ого  потерялись,  но  зато  появилась
глубина. Неужели вы не видите?
   Готовый взорваться Кумар перевел взгляд  на  картину,  перед  которой
балансировал  на  стремянке  директор  выставки,  и   несколько   секунд
пристально вглядывался в нее.
   - Но краски потерялись, - пробурчал он наконец.
   - Я думаю, вам следует пригласить мастера, который ставил вам свет, и
вместе с ним обсудить эту проблему, - закончила рыжая. - Мне кажется, вы
его недооценили.
   - Возможно, вы правы, - согласился Алир и замахал руками:
   - Не надо ничего править! Не надо!! Вызовите сюда  человека,  который
это сделал!
   - Но... - представитель мэрии удивленно посмотрел на художника.  -  Я
не уверен, что он еще здесь.
   - Ничего, я подожду.
   Кумар перевел взгляд на рыжую:
   - Признаю, был не прав. Вы художница?
   - Увы, всего несколько уроков у хорошего мастера, -  девушка  задорно
улыбнулась. - Родители хотели, чтобы я была всесторонне развита.
   - Их усилия не пропали даром. - Маэстро  приосанился.  -  Меня  зовут
Алир Кумар.
   - Я знаю. - Улыбка рыжей стала еще лучезарнее. Художник  почувствовал
подвох:
   - Если вы журналистка, то предупреждаю сразу, даже несмотря  на  вашу
неоценимую помощь, я не изменю своему правилу: я  принципиально  не  даю
интервью до начала выставки.
   - Я не журналистка. - Девушка дотронулась до руки Кумара  и  понизила
голос:
   - Меня зовут Инга. Сантьяга просил вас уделить мне несколько минут.
   Если бы не настоятельная просьба комиссара, художник вряд ли бы нашел
время для встречи с наемниками. Шас прищурил черные глаза:
   - Чем я могу помочь Сантьяге?
   - Вас не очень расстроит, если я скажу, что помощь требуется  мне,  а
не комиссару?
   - Ни в коем случае, милая девушка, ни в коем случае. - Алир пристроил
кружку рядом с какой-то скульптурой и, нежно подхватив Ингу под локоток,
неспешно направился вдоль картин. - Кстати, вы пробовали себя в качестве
натурщицы?  У  вас  замечательный  типаж:   невинность   и   распутство,
скромность и похоть. Причем совершенно непонятно, что из этого маска,  а
что - настоящее. Я даже вижу вас... - Художник прикрыл глаза.  -  Да!  В
скалах! Нет...
   Свита  с  изумлением  наблюдала,  как  позабывший  обо  всем  маэстро
блуждает по выставке в компании рыженькой инженю.
   - А много времени займет позирование?
   - День или два месяца. - Кумар хлопнул себя по лбу. - Не  обижайтесь,
Инга, меня иногда заносит. О чем вы хотели меня попросить?
   Девушка вздохнула:
   - Боюсь, вам это не понравится.
   - Вы хотите попросить у меня в долг? - Шас оставался шасом, даже став
знаменитым на весь мир художником.
   - Нет, - слабо улыбнулась Инга. - Я  хочу  купить  у  вас  Этническое
Яйцо.
   - Сантьяга обещал, что никому не скажет о том,  что  оно  принадлежит
мне, - после паузы  пробормотал  помрачневший  Алир.  -  Вы  правы.  Мне
действительно не нравится ваше предложение.
   - У меня нет выхода, - тихо сказала девушка. -  Дело  в  том,  что  я
собрала все остальные части артефакта.
   - Даже то Яйцо, которое хранится в зоне Кадаф? - поднял брови Кумар.
   - Почти. - Рыжая подняла темные глаза на художника. - Понимаете...
   Кумар выслушал рассказ Инги очень внимательно,  не  перебивая,  но  и
ничем  не  выражая  своих  чувств.  Однако,  когда   девушка   закончила
повествование, во взгляде Алира сквозило уважение.
   - Ваши  способности  делают  вам  честь.  Немногие  в  Тайном  Городе
рискнули бы совершить кражу из зоны Кадаф. Не говоря уже  о  том,  чтобы
совершить ее успешно.
   - Комиссар поймал меня, - напомнила Инга.
   - Сантьяге просто повезло, - махнул рукой Кумар. - И он это понимает.
Иначе он сжег бы вас прямо в Александровском саду.
   Алир жил в Тайном Городе намного больше рыжей и знал, что говорит.
   - А мое предложение? - робко спросила девушка.
   - Вы поставили меня в сложное положение, - покачал головой  художник.
- Скажите, вы видели те  четыре  Яйца,  которые  забрали  у  несчастного
Юрбека?
   - Разумеется.
   - Ваше впечатление?
   - Они совершенны, - грустно произнесла Инга, догадываясь, куда клонит
Кумар.
   -  Теперь  вы  понимаете,  как  трудно  мне   расстаться   со   своим
экземпляром? - негромко спросил Алир.  -  Принадлежащее  мне  Этническое
Яйцо  -  уникальное  произведение  выдающегося   мастера.   Гения.   Оно
неповторимо. Оно вдохновляет. Оно единственное.
   - Есть еще пять, - буркнула девушка.
   - Продайте их мне, - оживился шас.
   - Боюсь, это невозможно.
   - Вот видите.
   - Но ведь есть другие пасхальные  яйца  работы  Фаберже!  -  отчаянно
воскликнула рыжая.
   - Мне дорого именно это, - пожал плечами Кумар. - Чувствовалось,  что
разговор начинает его тяготить. -  Вы  мне  понравились,  Инга.  Честно,
понравились. Но чем вам помочь, я не знаю. Продавать Этническое  Яйцо  я
не стану. Предложите мне что-нибудь взамен.
   - Что?
   - Не  знаю!  Не  знаю!  Что-нибудь  такое  же  уникальное.  Такое  же
совершенное! Такое же неповторимое! Не знаю!! - Алир  резко  развернулся
и, не прощаясь, направился к ожидающей его свите.
   Инга разочарованно кивнула и потащилась к выходу.
   Заметив,  что  маэстро  освободился,  директор  выставки   немедленно
вытолкнул ему навстречу маленького толстяка лет тридцати  с  испуганными
голубыми глазами:
   - Господин Кумар, это Саша Антипов. Он ставил свет на ваши работы.
   По выражению лица директора было понятно, что проштрафившийся Антипов
отдан  на  заклание  и  он  нисколько  не  удивится,  если  Алир   убьет
несчастного прямо сейчас. Но то, что сделал Кумар, повергло директора  в
шок. Пару мгновений художник  приглядывался  к  голубоглазому,  а  затем
кивнул:
   - Распорядитесь, пожалуйста, чтобы нам принесли кофе. Вы пьете  кофе,
Александр? Принесите много кофе. Нам предстоит серьезная работа.
 
Муниципальный жилой дом. 
Москва, улица Крылатские Холмы, 
1 августа, среда, 17:02 
 
   Четырехкомнатная   квартира   Леопольда   Владимировича   Загорского,
располагавшаяся в одном из самых престижных районов  столицы,  досталась
ему в наследство от отца, занимавшего в имперские времена  не  последнюю
ступеньку в Министерстве иностранных дел.  После  смерти  супруга  мадам
Загорская предпочитала жить на даче в Сочи,  и  московская  недвижимость
поступила, в полное распоряжение Леопольда,  ставшего  к  тридцати  семи
годам  вполне  сложившимся  лоботрясом.  В  свое  время  мальчик  мечтал
выучиться на  журналиста,  окончил  соответствующий  факультет  МГУ,  но
особых талантов в себе не открыл и погрузился в  богемный  образ  жизни,
изредка  разражаясь  критическими  статьями  ни  о   чем.   Главным   же
достоинством Загорского-младшего было огромное количество друзей,  таких
же великовозрастных шалопаев и богемных тусовщиков,  как  и  он  сам.  И
именно это достоинство использовал  Адольфус  Пукос,  превративший  сына
дипломата в одного из самых успешных своих драгдилеров. Очень  успешных.
Адольфус  даже  представить  себе  не  мог,  кем  можно  будет  заменить
Загорского,  но  приказы  Крысауласа  не  обсуждались:  раз  Езас  решил
избавиться от всех засветившихся на "стиме" барыг,  значит,  так  оно  и
будет.
   - Изящество, Даниил, изящество! - мягким голосом  произнес  Леопольд,
нежно перебирая пальцами кудрявые волосы юноши.  Загорский  обожал  мыть
своих друзей. - Вы должны быть стильным,  подчеркнуто  стильным.  Только
стиль отличает цивилизованного человека от варвара. Господи,  как  много
еще у нас варварства!
   Сидящий в ванне юноша томно потянулся под умелыми руками любовника.
   - Лео, кажется, звонят в дверь.
   - Да, - Загорский прислушался к мелодичному шептанию дверного звонка.
- Я пойду посмотрю, а ты поплещись пока без меня.
   Он ласково провел ладонью по плечу Даниила, поправил шелковый  халат,
вышел в коридор и заглянул в глазок. На площадке стоял Адольфус Пукос.
   "Сегодня мы не договаривались о встрече".
   Леопольд распахнул дверь:
   - Адик? Не ожидал тебя увидеть, дорогой.
   - Срочное дело, - улыбнулся белокурый здоровяк. - Ты один?
   - А что за дело?
   Пукос резко втолкнул Загорского  в  квартиру  и  ввалился  следом.  В
дверном проеме выросли еще две массивные мужские фигуры.
   - Адик, что...
   - В спальню его!
   Сопровождавшие Адольфуса бандиты молча зажали перепуганному Леопольду
рот, подхватили его под руки и потащили в Дальнюю  комнату.  Через  пару
секунд Пукос услышал два приглушенных  хлопка:  сын  дипломата  закончил
свои земные странствия.
   - Лео, кто пришел? - Из ванной высунулась голова Даниила.
   Адольфус смерил обнаженного юношу презрительным взглядом и  коротким,
резким ударом отправил его на пол.
   - Не надо...
   Пукос выстрелил Даниилу в голову, вернул пистолет  в  кобуру,  достал
сигарету и прикурил. В коридоре появились бандиты.
   - Мы закончили. - Сейф?
   - Вскрыли.
   - Наркота была?
   - Немного.
   - Заберите. Нам лишние следы ни к  чему,  -  распорядился,  Адольфус,
стряхивая пепел в ванну. - Кто остался по списку?
   - Вагиз и Жозеф.
   - Вы проверили, где они?
   - У Жозефа труба не отвечает, - доложил один из бандитов, -  а  Вагиз
уехал, приедет только вечером прямо в "Лунную заводь".
   - Почуял чего? - насторожился Пукос.
   - Нет. У него баба дачу снимает где-то в Апрелевке. К ней подался.
   - Ладно. - Адольфус  задумчиво  посмотрел  на  мертвого  юношу.  -  С
Вагизом я разберусь сам, а вы езжайте за негром.
 
Муниципальный жилой дом. 
Москва, улица Большая Черемушкинская, 
1 августа, среда, 18:14 
 
   В квартире Монастырева никого не было.  Кортес  аккуратно  закрыл  за
собой дверь, бросил связку отмычек в барсетку и стал медленно спускаться
по лестнице на первый этаж. Краткий осмотр жилища  показал,  что  бывший
химик отнюдь не  бедствовал:  дорогая  электроника,  престижная  мебель,
увесистая пачка банкнот во встроенном в стену сейфе. Наемник не  упустил
ни одной детали  и  теперь  был  абсолютно  уверен  в  том,  что  именно
Монастырев работает на наркоторговцев.
   Вот только где он шляется?
   Кортес  вышел  из  подъезда  и  задумчиво   посмотрел   на   бабушек,
оккупировавших  лавочку.  Внимательные  глаза   старушек   без   лишнего
стеснения ощупывали незнакомца.
   "Очень ценный источник информации".
   Наемник поздравил себя с тем, что предусмотрительно оставил  джип  на
улице  и  прошел  во  двор  пешком:  в  противном   случае   разговорить
обитательниц этого небогатого квартала было бы практически невозможно. А
стоимость его одежды старушки вряд ли сумеют правильно оценить.  Легенду
для разговора Кортес придумал молниеносно.
   - Здравствуйте. - Он скромно подошел к лавочке.
   - Здравствуйте, здравствуйте, - закивали головой бабушки.
   - Не подскажете, Монастырев Геннадий Прокопьевич не приезжал еще?
   - А сами вы откуда будете?
   - Колотушкин моя фамилия, - представился Кортес. - Иван Осипович.  Мы
с Геннадием Прокопьевичем раньше работали вместе, в  институте.  Хороший
он специалист.
   - Гена мужчина серьезный, - подтвердила старушка, одетая, несмотря на
очень теплый вечер, в плотный плащ. - Мама  его,  царство  ей  небесное,
всегда говорила, что сыночек  у  нее  видным  ученым  будет.  Только  не
женится никак.
   - Робкий он, - высказалась ее соседка, голову которой украшал зеленый
платок.
   - Ученый потому что.
   - У нас сейчас лаборатория новая открывается, - продолжил наемник.  -
И директор наш, Егор Лукич, сказал, что лучшей кандидатуры  заведующего,
чем Геннадий Прокопьевич, не сыскать.
   - Институт-то небось государственный? - осведомился плотный плащ.
   - Ага, - подтвердил Кортес. - Научный.
   - Боюсь, милок, не согласится он.
   - Почему? Старушки переглянулись.
   - Так ведь работает Гена. На хорошую работу устроился.
   - А что за работа?
   - Говорит, по специальности. На фирме какой-то. Вроде иностранной.
   - Деньгами его не обижают,  -  подтвердил  зеленый  платок.  -  Когда
Зябликовы дачу собрались строить, он им в долг дал.
   - На автомобиле его возят.
   - Даже так?
   - Вот так, милок, вот так. Каждое утро за  ним  приезжают,  а  каждый
вечер привозят. И машина такая вся блестящая. Дорогая. "Мерседес".
   - Да не "Мерседес", а джип.
   - Тебе-то откуда знать?
   - А вот знаю!
   Вернувшись в свой "Навигатор", Кортес быстро нашел в  Интернете  сайт
Московского  полицейского  управления  и  отыскал  координаты   местного
участкового. Как выяснилось, опорный пункт полиции находился буквально в
двух шагах от дома Монастырева, и приземистый лейтенант  в  расстегнутой
по случаю жары форменной рубашке как раз занимался составлением  некоего
отчета. Визитера он встретил без восторга:
   - Что-то случилось?
   Наемник молча сунул под нос полицейскому жетон сотрудника ФСБ.
   - Большая Черемушкинская - твоя земля?
   -  Моя,  -  подтвердил  полицейский,  мрачно  глядя  на   "сотрудника
госбезопасности". - Что случилось?
   - Монастырева Геннадия Прокопьевича знаешь? Лейтенант кивнул:
   - Большой шишкой стал. Работает в какой-то медицинской фирме.
   - В какой?
   - Точно не знаю.
   Кортес пристально посмотрел на участкового:
   - Каждое утро за Монастыревым приезжает джип.
   -  Вижу,  коллега,  ты  успел  пообщаться  с  нашими  старушками,   -
усмехнулся полицейский.
   - Пообщался, - признал наемник. - Машина всегда одна и та же?
   - Да.
   - Мне нужен номер.
   - А почему ты решил, что я его знаю?
   - Потому что, я думаю, ты, лейтенант, хороший  полицейский.  Вряд  ли
такой примечательный факт, как внезапно разбогатевший ученый, мог пройти
мимо твоего внимания.
   Участковый вытащил из ящика стола несколько бумаг.
   - Не надо меня задабривать.
   - Я просто выражаю уверенность в твоем профессионализме, - чуть мягче
произнес наемник. - Извини, лейтенант, я очень тороплюсь.
   - Оно и видно. - Полицейский нашел нужный листок. - Джип всегда  один
и тот же. "Ниссан Террано", номер...
   И опять компьютер. На этот раз  Кортес  выудил  из  "Тиградком"  базу
данных дорожной полиции и просмотрел, на  кого  зарегистрирован  искомый
автомобиль. Частное охранное предприятие "Центрмедзащита". Название ни о
чем не говорило наемнику, поэтому  он  предпринял  путешествие  на  сайт
Регистрационной палаты, где  узнал,  что  эта  фирма  является  дочерним
предприятием крупной фармакологической компании "Центрмедпереработка".
   Крупной фармакологической компании.
   Кортес улыбнулся.
 
Гипермаркет "Рамстор". 
Москва, Каширское шоссе, 
1 августа, среда, 18:15 
 
   - Как необычно! Нелюди живут прямо в Москве! Вокруг нас! Сколько  раз
я сталкивалась с ними на улице! Сколько раз я проходила мимо  их  домов!
Покупала в их магазинах!
   - Тебя это удивляет?
   - Я пытаюсь понять, как бы  я  восприняла  это  тогда...  -  Вероника
запнулась. - Раньше. Когда я была другой.
   - Ты бы не поверила.
   - Ни за что!
   - Об этом и говорил Великий Господин! Отказавшись от магии,  мы  рано
или поздно позабудем о тех, кто живет рядом с нами.  Но  они  никуда  не
денутся.
   - Великие Дома правят миром? Получается, что те сумасшедшие,  которые
кричат о мировом правительстве и глобальном заговоре, - правы?
   - Я еще плохо знаю этот мир. Возможно. Но если бы все было  так,  как
ты говоришь, нас бы давно поймали.
   - Поймали бы, и...
   - Меня они убьют сразу. Я не представляю для них  никакого  интереса,
просто тварь, сбежавшая из Бестиария.
   - А что они сделают со мной?
   -  Ты  -  перерожденная  гиперборейская  ведьма.  Уверен,   что   они
подвергнут тебя тщательному изучению, чтобы понять, как именно  Великому
Господину удалась эта генетическая комбинация.
   - Для чего?
   - Чтобы найти других перерожденных.
   - Найти...
   - Найти и убить. Гиперборейцы приговорены давным-давно. Мы  не  имеем
права жить в этом мире.
   Найти и убить. Найти и убить. Найти... Лицо Вероники затвердело.
   - Мы докажем свое право на жизнь!
   -  Это  теперь  едят?  -   угрюмо   осведомился   Ктулху,   брезгливо
принюхиваясь к развернутому Вероникой бутерброду.
   - Да, и, между прочим, очень вкусно, -  ответила  девушка.  -  Хочешь
попробовать?
   - Мне достаточно Золотого Корня, - покачал головой Погонщик Рабов.  -
Что это?
   - Хлеб, котлета, салат, соус, - девушка повертела в руках "бигмак". -
Даже две котлеты.
   - Пища крестьян, - поморщился  Ктулху.  -  Это  недостойно  наложницы
Великого Господина. - Он оглядел  многочисленные  столики,  разбросанные
вокруг стойки "Макдоналдса", сосредоточенно жующих людей,  снова  втянул
ноздрями запахи. - И это место недостойно тебя.
   - Знаешь, мне все равно, - промямлила девушка, уплетая бутерброд. - Я
хочу есть.
   Погонщик Рабов внимательно посмотрел,  как  Вероника  потянула  через
соломинку кока-колу, взял у нее бумажный стакан, изучил его и  осторожно
втянул в себя напиток.
   - Дрянь! - Он сплюнул черную жидкость на пол. - Здесь подают вино?
   - Нет.
   - Как все изменилось. Челы разучились выращивать виноград?
   - Здесь просто не подают вино.
   - Плохой трактир, - резюмировал Ктулху.  -  И  одежда  плохая.  -  Он
снова, в какой уже раз, ощупал купленные только что рубашку и  брюки.  -
Ненастоящая.
   - Синтетику  добавляют,  чтобы  улучшить  качества  ткани,  -  пожала
плечами Вероника.
   - Син-те-ти-ку, - по складам повторил Погонщик Рабов, -  добавляют  в
ткань. В воду добавляют уголь, - он посмотрел на черную кока-колу. -  Но
вкуснее она не становится. А вина не подают.
   - Хватит ныть, - проворчала девушка. - Ты действуешь мне на нервы.
   - Однажды к Великому Господину, да будет проклято в веках его имя,  -
невозмутимо продолжил Ктулху, - прибыло  посольство  из  Атлантиды.  Это
произошло вскоре после того, как мы загнали нелюдей в Тайный Город.
   Погонщик Рабов говорил довольно  громко,  и  Вероника  заметила,  что
компания парней за соседним столиком прислушивается к его словам.
   - Надо было решать, что будет  дальше,  куда  должен  идти  наш  мир.
Великий Господин считал, что необходимо продолжить развитие  магии,  что
только  она  поможет  создать  на  земле  единую  империю   и   навсегда
обезопасить мир от происков нелюдей. Атланты сказали, что это  тупиковый
путь, что магия противна природе мира и надо опираться на его богатства,
на знания о нем.  На  настоящее.  -  Ктулху  презрительно  посмотрел  на
кока-колу. - Хотел бы я, чтобы они оказались здесь.  Вода,  смешанная  с
углем, отвратительная одежда и странная еда.
   - Да ты, чувак, совсем чокнутый!  -  рассмеялся  парень  за  соседним
столиком.
   Два его приятеля  поддержали  шутку,  и  их  громкий  хохот  заставил
Погонщика Рабов плотно сжать губы.
   - Не такой уж он и сумасшедший, -  произнес  один  из  парней.  -  По
крайней мере, у него хватило  ума  ничего  не  рисовать  на  собственной
башке!
   Вероника  покраснела,  ощущая,  что  после  слов  нахала   окружающие
перестали ограничиваться косыми взглядами и стали откровенно пялиться на
ее татуировку.
   - Пойдем отсюда, - попросила она Погонщика Рабов.
   - Вот в этом и заключается главный недостаток  дешевых  трактиров,  -
жестко улыбнулся ей в ответ Ктулху. - При виде господ  черви  совершенно
теряют голову.
   - Черви? - Парни переглянулись.
   - Уголь в воде - не самое плохое, - повернулся к ним Погонщик  Рабов.
- За прошедшие века вы так обильно плодились,  что  качество  перешло  в
количество. В мое время вы, три оборванца, не смогли  бы  добиться  даже
места грума  у  Тощих  Всадников  и  зарабатывали  бы  себе  на  хлеб  в
придорожном борделе.
   Вероника вздохнула и  взяла  в  руки  сумочку.  Парни,  не  ожидавшие
подобной наглости от худосочного подростка, ошарашенно молчали.
   - Что, незнакомо слово "бордель"? - прищурился Ктулху. - Или я угадал
и вы именно так зарабатываете себе на бу-тер-бро-ды?
   - Все, - тихо произнес один из парней. - Трындец тебе, молокосос.
   Он поднялся, подошел к столику гиперборейцев и  угрожающе  навис  над
Погонщиком Рабов.
   - Пой