этим уважением привязывал к себе крепче, чем кандалами.
     - Гордыня, - прошептал Даниил, - гордыня...
     - Вы будете великим патриархом, - так же тихо произнес Сухорукое. - Самым великим в истории.
     Гордыня. Она вела его на протяжении всей жизни, она вознесла его на вершину, но разве это правильно? Широкие благотворительные акции, снискавшие Даниилу любовь паствы, он проводил от чистого сердца, искренне заботясь о людях, искренне стараясь быть нужным, стремясь служить. Он знал, что стал хорошим пастырем, одним из лучших в церкви. Он знал, что люди любят его, действительно любят и уважают. Он сделал много, готов был сделать еще больше, но... разве для этого нужен престол? Нужен! Это была цель. В глубине души, в самом дальнем ее уголке, пряталось хладнокровное понимание того, что каждая благотворительная акция, каждая больница, открытая при поддержке епархии, каждый новый приход поднимают митрополита все выше и выше, укрепляют авторитет, подводят к самой вершине.
     "Я честен. Я искренен. Я бескорыстно помогаю людям.
     Тогда почему я ищу награду?"
     Ответ на этот вопрос был один: гордыня. И престол не награда, престол - это...
     Глеб давно уехал, а Даниил все продолжал сидеть на лавочке, и мелкий холодный дождик беззвучно орошал черное облачение митрополита.
     Отказаться от предложения Сухорукова невозможно, но во время встречи Даниил почувствовал нечто странное, необъяснимое. И в заманчивых перспективах, и в поведении Глеба, и в самой этой Курии, о которой только и говорили в церковных кулуарах, было что-то не правильное. Было что-то тайное, скрытое от глаз. Странные события, сопровождавшие появление Союза ортодоксов в Москве, не давали Даниилу покоя.
     - Что же скрывает Глеб?
     - Я вам расскажу.
     Митрополит поднял глаза и пристально посмотрел на молодого монаха, неслышно подошедшего к лавке. В течение нескольких секунд Даниил пытался узнать вроде бы отдаленно знакомое лицо, затем сдался.
     - Мы встречались?
     - Примерно два года назад меня представил вам патриарх, - ответил молодой человек. - Алексей. Я из Забытой пустыни.
     Митрополит вспомнил, с каким уважением отзывался лидер церкви об этой маленькой общине.
     - И вы расскажете мне о Глебе? - спросил он.
     - Да. Я расскажу все.
     Алексей медленно опустился на колени и поцеловал руку митрополита

Тверская область,
20 сентября, суббота, 12:00.

     Это был единственный аспект операции, в котором Глеб не принимал непосредственного участия. Нет, он не страдал ненужными комплексами и сам обрисовал жизненную необходимость этой линии плана, но заниматься такой грязью отказался, свалив все на Нура. Впрочем, карлик не обижался. Он вообще никогда не обижался на Глеба и всегда с пониманием относился к его решениям. Общаться с великим? Слишком высокая честь для ребят Цезаря, хватит с них Нура.
     Карлик потратил на подготовку команды сатанистов почти два года. Он лично отыскал Цезаря, неудачливого студента-философа, воспитал его и помог организовать дело. Магических способностей у недоучки не было, но этого и не требовалось. Как раз наоборот, он и не должен был обладать ими. А фокусы, демонстрируемые адептам черного культа... Что может быть проще: пара артефактов, иногда личное участие Нура, и, пожалуйста, авторитет Цезаря поднялся на невероятную высоту, доказав и ему и адептам правильность выбранного пути. Теперь сатанистам оставалось сделать две вещи, которые не могли совершить ни Глеб, ни сам Hyp, ни члены Курии. Две вещи, ради которых, собственно, на них и тратили время. Две вещи, которые они должны были совершить... и умереть.
     "Черные боги Бездны! - Hyp сплюнул. - До чего же тупы эти челы".
     Портал открылся неподалеку от небольшого хутора, одиноко стоящего на опушке большого леса. Это укрытие Hyp приобрел год назад, тщательно подготовил и велел Цезарю прибыть в него сразу после операции в Новгородской области. Карлик быстро просканировал дом и удовлетворенно хмыкнул: сатанисты на месте. Молодцы. Даже охрану удосужились выставить: пара лохматых кретинов курила возле околицы, обсуждая свои, по всей видимости, сатанинские, дела. Хорошо еще, что плащи не напялили, болтаются в потрепанных джинсах и камуфляжных куртках.
     Невидимый для человского глаза, Hyp прошел в дом, уверенно поднялся на второй этаж и зашел в небольшую, но лучше всех обставленную комнату, где на широкой кровати, в окружении сразу двух девок спал Цезарь. Пару мгновений карлик брезгливо разглядывал голых челов, затем уселся в кресло и небрежно свистнул. Негромко, но так, что Цезарь сразу же открыл глаза. Только Цезарь - девицы продолжали безмятежно посапывать.
     - А? - Заспанный чел с трудом приходил в себя. - Чо надо? - Он резко вскочил на ноги. - Ты кто?!
     - Брюки надень, - попросил Hyp.
     - Ты кто?
     - Называй меня Hyp, - предложил карлик. - Я от Хозяина.
     - А... - Цезарь схватил грязноватые штаны. - Точно! Он говорил, что ты придешь.
     Вообще-то малыш сам поведал бородатому философу о своем прибытии во время очередного "сеанса", но стоит ли засорять слабую человскую голову высочайшими материями?
     - Хозяину понравилась Месса, - сообщил Hyp. - Ты провел церемонию на высочайшем уровне и, самое главное, неожиданно для наших врагов. Теперь никто не сможет остановить Пришествие. Ты молодец!
     - Я старался. - Цезарь решил продемонстрировать скромность перед лицом загадочного посланника Сатаны, но на его лице растеклась довольная ухмылка.
Hyp действительно был доволен: полицейские, взбешенные дикой выходкой сектантов, прилагали неимоверные усилия на поиск мерзавцев и уже сегодня вечером, благодаря подкинутым карликом уликам, должны были выйти на заброшенное кладбище в Ленинградской области и установить личность Цезаря. В свете того, что предстояло сделать жрецу богов Бездны в дальнейшем, такой послужной список был необходим.
     - Рассиживаться, тем не менее, не стоит. Времени мало, а дел много.
     - Я сделаю все, чтобы Хозяин занял трон мира.
     - Поэтому ты и был избран.
     - А потом я буду приближен к Хозяину? - решился уточнить бывший студент.
     - Ты будешь вечно стоять у его трона, - подтвердил Hyp. - Но сначала дела. - Малыш привычным, "глебовским" жестом протер очки. - Во-первых, мне нужен надежный парнишка для скоротечной операции. Думаю, Борман, главный страж храма, вполне подойдет.
     - Почему не я?
     - Тебе достанется самое аппетитное, - успокоил насторожившегося Цезаря карлик. - Ты будешь организовывать Пришествие.
     - А что будет делать Борман?
     - Нам необходимо устранить одного мелкого деятеля, - терпеливо объяснил Hyp. - He волнуйся, Цезарь, твое лидерство не вызывает сомнений у Хозяина.

Центральный офис "Соединенного общественного банка".
Москва, улица Большая Никитская,
20 сентября, суббота, 13:30.

     - В два часа, Кселиман, я хочу, чтобы прямой эфир был ровно в два! Это понятно?! Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если прессуха сорвется?!
     Помощник Бориса испуганно втянул голову в плечи и преданно посмотрел в глаза бушующего миллионера.
     - Знаю.
     - Башку снесу на ..! Ты у меня пончики на Рижском рынке продавать будешь!!
     Подобные разносы были обязательной частью подготовки любого серьезного мероприятия и на самом деле не вызывали у Кселимана особых эмоций. Но боязнь свою он демонстрировал обязателы но, Борису это нравилось.
     - У тебя все готово?
     - Так точно.
     - Журналюги?
     - В зале. Ждут.
     - Все приехали?
     - Восемь телеканалов и двадцать газет. Прямой эфир будет по Первому, НТВ и Ml. Остальные станут сообщать о пресс-конференции во всех новостях, вплоть до завтрашнего утра. На вечер запланированы две аналитические программы.
     - Молодец! Но если что сорвется...
     - Все будет... - несколько неопределенно ответил Кселиман.
     - Смотри у меня. - Борис отвернулся и вытащил из кармана зазвеневший мобильный телефон. Личный, этот номер знали только избранные - Да?.. Это точно? - Показушная ярость слетела с Осиновского, он нахмурился и плотно сжал губы. - Мне больше не звони. Приезжай, доложишь лично. - Трубка вернулась в карман.
     - Проблемы? - Митрополит Феофан, с интересом наблюдавший за разносом Кселимана, насторожился.
     - Проблемы, - негромко подтвердил Борис.
     - С Глебом?
     - Ему удалось уйти от моих людей.
     На самом деле известие, полученное Осиновским, было куда более неприятным. Контролирующий операцию человек доложил, что полицейские, патрулирующие Рублевское шоссе, обнаружили на опушке, неподалеку от обочины шоссе, аккуратно сложенные трупы девяти человек. Всей группы, посланной на встречу с Глебом. Причины смерти устанавливаются. Информация засекречена и в газеты не попадет.
     - Я тебя предупреждал, - проскрипел Феофан.
     - Спокойно, Фифа, - улыбнулся Осиновс-кий. - Я думаю, Глеб оценил наши аргументы и более не будет путаться под ногами. В конце концов он достаточно разумен. - И едва слышно добавил:
     - Все равно пути назад уже нет.
     Парадный зал "Соединенного банка" производил впечатление: белый шелк, позолота, официальные пальмы в кадках. Осиновский требовал, чтобы зал был готов принять пресс-конференцию в любое время дня и ночи, поэтому после каждой попойки, которые сотрудники банка устраивали в любимом помещении, уборщицы тщательно устраняли следы разгула, рабочие вставляли новые стекла, а управляющий высчитывал из дохода участников мероприятия деньги на ремонт полов и испачканных стеновых покрытий. А потому толпа журналистов, собранных расторопным Кселиманом, оказалась в чистеньком, можно сказать, новеньком помещении, где все блестело и сверкало.
     - Все собрались, - удовлетворенно буркнул пузатый Алекс, оглядывая собратьев. - На фуршет слетелись, вороны. Хе-хе-хе...
     Закуски, подводящие итог любой пресс-конференции Осиновского, стояли для Алекса на первом месте. Он, разумеется, не стал обедать и явился в банк одним из первых, без интереса наблюдая, как операторы телекомпаний готовили камеры, ставили свет и пристраивали на стол микрофоны. Остальные собратья чистили перышки или щелкали диктофонами, нетерпеливо принюхиваясь к идущим из дверей подсобки запахам фуршета: еду обычно вносили оттуда.
     - Красавица, а ты откуда взялась? - Алекс перевел взгляд на сидящую рядом девушку. - Первый раз тебя вижу.
     - Газета "Невские Новости", - заученно ответила Нина и, подумав, чуть отодвинулась от соседа.
     Пузатый, тщательно маскирующий возраст (длинные волосы, одутловатое лицо, футболка-джинсы, морщинистая шея), он произвел на девушку гнетущее впечатление.
     - Ого! Кселиман и региональную прессу позвал!
     - Да, - не стала спорить Нина.
     - Айда после прессухи в "писателя"? Кофейку бабахнем, за жизнь покалякаем. Ты из Питера или местная?
     - Из Питера...
     - Достопримечательности посмотрим! Меня Алекс зовут. Слышала?
     - Вас зовут Алекс, - повторила Нина.
     - Нет, - поморщился журналист, - про меня слышала? Я в "Комсомолке" публикуюсь.
     - А-а...
     Развязный Алекс стал окончательно неприятен. Шумный, невоспитанный, пахнущий пивом... к тому же его глазки весьма откровенно ощупывали фигурку девушки, а волосатая рука так и норовила прикоснуться к ее плечу.
     "Скорее всего, он еретик... или несчастный человек, заблудившийся в этом сатанинском городе. - Внезапно Нине стало жаль лохматого сорокалетнего мальчика. - Я помогу тебе спастись!"
     Да, она поможет, ведь именно об этом говорил Глеб. Сам Глеб! Нина едва поверила, когда он встретил ее в маленькой келье скита. Настоящее счастье.
     Он держал ее за руку, и они разговаривали два часа! Глеб говорил о Боге, о служении, об истинной вере, и его слова проникали в самую душу девушки. "Мы обязаны спасти их. Мы обязаны дать им свет истинной веры. Даже жертвуя собой. Ведь суть нашей жизни в служении..."
     - Так как насчет кофе? Ты где живешь?
     - Поговорим позже, - девушка заставила себя улыбнуться, - после конференции.
     - Договорились! Сразу после фуршета.
     Представители одной из двух древнейших профессий не оставили без внимания появление главных героев: правила игры все знали. И когда невысокий Борис и важный, с распушенной бородой Феофан вышли в зал, их встретили достаточно громкие аплодисменты. Камеры зажужжали, софиты вспыхнули, Осиновский улыбнулся, а запахи из подсобки стали гораздо явственнее.
     - Добрый день, господа! - Опытный Борис уселся так, чтобы все видеокамеры снимали его анфас. - Заявление, которое мы хотим сделать...
     И в этот момент зал погрузился во тьму.
     Погасли не только стационарные лампы и софиты, выключилось все: видеокамеры, диктофоны, мобильные телефоны, выключились, словно повинуясь чьей-то злой воле. Журналисты удивленно переглядывались, техники лихорадочно тыкали пальцами в мертвую аппаратуру, операторы ошеломленно таращились на севшие аккумуляторы видеокамер.
     - Что происходит? - Борис злобно посмотрел на Кселимана, тот развел руками. - Убью, мерзавец!
     - За что?
     - Это он, - губы Феофана подрагивали. - Не знаю как, но это сделал он.
     К столу подлетел кто-то из служащих:
     - Резервное питание не работает: генераторы не запускаются.
     - Ты уволен! - Борис яростно сломал лежавший на столе карандаш. - Всех выгоню, ...! Зажрались, суки! Директора сюда!!
     О прямом эфире можно было забыть, о съемке - тоже, по крайней мере на какое-то время, журналистам оставалось только записывать.
     - Сделаем заявление, - прошипел Борис. - Его передадут в редакции, и дикторы пустят информацию текстом, картинку дадим потом.
     - Напрасно, - пробормотал Феофан. - Не поможет.
     - Хватит ныть, речь толкай. Кселиман, быстро построй ребят.
     Помощник захлопал в ладоши:
     - Господа! К сожалению, по техническим причинам наша пресс-конференция немного задержится. Но митрополит Феофан желает сделать заявление и требует, чтобы оно было озвучено в ближайших же выпусках новостей.
     - А телефоны здесь работают?
     - Заработают. Записывайте.
     Кселиман кивнул. Феофан вздохнул, медленно оглядел зал и...
     Никто не знал, как в помещении оказался переносной телевизор - смысла в его наличии не было никакого. Маленький, черный, японский. Он совершенно затерялся среди многочисленной аппаратуры, зато теперь, неведомо каким образом оказавшись неподалеку от стола, он привлек к себе всеобщее внимание. Он включился. Единственный электрический прибор, неожиданно заработавший в здании. Кто-то заботливо установил звук на максимум, и все, находящиеся в зале, прекрасно услышали слова диктора, ведущего выпуск новостей.
     - Настоящую бомбу взорвал на пресс-конференции районный прокурор Козлов. В присутствии журналистов всех ведущих телеканалов и газет он заявил, что располагает неопровержимыми уликами причастности митрополита Феофана к контрабанде спиртного и сигарет, а также убийству нескольких лидеров преступного мира.
     На экране возникло энергичное лицо прокурора:
     - Неприкасаемых у нас нет. Сегодня в шестнадцать часов митрополит Феофан должен явиться в мой кабинет для дачи показаний. Я не знаю, чем закончится наша встреча, но обвинения, выдвинутые против митрополита, достаточно серьезны.
     - Кроме того, прокурор Козлов сообщил о существующих подозрениях в причастности митрополита Феофана к растлению малолетних. По словам одного из охранников митрополита, добровольно явившегося сегодня утром в прокуратуру, он был свидетелем...
     Феофан запустил в экран бутылку. И в зале вспыхнул свет.
     - Я не верю... - Митрополит посмотрел на Осиновского. - Я не верю!
     - Как вы можете прокомментировать это сообщение?!
     Опомнившиеся журналисты сгрудились вокруг стола. Камеры заработали, софиты ударили в лицо, микрофоны, диктофоны, торопливые авторучки, горящие глаза, лица, лица, лица...
     - Вы действительно стояли за убийствами уголовников?
     - Сколько лет вы занимались контрабандой?
     - Структуры господина Осиновского принимали участие в отмывании денег?
     - Ваша конференция планировалась в качестве ответной или вы готовились нанести упреждающий удар?
     - Я впервые слышу о коммерческих интересах митрополита Феофана, - быстро сообщил Борис, отодвигаясь от приятеля. - Надеюсь, что обвинения в его адрес ошибочны.
     Красный, как рак, митрополит вскочил на ноги...
     И Нина поняла, что пришел ее час.
     - Алчность, порожденная дьяволом, убивает душу! - Она знала, что легко привлечет внимание бурлящего зала. В ските учили, КАК надо говорить, чтобы слово Божие достигло людей, и Нина не удивилась наступившей тишине. - Алчность и корыстолюбие! Вы продали истинную веру за тридцать сребреников! Ты, Феофан, продал ее! Ты превратил Церковь в притон, и менялы сидят в твоих храмах! Твои руки ищут золото! Твои глаза ищут золото! Ты пошел на сделку с Сатаной, и нет тебе прощения! - Пузатый Алик оторопело уставился на девушку. Остальные тоже. Ни один человек не находил в себе сил прервать ее страстный монолог. В ските хорошо учили проповедовать. - Христос был истинной виноградной Лозой! Он нес людям свет и облегчение, а вы... Вы дикие побеги, выросшие вокруг подлинного учения! Что вы можете принести людям, кроме сребролюбия и сладострастия? Яд ваших поступков разрушает все хорошее вокруг! Вы толкаете паству в объятия дьявола и пируете во время духовной чумы! Но свет истинной веры сильнее! Свет истинной веры пробьется сквозь наведенную вами гнилую тьму! Ад ждет ваши души! И только искупление поможет обманутым вами людям! Искупление ради людей! Христос взошел на Голгофу ради нас! И дал нам пример любви и страдания ради других!
     Кселиман зевнул и небрежно посмотрел на часы. Он оказался единственным, кто не был увлечен речью Нины, и этот факт мог бы удивить... если бы хоть кто-нибудь еще смог оторваться от ее страстного монолога.
     - Я верю, что помогу очиститься вашим душам! Я делаю это ради вас, люди! Ради всех вас! - Девушка подошла к столу, и в ее руке вспыхнул огонек зажигалки. - Этот город болен. Этот город грешен. Они делают его таким! Они превратили Третий Рим в Содом и Гоморру! Они тянут свои грязные лапы к Церкви, но этого не будет. - Нина повернулась к Осиновскому и очень-очень тихо, так, что ни один прибор не смог записать ее слова, произнесла:
     - У тебя еще есть шанс, Боря.
     На мгновение оторопевшему Осиновскому показалось, что он слышит голос Глеба.
     И Нина поднесла зажигалку к своему лицу...
     В официальных полицейских отчетах было указано, что самосожжение гражданки Топорковой было совершено на почве религиозного фанатизма. Не установленным способом ей удалось пронести на пресс-конференцию емкость с не установленной горючей жидкостью, вылить ее на себя, а затем поджечь. Попытки сбить пламя не увенчались успехом, смерть наступила от многочисленных ожогов, пострадало сто процентов кожного покрова. Официальные эксперты не могли написать то, о чем говорили свидетели. Они не могли указать, что гражданка Топоркова не приносила в зал не установленную жидкость и уж тем более не выливала ее на себя.
     И что огонь, мгновенно охвативший все тело девушки, вряд ли бы удалось погасить.
     Да никто и не пытался. Потрясенные неожиданной речью и ужасающим финалом люди просто смотрели, как в самом центре парадного зала "Соединенного общественного банка" умирает красивая девушка.
     К каждому человеку можно найти ключик. Один спокойно пытает людей, но не выносит вида мучающейся собачки, другой способен переступить через родителей и детей, но струйка крови из собственного носа ввергает его в истерику, третий... Глебу хватило одной беседы, чтобы понять, как нанести удар по Осиновскому. Прицельный и безжалостный удар, отправивший Бориса в глубокий нокаут.
     - Водки! - Осиновский не дрожал, его трясло. - Кселиман! Водки!
     Помощник аккуратно закрыл дверь кабинета.
     - Где водка, падла?!
     - Борис Иосифович, у меня очень срочное сообщение.
     - Потом! - Осиновский торопливо распахнул бар и налил себе стакан водки. Горлышко бутылки нервно стучало о хрусталь. - Ты видел