воспользоваться. Обязаны, хотя бы ради тех, кто готов умереть за вас.
   - Слишком сладкие речи, нав, слишком сладкие.
   - Я знаю, о чем вы думаете: мы генетически враждебны друг другу.  Это
так, но нам приходится сосуществовать вместе, хотим мы этого или нет. Вы
доказали свое умение соблюдать договоренности. Вы рискнули всем,  но  не
изменили принципам. Для нас это очень  ценно.  И,  разумеется,  для  нас
более выгодно, если на  троне  Ордена  будете  вы,  чем  непредсказуемый
Гюнтер. Союз с тварями Кадаф позорит Орден,  и  вы  обязаны  заявить  об
этом.
   - Орден опозорится еще больше, если я займу трон,  опираясь  на  ваши
штыки.
   -  Вы  меня  обижаете.  Темный  Двор  не  планирует  впутываться   во
внутренний  конфликт  Ордена.  Тем  более  что  у  вас  наверняка  будет
достаточно сил для достижения своих целей.
   - Ложа Горностаев? Против гвардии и тварей Кадаф?
   - Многим рыцарям не нравится  соглашение  с  ублюдками  Азаг-Тота,  -
пожал плечами Сантьяга. - Им не нравится, как стали смотреть на  Чудь  в
Тайном Городе.
   - Это не повод для мятежа.
   - Но это повод для того, чтобы поддержать вас.
 
Офис клана Треми. 
Москва, улица Вятская, 4 августа, суббота, 17:20 
 
   По причине ясного солнечного дня эта гора никак  не  могла  прийти  к
Магомету, а потому Артему и Инге пришлось самим отправиться в офис клана
Треми. Мрачное здание,  похожее  одновременно  на  склад  и  подержанную
крепость, встретило наемников  угрюмым  молчанием  снаружи  и  суетливым
возбуждением внутри. Несмотря на день, почти никто из вампиров не  спал,
предпочитая проводить время у  телевизоров  и  компьютеров,  по  которым
"Тиградком" передавал  последние  военные  новости.  Епископ  Треми  был
обнаружен в своем кабинете.
   - Выглядишь гораздо лучше, чем при нашей последней встрече, - отвесил
комплимент Артем, изучая пышущего здоровьем масана.
   - Хорошая пища, - улыбнулся Захар. - Хорошие предчувствия..
   - Что за предчувствия?
   - А то ты не знаешь? - Епископ почесал живот. - Все ждут, что  Темный
Двор вот-вот вступит в войну. Будет много пищи.
   - Ах, это, - небрежно усмехнулся Артем. - Кстати,  о  войне:  осадное
положение, которое ввел Сантьяга, как-то затронуло клан Треми?
   - Еще нет, - насторожился Захар. - Комиссар собрал только  гарок,  но
остальным велел быть готовыми к мобилизации.
   -  Значит,  у  тебя  есть  немножко  времени  на  старых  друзей?   -
осведомилась Инга.
   - Нам нужна помощь, - перешел на деловой тон Артем. -  И  оказать  ее
можешь только ты.
   - Неужели? - прищурился масан.
   - Правда, - не поддержал шутливый тон  епископа  наемник.  -  Поверь,
Захар, мы прикидывали и так и сяк,  но  поняли,  что  без  тебя  нам  не
справиться.
   - Что нужно делать?
   Артем помолчал, вздохнул:
   -  Ты  знаешь,  что  на  стороне   Ордена   сражается   перерожденная
гиперборейская ведьма?
   - Наложница Азаг-Тота, - кивнул Треми. - Об этом болтает весь город.
   - А знаешь, сколько всего было перерожденных?
   - Говорят, три.
   - Правильно, - наемник замялся.
   - Одна из них Яна, - громко сказала Инга.
   - Кто?
   - Наша Яна, - темные глаза девушки смотрели прямо на масана. - Сейчас
она в Замке.
   - Спящий умеет  пошутить  даже  во  сне,  -  ошеломленно  пробормотал
епископ. - Сочувствую, друзья, сочувствую. А что Кортес?
   - Он не в восторге.
   - Понимаю. - Красные зрачки вампира сузились до малюсеньких точек.  -
Но что вы хотите от меня?
   - Понимаешь, Захар, -  Инга  взяла  Треми  за  холодную  руку,  -  мы
считаем, что Яна должна обязательно встретиться с Кортесом, обязательно!
Мы думаем, что сейчас она переживает не лучшие моменты своей жизни, и ей
нужна поддержка. Она должна знать, что мы с ней. Что Кортес с ней.
   - Ты должен пробраться в Замок и передать Яне просьбу встретиться,  -
закончил Артем. - Видишь, как просто. Не сложнее, чем доставить пиццу.
   -  В  Замок?  -  иронично   переспросил   епископ.   -   Старик,   ты
представляешь, как его охраняют во время войны?
   - План уже разработан, - махнул рукой наемник. - Внутрь ты попадешь -
сто процентов.
   - А оттуда?
   - Вот с этим проблемы, - признал Артем. - Но ты же умный.
   - В общем, да, - не стал спорить Захар.
   - Значит, сам придумаешь что-нибудь.
 
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки. 
Москва, Бутово, 4 августа, суббота, 17:40 
 
   Кабак "Средство от Перхоти", сердце Южного Форта и, по общему мнению,
самое грязное питейное заведение  Тайного  Города,  был  полон.  И  даже
переполнен. Красные Шапки знали, что в битве  с  тварями  Кадаф  дружины
людов понесли тяжелые потери, знали, что Орден контролирует  практически
весь сектор Зеленого Дома, и догадывались, что в самое  ближайшее  время
королева Всеслава  может  отдать  приказ  нанести  контрудар.  А  потому
большая часть Красных Шапок решила скрасить тоскливое ожидание  отправки
на фронт походом в любимый кабак.
   О том, что твари Кадаф могут  сами  напасть  на  Южный  Форт,  думали
немногие: фюрер семьи Кувалда да пара-тройка  его  заместителей.  Но  их
беспокойство было напрасным: и Гюнтер Шайне, и великий магистр  имели  о
боевых способностях Красных Шапок вполне определенное мнение, и  тратить
силы на разгон дикарей не собирались.
 
   Клинок, стремительно сверкнувший,
   Для глаз твоих услада, а в душе
   Пусть храбрость пышной сакурой цветет.
 
   - Это эпитафия мне в жанре хокку. Захар Треми постарался, епископ.  -
Копыто выдержал важную паузу. - Мой друг.
   Чтобы  поднять  моральный  дух  своих  бойцов,  а   заодно   и   свой
собственный, уйбуй по третьему разу пересказывал им  героические  ночные
похождения, украшая их все  новыми  и  новыми  подробностями.  Теперь  в
Третьяковской галерее оказалось полсотни человских бандитов, вооруженных
автоматами и пулеметами, а он, отважный Копыто, лично спас Мубу и Захара
из их грязных лап. Заодно рассказчик припомнил  и  предысторию  событий,
изложив, в меру способностей, посвященное войне стихотворение Захара.
   Моральный дух бойцов особо не изменился.
   -  А  что  такое,  типа,  эпитафия?  -  меланхолично  поинтересовался
Контейнер.
   - Что-то вроде последнего слова, - блеснул образованностью Иголка.  -
На могильной плите.
   - Так он что, типа, убил тебя? -  Контейнер  удивленно  воззрился  на
уйбуя.
   Копыто ощупал подбородок:
   - Не похоже.
   - Тогда зачем он тебе, типа, панихиду заказал?
   - А кровь он у тебя не пил? - осторожно  полюбопытствовал  Иголка.  -
Может, ты уже, типа, и не Копыто вовсе? А упырь?
   Сидящие поблизости от  уйбуя  бойцы  стали  расползаться  в  стороны,
подозрительно косясь на вожака.
   - Да  не  упырь  я!  -  горячо  запротестовал  Копыто.  -  Начитались
человских сказок, мля! Все знают, что масаны неспособны превращать  свои
жертвы в масанов! Они их просто убивают, и всё. Кровь выпивают.
   - Докажи, что ты не упырь.
   Слух о том, что уйбуй превратился в вампира, прокатился по  "Средству
от Перхоти", и кое-кто из бойцов уже потянулся  за  помповым  ружьем.  В
пропитанном парами виски воздухе запахло скандалом.
   - Надо ему кол в сердце воткнуть!
   - Башку, типа, снести кровососу!
   - Кто-нибудь, убейте Копыто!
   Уйбуй понял, что жить ему остается минуты две, может, три. После чего
оргия продолжится, но уже без его участия.
   - Братья! - Он вскочил на стол.
   - Какой ты нам брат, кровосос?
   - Братья! - Уйбуй едва не плакал.  -  Не  стреляйте!  Кто  помнит,  у
вампиров кровь горячая?
   - Холодная, - угрюмо буркнул Иголка. - И ты сегодня бледный какой-то!
   - Тогда смотрите! - Копыто выхватил кривой кинжал и  чиркнул  лезвием
по пальцу.. - Смотрите! Попробуйте мою кровь! Она же горячая!
   Храбрый  Контейнер  осторожно  приблизился  к  уйбую  и  нерешительно
дотронулся до раны.
   - Ну?
   - Типа, горячая, - после паузы подтвердил Контейнер. - Копыто, брат!!
   И радостно обнял уйбуя.
   - Не упырь.
   - А может, все равно убьем его?  Все-таки  идет  война,  а  на  войне
бывают жертвы.
   - Жертвы еще будут.
   - Копыто хорошая жертва.
   - Он мне тридцатку должен, так что и не думай...
   - Мне он тоже должен!
   - А я должен ему!
   К счастью для Копыта, количество его кредиторов превзошло  должников,
и "Средство для Перхоти" вернулось  в  свое  обычное  состояние.  Где-то
заголосили: "Вечно молодой,  вечно  пьяный",  где-то  хвастались  наспех
вымышленными подвигами о схватках с иерархами Кадаф, где-то храпели  под
столом. Кровь из пальца уйбуя продолжала хлестать: в панике Копыто нанес
себе слишком глубокий порез.
   - Кость не задел? - участливо осведомился Иголка.
   - Пошел ты!
   Уйбуй засунул палец в рот и знаком показал, что ему требуется  виски.
Пара стаканчиков. Едва  он  отправил  их  по  назначению,  как  зазвонил
мобильный телефон.
   - Копыто?
   - Ша, - подтвердил уйбуй.
   - А что у тебя с голосом?
   - Палеш шошу.
   - Больше заняться нечем?
   - Шпящий шебя пошери! - Копыто вытащил изо  рта  поврежденный  орган,
тщательно осмотрел едва затянувшийся порез и снова взялся за телефон:
   - Алло...
   - Это кто звонит? - встрял любознательный Иголка.
   - Артем Головин.
   - Упс!..
   Удачливый наемник пользовался у Красных Шапок завистливым уважением.
   - А чего он звонит? - немедленно поинтересовался Иголка.
   - Может, типа, в плен решил сдаться? - предположил Контейнер.
   - Артем за рыцарей не воевал никогда.
   - А мы, типа, с кем воюем?
   - Какая разница?
   - С рыцарями и воюем.
   - А за наемника большой выкуп полагается?
   - Да, Копыто, - Иголка повернулся к уйбую, -  ты  Артему  скажи,  что
если  он  решил  сдаться  в  плен,  то   пусть   сразу   насчет   выкупа
побеспокоится.
   - И никаких, типа, кредитных карточек, - рубанул Контейнер. -  Только
наличные!
   - Артем, - опомнился Копыто, - а ты чего звонишь?
   - Подработать хочешь?
   - Как подработать? - вздохнул уйбуй и горестно поведал:
   - Мы ведь воюем, блин. Кувалда сказал,  как  только  королева  отдаст
приказ, мы немедленно едем спасать Зеленый Дом. - В голосе Красной Шапки
засквозили панические нотки. - Будем воевать с тварями Кадаф, мля.
   - Не мели вздор, - холодно оборвал  уйбуя  наемник,  -  у  меня  мало
времени. Есть возможность быстро заработать тысячу.
   - На каждого?
   - На всех.
   - Для военного времени, господин наемник, ваше  предложение  выглядит
вздором,  -  солидно  пробасил  Копыто.  -  Мы  на  мародерстве   больше
заработаем.
   Бойцы посмотрели на уйбуя с  уважением:  построить  столь  сложную  и
красивую фразу у Красных Шапок считалось делом очень непростым.
   - Сейчас, насколько я понимаю, вы в кабаке.
   - А это уже не твое дело!
   - Значит, так: тысяча наличными, и девять гранатометов в  придачу.  -
Если откажешься, я позвоню уйбую  Панцирю,  он,  я  слышу,  за  соседним
столиком пьянствует.
   - Не надо никому перезванивать! - Копыто даже вспотел от  напряжения:
девять гранатометов в военное время можно будет  перепродать  с  большой
выгодой. Да еще наличные...
   - Соглашайся, - торопливо зашептал подслушавший  насчет  гранатометов
Иголка, - повоевать мы всегда успеем.
   -  Не  учи  меня  вести  деловые  переговоры,  -  прошипел  уйбуй   и
высокомерно спросил:
   - Разряженные небось гранатометы?
   - По одному выстрелу в комплекте.
   - И все?!
   - Ты мне надоел...
   - Ладно, ладно, уже и пошутить нельзя, -  заюлил  Копыто.  -  Что  мы
должны делать?
 
Бастион Лучников, штаб-квартира ложи Горностаев. 
Москва, Варшавское шоссе, 4 августа, суббота, 17:51 
 
   Расставшись с Сантьягой, Франц вернулся в Бастион, поднялся в кабинет
Себастьяна и долго, очень долго стоял у раскрытого настежь окна.  Далеко
внизу по забитому в обе стороны шоссе  ползли  разноцветные  автомобили,
разгоряченный асфальт выпускал в  воздух  щедрые  потоки  жара,  который
долетал даже досюда, но рыцарь не обращал внимания на царившую в  городе
духоту.
   Сначала старый де Лок: "Сынок, тебе пора повзрослеть, потерять  трон,
находясь в шаге от него, - это нонсенс, за  такие  вещи  надо  держаться
зубами"; теперь комиссар. Оба они, преследуя разные цели, тем  не  менее
толкали его к  одному:  мятеж.  Надо  бросить  открытый  вызов  великому
магистру и взять власть силой. Сейчас, в самое трудное время для Ордена.
   "Самое  трудное  впереди,  -  поправил  себя  Франц.  -  Сантьяга  не
оговорился и не лгал, он прямо сказал: катастрофа близка. И мое  решение
ничего не изменит".
   "Ты уверен? Возможно, твое предательство и станет одним из  элементов
разгрома".
   - Не станет!
   Задумавшийся де Гир понял, что последнюю фразу произнес вслух,  и  ее
услышал вошедший в кабинет магистр Горностаев.
   - Почему не станет?
   - Что сказал нав?
   - Он... - Франц посмотрел в глаза Себастьяна. - Он сказал,  что  союз
между Темным Двором и Зеленым Домом будет заключен еще до заката.
   - Так и должно было произойти, - пожал плечами де  Лок.  -  Появление
гиперборейцев заставило навов думать о своей шкуре. Леонард обречен.
   - Но я...
   - А ты обязан сохранить для Ордена лучших рыцарей, - жестко  произнес
Себастьян. - Даже ценой предательства. Те, кто пойдет  за  тобой,  имеют
шанс уцелеть... Сантьяга обещал это?
   - Да. - Франц помолчал. - Он сказал,  что  против  меня  и  тех,  кто
пойдет за мной. Темный Двор ничего не имеет.
   - Значит, собирай тех, кто готов идти за  тобой.  Это  твой  долг.  -
Магистр Горностаев вздохнул. - Что потребовал нав взамен?
   - В том-то и дело, что ничего, - медленно ответил Франц и отвернулся.
- Боюсь, дядя, мы уже сделали все, чего добивался  Темный  Двор.  Теперь
они намерены не доводить дело до геноцида.
   Де Гир прошелся по кабинету и сел в кресло магистра:
   - Распорядись, чтобы сюда доставили репортеров "Тиградкома". Я должен
сделать важное заявление.
 
Глава 7 
 
   Годы, века, тысячелетия были жестоки к нему.
   Годы, века, тысячелетия вымотали его организм и подточили его силу.
   Годы, века, тысячелетия наложили на него свой тяжелый  отпечаток.  Но
они не могли изменить его.
   Ничто в этом мире не могло изменить его.
   - Ненависть! Она ведет вперед, она сокрушает все и вся!  Ненависть  -
это победа! Это кровь врага и его страх! Это наша  воля,  перед  которой
склоняют головы! Ненависть, вот в чем наша сила!!
   Азаг-Тот замолчал и оглядел  внимательно  слушающих  иерархов.  Новых
иерархов. Созданных им из ничего. Заботливо  наиденных  среди  моральных
отбросов общества и заботливо воспитанных в духе  философии  Кадаф.  Лев
Бронштейн, Дев Роэенфельд, Овсей-Герш Радомысльский... Они были  далеки,
страшно далеки от магии, но ненависть полыхала  в  их  душах  чудовищным
лесным пожаром. Они  не  были  похожи  на  прежних  слуг  Азаг-Тота,  но
нечеловеческая жестокость, туманившая их не золотые - увы! не золотые  -
глаза, делала их подлинными гиперборейцами.
   Ненависть и безудержная жажда власти. Испепеляющее желание взобраться
на вершину заставляло их строить лестницу из черепов.  И  с  их  помощью
Азаг-Тот сумел вознестись почти так же высоко, как тысячи лет назад.
   - Мы выше каждого червя, который  служит  нам!  Они  недостойны  даже
нашей жалости! Цель их никчемных жизней -  служить  нам!  Вам  позволено
делать с ними все, что вам угодно! А вашим слугам позволено делать  все,
что угодно, с прочим быдлом!
   - Толковых слугу нас немного, - буркнул Овсей-Герш.
   - Ищите! - вскинулся  Великий  Господин.  -  Ищите  зубастых  червей!
Отделяйте их от стада! Натаскивайте! Дайте им почувствовать запах крови!
У нас нет времени убивать самим: слуги должны делать это за нас! Убивать
каждого, кто против! Убивать каждого, кто хоть на  секунду  усомнится  в
том, что вы - высшие! И чем бессмысленней и беспощаднее будет насилие  с
вашей  стороны,  тем  быстрее  и  лучше  усвоят  они  понимание  величия
ненависти!
   -  Местное  быдло  весьма  подвержено  влиянию   попов,   -   заметил
Розенфельд. - Эти сказки, которыми их снабдили наши  предки,  мешают  им
полностью воспринять величие замыслов партии.
   - Хороший поп - мертвый поп! - подал голос Бронштейн.  -  Он  достоин
смерти самим фактом своего существования.
   "А этот Лев шустрый, - усмехнулся про себя Азаг-Тот, - Этот Лев будет
рвать зубами! Купаться в крови!"
   Великий Господин давно  заприметил  маниакальное  желание  Бронштейна
встать на один уровень  с  ним.  Возвыситься.  Затмить  собой.  На  всех
совещаниях Лев выдвигал самые радикальные идеи. Если  Азаг-Тот  требовал
расстрелять сотню заложников,  Бронштейн  настаивал  на  двухстах,  если
Азаг-Тот намекал, что сажать врагов на кол в двадцатом веке не  принято,
то Бронштейн указывал на потрясающий  воспитательный  эффект  публичного
проведения подобной  экзекуции.  Войска,  которые  курировал  этот  Лев,
отличались самой дикой жестокостью, он явно задался целью доказать всем,
что именно он, Бронштейн, ведет за собой  партию.  Но  Великий  Господин
пока не трогал  Льва:  его  неуемная  ненависть  подталкивала  остальных
иерархов, не давала им забыться, почить на лаврах, требовала новых побед
и новых жестокостей.
   - Надо отдать войскам приказ подвергать попов публичному сожжению!  -
предложил  Бронштейн.  -  Я  искореню  этот  рассадник!  Кровью  у  меня
умоются!!
   - Подобные вещи надо делать постепенно, дорогой,  -  негромко  бросил
невысокий  рыжеватый  грузин,  скромно  сидевший  в  углу.  -   Нынешнее
поколение уже сложилось, и наша  агрессивность  должна  быть  направлена
против них, а не против церкви. Сначала  подавить  стадо,  а  уже  затем
публично расправляться с пастырями.  -  Он  попыхтел  трубкой,  выпуская
клубы ароматного дыма, и продолжил свою  мысль.  -  Следующее  поколение
будет воспитано нами, воспитано в презрении к попам и крестам. Они будут
смеяться, глядя на аутодафе. А их отцы возьмутся за топор.
   - Семинарист! - презрительно махнул рукой Бронштейн.  -  Надо  делать
все и сразу!!
   - Правильно! - согласился Овсей-Герш.
   - Растерзаем сказочников! - добавил второй Лев.
   - Неумно, дорогие товарищи, совсем неумно дразнить зверя  перед  тем,
как его убить. - Трубка снова запыхтела. - Зачем создавать  себе  лишние
трудности?
   Этот иерарх, Коба, был темной лошадкой. Его держали за надежность, за
исполнительность, за способность найти общий язык с любым человеком,  за
умение достигать компромиссов, и за это же презирали. Остальные  иерархи
хотели получить все и сразу. Коба  был  готов  потерпеть  и  поработать.
Азаг-Тот видел в рыжем курильщике главное - он полностью захвачен Целью.
Великой Целью создания Великой Империи. Создания того, что не получилось
у Великого Господина тысячи лет назад.  Сейчас  все  начинается  заново,
захвачена  богатейшая  страна,  создан  плацдарм,   с   которого   можно
попытаться вновь, и Коба готов работать ради  этой  цели,  а  не  только
говорить и мечтать. Коба готов  побеждать,  а  потому  Азаг-Тот  оставил
невзрачного и незаметного грузина среди блестящих иерархов.
   -  Ненависть  можно  насаждать,  а  можно  воспитывать,  -   спокойно
продолжил курильщик. - Можно бросать камни  на  поле,  а  можно  за  ним
ухаживать, чтобы вырастить то, что нам нужно.
   -  На  это  поле  я  бы  бросил  много  камней,  -  честно  признался
Розенфелъд.
   - Другого у нас нет, - напомнил Коба.
   - Мировая революция...
   - Мировая революция, дорогой товарищ, пока не  полыхнула.  Трудящиеся
других стран не поддержали  передовой  отряд  мирового  пролетариата.  -
Курильщик усмехнулся. - Нам надо подумать, дорогой, как объяснить им эту
ошибку. И мы подумаем.
   Уверенность,  которая  сквозила  в  каждом  слове   Кобы,   заставила
Азаг-Тота прищуриться.
 
   "Громкое преступление на Большой Оленьей! Сегодня утром на этой тихой
улице  произошла  попытка  захвата   старинного   трехэтажного   здания,
сопровождавшаяся крупной перестрелкой.  По  свидетельству  очевидцев,  и
нападавшие, и защитники применили автоматическое оружие,