подряд. Старик не в первый раз встречался с этим странным слушателем и прекрасно знал его привычки. Когда-то маленький приходил сюда в компании еще двоих мужчин. Слепой не мог их видеть, но обостренные чувства позволили ему представить посетителей: двое высоких, сильных и маленький карлик. Они приходили не часто, но долго, не меньше десяти лет. Потом их не было несколько месяцев, и вот теперь карлик пришел один. Что случилось? Слепой не задавал ненужных вопросов. Он никогда не разговаривал с этой троицей, но ему было очень приятно, что они специально приезжают в убогий подземный переход, чтобы послушать его игру.
     И только когда аккордеон приготовился в восьмой раз заиграть "Амурские волны". Нур, не меняя позы, тихо спросил:
     - Ты верующий, старик?
     - Что? - не понял слепой.
     - Ты ходишь в церковь?
     - Да. Конечно, хожу.
     Карлик никогда не задавал старику вопросов, тем более - таких, и сказать, что музыкант удивился, значило не сказать ничего. Он был поражен. И вдруг он понял, почему маленький пришел один. Руки слепого ослабли, и мехи мягко разошлись, выдав тихий и неожиданно грустный звук.
     - Когда в следующий раз пойдешь в церковь, помолись за Глеба, - глухо попросил Нур. - Помолись, старик. Он любил твою музыку...

***

     Уже дома, после того как ошеломленная жена пересчитала толстенную пачку крупных банкнот, сунутую ему карликом, слепой музыкант понял, что малыш прощался. Прощался навсегда. Он и раньше был щедр, но тех денег, которые карлик оставил на этот раз, хватит старику до конца жизни. Нур прощался.

Муниципальный жилой дом
Москва, улица Миклухо-Маклая,
18 марта, четверг, 13.54

     В принципе, Лариса понимала, что застать Артема дома было бы большой удачей: один из лучших наемников Тайного Города вряд ли окажется в квартире в середине дня. Но девушка рассчитывала если не увидеть Артема, то хотя бы оставить для него информацию, и только в том случае, если этот канал не сработает, позвонить.
     - Подождите здесь!
     Таксист покорно кивнул и достал из-под сиденья журнал. Ждать значит ждать. Тем более что хорошенькая, но очень мрачная девушка щедро оплатила его услуги. Лариса же, захлопнув дверцу желтой "Волги", на мгновение остановилась, разглядывая знакомый дом. Дом Артема.
     Друга?
     Они расстались не очень хорошо, но Лариса до сих пор помнила, какими глазами смотрел на нее молодой наемник. И как она сама смотрела на него. Господи, как давно это было! В прошлой жизни, не меньше! У них был один вечер и всего одна ночь, а потом... Иногда Лариса возвращалась в мыслях к этому "а потом". К проклятому "а потом". Почему она решила, что Артем специально переспал с ней, чтобы подобраться к Каре? Почему она позволила выплеснуться обиде, не обращая внимания на то, что подсказывало сердце? Она помнила удивленные глаза Артема - он даже не пытался увернуться от удара, он до последнего момента не верил, что она подумает о нем ТАК.
     - А я подумала, - зло прошептала Лариса, сглатывая подкативший к горлу комок. - Я, дура, подумала.
     Можно ли склеить разбитую чашку? Начать сначала? Снова увидеть ТОТ его взгляд, настоящий, проникающий в душу. Взгляд человека, которому можно верить больше, чем себе, потому что он, не задумываясь, отдаст за тебя жизнь. Можно ли опять увидеть взгляд любимого? Обращение к наемникам стало следствием обстоятельств, Лариса рассуждала спокойно и хладнокровно, не смешивая деловое и личное. Но сейчас, оказавшись в том самом подъезде, подходя к той самой двери, девушка поймала себя на мысли, что не хочет говорить о своих проблемах. Не хочет говорить о Странниках, Нуре и Великих Домах. Может быть, позже, не сейчас... Сейчас надо просто увидеть Артема. Она соскучилась.
     Лариса нажала на кнопку звонка.
     "Ну, Темка, пожалуйста, окажись дома..."
     Дверь открыла худенькая рыжеволосая девушка.
     - Ты? - Она бы хотела промолчать, но не смогла. Не крик, скорее сдавленный стон:
     - Ты??!!
     - Лариса?
     В темных глазах Инги отразилось не меньшее удивление.
     Лариса знала, что рыжая давно прибилась к команде Кортеса, но убеждала себя в том, что опытный наемник просто воспользовался ситуацией, чтобы заполучить пусть и не сильного, но опытного мага. Лариса никогда не думала об Инге как о сопернице. Разве эта тощая...
     - Что ты здесь делаешь?
     - А какое тебе дело?
     Глупый вопрос, глупый ответ. На рыжей был короткий халатик и шлепанцы, что делало ее похожей на маленькую наивную девочку, первокурсницу, максимум. Волосы влажные, видимо, недавно из душа, и никакой косметики на лице. Все просто, все по-домашнему. Из кухни доносится аромат кофе.
     И что-то оборвалось внутри. Что-то очень тонкое, незаметное, неощутимое до тех пор, пока не исчезло... Наполнив душу тоской и невыносимой болью.
     - Артем дома? - чужим голосом спросила Лариса. Инга отрицательно мотнула головой.
     - Живешь у него?
     - Живу с ним, - поправила рыжая.
     Горечь переполняла все существо Ларисы.
     - Молодец, - зло одобрила она. - Вовремя подсуетилась. Спишь с ним за то, что тебя перед Великими Домами отмазали?
     Темные глаза яростно сверкнули, но Инга сумела взять себя в руки. Даже улыбнулась.
     - Нет, - очень спокойно ответила рыжая. - Сплю, потому что люблю. А ты прискакала, потому что хвост прищемили?
     - Нет, потому что... - Ларисе не хватило хладнокровия. - Не твое дело, маленькая дрянь!
     - Тогда зачем пришла?!
     - Не твое дело, сучка! - Лариса в ярости сбежала вниз по лестнице. - Проклятая тварь!
     - Идиотка!
     Инга в сердцах захлопнула дверь, ткнулась лбом в полированное дерево и разрыдалась.

Складские помещения Московского вокзала
Санкт-Петербург, 18 марта, четверг, 14.46

     - Пломба?
     - В порядке пломба, - сварливо ответил Семеныч.
     - Точно в порядке? - уточнил Утюг.
     - Точно. - Семеныч подергал за проволоку и утвердительно кивнул головой.
     - Здесь тоже все ОК, - сообщил Гира. По приказу Утюга он забрался на крышу огромного контейнера, дабы проверить, что все пребывает в целости и сохранности.
     - Знаете, ребята, - пробурчал Семеныч, - я с армии не видал такой строгости. А уж от вас вообще не ожидал.
     - Мы сами от себя такого не ожидали, - коротко ответил Утюг.
     - Это все от человека зависит, - не согласился кладовщик. - Ты вот въедливый, а Крест, к примеру, таким не был. У него все было проще. Хотя он тоже за этим контейнером присматривал.
     - Да уж, проще, - пробурчал бандит.
     Утюг не рассказывал кладовщику, как однажды менее въедливому Кресту позвонили в два часа ночи и вежливый мужской голос попросил немедленно, нет - НЕМЕДЛЕННО организовать внеурочную проверку таинственного контейнера. Крест развязно ответил в том смысле, что раз товар у него, то все будет в порядке и грузить его лишними базарами не надо. Утюг тогда был помощником авторитета и слышал, как смеялся главарь над вежливостью звонившего. На следующий день голова Креста проснулась отдельно от тела, а вежливый мужчина позвонил Утюгу и попросил проверить сохранность пломб. С тех пор состояние контейнера бандит взял под личный контроль и с маниакальной тщательностью досматривал его каждую неделю.
     - Тут вот какое дело, Семеныч, - произнес Утюг. - Груз мы забираем.
     Приказ отгрузить контейнер вызвал у бандита искреннюю и очень глубокую радость, но демонстрировать ее кладовщику он посчитал излишним.
     - Неужто хозяин объявился?
     - Не твоего ум