й  взгляд  Вероники  остановился   на   полке   с   книгами.
Блаватская, Кроули... В свое время она прочла их все, даже  обсуждала  с
Лешенькой, но в  глубине  души  девушка  никогда  не  верила  ни  одному
написанному в  них  слову.  Магия,  колдовство,  гадания-предсказания...
после гибели друга Вероника попыталась применить перечисленные в  книгах
"заклинания" и "обряды", но безрезультатно. Тщательно нарисованные круги
и пентаграммы оставались пусты,  "могущественные"  амулеты  бессмысленно
пылились в шкафу, а пение "древних" гимнов вызывало разве  что  головную
боль. Даже когда девушка в свое время  увлеклась  ЛСД  и  вовсю  "клеила
марки", ей приходилось видеть гораздо  более  реалистичные  чудеса,  чем
после использования этой "магии". Но это была  реакция  на  психоделики,
плод воображения.
   Девушка  посмотрела  на  простыню  с  засохшими  пятнами   и   нервно
хихикнула:
   - Хорошенький плод! А может, я дверь не закрыла и какой-нибудь  юнец,
да хотя бы Петька с третьего этажа, а то еще со всей своей компанией...
   Воображение Вероники  быстро  нарисовало  неприглядную  картину:  ей,
одурманенной "стимом", кажется, что она любит Лешеньку, а на самом  деле
ее с гоготом насилует шайка прыщавых подростков.
   - Нет! Только не это!
   Девушку  едва  не  вырвало  от  отвращения.   Охваченная   нехорошими
предчувствиями, она вскочила с кровати и, выбежав  в  коридор,  толкнула
входную дверь. Металлический прямоугольник не шелохнулся.
   - Слава  богу!  -  Вероника  проверила  тяжелую  задвижку,  погладила
дерматиновую обшивку и облегченно улыбнулась. - Так можно и с ума сойти.
   "Но кто оставил пятна на простыне?"
   "Лешенька".
   "А откуда он взялся?"
   "Ты его вызвала".
   "Но как? Я ведь уже пыталась, и каждый раз неудачно".
   "Но вчера ты приняла "стим"..."
   Вероника медленно прошла по коридору, остановилась перед  высоким,  в
рост человека, зеркалом и, любуясь собой, развела в стороны руки и свела
их  над  головой.  Коричневые  соски  послушно  поднялись  вверх,  резко
обозначилась тонкая талия, а длинные волосы защекотали спину.
   "Не все ли равно,  откуда  пришел  Лешенька?  Он  был  здесь,  и  это
главное! Я научилась вызывать его и смогу сделать это еще раз".
   Девушка осеклась.
   "Странно..."
   Она вплотную подошла к зеркалу и внимательно посмотрела в свои глаза,
черные, глубокие, красивые. Вероника  очень  гордилась  ими,  но  теперь
радужную оболочку окантовывал странный золотистый круг.
   "Откуда он взялся?"
   "Ты приняла "стим", и тебе удалось вызвать Лешеньку".
   "Но этот круг?"
   В памяти всплыло золотистое сияние, возникшее в зеркале при появлении
Лешеньки. "Стим" - удачный вызов - золотистый  круг  в  глазах.  Цепочка
замкнулась.
   Девушка прошла на кухню, включила электрический чайник, достала банку
растворимого кофе, вытряхнула из пачки сигарету и закурила.
   "Стим" делает меня другой. "Стим" делает меня сильной!"
   "Стим" - это ключ".
   Вероника вздрогнула и испуганно оглядела кухню:
   - Кто это сказал?
   Ответом ей было лишь негромкое  шипение  закипающего  чайника.  Фраза
прозвучала у нее в голове. Это была ее мысль... чужая мысль... ее...
   - Ключ к чему?
   "Стим" делает тебя другой".
   Девушка судорожно раздавила в пепельнице сигарету:
   - Кто ты?
   "Я - это ты".
   - Я схожу с ума? "Ты обретаешь себя". Вероника нервно рассмеялась:
   - А я еще считала, что "стим" лучше героина. Надо все-таки завязывать
с наркотиками.
   "Тогда забудь о Лешеньке". Девушка поджала губы:
   - Я люблю его. Лешенька, сильный, нежный, ласковый. Как можно бросить
его там, по ту сторону зеркала? Я люблю...
   "У нас есть еще одна ампула "стима" - прими ее!"
   - Зачем?
   "Прими. Мы должны быть вместе".
   Чайник щелкнул, сообщая о том, что вода закипела, но Вероника уже  не
хотела кофе. Она вернулась в свою комнату и задумчиво достала из сумочки
последнюю ампулу "стима".
 
Чуйский тракт. Алтай, 
31 июля, вторник, 11:37 (время московское) 
 
   Подержанный "пазик" с обреченной покорностью слепой  цирковой  лошади
совершал привычный  маршрут:  не  спеша  преодолевал  бессчетные  версты
Чуйского  тракта,  с  каждым  часом  все  более  удаляясь   от   центров
цивилизации. Вся жизнь маленького автобуса прошла на этой дороге, и  его
бело-зеленое  тело  настолько  примелькалось,  что  уже   не   выглядело
инородным предметом на широкой груди могучих алтайских просторов. И даже
потом, через несколько лет, когда лошадиные  силы  окончательно  покинут
железный скелет машины и бело-зеленый  кузов  окажется  на  безжалостной
свалке, даже тогда он будет органично вписываться в окружающий ландшафт,
даже тогда он будет своим для  этой  земли,  которая  пережила  не  одну
тысячу автобусов. И будет жить дальше.
   - Наслаждаешься красотами? - Кортес открыл бутылку минералки и сделал
маленький, расчетливый глоток.
   Артем молча кивнул.
   Пассажиров в автобусе  было  немного,  человек  двенадцать.  Наемники
расположились в самом конце салона, и ближе всех к ним находились  трое:
пышнотелая тетка лет пятидесяти,  хлипенького  вида  мужичок  в  дешевом
коричневом костюме и плечистый бородатый  егерь  в  отутюженной  зеленой
форме. Не то чтобы все они, как это говорится, пялились на наемников, но
Артем постоянно ловил  на  себе  любопытные  взгляды:  яркие  туристские
куртки и огромные рюкзаки сразу же выдавали чужаков.
   "А вдруг кто-нибудь из них работает на хванов?  Зачем  только  Кортес
выбрал эти дурацкие куртки?"
   Артем бросил взгляд на напарника, но тот был абсолютно безмятежен.
   - Впервые у нас? - не выдержал наконец егерь.
   - Ага, - с готовностью кивнул Кортес и тут же улыбнулся:
   - А что, заметно?
   - Случайно догадался, - поддержал шутку егерь.
   - Сами кем будете? - поинтересовалась  тетка,  разглядывая  массивные
рюкзаки наемников. - Геологи?
   - Да нет, туристы.  Путешествуем.  -  Кортес  кивнул  на  пожитки.  -
Палатка, костерок, звездное небо - лучший отдых в мире.
   Наемники специально выставили в проход свои громадные, самого что  ни
на есть туристского вида рюкзаки, чтобы ни у кого не  вызывала  сомнений
цель их путешествия. На самом деле колоссальный объем поклаже  придавали
специальные муляжи, собственно багажа у наемников было немного.
   - И откуда путешествуете? - вклинился в разговор мужичок в костюме.
   - Из Ярославля.
   - Издалека, - пожевал губами егерь.
   Теперь Артем понял, почему еще в самолете Кортес начал  подозрительно
"окать", и поздравил себя с тем, что до сих пор не открывал  рот  -  его
московское "аканье" вряд ли  подтвердило  бы  ярославское  происхождение
"туристов".
   Артем завистливо покрутил головой, слушая, как Кортес легко тараторит
с волжским выговором, и отвернулся к окну.  В  знании  языков  напарник,
много лет прослуживший в имперской военной разведке, мог  дать  молодому
наемнику сто очков вперед. В зависимости от  обстоятельств  Кортес  умел
представиться выходцем и из Москвы,  и  с  Волги,  и  из  Краснодара,  с
легкостью "включая" нужный выговор и пересыпая речь характерными для той
или иной местности словечками. И не  только  на  русском,  который,  как
надеялся  Артем,  был  для  его  напарника  родным.  Кортес  говорил  на
английском  (йоркширский  и  австралийский  акценты),  на  испанском   и
французском языках. И, разумеется, Кортес  умел  использовать  сочетания
основных языков, говоря, например, на английском с французским  акцентом
и наоборот. Как все это помещалось в голове наемника, Артем не понимал.
   - Туристы? И что в наших краях ищете?  -  заинтересовался  обладатель
коричневого костюма.
   - Ничего не  ищем,  -  покачал  головой  Кортес.  -  Просто  смотрим,
любуемся. Мы с приятелем, -  он  толкнул  Артема  в  бок,  -  почти  всю
Россию-матушку объехали. На Байкале были, на Енисее, на Камчатке...
   - Где эти, как их, - мужичок наморщил лоб, - гайзеры?
   - Гейзеры, - поправил его Кортес. - Очень красивые.
   - Охотиться не будете? - строго спросил егерь. - Зверь-то у нас есть,
да не сезон сейчас.
   - Мы не охотники. - Наемник снова кивнул на  рюкзаки.  -  Даже  ружей
нет. Можете проверить.
   - У нас места хорошие, - решительно сообщила тетка.
   - Поэтому мы и здесь, - обаятельно улыбнулся Кортес. - Алтай ведь  на
всю Россию знаменит. И лесами, и горами, и людьми.
   - И то верно, - подбоченился мужичок в костюме.
   В общем-то, Кортес не сказал  ничего  особенного,  похвалил  природу,
похвалил людей, вовремя улыбнулся, а первоначальный холодок,  с  которым
пассажиры автобуса рассматривали чужаков, исчез.
   - Малинки не хотите? - Тетка протянула наемнику  туесок,  наполненный
отборной ягодой.
   - С удовольствием!
   - И вы угощайтесь.
   Артем благодарно кивнул, взял несколько ягод и увидел в окно автобуса
указатель: "Мусаево, 40  км".  Стрелка  была  направлена  на  аккуратную
асфальтированную дорогу, уходящую вправо от Чуйского тракта.
   - А в Мусаево автобусы ходят? - осведомился  молодой  наемник,  когда
автобус проехал мимо поворота.
   Артем отчаянно старался грамотно "окать", но, судя по кислой  гримасе
Кортеса, получалось не очень.
   - А вы в Мусаево собрались? - прищурился мужичок.
   - Думали пройти через него, - немедленно  спас  положение  Кортес.  -
Чтобы в горы напрямую выйти. - Наемник помолчал. - Что-то не так?
   Пассажиры переглянулись.
   - Лучше вам кругом обойти, - неуверенно произнесла тетка. - В Мусаево
чужих не привечают.
   - Да мы к ним в гости и не набиваемся, - объяснил  Кортес.  -  Просто
расположено село удобно, проще всего к горам выйти. Ну,  в  магазин  там
зайдем, может быть. Есть у них магазин?
   Коричневый костюм пожал плечами:
   - Кто знает, что у них есть? Кортес удивленно поднял брови.
   - Как интересно... Вы в Мусаево бывали?
   - Не довелось, - честно признался мужичок.
   - Я в Мусаево был, - нехотя протянул егерь. - Село как  село.  Только
дома очень хорошие. И асфальт кругом очень хороший, у нас это нечасто. И
машины у всех очень хорошие. - Он помолчал. - Нет там магазина. -  Снова
пауза. - И школы нет. Церковь  есть,  небольшая,  только  меня  туда  не
пустили. Издалека видел.
   Артем  с  интересом  прислушивался  к  разговору.  Ну,  насчет  школы
понятно: хваны отправляли своих отпрысков в  Москву,  в  школу  Великого
Дома Чудь.  По  крайней  мере,  у  всех  четырехруких,  с  которыми  уже
доводилось общаться молодому наемнику, с образованием все было в  полном
порядке, как минимум читать и писать умели. А вот что же у них  магазина
нет? Удивительная оплошность Торговой Гильдии.
   - Неужели там и колхоза не было?
   - Это при советских? - Егерь задумчиво посмотрел в окно. -  Может,  и
был. Кто знает?
   Он почти слово в слово повторил фразу коричневого костюма.
   - Бирюки они, - высказался тот.
   - Бирюки бирюками, - слегка понизила голос тетка, - а насчет  колхоза
я так скажу: не было у них колхоза никогда. И даже сельсовета не было.
   - Вы-то откуда  знаете?  -  встрепенулся  мужичок.  -  Вы  в  Мусаево
бывали?
   - Нет, не бывала, - с достоинством ответила тетка. - Но  бабушка  мне
рассказывала,  что,  когда  краснопузые  продразверстку  в  наших  краях
делали, в Мусаево целый эскадрон поехал  да  два  комиссара  в  придачу,
коммунисты, между прочим.  Один,  Перетц  Яковлевич  Аронзон,  начальник
"чики", он до революции в наших краях в остроге сидел за контрабанду,  а
второй не знаю, кто был, тоже,  наверное,  из  бандитов,  он  в  Мусаево
милиционером должен был остаться. Хотели они, стало  быть,  у  мусаевцев
продовольствие отнять и колхоз сделать.
   -  Вот  видите!  -  не  выдержал  мужичок  в  костюме.  -  Сами  себе
противоречите.
   - Только не получилось у них ничего, - усмехнулась тетка.  -  Аккурат
через два дня их всех на Чуйском тракте повешенными нашли.  На  деревьях
вдоль дороги. Бабушка  сказала,  что  больше  в  Мусаево  коммунисты  не
ездили.
   Представив возмущение хванов, у которых два уголовника при  поддержке
кавалерии попытались отнять  продовольствие,  Артем  едва  удержался  от
улыбки. Бедняга Аронзон и  представить  себе  не  мог,  что  выходцы  из
нелюдимого алтайского села еще тысячи лет назад зарекомендовали себя как
самые жестокие воины Великого Дома Чудь, и даже грозные навы  относились
к хванам с большим уважением.
   - Сказки! - махнул рукой мужичок.
   - Сказки  сказками,  -  тихо,  в  тон  тетке,  произнес  егерь,  -  а
сельсовета я в Мусаево не видел. И полицейские там не часто бывают.
   - Все это ерунда, - коричневый костюм решил быть категоричен. - Секта
в  Мусаево.  Се-кта.  Вот  и  все.  Хлысты.  В  девятнадцатом  веке   из
Воронежской губернии бежали. Мне  директор  краеведческого  музея  точно
рассказал.
   - В девятнадцатом веке, может быть, ваши предки на Алтай перебрались,
-  рассудительно  сказал  егерь.  -  Только  мы  здесь  давно  живем,  с
восемнадцатого века  свой  род  поименно  ведем,  и  мне  говорили,  что
мусаевцы старообрядцы. От Петра Первого сюда ушли.
   - А если старообрядцы, то  почему  они  с  бураевцами  не  дружат?  -
завелся мужичок. - В Бураево все старообрядцы! И колхоз там был!
   - Все равно Мусаево на Алтае очень давно появилось, - стоял на  своем
егерь. - Не в девятнадцатом веке точно. Мусаево - самое старое  село  во
всем Алтае! Это все знают!
   - Мужики  у  нас  горячие,  поспорить  им  завсегда  охота.  -  Тетка
посмотрела на наемников. - Не хлысты мусаевцы и не старообрядцы, а кто -
никому не ведомо. Люди они приветливые, но чужих к себе  не  пускают.  А
как приезжают в город - ничего, приветливые. Шутят.
   - В том году, когда Рябиновка от паводка пострадала,  мусаевцы  денег
им собрали и пятьдесят коров подарили, - добавил егерь.
   - Коровы в Мусаево знатные, - поддакнул мужичок в костюме.
   Артем покачал  головой:  молодцы  хваны.  Революции,  продразверстки,
сельсоветы... Просто скажи "нет", убей всякого, кому это не  понравится,
и живи себе спокойно. Строй дома, выводи  коров  на  зависть  соседям  и
выращивай Золотой Корень. Разумеется, учитывая  важность  плантаций  для
Тайного  Города,  трудно  представить,  чтобы  Великие  Дома   позволили
кому-нибудь слишком уж досаждать четырехруким, но  вот  продотряд  хваны
наверняка вырезали по собственной инициативе, не  посоветовавшись  ни  с
кем. Артем с улыбкой подумал, какие усилия  пришлось  приложить  Великим
Домам, чтобы сгладить перед имперскими властями шалость четырехруких.
   - Вы лучше Мусаево стороной обойдите, - доверительно предложила тетка
Кортесу. - Там речка будет небольшая, так ее  не  переходите,  идите  по
берегу и как раз к горам  выйдете.  Крюк,  конечно,  получится,  но  так
надежнее.
   Наемник кивнул:
   - Спасибо за совет.
 
Муниципальный жилой дом. 
Москва, улица Гольяновская, 
31 июля, вторник, 1:41 
 
   "Я не знаю, кто помог Лешеньке  влюбиться  в  путешествия  по  северу
России. Когда мы познакомились, он говорил, что ездит  туда  каждый  год
столько, сколько  себя  помнит,  и  всегда  находит  новые  впечатления,
которые помогают ему прожить до следующего  лета.  Лешенька  хвастается,
что знает Карелию лучше, чем ее жители, что был на Соловках, что купался
в Белом море. Я ему верю: он прошел пешком и проплыл  на  байдарке  весь
север, он... (неразборчиво)  ...главное,  он  никогда  не  берет  в  эти
путешествия "гер",  только  траву.  Он  говорит,  что  "гер"  оскорбляет
северную землю, поэтому мне кажется, что он любит ее больше,  чем  меня.
Конечно, это ерунда..."
   (пропущена страница)
   "...год мы поехали на Кольский  полуостров,  на  Сейдозеро.  Лешенька
уверял, что в его окрестностях, а может быть, на дне, должен  находиться
затерянный город. Что сюда устраивали и до сих  пор  устраивают  научные
экспедиции... (неразборчиво) ...думаю, что затерянные города можно найти
гораздо ближе, и не стоит тащиться из-за этого на край света.  Учитывая,
сколько метров культурного слоя нанесло на  нашу  планету  за  последние
тысячи лет, можно не сомневаться, что..."
   (неразборчиво)
   "...увидела  Сейдозеро,  мне  стало  совершенно  наплевать,  что   мы
проехали эти тысячи километров. Чтобы  полюбоваться  этой  красотой,  не
жаль было бы проехать гораздо больше. Ровная поверхность воды, налитой в
резную чашу, окруженная массивными скалами, и голыми, и покрытыми лесом.
Здесь  все   дышит   древним,   не   тронутым   цивилизацией   величием,
сохранившимся с незапамятных времен. В шуме деревьев я  слышала  сказки,
которые читал мне папа, когда я была маленькой, и  эти  сказки  оживали.
Мне казалось, что на поляне должна стоять избушка на  курьих  ножках,  а
из-за могучих скал вот-вот вылетит Кощей Бессмертный.
   Особая прелесть - облака. Здесь они..."
   (пропущена страница)
   " - Зря ты затеяла купаться, - пропыхтел  Лешенька,  выпустив  облако
вонючего дыма. Ненавижу траву. - Холодно.
   У меня действительно зуб на зуб не попадал,  но  я  чувствовала,  что
должна была это сделать. Спокойная  гладь  Сейдозера  манила  меня,  как
огонек свечи привлекает бабочку. Я ничего не могла поделать с собой.
   - Заболеешь.
   - Не заболею.
   Вдруг я поняла, что в воде мне было намного  теплее,  чем  здесь,  на
воздухе. Я сбросила полотенце и снова вошла в озеро.
   - Что ты делаешь?  -  Лешенька  попробовал  подняться,  покачнулся  и
захихикал:
   - Утопиться решила?
   Это показалось ему настолько остроумным, что Лешенька  задергался  от
смеха. На "хи-хи" пробило.
   - Тебе не понять!
   Я снова доплыла до островка, но теперь выбралась на  него.  Как  я  и
предполагала, внутри этот каменный утес  оказался  полым,  и  его  стены
образовывали самый настоящий бассейн, в котором скопилась дождевая вода.
Чистая дождевая вода. Чудесная ванна посреди озера.
   Почему я предполагала, что найду ее здесь?
   С берега что-то кричал Лешенька, но я не обращала на  него  внимания.
Мне показалось, что я должна окунуться в эту ванну. Я сбросила купальник
- ребята на берегу засвистели - и осторожно погрузилась в нее.
   Вода в этом странном бассейне не была застоявшейся. Она была  чистой,
прозрачной и... (неразборчиво) ...стало холодно, как на воздухе - вода в
бассейне была еще холоднее, чем в озере! Я поняла, что в  бассейне  бьет
ключ". , (неразборчиво)
   "...выкла к обжигающему холоду воды и теперь ощущала  ее  просто  как
освежающую прохладу. Передо мной возвышалась  массивная  и  важная,  как
главарь гангстеров, скала, на камнях которой не  было  видно  ни  единой
травинки.
   Хороший слог! Может, надо стать писателем?
   Но при всем своем величии скала выглядела  ужасно  незаконченной.  Ее
вершина не должна была заканчиваться так скоро. И так ровно. Там явно не
хватало...
   Я прикрыла глаза и увидела!
   Замок! Огромный, поражающий воображение, блестящий и абсолютно черный
замок! Я видела каждую его башню! Заходящее солнце играло на его стенах,
и красные лучи казались кровавыми подтеками, следами принесенных жертв и
казненных предателей. Я видела широкие лестницы,  спускающиеся  прямо  к
воде. Я видела факелы, горящие синим огнем.  И  когда  вода  в  бассейне
стала совсем горячей, я увидела..."
   (пропущена страница)
   "Лешенька сказал, что я не сдержала слово  и  взяла  с  собой  "гер".
Ребята тщательно осмотрели мои веревки, но  дырки  от  новой  вмазки  не
было, да и не могло быть. Я  не  брала  с  собой  "гер",  а  то,  что  я
видела..."
   (текст обрывается, следующая сохранившаяся запись не имеет  отношения
к путешествию на Сейдозеро)
   Из дневника Вероники Пономаревой. Обнаружен при обыске в ее  квартире
на  Гольяновской  улице,  сильно  поврежден  при  пожаре,  собственность
королевского архива Великого Дома Людь. Не предназначен  Зля  свободного
доступа.
   - Зачем ты напомнила мне эту историю?
   Пустой шприц лежал на раковине рядом со  вскрытой  ампулой.  Вероника
стояла перед зеркалом ванной комнаты, и все ее внимание было приковано к
глазам. Ее огромным, прекрасным