убивать, благородная дрянь,  я  не  буду  рвать  тебя  на
части, пить твою кровь. Это недостойно меня. Ты тихо  сдохнешь  сама,  самым
невинным способом, и никто не удивится твоей смерти".
   Свидетелей бурного выяснения отношений в кабинете Куприянова не  было,  а
это  значит,  что  вряд  ли  найдутся  желающие  расследовать   самоубийство
разменявшей четвертый десяток женщины,  брошенной  богатым  и  преуспевающим
мужем. Осталось только выбрать способ.

***

   Лазарь загнал "Харлей" под деревья, чтобы  какой-нибудь  неразумный  чел,
заметивший мотоцикл, беспризорно стоящий на обочине  в  два  часа  ночи,  не
набрался глупости и не угнал его.  Охота  за  похищенной  собственностью  не
входила в планы Гангрела. Лучше перестраховаться.
   Погода не подкачала:  летнее  небо  не  было  затянуто  тучами  и  охотно
демонстрировало стада сверкающих звезд всем желающим, идущая на  убыль  Луна
заливала сонную землю рассеянным серебром, теряющимся в электрическом  свете
фонарей. Любовь  челов  к  ночной  подсветке  не  нравилась  Лазарю,  он  бы
предпочел натуральный лунный свет, тем более что масаны прекрасно видели и в
полной темноте, но ничего не поделаешь - в городе свои законы.
   Гангрел  огляделся  -  никого  -  и  направился  к  глазастому  основанию
Останкинской башни, воткнутой в землю бетонной "розочкой".  Несмотря  на  то
что она располагалась не слишком хорошо  -  смещена  на  север  относительно
центра города, - шпиль самого высокого московского сооружения  был  наиболее
удобным местом для целей епископа.
   - Семнадцатый, проверьте зону "А", там какое-то движение.
   Хриплый голос из радиостанции прозвучал метрах в пятидесяти от Лазаря, но
обостренный слух масана позволил ему заранее узнать о появлении охраны.
   Отвести им глаза? Тратить на это запас крови не хотелось, тем  более  что
ему все равно предстояло Превращение. Гангрел присел на корточки,  чувствуя,
как челвская кровь гуляет  по  его  жилам,  позволяя  активизировать  нужную
дисциплину, и стал медленно таять.
   Используемая масанами магия крови не считалась сильным колдовством, любой
квалифицированный маг Великого Дома мог дать  вампиру  сто  очков  форы,  но
масаны умели делать некоторые вещи, недоступные классическим колдунам.  Одна
из них - Превращение. Тело Гангрела медленно растекалось над травой  влажным
белым туманом. Это состояние не спасало от солнца, но было  незаменимым  при
скрытном перемещении,  проникновении  в  запертые  помещения  или,  что  еще
предстояло Лазарю, подъеме на большие высоты.
   - База, это семнадцатый, я проверил зону "А", здесь никого нет.
   Тяжелые ботинки охранника прошли прямо через легкую дымку, стелющуюся над
травой.
   - На камерах была какая-то тень.
   - А сейчас?
   - Вроде нет.
   Засечь вампира в состоянии Превращения не способен даже сильный маг,  что
уж говорить о камерах видеонаблюдения?
   - Может, собака пробегала?
   Во время второй войны за наследство Тать, масаны, используя  Превращение,
вползали в лагеря противника, растекались вдоль  палаток,  клубились  вокруг
часовых, а затем по сигналу принимали свой  естественный  облик  и  начинали
беспощадную резню. Это называлось "тактикой вечерней зари".
   - Ладно, семнадцатый, отбой.
   Влажное  облачко  тумана  достигло  основания  башни  и  начало  медленно
подниматься. Осторожный Лазарь не стал двигаться вертикально вверх:  странно
целеустремленную полоску тумана могут  заметить,  что  приведет  к  ненужным
разговорам, поэтому дымка обвивалась вокруг  башни,  забираясь  все  выше  и
выше.  Двести  метров,  двести  пятьдесят,  триста,   физиономия   уборщицы,
тщательно полирующей изнутри панорамное  окне  ресторана.  Гангрел  не  стал
забираться на самый верх, этого не требовалось,  туман  сконденсировался  на
одной из открытых площадок, находящихся чуть выше четырехсот метров.  Вполне
достаточно.
   Лазарь медленно покрутил головой -  почему-то  после  Превращения  всегда
затекает шея - и посмотрел на сверкающий  огнями  город.  Красивый,  сонный,
полный пищи, где-то  в  его  катакомбах  скрывается  одинокий  и  несчастный
вампир, ставший преступником, сам не подозревая об  этом.  И  обреченный  на
смерть. Гангрел был на девяносто процентов  уверен  в  том,  что  речь  идет
именно о не знающем законов масане: проверка  московских  вампиров  не  дала
результатов, а вариант появления агента Саббат он отмел - ведь больше  жертв
не было.
   "Сколько же лет потребовалось провести в Спячке,  чтобы  не  знать  Догмы
Покорности? - Но Лазарь отогнал эту мысль. - Хватит  соплей,  епископ,  твоя
задача найти преступника и высушить его. Десять жизней на кону,  и  одна  из
них может принадлежать Шарлотте".
   Гангрел закрыл глаза, сосредоточился,  ледяной  ветер  не  мешал  масану,
наоборот, приятно взбадривал кровь, и начал не спеша окутывать город  Зовом.
Телепатия, еще одна способность, недоступная  классическим  магам,  один  из
видов Прорицания. Масаны могли обмениваться мыслями на расстоянии,  довольно
большом, до семидесяти миль, но только друг с другом, только с тем, кто  пил
чужую кровь.
   "Надеюсь, ты еще не покинул город".
   Если преступник здесь, то Лазарь услышит  его,  и  чужая  кровь  в  жилах
заставит жертву услышать епископа.
   "Откликнись!"
   Гангрел нащупал преступника минут через двадцать,  когда  щупальца  Зова,
исследовавшие ночной город, потянулись за его пределы.  Отклик  был  слабый,
очень слабый, но был! И явно чужой! Женщина! Кровь забурлила, Лазарь  собрал
все свои силы и обрушился на жертву.
   "Кто ты? Кто ты? Кто ты?"

***

   Они снова были вместе с Котом. Сонный, теплый, он лежал рядом, и  длинная
рука крепко прижимала Веру к его родному, костлявому телу, дыхание  щекотало
ухо, наполняя женщину пронзительно счастливым ощущением покоя и  любви.  Его
любви.
   - Это был дурной сон?
   - Да, это был дурной сон.
   Она спрашивала тысячу раз, слышала тысячу раз ответ,  но  хотела  слышать
снова и снова.
   - Кот, миленький, все прошло?
   - Это был дурной сон, - не уставал повторять он.
   - Кот, я так люблю тебя.  -  Вера  чувствовала  соль  на  губах  -  слезы
радости. - Я так люблю тебя! Он поднял голову, привстал:
   - Ты слышала?
   - Что?
   - Вода!
   Они выглянули в иллюминатор.
   - О боже! - Яхта тонула! Мягкие морские волны игриво  перекатывались  над
толстым стеклом иллюминатора. - Мы погружаемся на дно!
   - Как это произошло?
   - Какая разница? - Кот вскочил. - Мы должны законопатить дверь! - В  щель
уже натекла целая лужа воды. - Звездочка, скорее!
   Вера лихорадочно разрывала простыни и тщательно забивала длинные полосы в
щели, чувствуя, как их тут же пропитывает вода.
   - Кот, я не справляюсь!
   - Все хорошо!
   Она отступила на шаг, облегченно улыбнулась: дверь была  законопачена  на
славу - ни капли воды не проникало через плотно забитые в щели куски ткани.
   - Я справилась, Кот! - Обернулась. - Кот! - Муж скорчился на  кровати.  -
Что случилось?
   - Холодно! - Синие губы едва шевелились. - Очень холодно!
   Вера и сама ощутила, что в каюте  стало  довольно  свежо.  Видимо,  из-за
того, что яхта погрузилась на дно.
   - Согрей меня, Звездочка.
   - Как? - Она схватила его ледяные руки, обожгла дыханием.
   - Нет. - Господи, он совсем белый!
   - Газ! - Его рука указала на плиту.
   Как  же  она  могла  забыть!  Вера  открыла  конфорку,  взяла  со   стола
пьезозажигалку.
   - Нет!
   - Почему?
   - Мы же на яхте! Здесь нельзя разжигать огонь!
   Из открытой конфорки потянуло газом.
   "Кто ты? Кто ты? Кто ты?"
   - Что? - Вера удивленно посмотрела на мужа. - Что ты сказал?
   Его скорченная фигура слегка расплылась.

***

   "Кто ты? Кто ты? Кто ты? - Чужой голос властно проникал в сознание  Анны.
- Ты меня слышишь? Кто ты?"
   Что еще за помехи?
   Сеть, искусно наброшенная на Веру и требовавшая максимум  усилий,  начала
рваться.
   "Кто ты?"
   Фигура Кота расплылась, подернулась рябью. Вера затрясла головой. Тускло,
словно сквозь пелену, она увидела, что стоит на кухне.
   - Как я оказалась здесь?
   Дверь плотно законопачена, окно закрыто, из открытой  конфорки  доносится
сильный запах газа.
   - Открой остальные конфорки!
   Голос Анны!
   - Нет!
   - Открой остальные конфорки!
   Вера понимала, что не должна подчиняться этому властному, слегка хриплому
голосу, но это был другой сон. Другой кошмар. Если  раньше  она  могла  себе
позволить делать то, что  сочтет  нужным,  то  сейчас  у  нее  не  было  сил
сопротивляться.
   - Открой остальные конфорки!
   Рука, вопреки ее воле, потянулась к плите.
   - Нет!
   Потоки газа заструились по наглухо закрытой кухне, затуманивали сознание,
вытягивали последние остатки воли, и без того подавленной приказами Анны.
   - Сядь за стол! - Вера опустилась на стул, положила руки на столешницу. -
Перед тобой лист бумаги и авторучка. Пиши...
   "Кто ты? Кто ты? Кто ты?"
   Вера  почувствовала,  что  железная  хватка  Анны  ослабевает.  Авторучка
выскользнула из пальцев, но тут же:
   - Возьми авторучку! Пиши: "Дорогие, простите меня! Я не в силах выдержать
расставание..."
   "Кто ты? Ответь! Кто ты? Кто ты?"
   "...расставание..." Почерк корявый, но  явно  ее,  газ  впитывал  в  себя
остатки разума... Газ! Воспользовавшись тем, что хватка вновь ослабла,  Вера
поднялась, покачнулась, ухватившись за край стола, но удержалась  на  ногах,
не сводя глаз с плиты.

***

   Надо выключить газ!
   "Кто ты? Кто ты? Кто ты? - Чужой  голос,  непонятно  откуда  взявшийся  в
голове, сбивал с мыслей, не давал сосредоточиться на Вере, мешал, агрессивно
проникая в голову. - Кто ты? Кто ты? Кто ты?" Проклятие, что происходит?
   Анна видела, как Вера медленно, с грацией черепахи  комкает  недописанное
письмо. Но все-таки комкает! Рвет бумагу! Она вышла из-под контроля,  и  все
из-за этого чужого голоса! Откуда он взялся?!
   "Кто ты? Кто ты?"
   "А кто ты?"
   "Я Лазарь, а кто ты?"
   Наконец-то защита ослабла,  и  отклик  стал  полноценным!  Гангрел  нежно
проник в мысли женщины, заглянул в память.
   "Я Анна".
   "Какое красивое имя".

***

   Вера выключала  конфорки,  и  Анна  ничего  не  могла  поделать  с  этим!
Изображение женщины тускнело, а голову наполняло чужое вторжение.
   "Откуда ты взялся, Лазарь?"
   "Я такой же, как ты".
   Удивление, недоверие, зарождающийся страх.
   "Неужели?"
   "Поверь, мы одинаковые, иначе бы ты не услышала меня".
   Ее  память  подтвердила  это,  но  было   в   ней   нечто,   заставляющее
насторожиться...
   "А может, ты просто галлюцинация?"
   Она никогда не слышала Зов?
   "Мы должны встретиться, Анна, мы обязательно должны встретиться".
   "Зачем?"
   Страх становился сильнее, телепатический контакт  отнимал  силы,  видимо,
Вере удастся дожить до завтра.
   Откуда взялся этот Лазарь?
   "Зачем нам встречаться?"
   "Мы должны. Мы должны быть вместе".
   Подозрения усиливались...
   "Мне хорошо одной".
   "Так не бывает".
   Он  что-то  скрывает!  Он  недоговаривает!  Анна   впервые   вступила   в
телепатический контакт, но быстро училась. Она поняла, что может чувствовать
состояние собеседника. Он не настолько дружелюбен, как пытается казаться.
   Лазарь с удивлением понял, что его сканируют. Совсем неплохо для  масана,
впервые в жизни откликнувшегося на Зов!
   "Анна, ты должна мне верить!"
   "Не думаю!"
   Она не могла пробиться слишком  глубоко  в  мысли  Лазаря,  но  с  ужасом
осознавала, что он...
   - Он видит меня насквозь!
   Силы уходили с чудовищной скоростью, и Анна поняла, что должна немедленно
прервать эту подозрительную связь. Как можно быстрее!
   - Прочь!!!
   Жертва ушла в затемнение. Быстро, а  главное,  с  удивительной  точностью
выполнив все необходимые для этого шаги. С пугающей точностью.
   Анна прервала контакт, и Лазарь знал, что больше она  не  откликнется  на
Зов. Успел прочесть это  в  ее  мыслях.  Она  боится.  Одинокий,  напуганный
масан... А вот масан ли?
   Лазарь потер вспотевший  лоб.  Контакт  был  очень  странным,  необычным.
Сначала он списал это на то, что Анна впервые откликается на Зов, но теперь,
не  спеша  обдумывая  произошедшее,   Гангрел   приходил   к   выводу,   что
подозрительных моментов было слишком много. Да, он ощущал кровопийцу,  успел
увидеть в ее памяти  недавнее  высушивание:  как  и  говорил  Сантьяга,  это
произошло на берегу лесного озера, увидел другие жертвы, но  далеко  не  все
они были высушены.
   Кто ты такая, Анна?
   Влажный туман рассеянной дымкой опустился на припрятанный среди  деревьев
"Харлей", сконденсировался. Гангрел покрутил  головой,  задумчиво  пригладил
белые волосы.
   Сообщить о своих подозрениях Сантьяге? Но  пока  это  только  подозрения,
ничего более.
   Лазарь  представил  веселые  и  черные  глаза  комиссара.   Веселые,   но
недовольные: "Значит, необычный масан, епископ? Ну почему же, я верю.  Когда
поймаете его, проверьте родословную,  возможно,  он  провел  свою  юность  в
окрестностях Чернобыльской АЭС. Кстати, сколько ночей у вас осталось?"
   А потом придут гарки. Гангрел посмотрел на светлеющее небо. Завтра, Анна,
мы встретимся завтра. Она больше не  откликнется  на  Зов,  но  в  этом  нет
необходимости, Лазарь успел прочесть в памяти жертвы все места, где ее можно
застать, тщательно изучил ее лицо и не сомневался, что  с  легкостью  отыщет
эту женщину.
   Подозрения епископ решил оставить при  себе.  И  после  поимки  Анны  все
прояснится. Сейчас же неплохо  и  было  бы  пополнить  запас  крови,  Лазарь
почувствовал растущие иглы, скоро наступит грань Жажды, а учитывая, что  ему
надо будет бороться с Анной, допускать этого нельзя. Он должен быть силен.
   Ему нужна пища.

***

   Вера очнулась на полу  кухни,  в  луже  собственных  выделений.  Страшно,
ужасно болела голова, словно  сдавленная  металлическими  обручами.  Мерзкий
запах газа и рвотной массы усиливал гнетущую боль.
   "Я отравилась!"
   Вера встала на четвереньки, попыталась вздохнуть, накатила выворачивающая
наизнанку дурнота.
   "Как мне плохо!"
   Ее вырвало, но голова слегка прояснилась.
   "Это временно, - поняла Вера, - надо открыть окно!  -  Слабость  во  всем
теле, ноги ватные, непослушные, руки трясутся. - Я должна открыть окно!"
   На четвереньках она подползла к стене, с трудом уцепилась за  выступающий
подоконник, подтянулась, ломая ухоженные ногти, навалилась грудью  на  белый
пластик и открыла окно,  с  наслаждением  ощутив  мощный  поток  прохладного
ночного воздуха, сметающего запах газа и рвоты, освежающего.  Вера  села  на
подоконник, облокотилась на стекло, взгляд  упал  на  плотно  законопаченную
дверь, на порванный листок бумаги.
   "Она хотела меня отравить. Сымитировать самоубийство".
   Анна, Зло, Анна.
   "Ей что-то помешало, но вряд ли она  остановится.  -  Голова  еще  болит,
слабость не проходит, на ночной сорочке засохшие пятна рвоты. - Она вернется
и убьет меня! Господи, ну почему? Почему?"
   Вера нащупала крестик, крепко сжала его в кулаке.
   "Господи, как мне бороться с этой бедой? Как победить Анну? Как  победить
Зло? - Из затуманенных глаз покатились слезы бессилия. - Господи..."
   Забытая пустынь! В памяти всплыло лицо  старого  священника:  "Вы  должны
поехать в Забытую пустынь, они помогут!"
   Вера посмотрела на восходящее солнце..
   Они помогут. Помогут.

Анна

   - Какой еще голос, к чертовой матери? - Зорич раздраженно швырнул на стол
авторучку, которую бесцельно вертел в руке в течение всего разговора.  -  Ты
что, стала слышать голоса?
   - Я говорю совершенно серьезно, - устало произнесла Анна. - Он взялся  из
ниоткуда, пришел в мою голову и заставил отвечать ему.
   - Кто он?
   - Лазарь.
   - Лазарь! - фыркнул старик. - Лазарь!
   Он встал из-за стола, подошел к сидящей на  стуле  девушке,  взял  ее  за
плечи и заглянул в глаза:
   - Как ты себя чувствуешь?
   Вопрос был  вполне  оправдан,  поскольку  выглядела  Анна  отвратительно:
потухшие глаза, безвольно скривившийся рот, бледная, почти прозрачная кожа.
   - Ты думаешь, я спятила? - грустно усмехнулась девушка.
   - Я думаю, что ты устала. - Он ласково провел широченной ладонью по  щеке
Анны. - В последнее время у тебя было много работы. Тебе тяжело.
   - Не в этом дело, Зорич, этот Лазарь действительно был!
   - Действительно был!  -  Старик  выпрямился,  одернул  черный  балахон  и
поправил на груди медальон, изображающий козлиную  голову.  -  Действительно
был!
   - Мне плохо, потому  что  этот  контакт  высосал  все  мои  силы,  -  зло
прошипела девушка. - Лазарь сканировал мою память, и мне пришлось делать  то
же самое.
   - И что ты узнала?
   Анна замолчала, отвела глаза:
   - Он хочет меня убить. Кажется.
   - Кажется! - Зорич развел руки. - И что нам делать? Убегать?
   Девушка вспыхнула, на глазах выступили слезы.
   - Почему ты мне не веришь?
   - Я верю, - вздохнул старик. Он  вновь  подошел  к  Анне,  вновь  положил
тяжелые ладони ей на плечи,  склонился  и  нежно  поцеловал  в  черноволосую
макушку. - Я верю, моя девочка, я верю тебе. Но что нам делать?
   - Мы должны завершить наш план, - тихо, но твердо произнесла девушка. Она
смотрела в пол и не видела, как губы Зорича разошлись в довольной усмешке. -
Я справлюсь.
   - Мы справимся, - поправил ее старик и снова коснулся губами головы Анны.
   - Мы, - согласилась она и ласково погладила огромную ладонь Зорича. -  Мы
справимся.
   - Никто не сравнится с тобой, моя королева Луны, а этот Лазарь, -  старик
презрительно скривился, - он сам не знает, с кем связался!
   - Это точно! - Анна постепенно обретала уверенность. - Теперь  я  знаю  о
нем все и готова к встрече.
   - Вот и славно!
   - Но мне нужна сила! Я слишком слаба.
   - Разумеется. - Зорич  подошел  к  дальней  стене  и  нажал  на  один  из
драгоценных камней, украшавших козлиную голову. Деревянная  панель  бесшумно
сдвинулась, открывая проход в потайную комнату. Старик посмотрел на Анну.  -
Идем?
   Из  комнаты  послышался  слабый  плач.  Или  стон?   Девушка   поднялась,
посмотрела на свое отражение в зеркале:
   - Я так слаба!
   - Это поправимо.
   Анна шагнула в проход, остановилась, посмотрела на старика:
   - Ты не хочешь закрыть дверь в кабинет?
   - Зачем? - искренне удивился Зорич. - Ты действительно думаешь, что  сюда
может кто-нибудь войти?
   Анна улыбнулась:  старик  нагонял  ужас  не  только  на  рабов  и  мелкий
персонал, но даже на здоровяков-охранников, набранных  среди  самых  гнусных
городских бандитов. Вряд ли кто-нибудь из них осмелится  проникнуть  в  его.
кабинет.
   - Ты прав. -  Анна  игриво  поправила  прическу  и  скрылась  в  потайной
комнате.
   Оттуда вновь послышался тихий плач.

***

   - И ничего нельзя поделать? Витя, я тебя не узнаю! -  Куприянов  выскочил
из кресла и нервно зашагал по кабинету адвоката. - Ты находил выход из таких
ситуаций, что глаза на лоб лезли!  А  теперь  ты  говоришь,  что  не  видишь
перспектив! Ты потерял хватку?
   - А ты думал, я бог? - не  выдержал  Баскаков.  -  Ты  будешь  влипать  в
дерьмо, а я тебя вытаскивать из него?
   - А чем же ты занимаешься?
   - Этим, - усмехнулся адвокат. - Только не надо забывать, что иногда можно
оказаться в дерьме не по уши, а с  головой  и  вытащить  тебя  оттуда  будет
просто невозможно!
   Куприянов остановился, достал сигарету, закурил,  теребя  в  руке  черные
четки.
   - А что, я именно в таком положении? - Гораздо спокойнее.
   - Если судить по тем документам, которые ты предоставил, то да, - не стал
обнадеживать клиента Баскаков. - Твоя Вера  наняла  Юрьева,  а  это,  доложу
тебе, самое плохое, что можно себе представить в бракоразводных процессах. -
Он настолько крут?
   - Он избавил Климовича от трех четвертей состояния! Три четверти отожрал!
А мог бы вообще пустить по миру, да бывшая жена  сжалилась,  оставила  этому
ходоку мелочь на дальнейшие развлечения. - Баскаков осекся. -