ир? -  спросил  Хеймут.  -  Было  бы  так
приятно побеседовать на серьезные темы!
   - Благодарю вас, но нет. Как-нибудь в другой раз,  Скажите  мне,  что  вы
знаете о Скейсе? Хеймут пожал плечами:
   - Почти ничего. Он приехал сюда год назад с большим количеством  монет  и
большим стадом рогатого скота. Говорят, он с дальнего  севера.  И  он  очень
умен.
   - В этом я не сомневаюсь, - сказал Шэнноу.
   Шэнноу вернулся в городок перед сумерками. Он завел  жеребца  в  конюшню,
заплатил конюху, чтобы он его вычистил и задал ему корма, а сам направился в
"Веселый паломник". Бет Мак-Адам улыбнулась и подошла к нему.
   - Вы редко сюда заглядываете, Шэнноу, - сказала она. - Не  нравится,  как
здесь кормят?
   - Очень нравится. Как вы?
   - Не могу пожаловаться. А вы?
   - Неплохо, - ответил Шэнноу, ощущая, как нарастает напряжение.  -  Вы  не
принесете мне поесть? Чего-нибудь горячего.
   - Сию минуту, - сказала она.
   Он неторопливо сел лицом к двери и оглядел залу. Обедающих было восемь, и
все они старательно не смотрели на него. Бет  принесла  ему  тарелку  густой
похлебки и черного хлеба с сыром. Он  ел  медленно,  подумал  было  заказать
баркеровку, но тут же вспомнил  предупреждение  Хеймута,  что  к  ней  можно
пристраститься. И попросил стакан воды.
   - У вас все хорошо, Шэнноу? - спросила Бет, ставя стакан на  стол.  -  Вы
какой-то... задумчивый.
   - Я осматривал Стену, - ответил он. -  Искал,  как  перебраться  за  нее:
Видимо, есть только один способ. Перелезть и дальше идти пешком. А  это  мне
не по вкусу.
   - Так поезжайте в обход! Не может же она тянуться поперек всего мира!
   - На это могут уйти недели.
   - А у вас, конечно, и лишней минуты нет. Он улыбнулся ей:
   - Вы не посидите со мной?
   - Не могу. Я на работе. Но  завтра  у  меня  будет  свободный  час  после
полудня. Приходите тогда.
   - Может быть, и приду.
   - Если так, то почистили бы вы вашу куртку, да и остальную  одежду  тоже.
От вас пахнет пылью и лошадиным потом. А эта  ваша  борода  с  седым  клином
придает вам вид столетнего старца.
   Шэнноу почесал подбородок и улыбнулся:
   - Посмотрим!
   В залу вошел Алейн Феннер. Увидев Шэнноу, он подошел к нему.
   - Могу я сесть, менхир?
   - Я думал, мы кончили наш разговор, - ответил Шэнноу,  досадуя,  что  Бет
отошла.
   - Я только хочу попросить у вас совета. Шэнноу кивнул на стул напротив.
   - Чем могу вам помочь?
   Феннер наклонился к нему и понизил голос.
   - Вечером мы хотим закрыть заведение Веббера. Как  вы  рекомендовали,  мы
пойдем к нему вместе - Бризли, Брум и еще кое-кто. Но никто из нас не привык
к насильственным действиям. И я был бы благодарен вам за любые указания.
   Шэнноу посмотрел на открытое честное лицо Феннера и  понял,  что  он  ему
нравится. Феннер обладал мужеством и принимал к сердцу общие интересы.
   - Кто будет говорить от имени вас всех?
   - Я.
   - Значит, нечестивцы будут примериваться к вам. Не позволяйте ни Вебберу,
ни другим перехватить инициативу. Не  вступайте  в  споры.  Предъявите  свои
требования и заставьте выполнить их. Вы понимаете?
   - Мне кажется, да.
   - Меньше говорите. Войдите, выведите Веббера вон  и  закройте  заведение.
При малейшем признаке сопротивления стреляйте. Не давайте им  опомниться.  А
главное, справьтесь с Веббером.  Он  -  голова  змеи.  Покончите  с  ним,  и
остальные не будут знать, что им делать,  а  стоит  им  растеряться,  победа
останется за вами. Вы можете положиться на тех, кто с вами?
   - Положиться? О чем вы?
   - Они умеют держать язык за зубами? Будет ли Веббер предупрежден о  ваших
планах?
   - Не думаю.
   - Надеюсь, вы не ошибаетесь. От этого зависит ваша жизнь. Вы женаты?
   - Да. И у нас четверо сыновей.
   - Думайте о них, Феннер,  когда  войдете  туда.  Если  допустите  ошибку,
расплачиваться за нее будут они.
   - А нельзя все уладить, ни в кого не стреляя?
   - Не исключено. Я ведь не говорю, что  вы  должны  ворваться  туда,  паля
направо и налево, а пытаюсь втолковать  вам,  как  остаться  в  живых.  Если
Веббер начнет вам что-нибудь говорить,  а  вы  станете  отвечать,  его  люди
успеют опомниться, ваши  же  начнут  колебаться.  Будьте  сильны,  быстры  и
решительны. Никаких серых тонов, менхир Феннер. Черное или белое. Победа или
поражение. Жизнь или смерть.

***

   Вооруженных мужчин, которые вошли в игорное заведение Вебера было восемь.
В зале стояло больше двадцати столов, у длинной стойки теснились посетители.
Сам Веббер сидел в глубине залы за столом, где шла игра в карнат,  и  Феннер
повел своих товарищей туда.
   - Вы пойдете с нами, менхир Веббер, - сказал он,  вытаскивая  пистолет  и
прицеливаясь.  Когда  посетители  сообразили,  что  происходит,   воцарилась
мертвая тишина. Веббер встал  и  скрестил  руки  на  груди.  Он  был  высок,
могучего сложения, хотя и начинал обрастать жиром. Глаза у него были черные,
глубоко посаженные. Он улыбнулся Феннеру, блеснув золотом, и Феннер заметил,
что его зубы по сторонам резцов отлиты из драгоценного металла.
   - С какой еще стати, во имя дьявола? - осведомился Веббер.
   Феннер взвел затвор.
   - С той, что иначе умрете, - ответил он.
   - Это по-честному? - взревел Веббер.  -  Что  я  такого  сделал?  Содержу
игорный дом. Я никого не убивал... кроме как в честном бою.
   - Вы вор и мошенник, - вмешался  Джозия  Брум,  выходя  вперед.  -  И  мы
закрываем ваше заведение.
   - Кто говорит, что я вор? Пусть-ка выйдет  и  повторит  мне  в  глаза!  -
заорал Веббер.
   Феннер сделал знак Бруму отойти, но тот продолжал кричать:
   - Тех, кто у вас выигрывает, убивают. Вы отрицаете свое соучастие?
   - При чем тут я, менхир? Того, кто навыигрывает много монет, видят другие
- неудачливые - игроки.
   Феннер  посмотрел  по  сторонам.  Посетители  отступили,  и  их  окружали
подручные Веббера. Бризли покрылся потом, еще двое переминались  с  ноги  на
ногу. Пистолет Феннера нацелился в грудь Веббера.
   - Вы пойдете с нами, менхир. Или примете последствия отказа.
   - Вы меня пристрелите? Совершите хладнокровное убийство, менхир? Это  что
же за закон вы вводите?
   - Он... он прав, Алейн, - прошептал Брум. - Мы пришли сюда не убивать. Но
пусть это послужит вам уроком,  Веббер!  Больше  мы  таких  преступлений  не
потерпим!
   - Я прямо трясусь от страха, менхир Яичница со шкварками. А  теперь,  все
вы, бросьте оружие, не то мои люди вас изрешетят.
   Пистолет  Бризли  со  стуком  упал  на  пол.  Остальные  последовали  его
примеру... все, кроме Алейна Феннера.  Его  взгляд  скрестился  со  взглядом
Вебера, и они поняли друг друга.
   Только Феннер не был хладнокровным убийцей. Он спустил затвор  и  засунул
пистолет в кобуру на бедре, но в ту же секунду Веббер выхватил свой пистолет
и дважды  выстрелил  Феннеру  в  грудь.  Молодой  человек  упал  на  колени,
судорожно хватаясь за рукоятку своего пистолета, но третья пуля ударила  его
в грудную кость и опрокинула назад на пол.
   - Эмили... - прошептал он. На  губах  у  него  запузырилась  кровь,  тело
дернулось в последней судороге.
   - Уберите этого дурня, - приказал Веббер. - Здесь идет игра.
   Бризли вместе с остальными вынесли Феннера  на  улицу.  Шэнноу  сидел  на
крыльце "Отдыха путника", и когда они приблизились, встал и пошел к ним.  На
него навалилась неизбывная печаль.
   - Он взял и застрелил его, -  сказал  Брум.  -  Алейн  убрал  пистолет  в
кобуру, а Веббер взял и застрелил его.
   Шэнноу нагнулся и приложил пальцы к шее Феннера.
   - Он умер. Положите его.
   - Не на улице же! - возразил Брум.
   - Положите! - бешено крикнул Шэнноу. - И ждите здесь!
   Он снял куртку, положил ее возле трупа, потом стремительно  направился  к
заведению Веббера, Он вошел, пересек  залу  и  остановился  перед  Веббером,
который  пил,  перешучиваясь  со  своими  приспешниками.   Шэнноу   выхватил
пистолет, взвел курок и прижал дуло к губам Веббера.
   - Открой рот! - приказал Шэнноу. Веббер моргнул и увидел пламя  ярости  в
глазах Шэнноу, Он открыл рот, и ствол скользнул между его челюстями.
   - Теперь встань! - и Веббер осторожно поднялся на ноги.  Шэнноу  медленно
повел его через залу, сквозь ряды повскакавших игроков и дальше на улицу. Он
и не оглядываясь знал, что все, кто был в зале, идут за ними. Толпа росла  -
в соседних заведениях  услышали,  что  происходит.  Веббер  пятился,  давясь
пистолетом. Его собственный был по-прежнему  в  кобуре,  но  он  старательно
держал руки подальше от нее. Шэнноу остановился возле тела. Алейна Феннера и
полуобернулся, чтобы видеть толпу.
   - Этот молодой человек рискнул жизнью ради многих среди  вас.  И  вот  он
лежит мертвый, его жена  осталась  вдовой,  его  сыновья  лишились  отца.  А
почему? Да потому, что в вас нет и капли мужества. Потому, что вы позволяете
всякой гнуси жить среди вас. Он погиб, став жертвой греха. -  Взгляд  Шэнноу
скользнул по толпе. - А как сказано в Писании: "Возмездие за грех - смерть!"
   Шэнноу спустил  курок.  Мозг  Веббера  разбрызгался  вместе  с  осколками
черепа, его тело упало навзничь, а  из  почернелого  рта  заструился  темный
пороховой дым.
   - Теперь слушайте! - загремел Шэнноу в наступившей смятенной тишине. -  Я
знаю, здесь много разбойников. Если с наступлением  утра  вы  будете  еще  в
Долине Паломника, я начну охотиться на вас и убивать, едва увижу. Вы  будете
подкрепляться утром, или сладко спать в своей постели, или  мирно  играть  в
карнат с приятелями. Но я обрушусь на вас, как гнев  Божий.  Те,  кто  имеют
уши, чтобы слушать, запомните это. Завтра вы умрете.
   Из толпы вышел коренастый детина с двумя пистолетами, заткнутыми за пояс.
   - Ты думаешь, что можешь один справиться с нами? - вызывающе крикнул он.
   Пистолет Шэнноу рявкнул, и  детина  рухнул  на  мостовую  с  размозженным
черепом.
   - Никаких вопросов! - объявил Иерусалимец - Завтра я начинаю охотиться на
вас.

16

   Началась долгая ночь. Шэнноу сидел у себя в комнате: адские  пистолеты  -
на столе у него под рукой, а верные капсюльные -  в  кобурах  на  поясе.  Он
вычистил  старые  пистолеты  и  перезарядил  их.  У  него  осталось   только
шестнадцать адских патронов, а если ночь  не  пройдет  мирно,  их  могло  не
хватить. Он отодвинул кресло от окна, и теперь его скрывал мрак, царивший  в
комнате. Подушки на кровати были взбиты и накрыты  одеялом,  будто  под  ним
кто-то  спал,  и  теперь  Иерусалимцу  оставалось  только  сидеть  и   ждать
неизбежного.
   К концу первого часа, он услышал стук копыт - какие-то  всадники  уезжали
из городка. Он не подошел к окну посмотреть, сколько их. По меньшей мере две
трети разбойников до зари навсегда покинут эти места, но Шэнноу тревожили не
беглецы.
   Он сидел в темноте, его ярость давно улеглась, и он винил себя  в  смерти
Феннера. Ведь в глубине души он знал, что  молодой  человек  не  уцелеет,  и
все-таки позволил ему войти в Долину Смертной Тени.
   Разве сторож я брату  моему?  Ответить  надлежало  бы:  да!  Он  вспомнил
потрясение на лицах толпы, когда его пуля отправила Веббера в ад.  Ему  было
ясно, чему, по  их  мнению,  они  стали  свидетелями:  сумасшедший  фанатик,
известный под прозвищем Иерусалимец, расправился  с  еще  одной  беспомощной
жертвой. Они забудут, что Веббер беспощадно убил бедного Алейна Феннера,  но
запомнят, как мучился Веббер, стоя в лунном свете со  стволом  пистолета  во
рту.
   Запомнит и Шэнноу. Это не было благим деянием. Он мог убедить себя в  его
необходимости, но не в благородстве. Было время, когда Йон  Шэнноу  сразился
бы с Веббером, как мужчина с мужчиной, открыто и бесстрашно. Но  не  теперь.
Его силы и быстрота убывали. Он лишний раз убедился в  этом,  когда  на  его
глазах Клем Стейнер разнес вдребезги падающий кувшин. Когда-то  Иерусалимец,
возможно, был способен показать сноровку не хуже. Но это время прошло.
   В коридоре за дверью скрипнула половица. Шэнноу взял пистолет в руку,  но
услышал, как открылась и закрылась дверь, как кто-то тяжело сел на  кровать.
Он расслабился, оставив курок взведенным.
   Ривердейл. Вот где его  жизнь  изменилась.  Он  ехал  по  дикому  краю  и
оказался в мирном селении. Там он познакомился с Донной  Тейбард.  Ее  мужа,
плотника Томаса, убили, и ей самой грозила беда. Шэнноу выручил ее, а  потом
полюбил. Вместе они отправились с караваном Кона Гриффина в надежде  обрести
новую жизнь в краю без  разбойников  и  убийц.  Гриффин  называл  этот  край
Авалоном.
   И что же они нашли? Шэнноу ранили канны, странное каннибальское племя,  и
его спас Каритас, человек, переживший Падение, ставший почти святым.  Донна,
считая, что Шэнноу погиб, вышла замуж за Гриффина.
   И что-то в Йоне Шэнноу похолодело и умерло. Он  вспомнил,  как  его  отец
сказал однажды: "Лучше любить и потерять, чем никогда не любить". Не правда!
   Он был более доволен своей жизнью до встречи с Донной. Пусть и не истинно
счастлив, но он знал, кто он и что он такое...
   На крыше у него над головой зашуршали подошвы сапог.
   Что же, задумавшие меня убить,  придите.  Я  здесь.  Я  жду.  Он  услышал
постанывание растягивающейся веревки, увидел, как за окном опускается нога в
сапоге, вдетая в петлю.
   Ниже, ниже, ниже... Потом появилось туловище.  Левая  рука  держалась  за
веревку, правая сжимала длинноствольный пистолет. Когда голова поравнялась с
окном, человек прицелился и дважды выстрелил в бугор под одеялом на кровати.
В ту же секунду дверь слетела с петель,  и  в  комнату  Шэнноу  вбежали  два
человека.
   Иерусалимец застрелил обоих из левого пистолета, потом повернул правый  и
выстрелил в живот человека на веревке, тот взвизгнул, сорвался  и  исчез  из
вида. Шэнноу поднял пистолеты вертикально  и  всадил  три  пули  в  потолок.
Услышал крик, веревка за окном исчезла, и он услышал треск дощатого тротуара
под тяжестью упавшего тела.
   Наступила тишина. Комната смердела кордитом, в ней висел пороховой дым.
   Из  коридора  до  слуха  Шэнноу  донесся   шепот:   отдавались   какие-то
распоряжения. Но шорохов не было.
   Он быстро перезарядил пистолеты последними патронами.
   В коридоре раздались два выстрела. Кто-то закричал, и  тело  ударилось  о
деревянные перила лестничной площадки.
   - Эй, Шэнноу! - крикнул Стейнер. - Тут чисто. Могу я войти?
   - Лучше, чтобы у тебя в руках ничего не было, - ответил Шэнноу.
   Стейнер перешагнул через трупы и вошел.
   - Их было только двое, - сказал он с улыбкой. - Дьявол! Но ты  добавляешь
интереса жизни! Знаешь, по меньшей мере тридцать  человек  уже  убрались  из
Долины. Чего бы я не дал за такую славу, как у тебя!
   - Почему ты мне помог?
   - Дьявол, Шэнноу, как бы я мог  допустить,  чтобы  тебя  убил  кто-нибудь
другой? Где еще я найду в мире противника равного тебе?
   Стейнер осторожно подошел  к  окну  сбоку,  задернул  плотную  занавеску,
чиркнул спичку и зажег фонарь на столе.
   - Ты не против, если я уберу эту падаль в коридор? От них уже  воняет.  -
Не дожидаясь ответа, он нагнулся над трупами. - Обоих в лоб.  Очень  хорошо.
Дьявольски хорошо! - Он ухватил первого за воротник а  выволок,  "  коридор.
Шэнноу сел и смотрел, как он вытаскивает второго. - Эй,  Мейсон!  -  крикнул
Стейнер. - Ты не пришлешь сюда кого-нибудь убрать дохлятину?
   Вернувшись в комнату, он кое-как водворил дверь на место и подпер ее.
   - Ну, Шэнноу, скажешь мне "спасибо", или как?
   - За что спасибо?
   - За то, что я разделался с двумя на лестнице. Что бы ты делал без  меня?
Они же поймали тебя здесь в ловушку.
   - Спасибо, - сказал Шэнноу. - А теперь уходи. Мне надо поспать.
   - Хочешь, я пойду с тобой завтра, когда начнется охота?
   - В этом нет необходимости.
   - Нет, ты сумасшедший! Здесь же еще остается  человек  двадцать-тридцать,
которые не побегут. С ними со всеми тебе, в одиночку не справиться.
   - Доброй ночи, менхир Стейнер.

***

   На следующее утро, проспав три часа, Йон Шэнноу спустился вниз  и  позвал
Мейсона.
   - Пошлите кого-нибудь найти  для  меня  шесть  мальчишек,  которые  умеют
читать. Пусть они придут сюда.
   Потом Взыскующий Иерусалима сел за стол, положил на  него  шесть  больших
листов бумаги и взял древесный уголек. Медленно и тщательно  он  написал  на
каждом листе короткое объявление.
   Когда пришли мальчишки, он велел  каждому  прочесть  написанное  вслух  и
отправил их в игорные  и  питейные  заведения  в  восточной  части  городка,
вручить листы владельцам или барменам.
   Объявление было простым:

   ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.
   ВСЯКИЙ ЧЕЛОВЕК С ПИСТОЛЕТОМ В ПРЕДЕЛАХ  СЕЛЕНИЯ  ДОЛИНА  ПАЛОМНИКА  БУДЕТ
СЧИТАТЬСЯ РАЗБОЙНИКОМ ИЛИ ЗАЧИНАТЕЛЕМ ВОЙН, И  С  НИМ  БУДЕТ  ПОСТУПЛЕНО  СО
ОТВЕТСТВЕННО.
   ШЭННОУ.

   Когда мальчишки ушли, Шэнноу  откинулся  на  спинку  стула  в  терпеливом
ожидании, не позволяя себе почувствовать ни страха,  ни  напряжения.  Мейсон
принес ему кружку баркеровки и сел напротив.
   - Конечно, услуга невелика, Шэнноу, но за комнату платить не нужно. И  за
то, что вы едите и пьете, тоже.
   - Вы очень добры, менхир.
   Мейсон пожал плечами.
   - Вы хороший человек. Но всем этим вы друзей не наживете.
   - Знаю. - Он вгляделся в худое лицо своего собеседника.
   - По-моему, вы не всегда содержали гостиницу. Мейсон сухо улыбнулся:
   - Вы выгнали меня из Ольона - всадили мне в плечо пулю. Когда идет дождь,
боль ну прямо адская. Шэнноу кивнул:
   - Я вас помню. Вы ездили с Кейдом. Я рад, что вы  занялись  чем-то  более
полезным.
   - Молодость проходит, - сказал  Мейсон.  -  Почти  все  мы  оказались  на
большой дороге, потому что нас выгнали из наших ферм - или  разбойники,  или
засуха, или те, кто просто был сильнее. Но это не жизнь. А тут у меня  жена,
две дочери, крыша над головой. Ем три раза в день, а зимой веселый  огонь  в
очаге прогоняет холод. Что еще вправе желать человек?
   - Аминь, - согласился Шэнноу.
   - А что вы будете делать теперь?
   - Дождусь полудня, а тогда выкорчую все, что осталось.
   - Это не Ольон, Шэнноу. Там вас поддерживали горожане.  Помнится,  у  них
был томжгет - все хорошие стрелки, и они прикрывали вас сзади. А  здесь  это
самоубийство. Они будут подстерегать вас в закоулках или застрелят, едва  вы
выйдете на улицу.
   - Я сказал, менхир, а мое слово железно.
   - Да, - сказал Мейсон, вставая. - Пусть сопутствует вам Божья удача.
   - Обычно так и бывает, - сказал Иерусалимец. С его места ему было  видно,
как солнце медленно  поднимается  к  верхней  точке  небес.  Чудесный  день!
Человек не мог бы выбрать  дня  чудеснее,  чтобы  умереть.  Один  за  другим
возвращались мальчики. Шэнноу давал каждому  монету  и  спрашивал,  куда  он
отнес предупреждение и что было дальше.  Почти  все  получатели  прочли  его
предупреждение вслух всем присутствующим, но один, дочитав, разорвал лист  в
клочья. И остальные захохотали, сказал мальчик.
   - Опиши это место, - попросил Шэнноу, а выслушав, задал еще вопрос:
   - И ты видел там людей с оружием?
   - Да. Один сидел у окна с длинным ружьем, нацеленным на улицу. И еще двое
на балконе справа. И, по-моему, еще один прятался за бочками у дальней стены
около стойки.
   - Ты наблюдательный малыш. Как тебя зовут?
   - Мэтью Феннер, менхир.
   Шэнноу поглядел в темные глаза мальчика и удивился  тому,  что  сразу  не
заметил его сходства с подло убитым отцом.
   - Как твоя мать?
   - Все время плачет.
   Шэнноу  открыл  кожаный  кисет,  в  котором  хранил  монеты,  и  отсчитал
двадцать.
   - Отдай их своей матери. Скажи ей, что я сожалею.
   - Мы не бедны, менхир. Но благодарю вас за сочувствие,  -  сказал  Мэтью,
повернулся и вышел.
   Почти наступил полдень. Шэнноу ссыпал монеты в кисет и встал.
   Он вышел из "Отдыха путника" через заднюю дверь в проулок и  стремительно
отступил вправо, держа пистолет  наготове.  Но  проулок  был  пуст.  Он  шел
задворками, пока  не  оказался  перед  боковой  стеной  игорного  заведения,
которое описал мальчик. Оно принадлежало человеку по имени  Зеб