неширокая травяная дорожка, сразу за которой начиналось поле. Ни  вышек,
ни колючей проволоки, ни прожекторов, только сова где-то  ухает  да  еще
доверчиво поглядывает сверху новорожденный месяц.
   - Пойдем сразу? - осведомился Артем.
   Змеиное шипение напарника ясно показало молодому наемнику, что вопрос
задавать не следовало.
   Кортес  выудил  из  рюкзака  ночной  бинокль  и  внимательно  оглядел
плантацию. Ничего подозрительного.  Высокие,  в  рост  человека,  стебли
Золотого Корня мерно покачивались под тихим дуновением ночного  ветерка,
напоминая группу задремавших в  вагоне  метро  пьянчужек.  Сходство  тем
более усиливалось, что пышные цветы, которые украшали растения, на  ночь
свернулись в  огромные  бутоны  и  поникшими  головами  свесились  вниз.
Опознать, какого они цвета, не представлялось возможным.
   Кортес убрал бинокль и задумчиво посмотрел на скучающего напарника.
   - Допустим, что они все-таки белые.
   Артем удивленно поднял брови, но промолчал. С одной стороны, ему  уже
было глубоко безразлично, на какое именно поле они вышли,  а  с  другой,
скажешь  чего,  Кортес  взъестся,  что  нарушил  тишину.  Судя  по  тону
напарника, в собеседниках он не нуждался.
   - Решаем так. - Кортес  говорил  очень  тихо,  но  Артем  слышал  его
прекрасно. - Я зайду на плантацию с противоположной стороны.  -  Наемник
едва заметно кивнул, указывая направление. -  Чтобы  выйти  на  точку  с
соблюдением всех мер предосторожности, мне потребуется сорок пять минут.
Ты остаешься здесь, выжидаешь один час, а затем  выходишь  на  грядки  и
начинаешь собирать урожай.
   Хваны слетятся на нарушителя, как мухи на мед, а в это время:  Кортес
постарается набить рюкзак корнем и уйти. Не самый хитрый в мире план, но
другого у них не было. Молодому наемнику не  в  первый  раз  приходилось
играть роль живца, и он не видел ничего плохого  в  таком  распределении
ролей, прекрасно понимая, что у Кортеса гораздо больше  шансов  провести
сторожей.
   - Если тебе удастся смыться, - едва слышно прошептал  Артем,  -  будь
другом, позвони хванам и предупреди их, что убивать меня не надо.
   - Ты, главное, в драку не лезь, - посоветовал Кортес. - Это собьет их
с толку, и у тебя будет шанс.
   Он улыбнулся, продемонстрировал напарнику  оптимистически  вздернутый
большой палец и растворился в темноте.
 
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь. 
Москва, Ленинградский проспект, 
31 июля, вторник, 21:00 
 
   - Это ужасно! Ужасно!! - Разгневанный Юрбек Томба тигром  метался  по
кабинету комиссара. - Сантьяга, я опозорен! Я оплеван! Я унижен!
   Сидящий  в  кресле  нав  меланхолично   покачивал   головой,   словно
отсчитывая эпитеты, которыми бросался ограбленный шас.
   - Я выставлен на посмешище! Я... - Юрбек помахал в воздухе рукой. - Я
разорен!!
   - А я уж думал, что вы этого не скажете, - мягко улыбнулся комиссар.
   - Вам весело? - окрысился Томба. - Вас забавляет террор,  развернутый
против Торговой  Гильдии?  Дикое  преступление  против  устоев  общества
вызывает у вас улыбку? Если Темный Двор ТАК относится к своим  вассалам,
то мне остается лишь застрелиться! Моя бесценная коллекция  разграблена!
Моя квартира разгромлена!! А мой бедный  Микеланджело!  У  него  нервное
потрясение!
   - Микеланджело - это баггейн? - осведомился Сантьяга.
   - Грифон. - Шас плюхнулся в кресло напротив комиссара и вытер пот  со
лба. - Баггейна зовут Рафаэль, и он совсем перестал улыбаться. Мантикора
кричит во сне! А у Микеланджело начались припадки,  он  ничего  не  ест,
жалобно хлопает крыльями и укоризненно смотрит на меня. А я? А я  отвожу
взгляд, потому что в эту тяжелейшую минуту я остался один. Совсем один!
   - Насколько я помню, - проворчал Сантьяга, - сразу же после сообщения
о преступлении к вам была направлена большая группа...
   - Они только окончательно напугали Микеланджело! -  всплеснул  руками
шас. - Они ходили по квартире и что-то искали! Они задавали вопросы!
   - А как, вы думаете, должно выглядеть расследование преступления?
   - Вот именно! Должно выглядеть! Это же  -  просто  "выглядело"!  Надо
работать! Надо оберегать...
   - Кстати, Юрбек, - плавно перебил разгоряченного шаса Сантьяга.  -  В
отчете, который представили мои сотрудники, не было указано, что  именно
похищено. Вы уже провели инвентаризацию?
   Томба отчего-то замолчал.
   - Зная, что именно унесли преступники, мы могли бы поймать их гораздо
быстрее.
   - Я... - Юрбек  побарабанил  по  столешнице  пальцами.  -  Я  еще  не
закончил проверять... что именно могло быть похищено.
   - А вообще что-нибудь пропало? - прищурился комиссар.
   - Разумеется, - по-прежнему осторожно произнес Томба, и в его  голосе
вновь появились сварливые нотки. - Иначе для чего бы им было громить мою
квартиру и взламывать сейф?
   - Преступников могли спугнуть.
   - Может быть, - посветлел шас. - Возможно, мой  храбрый  Микеланджело
действительно спугнул этих гнусных преступников. Но я все равно хочу...
   - Безусловно, мы их найдем, - поднял  ладонь  комиссар.  -  А  заодно
выясним, что они у вас украли.
   Томба мрачно кивнул.
 
Вдали от Чуйского тракта. Алтай, 
1 августа, среда, 00:18 (время местное) 
 
   Никогда еще время для Артема не тянулось столь медленно  и  тоскливо.
Конечно,  наемнику  и  раньше  приходилось  подолгу  ожидать  чего-либо,
например, появления объекта слежки, но обычно он занимался этим, сидя  в
автомобиле, прислушиваясь к негромкой музыке, доносящейся из  магнитолы,
а то еще и перекусывая дежурным гамбургером, запивая его теплым кофе,  и
никогда  при  этом  не  соблюдал  абсолютную  неподвижность.  Памятуя  о
предупреждениях Кортеса, Артем старался быть максимально осторожным:  он
дышал очень тихо и совсем не двигался, позволив себе  осторожно  сменить
позу только два раза. Чтобы хоть как-то отвлечься  от  мыслей  о  ноющих
мышцах,  Артем  считал  про  себя  и  на  цифре  три  тысячи   четыреста
пошевелился в третий раз: взглянул  на  светящийся  циферблат  часов.  С
момента ухода Кортеса прошли пятьдесят четыре минуты -  совсем  неплохая
погрешность.
   Еще через  шесть  минут  наемник  медленно  приподнялся  и  тщательно
оглядел  расстилающееся  перед  ним  поле:  никого.  Только   приветливо
покачивались длинные толстые стебли Золотого Корня. Тщательно охраняемый
огород четырехруких выглядел идиллической  картинкой,  готовым  пейзажем
для журнала "Фермерские новации".
   "Кажется, Кортес переоценил хванов!"
   Стараясь не думать о возможных  магических  линиях  защиты,  которыми
четырехрукие наверняка снабдили плантацию, Артем нащупал нож -  надо  же
чем-то срезать корни, - встал на ноги и  сделал  шаг  к  полю.  То,  что
произошло далее, он еще долго вспоминал безо всякого удовольствия.
   Левую ногу наемника,  чуть  выше  ступни,  грубо  стянула  веревочная
петля.  Короткий,  сильный  рывок,  и  через  мгновение,  вскрикнув   от
неожиданности, Артем болтался в воздухе, нелепо размахивая руками. Нож и
рюкзак, в который предполагалось складывать добычу, лежали на земле.
   -  А  ты  терпеливый,  чел.  -  Перед  глазами   наемника   появилось
улыбающееся лицо хвана.  -  Мы  с  ребятами  поспорил!  сколько  раз  ты
пошевелишься, так я проиграл. Думал, что буде! менять позу каждые десять
минут.
   Из темноты черными призраками вынырнули еще двое сторожей.
   - Зря мы продали  шасам  лицензию  на  пошив  наших  комбинезонов,  -
проворчал один из  них,  разглядывая  одежду  наемника.  -  Сами  теперь
страдаем.
   - Вы-то страдаете, как же, - сварливо  ответил  Артем,  всеми  силами
стараясь уменьшить амплитуду раскачивания. - Давайте лучше обсудим,  как
вы будете меня снимать. Я хочу, чтобы вы осторожно...
   - Не все сразу, чел, не все сразу, - рассмеялись хваны и уселись  под
болтающимся в воздухе наемником. - Прояви терпение.
   Их  было  трое,  и  единственное,  что  мог  сделать  Кортес,  -   не
шевелиться. Он прекрасно понимал, что любое, даже самое легкое  движение
выдаст его с головой, поэтому замер в той самой позе, в  которой  увидел
идущих вдоль опушки сторожей: лежа на животе,  с  едва  приподнятой  над
землей головой. Нахальные травинки щекотали шею и подбородок, но наемник
не замечал их, полностью подавив желание почесаться.
   - Это шестой, у нас тихо, -  пробасил  один  из  хванов.  Видимо,  он
связывался с кем-то по радио. - Да, я уверен. - Он помолчал, затем резко
поднялся. - Понял!
   - Что случилось?
   - Нера говорит, что во втором  секторе  попытка  прорыва.  Велел  нам
прочесать соседнее поле.
   - Помчались!
   Троица молниеносно растворилась в темноте.
   "Артем влип, - понял Кортес. - Значит, у  меня  есть  не  более  двух
минут".
   Наемник  по-кошачьи  мягко  поднялся,  выскользнул  из-за   деревьев,
бесшумно добрался до ближайшей грядки Золотого Корня и бережно взялся за
толстый стебель.
   - Кортес, ты хоть представляешь, сколько стоит корешок, за которым ты
потянулся? - Размеренный,  почти  ленивый  голос  дивно  гармонировал  с
ласковой тишиной летней ночи. Он не разорвал ее, не нарушил,  он  просто
прожурчал так, словно бы где-то поблизости неожиданно появился ручеек.
   Наемник отдернул руку от стебля и обернулся. На нижней ветке  дерева,
как  раз  того,  под  которым  прятался  Кортес,  сидел  хван,  небрежно
покачивая в воздухе ногой. Если бы не это движение,  то  силуэт  сторожа
заметить было бы невозможно.
   - Муба! - Узнав  старого  знакомца  по  голосу,  Кортес  улыбнулся  и
выпрямился во весь свой рост. - Тебя все-таки сослали на плантацию?
   - Ага! - подтвердил хван, не покидая  дерева.  -  Если  у  тебя  есть
оружие, пожалуйста, положи его на землю.
   Дружба дружбой, но наемник прекрасно понимал, что четырехрукий держит
его на прицеле. Хваны очень трепетно относились к своим грядкам.
   - У меня только  нож.  -  Кортес  медленно  развел  в  стороны  руки,
демонстрируя висящий на поясе клинок. - Все-таки через лес шли, мало  ли
что. С вами воевать мы не собирались.
   - Разумно, - согласился Муба и легко  спрыгнул  на  землю.  -  Добрый
вечер, Кортес. Сумеешь объяснить свое появление здесь? Или...
   К счастью, никаких "или" не предвиделось. В  отличие  от  нахрапистых
коммунистов, наемник  мог  оправдать  свой  визит  на  землю  хванов.  И
остаться в живых.
   -  Проверка  системы  безопасности.  -  Кортес,   по-прежнему   очень
медленно, вытащил  из  кармана  табличку  с  печатями  Великих  Домов  и
протянул ее хвану. - Вы Артема не убили? - Мы никого сразу не убиваем, -
махнул правой верхней рукой Муба, а левой передвинул к  губам  микрофон.
Лека, как там чел? - Пока дышит, - раздался в  наушнике  веселый  голос.
Муба повертел в нижних руках табличку, задумчиво  изучая  печати,  затем
вернул ее Кортесу и вздохнул:
   - Все в порядке, Лека, это проверка. Их наняли Великие Дома.
   Наемник слегка расслабился.
   Хван  отключил  передатчик,  отдал  табличку  Кортесу  и,  присев  на
корточки, заботливо поправил стебель, к которому прикасался наемник.
   - А что, Великие Дома перестали нам доверять? - В голосе Мубы звучала
легкая досада.
   - Рядовая проверка, - пожал плечами Кортес.
   - А почему прислали вас?
   - Сантьяга сказал, что мага вы засечете еще в аэропорту.
   - Правильно сказал, - пробурчал Муба. - А вас засекли, когда вы речку
форсировали. Это рубеж.
   - А что сразу не взяли?
   Не то чтобы Кортесу было трудно пробежать лишние двадцать километров,
но все-таки...
   - Были бы вы туристы - взяли бы сразу, - зевнул хван.  -  Но  мы  вас
опознали, и Нера  сказал:  надо  посмотреть,  чего  это  наемников  сюда
занесло. Мы вычислили точку, где ты будешь выходить на плантацию, ребята
развлекли тебя разговорами и ушли. А я остался.
   Просто и ненавязчиво. В общем-то, Кортес и не ожидал  ничего  другого
от своего вояжа, поэтому не сильно расстроился.
   - А если бы мы сделали портал прямо на поле?
   - Мы такие помехи ставим, - Муба снова зевнул, - что вас бы разорвало
на выходе. Через портал сюда точно не добраться.
   Он внимательно осмотрел один из  стеблей,  аккуратно  срезал  с  него
бутон, Кортес даже  не  успел  заметить,  откуда  в  нижней  руке  хвана
появился нож, вскрыл его и протянул наемнику пару белых лепестков:
   - Будешь?
   - А челам можно?
   - Если не злоупотреблять, то можно все, - подмигнул Муба. - По мозгам
цветок  тебе  не  даст,  а  лишнее  напряжение  снимет.  Вроде   легкого
стимулятора.  Только  не  жуй  и  не  глотай  сразу  -  пусть  в   слюне
растворится.
   Кортес положил на язык бархатистый лепесток и кивнул:
   - Спасибо.
 
Глава 4 
 
Складской комплекс компании "Центрмедпереработка". 
Москва, Проектируемый проезд, 
1 августа, среда, 00:36 
 
   - Васильевич, справа,  справа!  -  истерично  заорал  Витек,  заметив
выбегающего из коридора охранника.
   Старик резко остановился, развернулся к противнику,  и  из  его  глаз
вылетела короткая молния. Раздался пронзительный, полный  боли  крик,  и
охранник, так и не успевший поднять автомат, рухнул на  пол.  Его  грудь
была разворочена огненной стрелой.
   - Какого ты орешь, скотина?! - рявкнул Васильевич на молодого. -  Сам
не мог стрельнуть?
   - Я не успел, - плаксиво  ответил  Витек,  стараясь  не  смотреть  на
обожженный труп.
   - Не успел, твою ...! - Старик презрительно сплюнул и прищурился. Его
лишенные белков и зрачков глаза  сияли  агрессивным  золотым  светом.  -
Сопляк!
   "Проклятый старикашка! Идиот! - Витек уныло вздохнул. - И  черт  меня
дернул с вами связаться! Теперь все ляжем!"
   Ведь все было так хорошо: бесплатная жратва, чистая одежда,  халявная
ханка. А то, что не выпускали никуда, - так это ерунда. Ну и что, что не
выпускали? В КПЗ, что ли, никогда не сидели? Нет, Витек был положительно
доволен своим существованием на фабрике. Пусть эти  очкарики  испытывают
на нем свою химию. Пусть! Главное, что кормят и не бьют. А что на  воле?
Опять по вокзалам шакалить? Но Витек был одинок в своей радости.  Хомяк,
а особенно Васильевич упорно рвались на свободу и воспользовались первой
же подвернувшейся возможностью. Вот  и  доигрались!  Вырвались!  И  даже
заблудились в бесконечных коридорах фабрики. Сначала  беглецы  держались
вместе,  но  во  время  первой  стычки  с  охраной   Хомяк,   отсеченный
автоматными очередями, скрылся в каком-то боковом коридоре, и теперь  их
было только двое.
   Витек злобно посмотрел на сутулую спину старика.
   "А может, того... замочить его и сдаться? Может, тогда не убьют?"
   Внутри молодого  человека,  словно  услышав  его  желание,  забурлила
мощная,  неведомая  сила.  Каждая  клеточка   организма   завибрировала,
готовясь  отдать  часть  энергии,  а  перед  глазами  поплыла  тончайшая
золотистая пелена.
   "Хочу огненный шар!"
   Витек видел, как такую штуку делал Хомяк. Круглый, пылающий, размером
с футбольный мяч, шар взрывался с оглушительным грохотом, сметая все  на
своем  пути.  Как  граната.  Молодой  человек  был  уверен,  что  сможет
повторить этот фокус, - глаза ведь у него тоже стали золотыми, как  и  у
сокамерников.
   "Взорву ему голову!  -  решил  Витек,  с  ненавистью  глядя  в  спину
старика. - И сдамся!"
   Молодой человек остановился и,  чувствуя,  как  откуда-то  из  глубин
организма начинают подниматься плотные золотые  волны,  протянул  вперед
руки.  Между  пальцами  озорно  запрыгали   огненные   искорки,   быстро
слипающиеся в пылающий шар. Его горячее дыхание обжигало лицо Витька, но
при этом руки, как ни стран-, но, не чувствовали  огня.  Не  чувствовали
ничего, кроме потоков энергии, вылетающих прямо через кожу.
   "Все,  -  решил  молодой,  когда   огненный   шар   достиг   размеров
гандбольного мяча. - В голову!"
   Пылающий снаряд с визгом слетел с его рук и устремился к Васильевичу,
но в этот момент из дверей пожарной лестницы  в  коридор  вынырнули  два
рослых охранника, и старик резко пригнулся:
   - Шухер!
   Витек, на губах которого еще играла кривая ухмылка, с ужасом  увидел,
как созданный им шар взрывается прямо между автоматчиками, превращая  их
головы в разбитые вазы, фонтанирующие кровью и мозгами.
   "Пропал!"
   - Молодец, Витек!
   Васильевич, так и  не  догадавшись,  какая  опасность  ему  угрожала,
упрямо пошел по коридору, туда, где, по расчетам беглецов,  должна  была
находиться дверь на улицу, а Витек, скривившись,  свернул  в  первый  же
попавшийся проход.
   Молодой бродяга не хотел покидать фабрику, не  желал  расставаться  с
теплой камерой и бесплатной едой, не хотел  возвращаться  на  вокзалы  и
помойки. Он очень хотел договориться, хотел объяснить, что не виноват  в
случившемся, что...
   Когда пуля, выпущенная перепуганным охранником, пробила  его  голову,
на лице Витька застыло выражение безмерного удивления.
   Остались  позади  крики  и  выстрелы,  испуганные  лица  и  удивленно
вытаращенные глаза, и, самое главное, остались позади трупы.
   Сколько?
   Хомяк не помнил точно. Возможно, четверо, а скорее всего  -  шестеро.
Насчет четверых он был уверен: трое погибли, когда в  комнате  взорвался
огненный шар, а последнего, того, что хотел прыгнуть в  окно,  прикончил
Васильевич. Пустил в него молнию из  глаз.  Но  это  произошло  в  самом
начале побега, когда они только вырвались из камеры и  искали  выход  на
улицу. Дальше все было как в тумане: стрельба, вопли ярости, вопли  боли
и плотный автоматный огонь, который заставил беглецов разделиться.
   Хомяк осторожно приподнялся с земли и огляделся. Никого.
   "Молния из глаз! Ха! Скажи кто-нибудь об этом неделю назад  -  ни  за
что бы не поверил. А теперь - само собой разумеющееся! Молния  из  глаз?
Ерунда! Огненный шар гораздо  лучше!  Мощнее!  Сразу  можно  двоих-троих
завалить".
   Как получались эти молнии и шары, Хомяк не знал, но  началось  все  с
Васильевича, точнее,  с  того  самого  момента,  как  он  вчера  вечером
сотворил самый первый, маленький огненный шарик,  а  его  глаза  заплыли
тяжелым золотом. Сначала они испугались, хотели даже вызвать охрану,  но
передумали. Вдруг чего не так - убьют ведь сразу. Тем более  что  старик
чувствовал себя  отлично,  а  к  утру  его  глаза  вернулись  в  обычное
состояние.
   После утреннего укола  вялость,  которую  испытал  ранее  Васильевич,
овладела Витьком, а чуть позже и самим Хомяком. К  счастью,  сегодня  не
было предусмотрено никаких тестов, и им  удалось  спокойно  дотянуть  до
следующего укола. Вечером над заключенными тоже не  стали  издеваться  -
сразу дали "стим", а не  метадон  или  героин,  после  которых  организм
начинало выворачивать наизнанку. Вкололи от  души,  прямо  в  камере,  и
ушли, не  обратив  внимания  на  то,  как  почти  сразу  же,  в  течение
одной-двух минут, после приема "стима" изменились глаза подопытных.  Как
под напором золота исчезали белки и зрачки.
   Хомяк криво ухмыльнулся:
   "Наблюдатели хреновы. То каждый чих записывали, а тут..."
   Послышался шум мотора. Беглец приподнялся и сразу же нырнул  обратно:
по пустырю медленно ехал джип с включенными фарами.
   "Они? Они, больше некому".
   Встречаться с преследователями сейчас Хомяку было не с Руки. Несмотря
на то что он не мог видеть цвет своих глаз, беглец чувствовал, что почти
исчерпал запас энергии, полученный благодаря  инъекции  "стима",  а  той
силы, которая у него осталась;  хватит  разве  что  на  самый  маленький
огненный шарик.
   "Мне нужен "стим"! - Следующая мысль вызвала у него холодный пот:
   - А где я его теперь возьму?"
   Но думать об этом не хотелось. Тем  более  сейчас.  Джип  остановился
метрах в тридцати от беглеца, и преследователи осматривали  пустырь  при
помощи небольшого прожектора.
   -  Да  он  наверняка  уже  свалил  отсюда!  -  подал  голос  один  из
охранников.
   - Не пыхти, - ответил ему красивый баритон. - Ребята все  обложили  и
говорят: точно не уходил.
   "Это обо мне, - понял Хомяк. - Сейчас они меня найдут".
   Что будет дальше, беглец мог себе представить очень отчет