- Плевать на годы.
   - И плевать на карьеру.
   - Плевать.
   - Ну, знаешь, - рассердился Томба. - Не ожидал увидеть тебя  в  такой
депрессии. Ты восемьдесят лет отдал  гвардии,  ты  был  героем  на  всех
войнах, в которых принимал участие.  А  теперь  сидишь  и  хнычешь,  как
потрепанная малолетка.
   Рыцарь удивленно посмотрел на журналиста:
   - Ты это мне?
   - А что, здесь  есть  еще  герои  войн  Тайного  Города?  -  сварливо
осведомился шас и театрально оглядел террасу - Я не вижу ни одного.
   - Чего ты хочешь?
   - Ответов на несколько простых, как мысли Спящего, вопросов.
   - Задавай.
   - Почему тебя поперли из капитанов гвардии?
   Несколько секунд Франц молчал, поигрывая  желваками,  затем  медленно
ответил:
   - Я ушел сам.
   - Почему?
   - Без комментариев.
   Томба вспыхнул:
   - А о чем, ты думал, я стану  тебя  спрашивать?  О  хобби?  Или  буду
выяснять подробности о твоих любовницах? Я серьезный журналист, Франц! И
меня интересует то, что происходит в городе!
   - Не хочешь, не спрашивай, - буркнул чуд. - В конце  концов,  это  ты
настоял на интервью. Кстати, на кого ты делал ставку в  "Ста  километрах
Мурция"?
   - Спящий тебя побери, старик, ты  же  прекрасно  понимаешь,  что  это
сенсация! - Томба молниеносно перешел на жалостливый тон. - Великие Дома
обмениваются  гневными  заявлениями,  Орден  выставляет  ультиматум,  по
городу  расползаются  самые  зловещие  слухи,  и  в  этот  момент   чуды
отправляют в отставку своего лучшего боевого мага!
   - Уже не лучшего, - поправил журналиста де Гир.  -  Сегодня  об  этом
было официально объявлено.
   - Франц, мы оба знаем, что боевые  навыки  остались  при  тебе.  Тебя
выпихнули по политическим мотивам. По каким? Орден замышляет войну?
   Чуд рассмеялся:
   - Бесполезно, Карим, бесполезно. Являюсь ли я капитаном  гвардии  или
нет, я все равно остаюсь рыцарем Ордена. Давай лучше  поговорим  о  моих
любовницах.
   - Я и так все знаю о них.
   - Неужели все? - удивился Франц.
   - Если не ошибаюсь, с последней из  них  я  сам  тебя  познакомил,  -
язвительно напомнил журналист. - Когда мы пьянствовали в "Ящеррице".
   - И что она тебе рассказывала? - насторожился де Гир.
   - Не стоит искать шпионов там, где их нет,  -  вздохнул  Карим.  -  Я
знаю, до какого предела можно иметь друзей.
   - Хотелось бы верить, - проворчал Франц. - Я вот ошибся...
   - Значит, тебя предали? - вцепился в тему журналист.
   - Без комментариев.
   - Да ладно! Ты не хотел воевать? Кто тебя предал?
   - Без комментариев.
   - Значит, это правда, что Орден снюхался с тварями Кадаф?
   - Без...  -  десятилетиями  оттачиваемое  хладнокровие  рыцаря  вдруг
отказало, и де Гир вытаращился на журналиста:
   - Кто тебе сказал? Сантьяга? Это провокация?!
   - Какая провокация? - оторопело  переспросил  Карим.  -  А  что,  это
правда?
   - Почему ты спросил о гиперборейцах?
   Теперь выдержал паузу Томба:
   - Я просто сложил два и два, Франц.  До  первого  августа  город  жил
размеренно, как, впрочем, и должен жить город, впавший в летнюю  спячку.
Никакой суеты. Потом грянул кризис с Ктулху. А потом Зеленый Дом и Орден
начали пикировку. Сегодня  был  объявлен  ультиматум:  твои  рыжеволосые
собратья готовы воевать с людами,  но...  -  указательный  палец  Карима
взметнулся вверх, - Темный Двор не объявлял о союзе с вами.  К  тому  же
все обозреватели уверены, что навы не готовы к войне. Возникает дилемма:
Орден готовится к войне с Зеленым Домом один на один и при этом  снимает
с поста лучшего мастера войны за последние пару сотен лет.  Я  не  верю,
чтобы ты испугался схватки с людами, значит, возникло нечто такое,  чего
ты не стерпел. - Журналист победоносно посмотрел на притихшего де  Гира.
- Вот я и подумал,  что  вы  каким-то  образом  умудрились  снюхаться  с
тварями Кадаф. А тебе это не понравилось.
   - И ты решил проверить свою догадку на мне?
   - К сожалению,  великий  магистр  отказался  от  интервью,  а  Гюнтер
отделывается общими фразами.
   Увлеченные разговором собеседники не обращали  никакого  внимания  на
неприметного чела, одиноко сидящего за дальним столиком.
 
*** 
 
   - У нас проблемы.
   - Что случилось?
   - Мне только что сообщили,  что  Франц  де  Гир  ведет  переговоры  с
Каримом Томба. - Гюнтер положил на стол свежеотпечатанные фотографии.  -
Они еще там.
   - Кто дал тебе право следить за масте... - Леонард осекся.  -  Почему
ты установил слежку за Францем?
   - Рыцарь де Гир проявил резкое несогласие с решением совета Ордена, -
холодно ответил Шайне. - Учитывая это, а  также  его  осведомленность  в
ситуации, я принял решение о наблюдении.
   - Если Франц не оторвался от слежки, значит, он не  замышляет  ничего
плохого.
   - Он не догадывался о слежке.  Я  приставил  к  нему  обычного  чела,
наемника. Большого специалиста по наружному наблюдению, но не мага.
   - Ловко, -  пробормотал  великий  магистр.  -  С  кем,  ты  говоришь,
встретился Франц?
   - С Каримом Томба! Журналистом! И к тому  же  шасом!  Надеюсь,  я  не
должен напоминать, что семья Шась входит в Темный Двор?  Рыцарь  де  Гир
ведет переговоры с противником!
   - Это ничего не значит, - буркнул великий  магистр.  -  Карим  давний
приятель Франца.
   - Как раз вот это ничего не значит, - парировал Гюнтер. - Вы думаете,
что  отставленный  капитан  гвардии  изливает  свою   обиду   журналисту
"Тиградкома"? Как бы не так!  Чел  сообщает,  что  в  разговоре  звучали
слова: "гиперборейцы" и "твари Кадаф".
   - Это невозможно, - тихо произнес  Леонард.  -  О  чем  ты  говоришь,
Гюнтер? Франц бы никогда не стал...
   Де Сент-Каре замолчал.
   - Я считаю, что мы должны немедленно доставить рыцаря де Гира в Замок
для получения объяснений.
   - У тебя есть запись разговора?
   - Качество очень плохое, но указанные мною слова слышны отчетливо.
   На самом деле качество было терпимым, но капитан гвардии Шайне  лично
привел пленку в полуживое состояние, оставив в неприкосновенности только
указанные слова.
   Леонард долго, очень долго смотрел на мастера войны  а  затем  махнул
рукой:
   - Ладно, доставьте де Гира в Замок. - Снова  помолчал.  -  Но  просто
доставьте, Гюнтер, просто. Франц свободен и может разговаривать с тем, с
кем пожелает. Я хочу объяснить ему, что такие встречи сейчас неуместны.
 
*** 
 
   - Ты действительно хочешь просто привести сюда де Гира, что бы старик
Леонард прочел ему отеческое наставление?
   - Подслушивала под дверями?
   - Вы слишком громко орали.
   Шайне улыбнулся.
   - Мы спорили. Наш повелитель трудно расстается со старыми слугами.
   - Тень Франца всегда будет  над  тобой,  Гюнтер.  Тебя  всегда  будут
сравнивать с ним, а место на вершине только одно.
   - Я это знаю. Поэтому и решил установить слежку за де Гиром!
   - Твоя идея дала результат. Надо воспользоваться им в полной мере.
   - Не учи меня, Вероника. Я прекрасно знаю, что такое Франц для меня.
   Шайне развернулся и быстро пошел по коридору.
   - Для чего ты затеваешь эту ссору? - поинтересовался Элигор. -  Перед
войной Орден должен собраться в кулак.
   - Он и так соберется, -  ответила  Вероника,  глядя  на  удаляющегося
Гюнтера. - Рыцари хотят нашими руками прижать конкурентов. Мы не против,
но меня не устроит, если чуды закончат войну сильными. - Теперь  золотые
глаза ведьмы буравили гиперборейца. - Прежний мастер войны имел огромный
авторитет в гвардии, и если он погибнет от руки  этого  выскочки,  то  в
Ордене назреет раскол. Мне это нравится.
   - Мудрость твоей ненависти смотрит далеко  вперед.  Азаг-Тот  не  зря
ставил своих наложниц выше  нас,  простых  солдат.  Ваша  изворотливость
способна превратить камень в молоко.
   - Азаг-Тоту нравилось не только это.
 
*** 
 
   - И ничего не изменит твоего решения? - устало спросил Томба.
   - Есть один вариант, - усмехнулся Франц, - но он тебе не понравится.
   - Какой? - с готовностью поднял голову шас.
   - Ответ на один вопрос, при условии, что ты  не  будешь  использовать
мои слова в своей профессиональной деятельности ни сейчас, ни потом.
   - Когда потом?
   - Ты поймешь, когда. Один ответ ради  нашей  старой  дружбы.  И  ради
того, чтобы ты не очень жалел о потраченных на завтрак деньгах.
   - "Тиградком" платит, - махнул рукой шас, обдумывая вопрос. - Значит,
всего один... - Он посмотрел в карие глаза рыцаря. - Орден действительно
снюхался с гиперборейцами?
   - Да, - коротко кивнул Франц.
   - Ну, вы и уроды, - медленно произнес Карим.
   Они появились внезапно, словно выросли из-под земли. При их появлении
незаметный чел, сидевший за дальним столиком, тихо расплатился и ушел.
   Четверо чудов в аккуратных темных костюмах. "Теодор ле Ман,  -  узнал
Франц, - командор войны и друг Гюнте-ра". Трое остальных  были  рыцарями
узурпаторами, прикрывающими красные глаза темными очками.
   - Ты решил вызвать свою пресс-службу? - криво усмехнулся Карим.
   Гвардейцам  оставалось  пройти  буквально  несколько  шагов.  Де  Гир
пристально посмотрел на Томбу:
   - Ответь уж и ты мне честно, Карим. Кто попросил тебя встретиться  со
мной? Сантьяга?
   - Твоя отставка слишком аппетитная тема, Франц чтобы кто-то советовал
мне ею заняться. - Журналист  даже  не  сделал  попытки  отвести  черные
глаза. - Я профессионал.
   - Да, - негромко согласился чуд.  -  Ты  профессионал.  К  сожалению,
известный.
   - Рыцарь командор войны де Гир,  -  официально,  чересчур  официально
произнес ле Ман. - Вам надлежит немедленно следовать в Замок.  Мы  будем
сопровождать вас. Если у вас есть оружие, то вам надлежит  передать  его
нам на хранение. В пути  следования  любое  применение  магии  строжайше
запрещено. Такова воля Ордена.
   Инструкции,  которые  Гюнтер  дал  Теодору,  сильно   отличались   от
пожеланий великого магистра. Капитана Шайне не  устраивала  формулировка
"просто доставить". Его вообще не устраивало присутствие в Тайном Городе
Франца де Гира.
   Над столиком повисло напряженное молчание, которое нарушил ле Ман:
   - У вас есть оружие?
   - Вы забыли добавить одну фразу,  командор  войны,  -  угрюмо  бросил
Франц.
   - Какую?
   - "Вы арестованы".
   - Это не так, - после короткого раздумья произнес Теодор.
   - Тогда ваш вопрос об, оружии неуместен и вызывающ.
   Узурпаторы глухо заворчали.
   - Это станет сенсацией, - тихо пробубнил  Карим.  -  Арест  де  Гира!
Клянусь подтяжками Спящего, в городе начнется настоящая паника.
   - Забыл сказать, писака, что тебе также придется последовать за нами,
- ле Ман даже не посмотрел на шаса.
   - С какой стати?
   - Нам нужно задать тебе пару вопросов.
   - Свяжитесь с моими адвокатами.
   - Будешь выступать, тебе понадобится хороший врач, я  не  адвокат,  -
некстати заметил один из узурпаторов. - Подымайся и иди за мной!
   - Он никуда не пойдет, - твердо заявил Франц. - Вам нужен я...
   - Тебя, предатель, вообще никто не спрашивает!
   Тяжелая рука опустилась на плечо Карима  и  одновременно  два  других
узурпатора встали рядом с де Гиром.
   - Томба никуда не пойдет, - повторил Франц.
   - Не тебе решать!
   Существует мнение, что историю вершат великие дела и славные подвиги.
Занятный тезис, имеющий к тому же массу сторонников. Их не  переубедить.
Они зачитываются сагами и мемуарами знаменитых военачальников. Они  ищут
величия. Они не видят мелочей.
   Они неспособны оценить значение внезапной вспышки ярости, не  вовремя
брошенного взгляда, случайного разговора. Передвигая по  карте  полки  и
дивизии, они не задумываются  над  тем,  что  каждый  отряд  состоит  из
отдельных  личностей,  а  каждый  полководец  обладает   целым   набором
слабостей и недостатков. И даже перед смертью они гордо произносят: враг
был сильнее.
   Победитель не всегда бывает сильнее. Но всегда - умнее.
   И обычно побеждает тот, кто не  только  не  забывает  о  мелочах,  но
использует их в своих целях. Сантьяга был на сто один процент  уверен  в
том, что чуды засекут встречу Карима и Франца, в случае необходимости он
бы сумел поставить Орден в известность  об  этом.  И  еще  комиссар  был
уверен, что рыцари захотят  допросить  Томбу.  Предположить  дальнейшее,
зная раздражительный характер шасов и вспыльчивый де Гира, не  составило
особого труда. Достаточно было спички, и комиссар  заботливо  приготовил
ее.
   - Карим, уходи.
   - Я бы с удовольствием, но, может быть, я лучше останусь с тобой?
   - Я позабочусь о себе сам.
   - Ты уверен?
   - Уходи.
   - До свидания.
   Томба сделал  попытку  приподняться,  но  тяжелая  рука  вдавила  его
обратно.
   - Сидеть!
   Шасы не терпели оружия, но Карим был матерым  журналистом,  а  потому
всегда носил при себе парочку артефактов на  все  случаи  жизни.  И  эти
случаи периодически наступали.
   Мирно  лежавший  на  столике  диктофон  вспыхнул  ослепительно  белым
сиянием,  световая  бомба,  позволяющая  своему  хозяину  выиграть  пару
секунд. Чуды не предполагали атаки: несмотря на пацифистские  убеждения,
реакция у шасов, как и у всех обитателей Темного Двора, была на  высоком
уровне.
   - К бою! - Ослепленный  Теодор  машинально  выхватил  из-под  пиджака
кинжал. - Не смей!
   Де Гир вскочил и наугад выбросил вперед руку. Кулак угодил ле Ману  в
скулу.
   - Предатель!
   Узурпаторы попытались навалиться на Франца, но Карим  оказался  прав:
лишившись поста мастера  войны,  де  Гир  не  растерял  боевых  навыков.
Разворот,  рывок,  удар,  серия  ударов,  Франц  действовал  на   полном
автомате, молниеносно и эффективно. Он не убивал и не  стремился  убить,
он просто раскидывал  гвардейцев.  Несколько  мгновений  вокруг  столика
разгуливал  беспорядочный  вихрь   рук,   ног,   костюмов   и   коротких
ругательств.
   Стул Карима  опустел.  Воспользовавшись  обстоятельствами,  журналист
свалился в наспех сооруженный портал, но разгоряченных рыцарей  это  уже
не занимало: теперь  -  только  де  Гир.  Предатель,  посмевший  оказать
сопротивление гвардейцам! На  этот  случай  Теодор  ле  Ман  получил  от
мастера войны Шайне особые инструкции.
   - Трус! - На ладонях Теодора заиграл огненный болид "Шаровой молнии".
- Прими свою смерть с достоинством!
   Франц почувствовал усиление магического поля за  несколько  мгновений
до того, как ле Ман задействовал боевой аркан. Горечь, обида,  удивление
- все это пришло позже, во  время  боя  для  соплей  места  нет.  Мощное
защитное заклинание не позволило "Шаровой молнии"  разорвать  голову  де
Гира, взрыв прогремел чуть  в  стороне,  разбросав  столики  и  заставив
официантов испуганно  распластаться  на  полу.  Франц  стряхнул  с  себя
узурпаторов и исчез в портале.
 
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь. 
Москва, проспект Вернадского, 4 августа, суббота, 10:01 
 
   "Только лишившись всего,  можно  обрести  подлинную  свободу!  Только
лишившись всего, можно получить все! Когда у тебя ничего нет,  в  сердце
нет места ничему, кроме ненависти! А когда в сердце пылает ненависть,  в
нем нет места ничему больше! Ненависть побеждает страх!"
   ПЕРВОЕ ОТКРОВЕНИЕ АЗАГ-ТОТА.
 
   -  Что  ты  знаешь  о  ненависти,  солдафон?  -  Золотые  глаза   Яны
презрительно вспыхнули. - Все, что ты можешь, это переминаться с ноги на
ногу и бубнить зазубренные цитаты!
   - Ненависть Великого Господина пылает во мне! - рявкнул Элигор.
   Гипербореец пришел в  камеру  девушки  по  приказу  Вероники.  Ведьма
велела проверить состояние Яны после перерождения, и  Элигор  с  грустью
убедился  в  том,  что  подозрения   Вероники   не   были   беспочвенны:
новообращенная наложница пребывала в крайней степени раздражения.
   - И что из того, что она пылает?! -  Яна  резко  расхохоталась.  -  И
что?!! Твоя проклятая ненависть лишила меня  всего!  ВСЕГО!!  Ты  можешь
представить это себе, урод?!
   "Кортес! Кортес! Где ты?!"
   "Забудь о нем!"
   "Заткнись!"
   Даже очнувшись  от  забытья,  девушка  некоторое  время  пребывала  в
полубреду-полудреме. В сдавленную тисками боли голову лезли воспоминания
о могущественных арканах и сложнейших обрядах, воспоминания о  войнах  и
оргиях. Чужие воспоминания. Такие родные, такие знакомые воспоминания...
Яна чувствовала колоссальную силу и чувствовала, что эта  сила  пытается
сжечь ее саму. Сжечь то, что дорого, то, что составляло ее  суть.  Сжечь
то, что Яна не могла и не хотела отдать.
   И она боролась.
   Боролась  с  болью  и  воспоминаниями.  Боролась  с  ударами  силы  и
одновременно училась управлять ею.
   "Кортес, не бросай меня!"
   "Зачем ты ему? Ведьма..."
   - У меня нет ничего, кроме...
   - Это я уже слышала!
   - У меня тоже была жизнь...
   - Вот и жил бы дальше! - Яна яростно подскочила к стоящему  в  центре
камеры гиперборейцу. - Я не знаю, почему ты сделал свой выбор. Не знаю и
не хочу знать!! У меня такого выбора не было!!! Меня просто  вырвали  из
жизни!
   - Ты была избрана, чтобы стать перерожденной...
   - Я неплохо себя чувствовала, будучи обыкновенным челом!
   - Червем в грязи!
   - Свободным и независимым!
   - Ты обрела власть и могущество!
   -  Мне  противно  даже  думать,  что  наша  кровь  соединена  великим
проклятием!
   Краснокожий воин выдержал небольшую паузу и улыбнулся:
   - Хорошо сказано, Лазь. Ты обретаешь понимание учения Азаг-Тота.
   Девушка тонко выдохнула и без сил опустилась прямо на пол, прижавшись
спиной к холодному камню стены.
   - Меня зовут Яна. Запомни это, урод.
   - А меня зовут Элигор.
   - Это твои проблемы.
   Воин снова помолчал, затем тоже сел на пол, поджав под  себя  длинные
ноги и, не глядя на девушку, произнес:
   - Ты можешь ненавидеть меня, ты  можешь  презирать  меня,  ты  можешь
убить меня. Ты наложница Азаг-Тота.  Избранная.  Пожар  твоей  ненависти
освящен Великим Господином. Пойми только одно: так сделал  не  я.  И  не
Тасмит.
   - Но...
   - Ты права: я сам выбрал путь, и поэтому мне легче. Я сам  сжег  свою
прежнюю жизнь и не жалею об этом  -  ненависть  Азаг-Тота  подарила  мне
свободу  и  могущество.  -  Голос  Элигора  звучал  неожиданно  мягко  и
проникновенно - Ты тоже сделала выбор. Лазь. Давно,  тысячи  лет  назад.
Годы и цепь перерождений стерли это из твоей  памяти,  но  не  противься
пониманию того, что  выбор  уже  сделан.  Сделан  тобой.  И  наша  кровь
соединена проклятием Великого Господина. Теперь у тебя нет ничего, кроме
этого. Все, что было в прошлом, - умерло. Твои друзья  отвернутся,  твои
союзники станут врагами, твое имя будет проклято так  же,  как  проклята
твоя кровь.
   Яна устало закрыла золотые глаза:
   - И ты думаешь, что я прощу вам это?
   - Я думаю,  что  это  поможет  тебе  познать  всю  глубину  ненависти
Азаг-Тота. Познать величие. - Элигор мягким движением переместился ближе
к девушке. - Философия отверженности необычайно сложна. Постичь ее  суть
очень трудная задача даже для подготовленного ученика, и именно  поэтому
Великий Господин никогда не готовил учеников -  мы  находили  его  сами.
Потеря всего  -  не  есть  конец,  напротив,  теряя  все,  ты  обретаешь
неподдельное могущество. Ты обретаешь себя, а это  гораздо  больше,  чем
тебе кажется. Червяк, сидящий в сладком спелом яблоке, не перестает быть
червяком. Подыхая, он подыхает, как червь. Вся его  жизнь  -  это  поиск
новых яблок, чтобы, в конце  концов,  закончить  свои  дни  в  очередном
пристанище. Это не путь величия. Это не путь Азаг-Тота. Костер ненависти
выжигает наши следы на дороге жизни. На дороге, по которой мы будем идти
вечно. На дороге, на которой мы останемся навсегда.
   Яна молчала. Элигор чуть улыбнулся и нежно взял девушку за руку.
   - Сейчас ты переживаешь не самый главный момент в жизни. Твоя слава в
прошлом и в будущем. Ты  временно  оказалась  на  обочине  дороги  и  не
решаешься вновь ступить на нее. Тебя пугает, что ты  лишена  выбора,  но
верь мне - нет ничего  прекраснее,  чем  познать  бесконечную  ненависть
Великого Господина. Оценить мудрость его жестокости!  Стать  проводником
ег