ля друга... - Hyp тяжело вздохнул. - А теперь ты и юный Глеб - это все, что осталось от моего рода. От нашего рода, Чио.
     - Ты лжешь! - Но, несмотря на твердый тон, в глазах женщины мелькнул ужас. - Ты лжешь! Таты способны к воскрешению, а тогда, после автокатастрофы, меня спасла лишь замена сердца!
     - Ты никогда не задумывалась над тем, что чел ни за что не пережил бы эту операцию? Ты не задавалась вопросом, как я смог оптимизировать "Слезы сердца Земли" для человского мага? Не задумывалась? - Hyp криво усмехнулся. - Тогда поразмышляй над тем, почему я никогда не причиню тебе вреда.
     - Мы люди, - простонала Чио. - Я и мой сын - мы люди!!
     - Я уеду и какое-то время не буду тебя беспокоить. - Карлик повернулся. - Подумай обо всем... дочурка.
     Он сделал шаг прочь.
     - Hyp! - Слезы душили Чио. Слезы горя и слезы ненависти к ушастому коротышке. Но она не могла не окликнуть его. - Hyp!
     Он остановился.
     - Не делай глупостей, Hyp, - через силу произнесла Чио.
     - Спасибо. - Он коротко кивнул и, так и не обернувшись, быстро зашагал по песчаному пляжу.

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.

     Бесконечная тьма, наполнявшая кабинет князя Темного Двора, ослабла совсем чуть-чуть, и только там, где прерывистое, вырвавшееся из самого сердца мрака мерцание слабо освещало повелителя Нави, замершего в простом деревянном кресле, Сантьягу, медленно прохаживающегося перед князем, и закрепленную на треноге картину - огромная волна цунами, сносящая небольшой прибрежный городок.
     - Я просил вас не забирать полотна из моего кабинета, - пробурчал комиссар.
     - Ты был занят, - глухо ответил повелитель. Из-под низко надвинутого капюшона вырвался недовольный хрип. - Сегодня ты получишь картину обратно.
     - Надеюсь. - Сантьяга рассеянно провел рукой по кромке полотна. - Наши анализы подтвердили: Глеб был татом. Сильным татом. Очень сильным. Несмотря на многочисленные человские примеси, его кровь была истинно древней.
     - Окончательных побед не бывает, - угрюмо бросил князь.
     - Точнее, их необычайно трудно достичь, - поправил повелителя комиссар.
     - Трудно, - согласился князь. - Но можно. Что еще показало расследование?
     Сантьяга знал, что волновало лидера Нави.
     - О личной жизни Глеба достоверно ничего не известно. Он не скрывал своих отношений с Чио, но и не выставлял их напоказ. Были ли у него дети, мы не знаем. Как, к сожалению, ничего не знаем о самой Чио. Чел она или... - Комиссар поморщился - ...или тата. Проследить ее отступление мы не сумели.
     - Будем исходить из худшего, - предложил князь. - Как бы ни воспитывали Глеба, как бы ни относился он к Чио, я не поверю, что тат пожертвовал собой ради чела. Кровь есть кровь, и умереть Сухорукое согласился бы только ради того, в ком чуял истинное родство. А значит, Чио продолжает линию Тать. А значит... - Сантьяга попытался что-то сказать, но... - А значит, у них наверняка есть дети.
     - К сожалению, мы не можем проверить каждого чела на Земле.
     - Я рад, что ты избавил Темный Двор от четвертого божественного лорда, - продолжил лидер Нави. - И готов ждать еще тысячу лет, чтобы устранить Нура, но... Помни о ключе трех рас, Сантьяга! Избавь меня от крови Тать. Ищи Чио и ее детей. Не забывай о них. Ищи! Найди! И убей.

Москва, улица 1-я Дубровская.

     - Вот уж не ожидал, так не ожидал, - ухмыльнулся Сашка, делая большой глоток пива. - Ты же полицейский, блин.
     - И что? - невозмутимо отозвался Рубахин. - Свети лучше сюда!
     Луч фонарика, который Сашка держал в левой руке, послушно переместился в указанном направлении.
     - Ты же должен пропагандировать совсем другие подходы и эти... как их... приемы. А что я вижу?
     - Что ты видишь?
     - Выражаешь открытое недоверие родной организации.
     - Не то чтобы открытое... - Рубахин огляделся, еще раз убедившись, что ночной город не обращает внимания на странные манипуляции двух взрослых мужиков. - И не то чтобы недоверие...
     - Тогда что?
     - На всякий случай. - Рубахин помолчал. - Не могу же я здесь постоянный пост организовать. А так, хоть что-то.
     - И это поможет? - поинтересовался Сашка.
     - Я думаю, да. - Рубахин отошел назад и, поставив на землю банку с краской, придирчиво оглядел результаты своего труда. - Ну, как?
     - Пикассо, блин, - одобрил Сашка. - У меня бы точно не получилось.
     На одной из глухих стен старой школы, в укромном уголке, куда нечасто заходят учителя и где старшеклассники устроили настоящую курилку, появилось большое изображение черного креста, увитого зеленой виноградной лозой.
     
     
         Вадим ПАНОВ
    ТАЙНЫЙ ГОРОД IX
    КАФЕДРА СТРАННИКОВ

    OCR Al-Kol


Анонс

     Загадочная Атлантида оставила человечеству не только легенды. Трон владыки морей Посейдона - источник магической энергии - не погиб вместе со своими создателями. Случайно обнаруженный в сибирской тайге, он оказался в центре противостояния между Странниками, возвратившимися на родную планету, и обитателями Тайного Города, последними представителями древних рас, правивших Землей задолго до появления первого человека. Люди, много веков назад отказавшиеся от магии, сумели отыскать более могущественные силы, открывающие дорогу во Внешние Миры. И Трон Посейдона стал своеобразной стартовой площадкой у истока этого Пути...

ПРОЛОГ

Восточная Сибирь, поселок Черемушки 1981 год

     "Вся страна, весь советский народ с гордостью следят за подвигом строителей Саяно-Шушенской ГЭС' Опытные инженеры и молодые комсомольцы, бетонщики и монтажники, электрики и бульдозеристы, лесорубы, механики, шоферы - невозможно перечислить всех, кто своим тяжелым, но славным трудом проводит в жизнь решение Коммунистической партии Советского Союза. Всех, чьими усилиями в далеком сибирском уголке возводится грандиозное сооружение - величественная плотина, равной которой нет во всем мире. И глубоко символично, что новая ГЭС, венец творения советских ученых и инженеров, появится в местах, тесно связанных с именем Владимира Ильича Ленина. Мы, потомки пламенных революционеров, достойные сыны героев Гражданской войны, рапортуем: "Дело великого Ленина живет и побеждает! Советский Союз - могучая держава рабочих и крестьян..."
     Резкий порыв ветра подхватил обрывок местной газеты и весело, играючи, поднял сероватый листок вверх. Высоко вверх, словно хотел показать этому осколку пропагандистской машины обновленную стахановцами тайгу:
     Вырубленные под корень вековые леса, разоренные деревни, взорванные скалы и грязные, наспех слепленные дороги, по которым тянется к плотине бесконечный поток грузовиков. С такой высоты многотонные тяжеловозы кажутся трудолюбивыми муравьями, неведомым чудом ухитрившимися создать в глухой Сибири колоссальный бетонный муравейник - триумф научно-технического прогресса. А на обочине прогресса ржавеют останки брошенных машин, гниют пустые бочки и благоухает разлитая солярка. Приметы цивилизации - загаженные опушки, утонувшие в лесных озерах пиротехнические патроны и на каждом углу любого городка или поселка - винные магазины. Но разве это важно? Стране требуется электричество, много электричества, как можно больше электричества! Страна желает добывать алюминий. Много алюминия, немыслимо много! Чтобы засеребрились краснозвездные крылья истребителей и бомбардировщиков. А вдруг завтра война? Ведь враг не дремлет! Миллионы отважных сынов Империи готовились защищать родную страну от проклятого агрессора. А тысячи других сынов трудолюбиво превращали Сибирь в гигантский промышленный комплекс, экологические проблемы которого защищали от врага изнасилованные территории лучше самых современных самолетов.
     - Тимоха, правее бери, правее, елы-палы!
     - Так я и беру!
     - Да ... ты берешь! Ты лево берешь, ... мать!!
     - Так ты только что говорил: лево!!
     - У тебя зенки повылазили? Как я мог сказать "лево", когда надо право?! Ты, ...мать, сюда смотри, когда тебе говорят!
     Голос бригадира прозвучал так, будто Валиев оказался рядом и рычал Тимохе прямо в лицо, а не находился в сорока ярдах от работающего с тяжелым надрывом бульдозера. Поток начальственной ругани влетел в кабину, словно усиленный мощным динамиком, наполнил ее, заставив бульдозериста вздрогнуть. Этот рев, совершенно не соответствующий законам физики и слабым голосовым связкам Валиева, стал для Тимохи последней каплей - он заглушил двигатель и вылез на трак.
     - Ты чего? - Валиев подошел к остановившейся машине.
     - Ты говорил "лево", - тихо, но очень твердо произнес бульдозерист. - Ты говорил "лево"!
     - ... мать! - Валиев секунду смотрел на Тимоху, но вместо того, чтобы выдать очередную порцию нецензурной критики, вдруг развел руками и кивнул:
     - Да, вроде действительно "лево" крикнул. А надо право. - Бригадир покрутил круглой, крепко посаженной головой. - Оговорился, ... мать.
     - Да не оговорился ты, Марат, - тоскливо протянул Тимоха.
     Бульдозерист вытащил из кармана телогрейки мятую пачку "Примы", чиркнул спичкой и, выпустив облако вонючего дыма, повторил:
     - Не оговорился ты.
     - Тогда что?
     - А то... - Тимоха угрюмо огляделся. - То самое, блин. Сам знаешь, что здесь за место.
     - Знаю, ... мать, - после паузы согласился бригадир. Желающие ковыряться на Сухой горке в очередь не выстраивались. Холм считался странным местом, нехорошим, и в том, что работы на нем откладывали до самой последней возможности, не было ничего неожиданного - руководили строительством хоть и коммунисты, но люди бывалые, не один котлован вырывшие. И они хорошо знали, что, несмотря на временную победу диалектического материализма, чертовщина с земли никуда не делась. Странности по воле философских концепций в воздухе не тают, и разные "сухие горки" или "мертвые овраги" нет-нет да и преподнесут строителям неприятный сюрприз. Местные, с которыми доводилось толковать Тимохе, этот холмик не привечали и держались от него подальше. Ходили даже слухи, что в полнолуние на нем оборотни свадьбы играют, но бульдозерист был парнем трезвомыслящим и в подобные сказки не верил - К холму же тем не менее относился с опаской. Как, впрочем, и все в бригаде. Невысокая, не особо приметная, покрытая мертвыми деревьями Сухая горка резко, "чертовой плешью" выделялась на зеленом, полном жизни ковре тайги. Холм обходили все: и зверь, и человек, но менять план строительства в угоду поверьям никто, разумеется, не собирался, и одним хмурым утром к холму подкатил массивный рыжий бульдозер.
     - Место здесь такое, - передразнил работягу бригадир. Впрочем, без особой уверенности. - Не место красит человека, а человек место! Социалистические обязательства еще никто не отменял! И премии за их выполнение! И прогрессивки! Ты, Кукурузин, комсомолец?
     - Комсомолец.
     - Значит, должен следовать заветам и работать, а не перекуривать с начальством, отлынивая от выполнения трудового задания! Понятно?
     - Понятно, - мрачно согласился Тимоха. Но бросать недокуренную сигарету не стал, потому что не было в голосе Валиева железного приказа: "Иди, Кукурузин, умри, но дело сделай!" Марат не хуже остальных знал, чем могут порадовать такие вот "чертовы холмики", и давить на бульдозериста не собирался. Тем более что одна неприятная история на Сухой горке уже приключилась.
     Неделю назад Тимоха как раз сказался больным, надеясь, что проклятый холм без него срубят, Валиев отправил на Сухую горку Ваську Хохла. И что? Едва бульдозер подобрался к холму, у него заклинило двигатель. Да так заклинило, что новенькую машину пришлось списать - управление механизации восстановить бульдозер не смогло. Хохла, конечно, дернули по всем линиям, на комсомольском собрании пропесочили, премии лишили, но все понимали, что не было в аварии его вины. Не было! Васька мужик вредный и прижимистый, но за своей машиной следил в оба, и двигатель у него заклинило не от разгильдяйства и халатности, а потому что холм.
     Мужики покурили, помолчали, глядя на неприветливо серую землю Сухой горки, на остатки почерневших деревьев - основной сухостой убрали лесорубы - и причудливые, словно оплавленные, камни. Помолчали, поглядели, переглянулись и снова закурили.
     - Все равно идти придется, - покачал головой Валиев, избегая смотреть Тимохе в глаза.
     - Да знаю, - бульдозерист сплюнул, зло отшвырнул едва раскуренную сигарету и полез в кабину. - Знаю, блин!
     Неожиданно Тимохе стало стыдно за показанную перед бригадиром слабость. "Мужик я или нет? Ишь, сопли пустил! А дел-то всего - холм срубить!"
     - Не боись, Марат! - Кукурузин высунулся из окошка кабины. - Ща сделаем эту горку в лучшем виде!
     - Осторожнее давай, - скривился Валиев, Двигатель взревел, бульдозер, выплюнув в сибирский лес солидную порцию выхлопных газов, пошел на холм, и последнее напутствие бригадира Тимоха не расслышал. Тоскливый страх, который только что испытывал бульдозерист, сменился истеричной удалью, приступом диковатого куража, порожденного в том числе и отчаянием, - Тимоха понимал, что, кроме него, послать на холм Валиеву некого, и если он откажется, то получит от взбешенного Марата неприятностей по полной программе. Положив руки на рычаги и с удовольствием ощутив привычную дрожь работающего двигателя, Тимоха неожиданно почувствовал прилив уверенности: послушная его воле сила, спрятанная внутри гигантского бульдозера, вызывала уважение, вряд ли потертый холм сможет противопоставить ей что-либо.
     - Ща сделаем...
     Нож грубо вошел в землю, тяжеленная машина зарычала, разразилась дополнительной порцией выхлопных газов, но уверенно продолжила движение.
     - Есть!
     Больше всего Тимоха боялся именно этого момента - первого удара ножом. Он убедил себя в том, что если Сухая горка таит в себе угрозу, то проявится она сразу, как только бульдозер пересечет невидимую черту - Тимоха даже придумал эту черту - воображаемую линию, проведенную между двумя массивными камнями, и зажмурился, когда нож подобрался к ней, но... ничего не происходило. Бульдозер послушно рвал сухой дерн, нож входил в землю, как в масло, легко выковыривал камни и оставленные лесорубами пни.
     - Повезло! - Валиев облегченно выдохнул и потянулся за сигаретами. - Проскочили!
     Тимоха, словно услышав слова Марата, несмело улыбнулся и вытер пот.
     И в этот момент бульдозер остановился.
     Резко. Так, будто наткнулся на невидимую стену, и расслабившийся было Тимоха едва не вылетел из кабины через лобовое стекло. Валиев длинно выругался. Двигатель в ответ пробурчал что-то неразборчивое и пару раз чихнул.
     "Заклинило!" Мысль прозвучала за мгновение до того, как Тимоха сообразил, что двигатель продолжает работать. Правда, странно, рывками, совсем не так, как должен урчать хорошо отрегулированный мотор, но все-таки работал.
     - Уперся?! Назад помалу! - приказал Валиев. - ... сидишь?!
     - Сейчас! - Тимоха передернул рычаг, надавил на педаль, двигатель рявкнул, заставив завибрировать корпус, но бульдозер даже не шелохнулся. - Приехали, блин!
     - Нож подними, паскуда, - обреченно (а кому понравится второе ЧП на одном холме?) посоветовал бригадир. - Нож тебя держит, ... мать.
     Ругаться с Маратом Тимохе не хотелось, у него просто не выдержали нервы.
     - Да поднимаю я нож!! - заорал бульдозерист, выскакивая из кабины. - Не поднимается он, блин!
     - Еще попробуй, ... мать!
     - Сам пробуй!
     - Ты у нас бульдозерист, ... мать, ты и поднимай'
     - А ты у нас ...
     Не очень длинная, но довольно содержательная речь Тимохи закончилась гневным ударом ногой по ни в чем не повинной обшивке кабины. Был ли этот пинок силен необычайно, или просто так совпало, но сразу же после него внушительная часть Сухой горки обрушилась. Огромный пласт земли мягко, но очень величественно сошел вниз, потащив за собой и камни, и пни, и жалобно накренившийся бульдозер. К счастью, у Тимохи хватило ума не прыгать с машины, и он, правда, дрожащий, побелевший, вцепившийся в дверцу всеми доступными конечностями, но живой, благополучно дождался, когда бульдозер вновь займет устойчивое положение.
     - Марат, - тихонько позвал Тимоха, убедившись, что движение прекратилось. - Маратик, посмотри, пожалуйста, можно мне спрыгнуть?
     - ... мать, - эхом донеслось откуда-то снизу -
     - Марат, ну, пожалуйста, посмотри! Я тебя очень прошу.
     В голосе бригадира не было страха или какого-либо напряжения. Более того, Тимоха ухитрился различить в неспешных ругательствах Валиева оттенок глубокого удивления, а потому бульдозерист рискнул и открыл глаза. И замер. И в точности повторил высказывание Марата:
     - ... мать.
     Обрушившаяся земля открыла ошарашенным строителям массивное и совершенно невозможное для дикой Сибири сооружение. В самом центре полуразрушенной Сухой горки, под хмурым, свинцовым небом гордо высился черный трон - внушительное кресло с прямой спинкой и широкими подлокотниками. Несмотря на то что оползень очистил конструкцию далеко не полностью, Тимоха увидел, что трон закреплен на внушительной платформе, то ли металлической, то ли каменной, в один из торцов которой и уперся нож бульдозера.
     - ... мать.
     - Гробница, - прошептал Тимоха.
     - ... мать.
     - Клад нашли, - продолжил бульдозерист. - Древний клад. Надо вызвать кого-нибудь.
     - Кого? - простонал Валиев.
     - Не знаю, Марат, но кого-нибудь надо вызвать. И никого сюда не пускать.
     Разумные речи Тимохи заставили бригадира собраться и вспомнить, кто здесь главный.
     - Археологов надо вызвать, - неожиданно солидно пробасил он, даже не добавив излюбленное "... мать". - Пусть археологи разбираются.
     - Премию, наверное, дадут, - предположил Тимоха. - Слышь, Марат, ну давай вызовем кого-нибудь! А потом...
     - ... мать, - снова прошептал бригадир, и его нижняя челюсть совершила невероятное, отвалившись так, что почти достала груди. - Прыгай!
     Тимоха проследил за взглядом Валиева, задрожал и, совершенно неожиданно для своего комсомольского мировоззрения, перекрестился.
     Прижатый к платформе нож бульдозера плавился, словно целлулоидная пленка, к которой поднесли горящую спичку.

ГЛАВА 1

Закрытый населенный пункт Красноярск-15/, 1981 год

     В имперские времена количество городков, подобных Красноярску-151, не поддавалось учету. Секретные заводы и фабрики, научные центры и опытные производства - все, что представляло интерес для безопасности страны и одновременно - для иностранных разведок, тщательно скрывалось в недосягаемой Сибири, пряталось за безликими почтовыми ящиками, укрывалось от посторонних глаз густыми лесами, колючей проволокой и часовыми с собаками. Закрытые поселения, жители которых четко делились на работников предприятий и охранников. Вместо законов - внутренний распорядок, утвержденный "профильной" организацией - КГБ или Министерством обороны, вместо свободы - большая, по имперским меркам, заработная плата и подписка о неразглашении государственной таймы. В несуществующих на картах городках разрабатывались современные технологии и уникальные устройства уничтожения, испытывалось запрещенное оружие, создавались опытные образцы новых танков, выращивались боевые вирусы и рождались проекты полетов в космос. Маленькие сибирские городки определяли имперскую научную мысль, а потому работа в этих полутюремных поселениях считалась престижным и интересным делом.
     - Объект "Трон" был обнаружен три месяца назад при строительстве Саяно - Шушенской ГЭС. внутри холма естественного происхождения...
     - Это точно? - перебил докладчика академик Брам, один из трех присутствующих на совещании представителей АН СССР. - Насчет естественного происхождения холма, я имею в виду. Это очень важно, товарищ Зябликов!
     Дмитрий Брам был археологом, что вполне объясняло его повышенное внимание к подобным деталям. Другие академики, физики Симонидзе и Красноумский, деликатно усмехнулись. Гениям точных наук было глубоко плевать, откуда в их распоряжение прибыл удивительный объект: из холма, из оврага или из специально прорытой траншеи. Главное, что "Трон"