ние
толстячка, но на деле - ни унции лишнего веса.  А  впечатление  хорошее,
нужное впечатление, полезное, Кладовщик очень  внимательно  относился  к
тому, как выглядит. Неброская одежда, скромная поза, он  был  незаметен,
как были незаметны тысячи его современников, родившихся еще при  империи
и  приученных  не  выпячиваться.  Кладовщик  прекрасно  чувствовал  свой
возраст, доминирующую в  нем  социальную  группу,  и  умело  сливался  с
большей частью толпы. Если бы среди его одногодков были модны "бермуды",
то Кладовщик непременно бы надел цветастые шорты, а так -  серые  брюки,
бежевая  рубашка,  легкая,  несколько  старомодная  ветровка.   Очки   в
недорогой оправе.  С  пятидесяти  шагов  Кладовщик  попадал  в  рублевую
монету, но очки все равно лежали  на  газете,  придавая  его  обыденному
облику еще более безобидный вид. Профессиональный убийца не  может  себе
позволить привлекать внимание.
   В отличие от него,  человек,  появившийся  на  бульваре  минут  через
десять после Кладовщика, не старался быть незаметным. Он умел произвести
впечатление, знал об этом и не собирался изменять своим привычкам,  даже
ради встречи с наемным убийцей. Он расположился  на  скамеечке,  положив
между собой и Кладовщиком небольшой сверток в полиэтиленовом пакете,  и,
не глядя на убийцу, поднес к уху малюсенький мобильный телефон. Никто со
стороны не заподозрил бы, что эти столь разные люди разговаривают друг с
другом.
   - У вас возникли проблемы? - Кладовщик нацепил на нос очки  и  взялся
за газету. Его губы едва шевелились.
   - Спешное дело, решить которое можете только вы.
   - Охотно окажу услугу.
   Своего собеседника Кладовщик знал хорошо, даже  лучше,  чем  хотелось
бы. Полтора года назад удивительный талант этого  человека  спас  убийце
жизнь,  он  буквально  вытащил  Кладовщика  с  того  света,  найдя  его,
окровавленного после неудачной разборки  с  "солнцевскими",  на  обочине
загородной трассы. С тех пор они не встречались, но Кладовщик  прекрасно
понимал, что благодетель не сообщил о нем в полицию не просто  так,  что
рано или поздно он потребует ответную услугу, и это время пришло. Что ж,
Кладовщик умел быть благодарным. Настолько благодарным, что до  сих  пор
не решил, стоит ли брать деньги. Но собеседник не требовал таких жертв.
   - Гонорар за ваши услуги не изменился?
   - Нет.
   На самом деле Кладовщик уже давно не  брался  за  мелкие  заказы,  но
решил, что старый знакомый может получить небольшую скидку.
   - В пакете вся сумма.
   - Обычно я беру только аванс.
   - Думаю, нам нет нужды встречаться еще.
   - Хорошо, - кивнул убийца, не прикасаясь к пакету. - Кто?
   - У вас будет две цели.  Здесь  все  материалы,  включая  фотографии,
примерное расписание дня, даже  ключи  от  квартиры  и  очень  подробные
инструкции.
   -   Вас   интересует   обычный   пакет   услуг   или    предпочитаете
закамуфлировать мероприятие? Нападение грабителей, автокатастрофа?
   - Все дополнительные пожелания изложены в инструкции.
   - Понятно, - качнул головой Кладовщик. - Дата?
   - Завтра.
   - Хорошо.
   Собеседник  сложил  телефон,  поднялся  со  скамьи  и  направился   к
Пушкинской площади. Кладовщик перелистнул очередную  страницу  газеты  и
небрежным движением придвинул оставленный пакет ближе к себе.
 
Москва, улица Садово-Сухаревская, 
7 сентября, суббота, 20.20 
 
   Изысканный  "Астон  Мартин"  неспешно,  несмотря  на  спрятанное  под
капотом  гигантское  количество  лошадей,  двигался  по  второй   полосе
полупустого Садового  кольца.  Обычно  Кабаридзе  предпочитал  "Бентли",
солидный и дорогой, какой и положен преуспевающему врачу,  но  он  знал,
что Маша обожает скоростное "джеймсбондовское" купе,  и  для  поездок  с
девушкой пользовался им.
   - Надеюсь, ты завершил все свои дела на  сегодня?  -  Девушка  игриво
посмотрела на профессора.
   - Есть еще одно, - улыбнулся Кабаридзе.
   - Какое?
   - Я обещал одной красавице ужин при свечах.
   - Как романтично. - Маша погладила профессора по руке. Ее взгляд стал
задумчив. - Реваз,  тогда,  во  время  операции...  Там  была  Екатерина
Федоровна, да?
   - Ты ее не узнала?
   - Нет. - Девушка смутилась. - Поняла только сегодня, когда увидела ее
на юбилее.
   - Да, - после паузы ответил Кабаридзе. - На операции  была  Екатерина
Федоровна.
   - Ух, ты! - Маша удивленно тряхнула  волосами.  -  Я  училась  по  ее
книгам! Она же легенда! Ты с ней знаком?
   - Как видишь.
   - Подожди, а вторая? Блондинка, которая была с  ней.  Ты  называл  ее
Олеся. Неужели это Старостина? Олеся Старостина?
   - Да.
   - Чудеса! - Глаза девушки заблестели. - Третий тоже светило?
   - Иностранное.
   - А зачем ты их приводил?
   - Посмотреть на тебя.
   - На то, как я буду делать операцию?
   - Да, - кивнул Кабаридзе. - Я действительно горжусь тобой,  Машенька,
и уверен, что ты станешь великолепным врачом.
   - Они это подтвердили?
   - Да.
   - Чудеса. - Маша снова задумалась, и ее глаза стали грустными.  -  Но
они ведь смотрели не только на то, как я делаю операцию. Я права?
   - Права, - поколебавшись, признал профессор.
   - Это был консилиум?
   - Вроде того.
   - Консилиум для меня.  -  Девушка  отвернулась  к  окну.  -  Что  они
сказали?
   - Я все равно помогу тебе, - тихо произнес Кабаридзе. - Верь. Я...
 
*** 
 
   Лихач на "БМВ" появился в зеркале заднего вида "Астон Мартина" секунд
за пять до произошедшего. Стремительный черный  болид  с  ревом  обходил
редкие автомобили так, словно принимал  участие  в  гонках  без  правил,
молниеносно менял  ряды,  подрезал  зазевавшихся  водителей,  не  снижая
скорости, вылетал к самому тротуару и вновь оказывался  слева.  Куда  он
торопился и зачем, осталось загадкой. Он играючи обошел "Астон  Мартин",
заставив Машу вздрогнуть от неожиданности, ушел в правый  ряд,  прибавил
газу... когда из маленького переулка неспешно выехала белая "Волга".
   Удар был страшен.  "БМВ"  взлетел  над  легковушкой,  перевернулся  и
метров тридцать катился на крыше,  издавая  зловещий,  скрежещущий  звук
металла  по  асфальту.  Изувеченную  "Волгу"  развернуло  и  бросило  на
фонарный столб. Улица наполнилась визгом: более осмотрительные  водители
отчаянно давили на тормоза.
   - Черт! Проклятье! - Кабаридзе распахнул дверцу.
   - Ре ваз, ты куда?
   - Позвони в "Скорую"!
   Кабаридзе оказался у разбитой "Волги" первым. Разбитая всмятку дверь,
осколки стекла, торчащие кости, кровь. Даже обычный врач,  не  Целитель,
сразу бы понял, что водителю помочь невозможно. А вот  его  пассажиру  -
вполне.
   - Подержи дверь!
   - Надо дождаться спасателей! - предложил подоспевший парень  в  синей
майке. - Я читал...
   - Я врач! - прорычал профессор. - Помоги мне!
   Парень взялся за дверцу, и Кабаридзе вытащил из машины пассажира.
   - Есть аптечка?
   - Я не зна...
   - Возьми в моей машине! Скорее, черт! И не  пускай  сюда  никого!  Не
мешайте мне!!
   Ладонь Реваза Ираклиевича скользнула по телу. Так,  ссадина  на  лбу,
рваная рана на руке, из вены льется кровь, это мелочь, мелочь.  Короткое
заклинание, и кровь загустела, стала  идти  медленнее.  Рука  продолжала
двигаться по телу раненого. Сотрясение мозга, ерунда, потом вылечит. Что
еще? Внутренние повреждения? Есть. Обильное внутреннее кровотечение и...
Реваз Ираклиевич грубо выругался.
   - Все плохо? - Парень положил аптечку рядом с телом. -  Там  водитель
"БМВ"...
   - Плевать на него! "Скорую" вызвали?
   - Да.
   - Теперь не мешайте. Отойдите и не мешайте!  Парень  послушно  сделал
несколько шагов назад.
   Разрыв печени. Откуда? Почему? Сейчас  не  важно.  Сейчас  не  важно.
Реваз опустился на колени, глубоко вздохнул  и  положил  руку  на  живот
пострадавшего.
   - Держись.
   Заклинаниями здесь не обойдешься. Нужно вмешательство. Резать нельзя,
снаружи...
   Без  подготовки,  без  инструментов,  без   достаточного   количества
магической энергии - он мог рассчитывать только на собственный  запас  -
Ка-баридзе принялся  аккуратно  приводить  в  порядок  печень  раненого,
заставляя срастаться поврежденные ткани. Хватит ли сил?  Какая  разница?
Человек, лежащий перед профессором, умирал, и это было главное.  В  этом
смысл. Жизнь должна продолжаться.
   В голове  зашумело,  пот  заливал  глаза,  руки  начали  дрожать,  но
профессор упрямо шептал заклинания и нежно,  едва  касаясь  кожи,  водил
сведенными судорогой  пальцами  по  животу  пациента.  Еще  чуть-чуть...
еще... Со стороны могло показаться, что он просто осматривает  раненого,
стараясь нащупать повреждения, и только Маша, почувствовавшая, но ничего
не понимающая  Маша,  смотрела  на  Реваза,  широко  раскрыв  глаза.  Да
притормозивший у места аварии  маг,  уловивший  колоссальное  напряжение
магического поля, уважительно присвистнул, глядя на работу Кабаридзе.
   Реваз Ираклиевич закончил за минуту до появления "Скорой". Но  так  и
остался сидеть рядом  с  раненым,  пытаясь  прийти  в  себя  и  легонько
встряхивая онемевшие руки.  И  только  когда  к  месту  аварии  подбежал
высокий врач, профессор неуверенно поднялся на ноги.
   - Что вы делали?
   - Я врач, - Реваз Ираклиевич пошатнулся, но вытащил свою карточку.  -
Кабаридзе.
   -  Профессор  Кабаридзе?  -  Доктор  удивленно  посмотрел  на  Реваза
Ираклиевича. - Я слушал ваши лекции.
   - Надеюсь, вам понравилось, - слабо улыбнулся Кабаридзе,  прислоняясь
к изувеченному боку "Волги". - Водитель  погиб  на  месте,  у  пассажира
переломы, сотрясение и... Он в шоке.
   - С вами все в порядке?
   - Со мной? Да,  конечно,  я  просто  немного  приболел.  -  Профессор
выдавил смешок. - У пассажира было сильное внутреннее кровотечение,  но,
кажется, оно прекратилось. У него замечательная свертываемость.
   - Хорошо, - врач нагнулся над пострадавшим.
   - У вас есть сигарета?
   - Пожалуйста.
   Реваз Ираклиевич медленно подошел к своей машине и, присев на  капот,
глубоко затянулся.  Он  был  опустошен,  вывернут  наизнанку,  но  самое
главное - этот человек будет жить. В этом смысл.
   Маша положила руку на плечо Кабаридзе, заглянула  в  глаза,  несмело,
почти робко улыбнулась:
   - Что ты с ним делал?
   - Ты чувствовала?
   - Да. Какое-то движение, нет... Какое-то тепло... Или...
   Больше всего на  свете  ему  хотелось  прижать  к  себе  эту  хрупкую
девушку. Прижать, почувствовать ее нежность, ее заботу, ее силу.  Больше
всего на свете ему хотелось  зарыться  лицом  в  ее  волосы.  Он  бросил
сигарету и крепко обнял Машу.
   - Я его лечил, Машенька, я его лечил.
   - Как?
   - Я расскажу. Отвези меня, пожалуйста, домой. Я все расскажу.
 
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь 
Москва, Ленинградский проспект, 
7 сентября, суббота, 20.31 
 
   - Значит, запрещенный артефакт? Любопытно.  -  Сантьяга  прошелся  по
толстому ковру, украшавшему пол его кабинета,  на  мгновение  задержался
перед изысканной картиной, затем посмотрел на эрлийца:
   - Как вам вино, брат Ляпсус?
   - Замечательно! - Врач блаженно вдохнул аромат старинного напитка.  -
Выше всяких похвал.
   - Триста лет назад в Бургундии делали потрясающее вино,  -  улыбнулся
комиссар. - А с годами оно становится лучше и лучше.
   Нав вернулся в свое кресло, свободно развалился в нем, забросив  ноги
на антикварную столешницу, небрежно  взял  хрустальный  бокал  и  сделал
маленький глоток.
   - Скажите, брат Ляпсус, эта девочка, Маша,  она  действительно  может
стать хорошим врачом?
   - У нее великолепный потенциал, - подтвердил эрлиец. -  По  человским
меркам, разумеется, но - великолепный. Я видел, как Маша работает.
   - Вас приглашал Кабаридзе?
   - Да.
   - Только за этим?
   - Он хотел удостовериться, что поставил правильный диагноз.
   - Смертельный диагноз?
   - Да. - Ляпсус помолчал. - Реваз  надеялся,  что  Московская  обитель
сможет помочь. Но, увы.
   - Увы, - эхом повторил Сантьяга. - Он в отчаянии, и буквально  в  тот
же день ему предлагают выход из положения. Какое случайное  и  радостное
совпадение.
   - Вы что-то сказали? - Эрлиец в очередной раз приложился к бокалу,  а
потому не расслышал тихие слова комиссара.
   - Попробуйте это вино с русскими яблоками, - предложил нав. - На  мой
взгляд - необычайное сочетание.
   Странные вкусы лидеров Темного Двора иногда ставили в  тупик  жителей
Тайного Города, но брат Ляпсус решил сделать комиссару приятное.
   - С удовольствием, - и потянулся к вазе с фруктами.
 
*** 
 
   Благодаря пацифистским принципам братства  Целителей,  его  члены  не
часто попадали в поле зрения Сантьяги. Сам комиссар,  мягко  говоря,  не
разделял  идеалов  лучших  человских  врачей,  но  относился  к  ним   с
уважением. Именно из-за  приверженности  принципам.  Теперь  там  что-то
изменилось. Любое общество, построенное на идеалах, меняется с  течением
времени. Иногда развивается, иногда деградирует, но очень редко остается
таким, каким его задумывали основатели.
   Двести лет Великим  Домам  не  предлагали  купить  Куколки  Последней
Надежды. Двести лет таинственные человские мастера не выходили на связь.
Теперь Сантьяга знал, кто хранил знание все  это  время.  Целители.  Нет
ничего странного в том, что самое лучшее, самое безотказное средство  от
всех недугов оказалось в их распоряжении. И нет ничего странного в  том,
что самые лучшие врачи, одни из последних идеалистов этого мира,  двести
лет не решались его применить. Но что заставило их создать Куколку?
   Комиссар узнал, где началась игра. Кто ее начал -  другой  вопрос.  А
для чего - третий. Таинственный игрок сам ставил вопросы и  сам  на  них
отвечал. Открывал тайны, открывал карты,  всеми  силами  показывая,  что
играет честно.  А  значит,  цель  игры  -  не  Куколка.  Куколка  -  это
отступные. Есть что-то еще. Что-то  важное,  что-то  очень  важное,  раз
таинственный игрок с такой легкостью  избавляется  от  запрещенного,  но
очень дорогостоящего знания.
 
*** 
 
   Сантьяга с улыбкой посмотрел на эрлийца.
   - Брат Ляпсус, передайте профессору Каба-ридзе, что, пока Куколка  не
активизирована, а значит, преступление не  свершилось,  меня  ничего  не
интересует. В дальнейшем же... - Комиссар повертел в руках бокал. - Если
активизация пройдет тихо, то  в  дальнейшем  он  может  рассчитывать  на
понимание со стороны Темного Двора.
 
Штаб-квартира ФБР 
США, Нью-Йорк, 
7 сентября, суббота, 13.46 (время местное) 
 
   Яне не составило особого  труда  проникнуть  в  тщательно  охраняемое
федеральное здание -  мощная  завеса  классического  морока  сделала  ее
невидимой и для охранников, и  для  охранных  систем.  Девушка  свободно
прошла  через  детектор  металла,  просмотрела  информационную  доску  и
направилась к лифту: приемная Гинзбурга находилась на последнем этаже.
 
*** 
 
   - Да, Чарли, операция проходит в  полном  соответствии  с  планом,  -
твердо произнес Самуэль, крепко прижимая  к  уху  телефонную  трубку.  -
Работы  над  монстром  идут  круглосуточно.  Я  привлек  более  тридцати
экспертов, а сегодня вечером  должны  прилететь  еще  два  профессора  с
Западного побережья. Я вызвал их из отпуска.
   - Ты  уверен,  что  такое  количество  привлеченных  специалистов  не
нарушит режим секретности? - осведомился директор ФБР.
   - Я выбираю только проверенных людей. Только тех, кто уже сотрудничал
с нами, и лично провожу предварительные беседы. - Гинзбург улыбнулся.  -
К тому же, Чарли, всем яйцеголовым запрещено покидать научный центр.
   - Это правильно, - одобрил директор. - Представляешь,  что  начнется,
если военные решат наложить на нашего инопланетянина лапу?
   - За меня не беспокойся, Чарли, в Нью-Йорке утечки не произойдет.
   Дверь в кабинет приоткрылась, заставив  Самуэля  недовольно  вскинуть
брови, но тут же вернулась на место.
   - В Москве проблем не будет?
   - Я направил туда наших лучших людей.
   - Парни  из  госдепартамента  обещают  оказать  им  любую  помощь.  -
Директор ФБР помолчал. - Надеюсь, статуэтка окажется хорошим следом.
   - Не сомневаюсь.
   - Когда ты сможешь подготовить отчет для президента?
   - Яйцеголовые обещают сказать что-нибудь внятное к полуночи.
   - Вот и хорошо. Закончишь с ними - сразу же вылетай в  Вашингтон.  Мы
вместе поедем в Белый дом.
   - Я понял, Чарли. - Самуэль задохнулся от переполнивших его чувств  -
ведь директор мог запросто подвинуть начальника нью-йоркского  отделения
и лично изложить ситуацию президенту. - Спасибо.
   - До встречи.
   Гинзбург положил трубку и радостно улыбнулся. Доклад  у  президента!!
Это успех! Нет, прорыв!! Теперь о карьере можно не беспокоиться -  будет
все. Самуэль потянулся и болезненно  поморщился:  затылок  на  мгновение
пронзила тонкая игла боли.
   "Проклятье!  Надо  больше  отдыхать".  С  тех  пор,   как   спасатели
обнаружили в обломках самолета инопланетное чудовище, Самуэль ни разу не
сомкнул глаз и практически все время уделял неотложным делам. От  такого
ритма он уже отвык.
   Гинзбург потер глаза. Боль  исчезла,  но  оставила  очень  неприятное
ощущение какого-то давления. Не сильного, можно даже сказать -  мягкого,
но постоянного. Словно чьи-то нежные пальцы ласково ощупывают затылок.
   "Кажется, где-то  было  болеутоляющее".  Самуэль  потянулся  к  ящику
стола, но остановился, замер,  вытянув  вперед  руку,  пронзенный  ОЧЕНЬ
важной мыслью.
   "Господи, да что же я делаю?"
 
*** 
 
   Заклинание "заговор Слуа" относилось к сложным арканам. Проникнуть  в
мозг разумного существа, завладеть им и заставить  выполнять  свою  волю
было нелегким делом даже для опытного колдуна. Лучшими  специалистами  в
этой области считались масаны, посвятившие теории захвата  и  управления
целый раздел  магии  Крови,  второе  место  занимали  зеленые  колдуньи,
умеющие виртуозно влиять на чувства жертвы,  и  навы,  большие  любители
контроля чужого сознания. Среди  современных  человских  колдунов  столь
трудоемкие  арканы  не  находили  широкого  применения,   но   когда-то,
давным-давно, существовал клан,  члены  которого  ничем  не  уступали  в
колдовстве жителям Тайного Города и мастерски владели самыми  непростыми
заклинаниями. Древний клан Азаг-Тота, Великого Господина Гипербореи.
 
*** 
 
   "Это знание изменит мир, поставит его на  грань  безумия,  вызовет  к
жизни черные культы! А виноват в этом я!"
   Гинзбурга трясло. Кошмарные видения грядущей катастрофы  выворачивали
его  наизнанку.  Вот  тысячи  людей,  умирающих  на  улицах  городов  от
неизвестной  болезни,  вызванной  вирусами   из   крови   монстра.   Вот
разъяренные чудовища, прибывшие на Землю отомстить за погибшего собрата,
жгут города и селения. Вот обезумевшие от  ужаса  матери,  приносящие  в
жертву космическим пришельцам своих детей. У Яны не было времени,  чтобы
досконально изучить Самуэля и нащупать болевые  точки  его  сознания,  а
потому она транслировала  ему  все  подряд,  старательно  улавливая  его
реакцию и деловито, шаг за шагом, прибирая к рукам власть над ним.
   - Не надо, не надо! - Гинзбург повалился на  стол,  судорожно  хватая
ртом воздух.
   Концлагеря для оставшихся в живых землян, чудовищные пытки и массовые
убийства, планета полностью захвачена пришельцами.  Ужас  и  разрушения.
Хаос.  К  удивлению  девушки,  начальник  нью-йоркского  отделения   ФБР
оказался довольно впечатлительной особой.
   - Сядь в кресло и  досчитай  до  десяти!  Самуэль  послушно  выполнил
приказ, и в кабинете зазвучал его дрожащий голос:
   - Один, два...
   Яна улыбнулась, закрыла дверь на ключ и вплотную подошла к постепенно
успокаивающемуся Гинзбургу.
   - ...Десять!
   - Теперь ты можешь меня увидеть.
 
*** 
 
   Эта женщина, прекрасная, светловолосая женщина  в  белых  одеждах,  с
умными, глубокими глазами, эта женщина владела  Высшим  Знанием,  и  оно
коснулось    Самуэля,    даря    восхитительное    чувство    блаженства
Сопричастности.
   - Неведение едва не привело тебя в ад. Ты стоял на самом пороге, но я
усп