уме,
соседи же были строго изолированы друг от друга. Куприянов уселся за столик,
велел Октавио принести мартини и закурил, безразлично глядя на стриптизерш.
   "Почему Анна назначила встречу в этом сомнительном месте?"
   Между  ложами  и  подиумом  не  было  никаких   перегородок,   и   девицы
периодически исчезали в соседних кабинетах.  Одна  из  танцовщиц,  обнаружив
присутствие Константина, разместила свои прелести прямо напротив  его  ложи.
До Анны ей было очень далеко.
   Куприянов посмотрел на часы: еще двадцать минут. Октавио принес коктейль.
   Все  потерялось  в  беспросветном  мраке,  исчезло,  заставляя   зрителей
собраться, приготовиться к предстоящему действию.
   "Жертва Везувия".
   Ударил барабан, пауза, снова удар, лениво протянула гитара, звук жесткий,
тягучий, медленный. В глубине  появился  маленький  огонек.  Приближающийся.
Опять гитара. Куприянов подался вперед. Во мраке  подиума  -  рядом,  совсем
рядом, лишь протяни руку! - со свечой в руках стояла Анна.
   Скрип гитары, медленный ритм барабана.
   Перед девушкой появились огоньки пламени. Выхватили из полумрака  фигуру,
у Константина застучало сердце.
   "Как же она хороша!"
   Красный кожаный лиф едва скрывает налитую грудь,  узкие  красные  трусики
подчеркивают тонкую талию и женственные линии  бедер,  на  руках  -  красные
перчатки до локтей, на  ногах  -  длинные,  выше  колен,  блестящие  красные
ботфорты на толстой подошве. Ярко-красный рот, а  выше  красного,  над  всем
этим великолепием - пышные черные волосы и ослепительные глаза, вобравшие  в
себя всю бездну ночи. Куприянов  скрипнул  зубами,  едва  сдерживая  желание
броситься туда, к ней, прикоснуться губами...
   "Ей нравится, когда на нее смотрят!"
   Ритм убыстрялся, движения Анны, поначалу плавные, нежные, становились все
более и  более  динамичными,  резкими,  завораживающими.  Ее  восхитительная
фигура, окруженная вновь и вновь вспыхивающими языками пламени,  приковывала
взгляд.
   В соседней ложе кто-то тихо застонал.
   "Животное!"
   Сам  Куприянов  не  мог  оторваться  от  подиума.  Страстная  первобытная
энергетика Анны полностью захватила его.
   Судя по музыке, приближалась кульминация. На подиуме появилось  еще  одно
действующее  лицо:  юноша  лет  восемнадцати,  вышедший  из  тьмы   и,   как
сомнамбула, смотрящий на Анну. Бешеный ритм вновь, как  и  в  начале  танца,
угас, но было понятно, что  вот-вот,  через  какое-то  мгновение,  он  вновь
обрушится на зрителей. Вот-вот, после того, как Анна...
   Она томно изогнулась у ног юноши, провела рукой по  его  бедрам,  животу,
склонилась, словно прося прощения у жертвы...
   "Жертва Везувия!"
   Отпрянула назад, и из протянутых к юноше рук вылетело пламя! Бешеный ритм
ураганом взорвался в зале, но даже он был не способен заглушить дикий  вопль
несчастного.  Юноша  вспыхнул,  как  спичка.  Настолько  достоверно,  что  у
Константина побежали мурашки.
   "Класс!"
   Анна, почти в экстазе, продолжала выбрасывать во тьму все новые  и  новые
потоки огня. Крики юноши становились все  глуше  и  глуше.  Музыка  слабела,
уступая кряхтенью, доносящемуся из соседней ложи.
   Минуты две после того как погас свет  и  подиум  погрузился  в  кромешную
тьму, Куприянов сидел неподвижно, потрясенный колдовским танцем Анны.
   Как же она прекрасна!
   "Она видела меня, я чувствовал ее взгляд! Она искала меня среди  зрителей
и нашла! - По телу Константина разлилась сладкая волна предвкушения. -  Надо
немедленно найти ее! Я должен ее увидеть!"
   Он вышел из ложи, постоял в коридоре, пытаясь сориентироваться,  куда  же
ему идти.
   - Константин Федорович!  -  К  Куприянову  подошел  высокий,  почти  двух
метров, абсолютно лысый  мужчина  лет  шестидесяти.  Глаза  незнакомца  были
скрыты массивными черными очками, плотно прилегавшими к лицу. - Заблудились?
- Он протянул руку. - Меня зовут Зорич.
   - Очень приятно.
   На старике была черная мантия, перехваченная широким поясом. На  груди  -
толстая золотая цепь с медальоном, выполненным в форме козлиной головы.
   - Я владелец "Заведения Мрака". - Зорич выдержал паузу. - И отец Анны.
   - Вот как? - Теперь  Куприянов  смотрел  на  гиганта  с  гораздо  большим
интересом. - Тогда мне действительно приятно познакомиться с вами.
   - Мне тоже, - улыбнулся в ответ Зорич. Если бы не черные очки, его улыбку
можно было бы назвать обаятельной. - Позволите угостить вас?
   - Я как раз искал Анну.
   - Она знает. - Улыбка не сходила с лица. - Она приведет  себя  в  порядок
после выступления и сразу же присоединится к нам.
   В баре практически никого не было, только  в  дальнем  углу  за  столиком
скорчилась толстая красноволосая девица в черной коже: то ли ей плохо, то ли
собирает "дороги".
   - Анна всегда танцует? - Куприянов сделал маленький глоток виски.
   "Ей нравится, когда на нее смотрят!"
   - Нет, в зависимости от настроения, - покачал головой Зорич. - Ее  номера
- произведения искусства и от частого употребления обесценились бы.
   - Согласен. - Константин вспомнил страстную энергетику танца.  -  Анна  -
потрясающая женщина.
   - Пока ты можешь  только  догадываться  об  этом.  -  Грудной,  с  легкой
хрипотцой голос! Озорные нотки.
   Куприянов резко обернулся.
   - Анна!
   На ней было латексный гарнитур, словно  кожа,  облегающий  восхитительную
фигуру:  ярко-красный  топ,   блестящие   черные   шортики.   Они   казались
нарисованными на смуглом теле девушки.
   - Как тебе понравилось шоу?  -  Анна  взяла  стакан  Куприянова,  сделала
глоток виски, глаза под длиннющими ресницами сияют.
   - Ты хочешь услышать, что я восхищен? - Он не мог оторваться  от  манящих
черных звезд. - Ты этого не  услышишь  -  восторг,  в  котором  я  пребываю,
невозможно описать словами.
   - А чем его можно описать? - Анна склонила голову,  улыбнулась,  медленно
направилась к дверям с надписью "Служебный вход". Константин  послушно,  как
будто на поводке, последовал за ней.

Зорич

   - Зорич!
   - Подожди!
   Старик проводил взглядом уходящую  пару,  криво  усмехнулся,  когда  рука
Куприянова скользнула по талии Анны, и только когда они скрылись за  дверью,
повернулся к ожидающей ответа девушке лет двадцати шестнадцати.
   - Я тебя слушаю, Людмила.
   - Мы должны поговорить, это очень важно.
   - Ну, давай поговорим, - согласился Зорич. - Пойдем в мой кабинет.  -  Он
пропустил ее вперед - дорогу Людмила знала.
   В  меру  высокая,  рыхлая  девица  с   маленькими,   близко   посаженными
зеленоватыми глазками, нелепыми  бусинками  выделяющимися  на  круглом,  как
каравай,  лице.  Чувство  прекрасного,  заложенное  в  Зориче   классическим
образованием, бунтовало при виде Люды. Маленький ротик с  узенькими  губами,
выкрашенными яркой помадой, большой нос, выщипанные в  черную  нитку  брови.
Единственным, что получилось у  матушки-природы  при  конструировании  этого
создания,  были  волосы:  густые,  вьющиеся,  но  обладательница   предпочла
выкрасить их в красный цвет. Ужасная безвкусица.
   - Присаживайся. - Зорич подошел к бару. - Выпьешь что-нибудь?
   - Нет. - Люда продолжала стоять, неловко переминаясь с ноги на ногу.
   Туго затянутый кожаный бандаж только подчеркивал рыхлость белого тела.
   - О чем ты хотела поговорить? - Он  плеснул  себе  джина,  не  разбавляя,
выпил.
   - Мне закрыли кредит.
   - Знаю, - кивнул Зорич. - Это я приказал.
   - Но почему?! - В маленьких глазках удивление, сдерживаемый гнев.
   - У нас дорогой клуб, Люда, надо платить.
   - Мне казалось, я достаточно заплатила, - маленький, скошенный подбородок
самолюбиво вскинулся вверх. - Я видела, ты говорил с Куприяновым.
   - Говорил.
   - Он стал членом клуба, да? А кто дал информацию о нем? Сколько денег  вы
сможете вытащить из него?
   - Ты угрожаешь?
   Людмила осеклась, в  зеленоватых  бусинках,  обращенных  к  непроницаемым
очкам Зорича, мелькнул испуг.
   - Я... я просто хотела напомнить, что я...  что  я  заплатила...  ты  сам
говорил...
   - Я был достаточно щедр, - жестко усмехнулся  Зорич.  -  Ты  целый  месяц
пользовалась неограниченным кредитом. Пора платить.
   - Зорич, - узкие губы  девушки  задрожали,  -  Зорич,  миленький,  ты  же
знаешь, что у меня нет таких денег, я уже  отдала  все,  что  было...  -  Он
молчал. - Я не могу без клуба, ты же знаешь...  Зорич,  миленький...  -  Она
неожиданно упала на колени, подползла к старику. - Зорич, не  выгоняй  меня!
Пожалуйста, не выгоняй!
   Он снова налил себе немного джина, холодно поглядывая на ползающую у  ног
толстуху, поморщился.
   - Ты уже знаешь, что платить можно не только деньгами.
   - Конечно, Зорич,  я  сделаю  все...  -  Она  с  судорожной  поспешностью
расстегнула лиф, обнажила безвольную, рыхлую, как и все  тело,  грудь.  -  Я
сделаю все!
   "Какая мерзость! С другой стороны, это показатель того, что клуб работает
так, как надо".
   - Застегнись! - Черные очки Зорича уставились на Люду. - Меня  интересует
не это.
   - А что?
   - Среди твоих богатых друзей наверняка найдутся  те,  которые  обрадуются
возможности хорошо провести время. Получить новые развлечения.
   - Я поняла, - девушка покорно кивнула, - завтра же я...
   - Никаких "завтра же", - скривился старик. - Возьми  авторучку  и  напиши
первоначальный список  кандидатов  с  подробной  характеристикой:  характер,
поведение,  состояние,  чем  занимается  сам  и  чем  занимаются   ближайшие
родственники. Времени тебе час, потом мы обсудим каждого, и я скажу, кого из
них тебе надо будет привести сюда. Понятно?
   - Да, я все сделаю.
   - Не сомневаюсь. - Зорич  помолчал.  -  Если  мне  понравится  твой  круг
друзей, то кредит будет восстановлен.

Вера

   В их семье так было заведено давным-давно. В день рождения,  неважно,  на
какой день недели он приходился, за столом собирались только самые  близкие:
Костя, Вера, дети, когда были живы родители Куприяновых, то и они. Этот день
принадлежал только им, только родным. Многочисленные гости и шумное  веселье
откладывались на другое время, чтобы не мешать общению  любящих  друг  друга
люд ей.
   Так было всегда. Это придумал Костя.
   - А папы сегодня не будет?
   Вера чуть вздохнула, машинально посмотрела на часы и  тут  же  улыбнулась
сыну:
   - Он сильно занят, ему пришлось уехать из города, но он не забыл.  -  Она
достала огромную коробку, упакованную в  яркую  подарочную  бумагу.  -  Папа
приготовил для тебя сюрприз.
   Глаза мальчика загорелись.
   - Я  тоже  приготовила  тебе  сюрприз!  -  сообщила  Наденька  и,  быстро
спустившись со стула, побежала из столовой. - Только я его в  своей  комнате
забыла!
   Костя-младший погладил коробку и снова посмотрел на Веру. Глаза  мальчика
погрустнели.
   - Мама, а правда то, что ты сказала о папе? Он уехал?
   Острый укол в  сердце.  Вера  сделала  маленький  глоток  морса  -  Ольга
Петровна варила потрясающий клюквенный морс,  -  поставила  бокал  на  стол,
поднялась, подошла к сыну и провела рукой по его голове.
   - Конечно, правда, родной. Папа заботится о  тебе,  о  всех  нас,  и  ему
пришлось срочно  уехать.  Когда  он  вернется,  то  все  тебе  расскажет.  И
поздравит.
   - Но он даже не поговорил со мной. - Костя-младший опустил голову.  -  Он
мог сказать об этом утром.
   Что ответить на эти слова, Вера не знала.

***

   Свет из неизвестного источника создавал в комнате  непередаваемый  лунный
полумрак, казалось бы, не возможный в закрытом помещении. В этой  призрачной
полутьме смуглое тело Анны наливалось  колдовским  серебром,  черные  волосы
выделялись ярким  пятном,  а  сияющие  глаза  горели  колдовскими  звездами.
Ослепляющими, черными звездами  страсти,  в  огне  которых  сгорало  все,  и
оставалось только восхитительное настоящее, превзошедшее самые смелые  мечты
Куприянова.
   - Скажи мне еще.
   - Ты прекрасна!
   - Нет!
   - Я преклоняюсь перед тобой!
   - Ты делаешь меня счастливой!
   - Ты - королева Луны!
   Счастье, счастье, счастье...
   "Только Дьявол позволит тебе все!"

Лазарь

   Встречный ветер снова рвал длинные белые волосы, железное сердце "Харлея"
бешено стучало, а рядом, совсем  рядом  билось  еще  одно  сердце.  Молодое,
сильное, человское.
   - Ты  всегда  так  гоняешь?  -  Девушка  обнимала  его  за  талию,  тесно
прижавшись к спине. - Ты можешь потише?
   - Могу, но не хочу! - Запах пищи сводил с ума.
   - Ты крутой, да?
   "Если бы ты знала, какой я..."
   Он выехал сразу же после захода солнца и направился  в  "Голодную  утку".
Лазарь еще никогда не выбирал пищу в этом клубе, но пару раз  наведывался  в
него, оценивал обстановку и счел ее вполне подходящей. Он не хотел  отводить
окружающим глаза, берег запас крови для встречи с преступником, а  в  шумной
разношерстной толпе можно было спокойно  выбрать  пищу  по  своему  вкусу  и
остаться незамеченным даже без наведения морока. Так оно и получилось.
   Девушка ему  приглянулась  сразу.  Крепко  сбитая,  раскованная,  пышущая
здоровьем и силой, одетая в короткое платье, она лениво  сидела  за  стойкой
бара, скучающе оглядывая присутствующих. Она была одна, но Лазарь все  равно
выждал десять  минут,  чтобы,  точно  убедившись  в  этом,  приземлиться  на
соседний табурет и предложить познакомиться.
   Теперь девушка была обречена.
   Гангрел одурманил жертву Внешностью,  одной  из  дисциплин  магии  крови,
превратившись для нее в эталон любви и восхищения.  Все  ее  мечты,  все  ее
представления об идеальном мужчине воплотились  в  беловолосом  красавце  со
странными,  ярко-красными  зрачками  глаз.  Она   охотно   рассмеялась   его
незатейливой шутке, представилась, ее звали Римма, и с радостью  согласилась
с тем, какая ужасная скукотища царит в этой жалкой и голодной "Утке".  Когда
они вышли из клуба, Лазарь нежно обнимал  ее  за  плечи  и  целовал  в  шею.
Вышибала видел только его спину, обтянутую черной кожаной курткой с искусной
вышивкой, изображающей серебристого дикобраза.
   - Долго еще? Я замерзаю!
   - Мы практически дома. - "Харлей"  въехал  в  лифт,  Гангрел  с  грохотом
закрыл дверь и нажал кнопку.
   - Это твой дом? - Удивление смогло преодолеть даже действие Внешности.
   - Тебе кажется это странным?
   - Ну, если это действительно дом...
   - Самый настоящий. - Лифт остановился. - Держись крепче!
   "Харлей" взревел, резко влетел в помещение и остановился.
   - Ух ты! -  Римма  с  восторгом  огляделась.  -  Ты  действительно  здесь
живешь?
   - Живу. - Лазарь помог ей слезть с мотоцикла.
   - Ты так сильно замерз! - Девушка взяла его ладони в свои  и  поднесла  к
губам, ее глаза игриво сверкнули. - Хочешь, я согрею тебя?
   Она  стала  чувствовать  холод  его  кожи.  Гангрел  сознательно  ослабил
действие  Внешности  -  по-настоящему  хорошо  высушить  можно   только   не
одурманенную жертву, понимающую приближение смерти.
   - Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сильно замерз! -  В  ее  голосе  не  осталось  и  тени
игривости.
   - Как и я!
   Шарлотта, одетая в тончайшую белую накидку,  вышла  из  спальни.  Томная,
зовущая,  кудрявые  волосы  собраны  в  высокую  прическу  -   так   удобнее
высушивать, а кроме того, она не любила, когда их пачкала кровь, -  в  руках
только  что  срезанная  роза.  Кровавая  роза   Малкавиан.   Шарлотта   была
ослепительна, но Лазарь видел ее подрагивающие губы,  лихорадочный  блеск  в
прекрасных глазах, расширенные красные зрачки. Жажда приближается.
   - Ты не говорил, что нас будет трое. - Римма посмотрела на Гангрела.
   - А ты разве против? - Шарлотта опередила  своего  друга.  Нежно  провела
рукой по щеке Риммы. - Разве ты не хотела бы сделать это со мной?
   Она не использовала Внешность, но девушка подалась вперед.
   - Разве ты не хочешь согреть меня? - Красная роза приласкала  шею  Риммы,
легко скользнула по груди. - Я тоже замерзла.
   Девушка прикоснулась к руке Шарлотты, улыбнулась чуточку нервно:
   - Ты как Снежная королева.
   - Потому что я была одна.  -  Гангрел  знал,  что  запах  пищи  разрывает
Шарлотту на части, и поразило ее выдержке. - Ты согреешь меня?
   - Я согрею.
   Шарлотта присела на покрытую ослепительно  белым  шелком  кровать,  мягко
потянула девушку за руку, обняла.
   - Я так ждала тебя. - Полные губы подрагивали. Жажда.
   Римма прижалась  к  ней,  чуть  вздрогнула,  почувствовав  холодное  тело
масана, но не отпрянула. Шарлотта расстегнула  на  девушке  платье,  помогла
освободиться от него, приласкала  нежные  выпуклости  груди.  Забытый  всеми
Лазарь поднял брошенную на пол одежду:  платье,  кружевные  трусики,  туфли,
сложил в пластиковый пакет. Его сердце глухо стучало.
   "Нет, это не моя охота! Успокойся!"
   На белом шелке постели сплелись две женские  фигуры:  загорелая,  дышащая
здоровьем - Риммы, и бледная, почти прозрачная - Шарлотты.
   -  Ты  так  прекрасна!  -  Роза   Малкавиан   с   томительной   нежностью
путешествовала по ждущему телу Риммы.
   - Мне хорошо с тобой! -  Губы  девушки  ласкали  ушко  Шарлотты,  дыхание
участилось. - Мне так хорошо...
   Красные  зрачки  Шарлотты  расширились  до  размеров  радужной  оболочки,
поглотили белок, полные губы разошлись, и Лазарь увидел растущие иглы.
   "Сейчас!" Он сжал кулаки.
   Иглы прокололи шею Риммы. Девушка вздрогнула.
   - Мне так хорошо...
   Шарлотта, продолжая нежно удерживать жертву в  удобном  положении,  жадно
высушивала ее. Жадно. Жажда была слишком близка.  Лазарь  видел,  как  кровь
капает на снежный шелк простыней.
   - Что ты делаешь?
   Римма почувствовала боль, накатившую слабость, попыталась  оттолкнуть  от
себя вампира, но было поздно. Слишком поздно. Теперь Шарлотта не стеснялась.
Запах крови затуманил ее рассудок, и до Лазаря  долетело  довольное  урчание
масана.
   - Помогите! - Глаза Риммы остановились на Гангреле. - Помоги...
   Шарлотта  разорвала  ей  горло,  урчание  смешалось  с   чавканьем,   она
перевернулась на спину, чуть подняла безжизненную девушку над собой и  жадно
ловила ртом екающую кровь. Ее прекрасное лицо,  белый  шелк  белья,  снежные
простыни - все было перепачкано красным.
   Жажда ушла, теперь Шарлотта играла.
   "Сколько  пищи  пропадает  зря.  -  Лазарь  поджал  губы,  но,  глядя  на
наслаждающуюся Шарлотту, растаял, нежно улыбнулся. - Малкавианы, они  просто
сумасшедшие..."

Вера

   Все утро они провели в "Центре" -  прекрасном  развлекательном  комплексе
рядом с Большой Тульской. Дети веселились до упаду, от  души  накатались  на
роликах, испытали на прочность все аттракционы, объелись мороженым и  теперь
шумели на заднем сиденье джипа, активно делясь впечатлениями от поездки.
   Звонил Кот, сообщил, что уже вернулся из  Питера  и  появится  дома  чуть
раньше обычного - устал. Он так и не вспомнил о дне рождения Кости-младшего,
и Вера не стала ему напоминать об этом. Не по телефону.
   Джип медленно подкатил к крыльцу особняка.
   - Вы будете дома до вечера, Вера Сергеевна? - поинтересовался Славик.
   - Да. - Она открыла дверцу, вышла из машины, но остановилась.
   Пронзительная, щемящая тоска подкатила к ее горлу.
   "Что-то не так!"
   Вера  не  смогла  бы  объяснить,  что  именно  произошло.   Предчувствие?
Предзнаменование? Дурное настроение? Но она была точно  уверена,  что  с  их
прекрасным особняком творится что-то неладное.
   "Что-то не так!"
   И дети не должны это видеть.
   - Славик, вас не затруднит погулять с ребятами в саду?
   - Конечно, нет, Вера Сергеевна, - чуть удивленно ответил телохранитель.
   - Недолго, минут десять.
   Она посмотрела, как дети, сопровождаемые  Славиком,  направились  в  сад,
слабо махнула им рукой, вздохнула и с силой надавила на дверную ручку.
   "Что-то не так!"
   Когда Вера вошла в холл, ее странная тоска немного ослабла. Все было  как
обычно: лестница на второй этаж,  резная  вешалка...  Пахло  духами.  Не  ее
любимыми, с ландышем, а чужими, терпкими. Запах  мускуса.  Вера  не  терпела
его.
   Тоска снова накатила. Вера огляделась. Это был не