, черным... Нет, уже  далеко  не  черным.
Совсем  не  черным  глазам.  "Стим"  залил  их  тяжелым  золотом,  залил
полностью, поглотив и зрачки, и радужную оболочку, и белки. Это  зрелище
пугало и завораживало одновременно, удивляло и наполняло энергией.
   "Как называлась та массивная скала?"
   - "Подошва Кадаф"! - Слова  слетели  с  языка,  прежде  чем  Вероника
осознала смысл вопроса. - Что это значит? Почему я так сказала?
   "Ты должна понять, что мы были вместе  всегда.  Но  между  нами  была
дверь. Запертая дверь".
   - А "стим" - это ключ?
   "Ты повернула ключ в замке. И, если захочешь, можешь открыть дверь".
   - И что тогда? "Подумай о Лешеньке".
   - Что?
   "Представь себе нашего любимого".
   Вероника сосредоточилась, вызывая в памяти образ друга,  его  высокий
лоб, кудрявые волосы, полуулыбку... Новая, еще  неведомая,  но  уже  все
более и более  знакомая  сила  забурлила  в  теле  девушки.  Поверхность
зеркала залил золотистый свет.
   - Он пришел.
   Белые одежды, крылья за спиной...
   "Если ты  не  откроешь  дверь,  он  всегда  будет  уходить  обратно".
Вероника вздрогнула, и в зеркале вновь отразилась ее обнаженная фигура.
   - Что я должна сделать? "Постарайся вспомнить".
   - Вспомнить?,
   "Как это было на  озере.  Почувствуй  свою  истинную  суть".  Девушка
задумчиво накрутила на палец длинный черный локон.
   - Я должна измениться. "Внешность - это только первый шаг".
   - Но обязательный.
   Вероника решительно взяла в руки ножницы и срезала прядь волос. Затем
еще одну и еще... Каких-то несколько часов назад ей показалась бы  дикой
сама мысль избавиться от густых, блестящих волос, но теперь  они  только
уродовали ее в сочетании с новыми, золотыми глазами. Покончив с длинными
прядями, девушка взяла  бритву,  не  маленькую,  свою,  с  пластмассовой
ручкой, а острую, как дамасский клинок, опасную  бритву  отца,  намылила
голову и стала осторожно убирать остатки волос.
   "Я красивая".
   Вопреки ожиданиям кожа на голове оказалась не белой,  как  это  можно
было предположить, а такой же  смуглой,  как  на  всем  остальном  теле.
Казалось, волос на голове никогда и  не  было  и  девушка  просто  сняла
парик.
   - Нам нужны печати.
   Какие печати? Почему она это произнесла? Слова  слетели  с  губ  сами
собой, но голос явно обрадовался:
   "Умница! Вспомни, мы уже видели их!"
   Перед  глазами  Вероники  появились  бронзовые   таблички,   покрытые
замысловатыми письменами.
   - Я знаю, у кого они. "Мы сумеем их получить?"
   - Думаю - да.
   Девушка стряхнула в раковину последние волосы и посмотрела в зеркало.
Странно, но новый облик не был ей непривычен. Напротив,  красивая  форма
черепа  в  сочетании  с  золотыми  глазами   будила   какие-то   смутные
воспоминания. Даже не воспоминания, а образы. Чужие образы, но  знакомые
до боли.
   И придающие еще большую уверенность в собственных силах.
   Вероника не спеша приняла душ, смыв с себя остатки волос, завернулась
в махровое полотенце и вышла из ванной.
   - Чтобы добраться до печатей, нам  потребуются  деньги.  "Они  должны
быть здесь".
   - Я знаю.
   Пономаревы всегда держали в квартире наличные, но где именно, девушка
не знала.
   "Постарайся сосредоточиться..."
   - Не мешай!
   Вероника прикрыла глаза,  и  перед  ее  внутренним  взором  предстала
освещенная легким золотистым сиянием квартира: шкафы, серванты, белье на
полках, одежда на  плечиках,  старые  фотографии  в  альбоме...  Девушка
видела все, и эта способность уже не вызывала у нее удивления.
   Деньги были спрятаны во внутренний карман убранной до  зимы  дубленки
отца. Вероника вытащила  небольшую  пачку  купюр,  пересчитана  -  ровно
тысяча - и улыбнулась.
   - Нам везет!
   О том,  каким  образом  она  будет  оправдываться  перед  родителями,
девушка даже не задумалась. "Мы сумеем получить печати?"
   - И печати, и "стим".
   "Очень хорошо! Нам нужно много "стима"!"
   Вероника бросила деньги на стол, взяла  телефон  и  набрала  знакомый
номер:
   - Алло, Валюсик? Миленький,  приветик,  как  у  тебя  делишки?  Можем
увидеться сегодня?
 
Чуйский тракт. Алтай, 
31 июля, вторник, 13:10 (время московское) 
 
   Почему Кортес решил покинуть автобус именно в этом месте, Артем так и
не понял. На его взгляд, поганый, покрытый мхом  валун,  возле  которого
они расстались с последними благами цивилизации, был ничем не лучше всех
остальных. Более того, возле него не было никакого указателя или хотя бы
верстового столба. Ничего.  Только  Чуйский  тракт,  замшелый  камень  и
непроходимый  лес,  начинающийся  прямо  за  ним.  Артем  уныло  оглядел
подозрительно молчаливые деревья и почесал в затылке. Только  сейчас  до
молодого наемника дошло, что в лесу  могут  оказаться  опасные  хищники,
например, медведи и... Тут получилась небольшая заминка. В голову упорно
лезло слово "лиса", но Артем не был уверен, что это опасный для человека
зверь. А вот тигры на Алтае, кажется, не водились.
   "Пазик", выпустив в наемников щедрую порцию выхлопных  газов,  укатил
по своим автобусным делам, и Артем повернулся к напарнику:
   - А почему именно здесь?
   - А почему бы и нет? - пожал плечами Кортес, уплетая малину - к концу
поездки тетка окончательно прониклась симпатией к "ярославскому" туристу
и на прощанье отсыпала наемнику целый кулек спелых ягод.  -  Переодеться
можно за камнем, там нас никто не увидит.
   - И кто нас здесь может  увидеть?  -  проворчал  Артем.  -  Следующий
автобус будет через неделю.
   - Не через  неделю,  а  через  три  часа,  -  въедливо  поправил  его
напарник. - Надо было внимательнее читать расписание.
   Спорить   с   Кортесом   в   Тайном   Городе   считалось   таким   же
бесперспективным занятием, как и торговаться, но Артема это не смущало.
   - И нам бы не хватило этого времени?
   - Будут и другие машины.
   - Неужели? - Артем  демонстративно  посмотрел  на  пустынное  полотно
шоссе. - Когда?
   - Чуйский тракт весьма оживленная дорога,  -  с  полной  серьезностью
сообщил Кортес. - Автобус каждые три часа - это много, поверь,  я  знаю,
что говорю.
   - Смотря с чем сравнивать.
   - Вот именно. - Кортес доел малину, аккуратно сложил и убрал в карман
бумажный кулек,  взглянул  на  часы  и  нахмурился.  -  Хватит  болтать,
напарник, переодеваемся и в путь.
   Артем поплелся за пресловутый валун.
   Если  бы  добрая  тетка  из  автобуса  увидела  манипуляции   веселых
"ярославцев", она бы вряд ли отнеслась  к  ним  с  прежним  дружелюбием.
Яркие туристические куртки исчезли, уступив место  плотным  комбинезонам
довольно странного покроя и цвета: это был  не  военный  камуфляж  и  не
сделанный "под военный", ткань мягко переливалась на солнце,  причудливо
меняя оттенки: белые пятна,  желтоватые,  серые-зеленые,  черные...  Эти
комбинезоны шили в Тайном Городе по древней технологии хванов, которых в
армии Великого Дома Чудь не зря называли маршалами-хамелеонами. Наемники
вывернули наизнанку рюкзаки, их внутренняя сторона была сшита из той  же
ткани,  что  и  комбинезоны,  выпустили  воздух  из  симулирующих  объем
свертков, и в  результате  у  каждого  оказался  небольшой  ранец,  едва
выступающий  из-за  плеча.  Закончив  с  переодеванием,  Кортес   достал
небольшую  коробочку  спутникового  навигационного  устройства,   быстро
проверил местонахождение и удовлетворенно хмыкнул:
   - До плантации хванов тридцать  три  километра  и  четыреста  метров.
Выйдем на нее к вечеру и сразу же  приступим  к  делу.  -  Кортес  убрал
навигатор в рюкзак и оглядел напарника. - Готов?
   - Готов, - подтвердил Артем.
   - Тогда попрыгай.
   - Зачем?
   - Попрыгай, попрыгай.
   "Фильмов он, что ли, насмотрелся?" Артем послушно выполнил приказ.
   - Ты брякаешь, - заметил Кортес. - Чем?
   Молодой наемник достал из кармана комбинезона коробок спичек.
   - Вот этим.
   - Я думал, ты бросил курить.
   - При чем здесь курение? - удивился  Артем.  -  Как  же  в  лесу  без
спичек?
   - Для чего?
   - А вдруг мы заблудимся? Будет чем костер разжечь.  Кортес  несколько
мгновений осмысливал заявление напарника, затем поморщился:
   - Если мы заблудимся, то просто позвоним, и нас вытащат.
   - Кому позвоним?
   - Да тем же хванам. - Кортес поднял с земли  свой  рюкзак.  -  Спички
переложи чем-нибудь, чтобы не гремели, и вперед.
 
Муниципальный жилой дом. 
Москва, улица Академика Анохина, 
31 июля, вторник, 14:16 
 
   - А Вагиз сказал своим, чтобы без денег мне "герыча" не давали.
   Они сидели на диване в маленькой комнате Вали Пенкиной, окна  которой
выходили в зеленый  двор.  Наспех  убранное  постельное  белье  -  из-за
полуприкрытой дверцы  шкафа  торчал  уголок  простыни,  разбросанная  по
письменному столу косметика вперемешку с какими-то таблетками, недопитый
стакан крепкого, почти черного  чая...  Валя  пыталась  держать  себя  в
руках, но получалось не  очень.  Худенькое  тело  девушки  била  крупная
дрожь, лоб, на который сосульками свешивались грязные волосы,  покрывала
испарина, под глазом наливался синяк, а  изо  рта  доносился  неприятный
запах - незадолго до прихода подруги Валю вырвало.
   Ломка. В другое время Вероника отнеслась бы к  проблемам  Пенкиной  с
сочувствием, но сейчас она даже порадовалась, насколько удачно сложились
обстоятельства.
   - Тут на Покрышкина ниггеры "герой" торгуют, - протянула Вероника.
   - Знаю, - скривилась Валя. - Я хотела  договориться  с  ними,  а  эти
грязные свиньи в подъезде меня вдвоем... - Она закашлялась.  -  А  потом
выгнали. Смеялись еще.
   Теперь Вероника поняла, откуда у подруги фонарь под глазом.
   - Слушай, Валя. - Девушка небрежно  откинулась  на  спинку  дивана  и
закурила. - Я ведь к тебе по делу зашла.
   - Не до дел мне сейчас, - честно призналась Пенкина.
   - Помнишь, ты мне показывала таблички? Ну те, которые у  вас  еще  от
деда остались?
   -  От  прадеда,  -  безучастно  поправила  подругу   Валя   и   снова
закашлялась.
   - Неважно, - махнула рукой девушка. - Дашь их мне на пару дней?
   В свое время Валя, услышав, с какой гордостью Вероника повествует  об
увлечении  своего  Лешеньки  мистикой,  похвасталась,  что  ее  родители
владеют семью древними бронзовыми табличками, доставшимися в  наследство
от прадеда. Лешенька страшно заинтересовался ими, приезжал, смотрел,  но
дальше восхищенных взглядов дело не  пошло  -  вряд  ли  бывший  студент
Литературного  института  смог  бы  расшифровать  загадочные   письмена,
оказавшиеся не по зубам ученым. Это произошло почти год назад, и  с  тех
пор Вероника ни разу не вспоминала о табличках.
   Пенкина вытерла слезящиеся глаза и удивленно воззрилась на  Веронику.
Как ни странно, но до терзаемого наркотическим голодом мозга Вали только
сейчас дошли изменения, произошедшие во внешности подруги.
   - Ты что с собой сделала? - Девушка оторопело  уставилась  на  бритую
голову Вероники.
   - Заметила? - иронично осведомилась та.
   Сбритые  волосы,  черные  солнцезащитные   очки,   которые   Вероника
почему-то до  сих  пор  не  сняла,  странная  просьба...  Валя  пыталась
разобраться в происходящем, но разъяренный отсутствием наркотика мозг не
позволял ей сосредоточиться.
   - Зачем ты это сделала?
   - Мне так больше нравится, - беззаботно улыбнулась Вероника,  проведя
рукой по лысому черепу.
   - А для чего тебе таблички?
   - Таблички... - Девушка заранее готовила ответ на этот вопрос,  но  в
последний  момент  немного  сбилась.   Впрочем,   трясущаяся   Валя   не
отслеживала интонации  подруги.  -  Я  познакомилась  с  одним  мужиком,
археологом, хочу ему показать. Вдруг он их переведет?  Совершим  научное
открытие.
   - Их нельзя  перевести!  -  Валю  затрясло  особенно  сильно,  и  она
обхватила себя руками. - Родители пытались... показывали их...  они  мне
не разрешают их брать...
   - Да, я помню, - согласилась Вероника.
   - Они древние... ценные...
   Прадед Вали, действительный тайный советник Николай Сергеевич Пенкин,
был известнейшим в Москве археологом-любителем  и  большую  часть  своих
доходов и свободного времени тратил на поиск и  приобретение  раритетов.
Его  личная  коллекция,  занимавшая  три  комнаты  в  огромной  квартире
Пенкиных на Покровке, славилась на всю  Россию,  а  ведущие  музеи  мира
считали  за  честь  консультироваться  у  Николая  Сергеевича.  Семейное
предание гласило, что был в этих комнатах особый шкаф, в котором  тайный
советник хранил совершенно уникальные,  не  имеющие  аналогов  раритеты.
Революционные бури не пощадили ни заботливо собираемую коллекцию, ни  ее
обладателя. Пьяные матросы, проводившие обыск в квартире Пенкина, то  ли
в шутку, то ли всерьез сказали, что древностям этим  место  на  помойке,
поскольку все, что было до  октябрьского  переворота,  Советская  власть
отменила как придуманное  попами  и  политически  вредное.  На  резонное
замечание  Николая  Сергеевича,  мол,  зачем   тогда   вообще   забирать
коллекцию, ему был продемонстрирован внушительных размеров  "маузер",  а
чтобы старик не "выпендривался", из этого же "маузера" была  расстреляна
редчайшая скифская статуэтка, созданная  человеком  за  много  веков  до
появления на земле марксистов. О том, что было дальше, точных  рассказов
нет. Толи обезумевший  от  горя  Николай  Сергеевич  сам  набросился  на
коммунистов, то ли матросики решили не обременять себя лишней заботой  и
решить вопрос прямо на месте, но факт остается фактом: пожар на Покровке
полыхал всю ночь. Николая Сергеевича марксисты пристрелили, как классово
чуждый элемент, а  его  малолетнего  сына  спрятала  кухарка.  Она  даже
ухитрилась вытащить из огня кое-какие вещи: шкатулку с  драгоценностями,
принадлежавшими умершей еще в 1915 году супруге Николая  Сергеевича,  да
семь бронзовых табличек, покрытых непонятными письменами.  Драгоценности
впоследствии проели, а вот таблички остались - спекулянты не соглашались
менять хлеб на старую бронзу. Василий Андреевич, отец Вали,  одно  время
обращался в различные музеи, пытаясь определить ценность  раритетов,  но
ни в одном не смо гли не то что расшифровать письмена,  но  даже  внятно
сказать, к какой цивилизации они относятся.
   - Так что, - повторила Вероника, - дашь мне таблички?
   - Пусть твой друг  приедет  сюда,  -  через  силу  ответила  Валя.  -
Потом...
   Вероника жестко усмехнулась и открыла сумочку:
   - Ты не поверишь, подружка, что у меня есть.  Валя  насторожилась,  а
затем широко улыбнулась:
   - Болик!
   Вероника вертела в пальцах дозу героина,  купленную  на  родительские
деньги у негров с Покрышкина.
   - Дай! - Глаза Пенкиной вспыхнули. - Дай!
   - Я купила его для тебя, Валя, - медленно произнесла Вероника. -  Для
тебя.
   Для себя девушка купила "стим", четыре ампулы - больше у  драгдилеров
не было.
   - Дай мне!
   Вероника достала из сумочки  еще  два  болика  "геры"  и  одноразовый
шприц.
   - Это все для тебя, Валя. Но я  надеялась,  что  ты  поможешь  мне  с
табличками.
   - Дай мне "геру", сука! - почти заорала Пенкина.
   - Таблички, тварь! - рявкнула в ответ Вероника. - Гони таблички!!
   - А-а!! - Валя вскочила с  дивана  и  бросилась  в  гостиную.  Оттуда
послышались звуки торопливого обыска.
   - Все семь! - крикнула Вероника.
   - Получай! - Вернувшаяся в комнату Валя швырнула  на  колени  подруги
бронзовые прямоугольники. - Подавись, сука!!
   И, не дожидаясь разрешения,  Пенкина  стала  торопливо  распаковывать
болик.
   - Господи, это они! - Вероника сняла очки и внимательно вгляделась  в
древние письмена. Ее руки задрожали не слабее, чем у Вали.
   "Печати у нас! Ты умница!"
   - Передай своему археологу, - сквозь зубы процедила  Пенкина,  -  что
последний хмырь из музея сказал папе, будто письмена эти, скорее  всего,
древнефинские.
   - Это азам,  -  прошептала  Вероника,  нежно  поглаживая  поверхность
табличек,
   Откуда к ней пришло это слово? Что оно означает?
   "Ты вспомнишь..."
   Отрывистые,  похожие   на   руны   знаки,   изначально   показавшиеся
бессмысленным узором, легко сложились в слова: "Врата Наина",  "Северная
Сторожевая  Башня",  "Восточная  Сторожевая   Башня"...   Надписи   были
выполнены на азаме - языке настолько древнем, что стерлась даже память о
тех, кто назвал этот язык "мертвым".
   - Откуда я знаю азам? "Ты вспомнишь..."
   - Ты что-то сказала? - Валя оторвалась от приготовления  наркотика  и
бросила взгляд на подругу. - Вероника, что у тебя с глазами?
   "Проклятье!" Девушка совсем  забыла  вернуть  на  нос  солнцезащитные
очки, и теперь ошарашенная Пенкина разглядывала золотые глаза подруги.
   - Классно, да?
   - Что это? - Впечатление от глаз Вероники, лишенных зрачков, белков и
радужной оболочки, оказалось настолько сильным, что Валя забыла  даже  о
героине.
   - Это новые контактные линзы. - Вероника заставила себя непринужденно
рассмеяться. - Купила, но показываться в них на улице пока не рискую.
   - А зачем тогда надела? - резонно спросила Валя.
   - Привыкаю.
   Пенкина подошла поближе, зачарованно посмотрела  в  холодное  золото,
затем так же внимательно,  словно  только  что  увидела,  осмотрела  всю
подругу: бритую голову, резко  подведенные  губы,  какую-то  новую,  еще
более уверенную, чем обычно, осанку.
   - Мне кажется, ты изменилась.
   - Еще нет. -  Вероника  улыбнулась.  Небрежно,  свысока.  Кивнула  на
шприц:
   - "Гера" остывает.
   - Да. - Валя вернулась к наркотику. - Когда ты отдашь таблички?
   - Дня через два.
   - Только не позже.
   - Договорились.
 
Книжный магазин Генбека Хамзи. 
Москва, улица Арбат, 
31 июля, вторник, 14:50 
 
   Если остановить на улице любого жителя Тайного Города  и  задать  ему
вопрос: где, по вашему мнению,  находится  самая  лучшая,  самая  полная
библиотека, то девять из  десяти  опрошенных,  не  задумываясь,  назовут
магазин старого Генбека Хамзи, расположенный на Арбате. И вряд ли  будут
не правы.
   Да, собрания Великих Домов были куда  обширнее.  Да,  они  собирались
тысячелетиями, в то время как  старый  шас  был  коллекционером  лишь  в
восемнадцатом поколении. Да... Да к чему перечисления? У  Генбека  Хамзи
имелось лишь одно преимущество - его библиотека была открыта для всех, и
это  преимущество  напрочь  перечеркивало  все  превосходство   хранилищ
Великих Домов, изрядная часть книг в которых проходила  под  грифом  "не
для общего пользования".
   Скромная букинистическая лавка встречала постороннего посетителя лишь
малой  частью  огромной  коллекции,   занимающей   несколько   тщательно
охраняемых этажей здания и содержащей труды лучших умов Тайного  Города.
Не было такой области знания, по которой у старого Хамзи не нашлось хотя
бы десятка книг, и поэтому, получив приказ Кортеса разузнать  как  можно
больше о Золотом Корне, Яна направилась именно сюда.  Тем  более  что  у
девушки давно сложились хорошие отношения с хозяином магазина.
   - Яна, вы нашли то, что вам было нужно?
   Услышав знакомый голос, девушка оторвалась от книги, которую  читала,
сидя за маленьким столиком в глубине хранилища, и подняла глаза:
   - Честно говоря, я несколько разочарована.
   Генбек, сухонький шас, одетый в коричневые брюки и бордовую  рубашку,
присел на соседний стул и пригладил волосы.
   -  Увы,  моя  дорогая,  большая  часть  информации  о  Золотом  Корне
тщательно охраняется Великими Домами. Тайны, знаете ли, секреты. Без них
они не представляют себе жизни.
   - Но даже при этом ваша коллекция весьма полна, - решила  подсластить
пилюлю Яна. - Признаться, я рассчитывала на меньшее.
   Старик расплылся в довольной улыбке:
   - Книги, моя дорогая, это великое изобретение. Иногда  между  строчек
можно упрятать такое, за что Великие Дома без разговоров лишают  головы.
Если  вы  проявите  несвойственную  челам  усидчивость   и   внимательно
просмотрите все труды, которые я вам рекомендовал, то наверняка соберете
нужную вам информацию.
   Хитрый шас  брал  повременную  плату  за  пользование  библ