исть.
   - А она красивая.
   - Конечно, Кортес вряд ли бы заинтересовался уродиной.
   - Азаг-Тот тоже.
   - Умеют жить, ублюдки.
   "Кортес? Кортес, милый, где ты? Помоги!! Пожалуйста, не оставляй меня
одну с этими подонками!"
   "Забудь о нем".
   "Кто это сказал?"
   - Красивая грудь.
   Руки, чужие руки скользят по телу. Что они делают? Кажется,  натирают
каким-то маслом.  Открыть  глаза!  Надо  открыть  глаза!  Посмотреть  на
врагов, запомнить. Надо открыть глаза!
   "Они открыты!"
   "Почему я ничего не вижу? Откуда этот золотой туман?"
   "Это пройдет".
   "КТО ЭТО СКАЗАЛ?!!"
   - Кожа такая  бархатистая,  никогда  не  скажешь,  что  она  наемник.
Ухаживает за собой.
   - О чем это вы здесь треплетесь?!
   - Что, и поболтать нельзя?
   - Забыли, кто тут у вас?
   "Я! Здесь только я! А кто я такая?"
   "Ты вспомнишь..."
   - Сколько вы еще будете возиться?
   - Вы же сами сказали: воспроизвести рисунок как можно точнее.
   Покалывание  на  правой  части  головы.  На  коже.   Кто-то   наносит
татуировку? На голову? Зачем? Там же волосы и ничего не будет видно. Что
за безумие, делать татуировку на голове? Это же некрасиво! Я не хочу...
   Яна слабо пошевелила пальцами - единственная доступная форма протеста
- и почувствовала  на  них  что-то  мягкое,  рассыпающееся...  Несколько
пышных черных локонов, которые  по  недосмотру  цирюльника  остались  на
руках девушки, упали на пол.
   - Она приходит в себя?
   Чей-то палец одернул веко.
   - Нет.
   "Они остригли мои волосы..."
   "Так надо".
   "Кто ты? Кто разговаривает со мной?"
   "Спи... спи..."
   Жар в лицо. Горячий воздух ласкает кожу, дымок щекочет ноздри.
   "Где-то рядом костер? Как тогда, с Кортесом,  на  острове.  Он  ловил
рыбу на гарпун, а потом развел костер прямо на пляже и  запек  добычу  в
песке. Невероятно вкусно! Остров пустынный,  необитаемый,  можно  делать
что хочешь. В ту ночь мы так и не добрались до бунгало, проведя  ее  под
чудным тропическим небом. И вместе встретили рассвет. И  Кортес  сказал,
что солнце всходит только ради меня..."
   "Кто такой Кортес?"
   "Кортес?"
   Кто-то громко застонал, и Яна открыла глаза.
   - Как ты себя чувствуешь?
   Высокая бритая наголо девица с золотыми, лишенными зрачков  и  белков
глазами,  участливо  смотрела  на  Яну.  Точнее,  девушка  поняла,   что
участливо: по интонации, по выражению  лица,  золотые  глаза  незнакомки
были холодны и бесстрастны.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Плохо.
   Язык едва слушался, и ответ получился невнятным. Но бритая поняла.
   - Голова болит?
   Виски горели так, словно незнакомка приложила к ним  угли  из  своего
костра.
   - Да.
   - Слишком много чистого "стима" сразу, - объяснила бритая. - Организм
не справляется. Но ничего, сейчас я тебе сделаю классное зелье. То,  что
лучше всего подходит гиперборейской ведьме.
   - Кому?
   - А как ты думаешь,  кто  ты?  -  В  дальнем  углу  комнаты  корчился
привязанный к железному столбу человек - под его ногами горел костер. Но
незнакомка совсем  не  обращала  внимания  на  такую  мелочь.  -  Хочешь
посмотреть на себя?
   - Да. - Яна постепенно  приходила  в  сознание,  и  теперь  ее  голос
прозвучал гораздо увереннее.
   Девица протянула пленнице зеркало:
   - Смотри.
   Яна жадно взглянула на свое отражение и закусила губу.
   "Нет!!"
   Глаза, лишенные зрачков и белков.  Глаза,  холодные  и  бесстрастные.
Глаза, наполненные тяжелым, мрачным золотом. Глаза незнакомки.
   "Мои глаза!"
   Пышные волосы исчезли, их  словно  соскоблили  с  головы,  кожа  была
абсолютно гладкой и мягкой на ощупь.  Никаких  следов  волос!  А  правую
сторону черепа украшал витиеватый черный знак, такой же, как  на  голове
незнакомки. Яна коснулась его пальцами.
   - Это подпись Азаг-Тота, - объяснила девица.
   - Да коснется нас его ненависть.
   "Чьи это слова? Неужели мои губы?.."
   Бритая улыбнулась:
   - Меня зовут Вероника. Добро пожаловать в Гиперборею, сестренка.
   - Меня зовут Яна, - рассеянно ответила  пленница,  продолжая  изучать
свое отражение.
   - Назови имя, - попросила Вероника. - Ты должна помнить имя.
   - Имя?
   Странно, но теперь, когда первое  удивление  прошло,  Яна  неожиданно
поняла, что ее нынешний образ не так уж и  плох.  Даже  более  того:  он
оригинален, подчеркнуто изыскан  и,  что  самое  главное,  он  правилен!
Девушка вдруг подумала, как  дико  и  нелепо  смотрелись  на  ее  голове
волосы. Как глупы и обыденны были синие глаза. В них не  было  силы.  Не
было красоты вечности. Разве такие глаза способны отразить  всю  глубину
ненависти Кадаф?
   - Назови имя! - требовала Вероника.
   - Лазь! - Оно пришло из ниоткуда. - Из памяти.
   "Из моей памяти?" "Из моей". "Чье это имя?"
   - Лазь! Значит, погибла Гуля. Туда и дорога этой уродине! -  Вероника
рассмеялась. - Яна, извини, что я устроила здесь барбекю, но  ты  должна
была находиться поблизости от места  проведения  обряда  -  зелье  очень
быстро портится. - Она протянула девушке фарфоровую тарелку, на  которой
застыла странная бурая масса. - Съешь.
   - Я не хочу.
   От угощенья веяло силой и болью.
   - Так надо, Яна, слизни, -  повелительно  приказала  Вероника.  -  Ты
должна это съесть!
   Что-то чужое, поднявшееся из глубины души, заставило девушку слизнуть
бурую массу.
   - Как хорошо!
   - Я же обещала!
   Головная боль прошла. Тело наполнилось легкостью и энергией,  чудной,
бурлящей энергией. Яна вновь опустилась на ложе.
   - Как хорошо...
   И опять забытье.
   "Кортес, Кортес, что они делают со мной?!"
   "Кто такой Кортес?"
   "Кортес мой мужчина..."
   "Забудь о нем!"
   "Забудь!"
   Дикая боль в голове.
   "Нет! Кортес! Помоги мне..."
   И опять забытье...
   И лучше бы не просыпаться...
 
Офис компании "Неприятные Ощущения". 
Москва, улица Большая Лубянка, 3 августа, пятница, 23:00 
 
   Никогда еще Артем не видел напарника в столь  подавленном  состоянии.
Покинув Цитадель, угрюмый Кортес не проронил ни слова и даже старался не
смотреть на компаньонов. Оказавшись в офисе "Неприятных Ощущений",  куда
Артем привез, друзей, Кортес для начала разбил о  стену  свой  мобильный
телефон, а затем принялся нарезать бесцельные круги по комнате.
   - Гиперборейцы вне закона. - Видимо, эта  мысль  не  давала  наемнику
покоя все время после разговора с комиссаром.
   - Сантьяга обещал помочь... - осторожно начал Артем.
   - Сантьяга один из тех, кто лично убивал тварей Азаг-Тота, - напомнил
Кортес. - Кроме того, у него очередной кризис. И интересы Темного Двора.
Если Великие Дома потребуют смерти всех гиперборейцев, комиссару  некуда
будет деваться.
   - Комиссару всегда некуда деваться, - примирительно проговорил Артем.
- А в итоге он каждый раз находит выход.
   - Я не могу доверить ему судьбу Яны.
   - Тогда скажи, что делать.
   - Не знаю! - Кортес прошелся по  офису,  пнул  кресло,  на  мгновенье
задержался у шкафчика с кубком и резко развернулся:
   - Не знаю!
   - Хватит ныть! - Кортес осекся: молчавшая до сих пор Инга  произнесла
эту фразу громко и безапелляционно. - Я  думаю,  ты  должен  обязательно
поговорить с Яной!
   - Что ты имеешь в виду?
   - То и имею, - ответила девушка.  -  Она  для  тебя  хоть  что-нибудь
значит?
   - А ты как думаешь?
   - Ты должен сказать ей об этом. Сам. Глядя в глаза.
   -  Предлагаешь  ворваться  в  Замок?  -  осведомился  Артем.   -   Ты
представляешь, как его охраняют? Это тебе не пентхауз Юрбека. Тем  более
во время войны.
   - О мелочах я еще не думала, - гордо  бросила  Инга.  -  Главное,  мы
должны понять: имеет для нас значение тот факт,  что  Яна  перерожденная
наложница Азаг-Тота, или нет?
   - Для меня нет, - отчеканил Кортес. - Мне плевать.
   - Мне тоже, - поддержал наемника Артем. - Яна наш друг,  и  этим  все
сказано.
   - Я согласна, - кивнула Рыжая. - Ведьма она или нет, гиперборейка она
или не гиперборейка, Яна - наша. И мы должны помочь ей, невзирая  ни  на
что. И Яна должна знать об этом.
   - Она это знает, - сообщил Кортес.
   - Я думаю, сейчас она ничего не знает, - отрезала девушка. - И  ни  в
чем не уверена. Яна наверняка выбита из колеи.
   - Но в Тайном Городе... - начал было Артем.
   - Плевать на Тайный Город, - заявила Инга. - Утрутся!
 
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь. 
Москва, проспект Вернадского, 3 августа, пятница, 23:33 
 
   - Операторы докладывают, что подняли  энергию  защитных  полей  Замка
почти до максимума, - сообщил командор войны Теодор ле  Ман,  подойдя  к
Гюнтеру. - Но, честно говоря, я не понимаю, капитан, зачем вы отдали это
распоряжение:  если  наблюдатели  Великих  Домов  не   засекли   прошлый
гиперборейский аркан, то...
   - Вероника собирается открыть Врата Нэба, - объяснил Шайне. - Всплеск
энергии, который они дадут, очень высок, и противник может почувствовать
его. Мы не имеем права рисковать.
   Ле Ман кивнул, помолчал и снова спросил:
   - Возможно, это не мое дело, капитан, но,  может  быть,  мы  напрасно
оставили ведьму одну? Кто знает, что придет в ее гиперборейскую голову?
   - Ерунда, командор, ерунда, - рассмеялся  Гюнтер.  -  Даже  если  она
нарушит наш приказ и вытащит сюда всех иерархов Кадаф,  жить  они  будут
очень недолго: мы выдали Веронике ровно столько Золотого Корня,  сколько
требуется на открытие врат, а без  него  гиперборейские  ублюдки  слабее
тараканов. - Шайне зевнул. - Все под контролем.
   После того как последний рыцарь покинул комнату,  Вероника  несколько
минут просто сидела на каменном полу,  неподвижно  глядя  на  стену.  Со
стороны это  выглядело  так,  словно  девушка  собирается  с  мыслями  в
преддверии сложного заклинания, повторяет  про  себя  последовательность
действий, готовит организм к резкому  всплеску  магической  энергии.  На
самом деле она просто думала. Открытие Врат Нэба было  непростым  делом,
но Веронике не требовалось времени на проработку  деталей:  знания  были
заложены в ее мозг, и память услужливо подсказывала девушке  необходимую
последовательность  ритуала.  Ведьма,  воспользовавшись  предоставленной
паузой, в последний раз взвешивала  последние  события:  свои  поступки,
реакцию чудов, их поведение, а также продумывала  дальнейшие  шаги.  Те,
которые последуют за открытием врат.
   "Орден заглотнул  наживку.  Разумеется,  верить  рыцарям  нельзя.  Но
главное сделано - они согласились сотрудничать. А  с  какой  целью...  -
Вероника улыбнулась. - Цели еще надо достигнуть. И на  этом  пути  Орден
ожидает много неприятных сюрпризов".
   Продолжая улыбаться, ведьма  подтянула  к  себе  клетку,  по  которой
неистово носился маленький хорек, вытащила  пушистого  зверька,  провела
рукой по мягкому меху и резким, быстрым движением оторвала ему голову.
   - Первая кровь хищника во  имя  ненависти  твоей,  Великий  Господин.
Кровь убийцы - лучшая кровь.
   Вероника досуха выжала бьющуюся в конвульсиях  жертву  в  котелок,  в
который была налита черная краска, отбросила тельце в сторону и  взялась
за небольшой аквариум, где плавала щука.
   Ненависть Азаг-Тота требовала ответной ненависти, Великому  Господину
не нравились покорные жертвы, овцами бредущие на алтарь, - какую энергию
можно вытянуть из них? Нет, приготовленный  к  закланию  "агнец"  должен
сочиться яростью, должен  пытаться  убить  жреца  до  самого  последнего
момента, должен ненавидеть.  Именно  поэтому  гиперборейцы  предпочитали
убивать в своих обрядах  хищников  и  воинов.  Для  открытия  Врат  Нэба
Веронике было достаточно животных.
   Хорек, щука и ястреб. Под негромкие, произнесенные на азаме фразы, их
кровь смешалась с краской,  и  девушка  почувствовала,  что  по  комнате
скользнула первая волна воздуха. Легкая, как перо феникса, холодная, как
сердце Азаг-Тота.
   - Прими мою благодарность, Великий Господин, за  то,  что  согласился
принять кровь этих тварей. Пусть их ненависть вольется в твой костер.
   Ведьма взяла тонкую кисточку  и  принялась  чертить  Врата  Нэба,  не
спеша, она никогда не отличалась способностями  к  рисованию,  но  очень
старательно. Место жреца,  печати  Сторожевых  Башен,  символы  Доступа,
благословляющие подписи, знаки Силы... Изображение было гораздо  сложнее
Врат Нанна,  которые  Веронике  уже  доводилось  открывать,  но  девушка
справилась. Ее рука была тверда, глаз точен, и она ни разу не ошиблась в
сопровождавших   начертание   молитвах   на   азаме,    древнем    языке
гиперборейцев.
   Покончив с художествами, девушка возложила на голову безупречно белый
венец Ану, с изображенным на нем  ключом  Врат  Нэба,  сбросила  с  себя
рубаху и громко возвестила:
   - Волей твоей, Великий Господин, я открою врата Нэба!
   Вторая волна ветра прошла по комнате.  Более  продолжительная.  Более
холодная.
   Вероника опустилась на колени, поцеловала печать  Врат,  поднялась  и
расставила  по  своим  местам  светильники.  Их  было  семь:  четыре  на
Сторожевые Башни, два у места жреца, и один -  в  центр  начертанной  на
полу композиции.  Бронзовые  светильники  изготовили  чуды  по  рисункам
ведьмы. В масло каждого из них девушка налила "стим" и над каждым прочла
заклятие Бога Огня, услышав которое языки пламени становились ровными  и
синими. И холодными. И совершенно не чадили.
   - Прими мой заговор, как почитание ненависти твоей и силы!
   Покончив со светильниками, ведьма взяла мешочек белой пшеничной муки,
рассыпала ее вокруг Врат, изобразив правильную окружность, затем  встала
к северной Сторожевой Башне и, прикрыв глаза,  стала  медленно  обходить
композицию по часовой стрелке, нараспев читая старинное заклинание:
   Дух Стремительной планеты, помни! Нэб, Хранитель Богов, помни!
   Нэб, Отец Святого Писания,
   Подписанного меж тобой и родом человечьим,
   Я взываю к тебе!..
   Девять кругов - девять  минут,  Вероника  двигалась  очень  медленно.
Холодный воздух,  едва  ощущавшийся  во  время  предыдущих  манипуляций,
обратился пронзительным ветром, клубящимся вокруг ведьмы ледяным пожаром
и покрывающим стены комнаты синим инеем. Но девушка не  чувствовала  его
вьюжного дыхания:  что  значит  холод  для  чистокровной  гиперборейской
ведьмы? Даже мурашки не побежали по обнаженному телу Вероники.
   Лазакас шин талсас канпа!
   Нэбос атанатос канпа!
   Йа гааш! Йа сааш! Йа каколомани-йаш!
   Йа Маакалли!
   Слова на древнем  азаме,  сложнейшем  языке,  которым  иерархи  Кадаф
владели  с  рождения,  добавляли  льда  в  охваченную  яростным  морозом
комнату. Черные знаки Врат покрылись  кристалликами  голубоватого  льда.
Беспощадно холодный вихрь просочился внутрь очерченного  мукой  круга  и
резвился в самих  Вратах.  Под  его  жестокими  порывами  огонь  покинул
центральный светильник, и ровное синее пламя поднялось до пояса девушки.
   - Аштаг кареллиош!  -  провозгласила  Вероника,  становясь  на  место
жреца.
   Пламя синим облаком поднялось к потоопсу.
   - Нэбос руаббат, Нэбос клон кашир!
   Облако стало желтым, наполнившись тяжелым золотом  Кадаф.  Таким  же,
каким пылали глаза ведьмы.
   - Нэбос дор мук-кирдар Азаг-Тот хколлен!!
   Крупные капли золотого дождя упали  на  рисунок  врат  Нэба,  который
сразу же запылал  синим  огнем.  Из  каждой  линии,  начерченной  черной
краской, поднялось плотное синее пламя.  Холодное  пламя.  А  между  его
гудящими лепестками яростно извивался еще более холодный ветер.
   - Наши миры соединились! Договором своего рода! Ключом Нэба! Подписью
Великого Господина!
   Пламя взметнулось до потолка. Светильники Сторожевых Башен  выпустили
огонь навстречу друг другу, создав вдоль линии, начертанной белой мукой,
пылающую ледяным холодом изгородь.
   - Я приказываю вратам распахнуться!
   Пламя, игравшее на Вратах Нэба, мягко умерло, но  ветер  развеселился
не на шутку, а в  центре  рисунка,  там,  где  стоял  рассыпавшийся  под
напором ледяного дыхания гиперборейской магии светильник, возник бугорок
мелкой черной пыли.
   - Я приказываю! И я имею право на это! Пусть будет так!
   Пыль,  освещенная  призрачным   золотым   сиянием,   все   прибывала.
Интенсивность  потока  возрастала,  а  пронзительный  ветер  подхватывал
черные  частички,  образуя  еще  небольшое,  но  все  увеличивающееся  в
размерах  торнадо.  Золотистое  свечение  медленно  поднималось   вверх,
постепенно концентрируясь в яркую звездочку, и по  мере  того,  как  эта
звездочка приближалась к потолку, пыль слипалась в плотный черный кокон.
   Вероника радостно рассмеялась, сбросила венец Ану и легким  движением
ноги разорвала пшеничный круг:
   - Получилось! Получилось!! Ты пришел!
   Ветер  стих,  ледяное  пламя  погасло,  оставив   после   себя   лишь
кристаллики синего льда на стенах. Посреди  комнаты  стоял  высокий,  не
менее восьми футов  ростом,  мужчина,  с  пронзительно  красной,  словно
горящей кожей и длинными  черными  волосами.  Голову  пришельца  венчала
причудливая железная корона, растущая прямо из могучих  плеч  и  толстой
шеи, а свободные  желтые  одежды,  перехваченные  широким  поясом,  были
одеждами воина: плотные, но не стесняющие движений.
   - Приветствую тебя,  Элигор,  -  произнесла  Вероника,  нисколько  не
смущаясь своей наготы.
   Золотые  глаза  краснокожего   скользнули   по   подписи   Азаг-Тота,
украшающей бритую голову ведьмы, ноздри раздулись - пришелец явно оценил
бурлящую в девушке энергию Кадаф, и только после этого он слегка кивнул:
   - Приветствую тебя,  Тасмит.  -  У  Элигора  был  красивый  бархатный
баритон.
   Дверь распахнулась, и на пороге возник улыбающийся Гюнтер.
   - Орден рад тебя видеть, повелитель шестидесяти  легионов!  -  громко
произнес капитан гвардии. - Ты должен немедленно предстать перед великим
магистром.
   Гипербореец удивленно  вскинул  брови,  пару  мгновений  презрительно
разглядывал чуда, а затем вновь повернулся к Веронике:
   - Ты предала нас, ведьма?
   Шайне победительно рассмеялся, а девушка, угрюмо посмотрев на мастера
войны, опустила плечи:
   - У меня не было выхода.
   Великий магистр принял Элигора в тронном зале не  потому,  что  желал
оказать гиперборейцу честь  -  Леонард  де  Сент-Каре  просто  не  хотел
садиться с иерархом Кадаф за один стол. Он молча подождал, пока  любимый
воитель Азаг-Тота подойдет к подножию трона,  с  минуту  изучал  тонкое,
хищное лицо гиперборейца и только после этого внушительно произнес:
   - Теперь ты понимаешь, благодаря кому оказался на Земле?
   Гюнтер,  который  занял  место  у  правой  руки  великого   магистра,
усмехнулся, Вероника опустила глаза.
   - Единственное, что мне непонятно, так это то, почему я  до  сих  пор
жив, - не стал скрывать Элигор, яростно глядя прямо в глаза Леонарда.  -
Ты победил, чуд, радуйся. Каким-то, не  знаю,  каким  образом,  но  тебе
удалось  склонить  к  предательству  наложницу  Великого  Господина.   -
Гипербореец сплюнул. - Не думаю, что это было сложно - я всегда  говорил
Азаг-Тоту, чтобы он не доверял шлюхам, а он мне не  верил.  Теперь  я  в
твоей власти, но не надейся, что моя ненависть погаснет.
   - Честный ответ, - бесстрастно произнес де Сент-Каре.  -  Но  я  ждал
чего-нибудь подобного от тебя, Элигор, в  старых  хрониках  указывается,
что ты был одним из лучших воинов Кадаф.
   - Полагаю, это были навские хроники, - едко заметил гипербореец. - Не
помню, чтобы я позволил хоть одному чуду бежать с поля боя.
   По лицу великого магистра скользнул гнев:
   - Ты ищешь смерти?
   - Пока ты не предложил мне ничего иного,  -  пожал  могучими  плечами
Элигор и свысока посмотрел на Шайне: даже далеко не  низкорослый  мастер
войны доходил гиганту едва ли до плеча. - А я  не  привык  пресмыкаться.
Азаг-Тот, да хранит меня его ненависть, учит нас пылать  яростью,  а  не
сочиться трусостью.
   - Не слишком ли он фанатичен? - буркнул де Сент-Каре.  -  Нужно  было
вытащить из Бестиария более смышленого иерарха.
   Вероника поджала губы.
   - Мы и не хотим, чтобы твоя  ненависть  погасла,  воин,  -  вкрадчиво