- Два золотых меча и доспехи, украшенные самоцветами, - улыбнулся тот.
   - Ты их получишь!
   На Ангеле появился золотой шлем с пышным белым плюмажем, а следом панцирь
и наручни, блистающие рубинами и алмазами. По бокам повисли два меча.
   Все двери в зале открылись разом, и сонм теней устремился к воинам.
   - Мне нужен свет! - вскричал Нездешний. С потолка хлынули солнечные лучи,
пронзая темное скопище, и оно растаяло, как туман под утренним ветром.
   Но черная туча закрыла свет, и холодный голос прошипел:
   - Ты быстро учишься, Нездешний, но у тебя  не  хватит  мастерства,  чтобы
одолеть меня.
   Не успело умолкнуть эхо этих слов, как в зале явились  девять  рыцарей  в
черных доспехах, с длинными треугольными щитами и черными  мечами  в  руках.
Нездешний послал обе стрелы в первого, но они попали в щит. Такая же  участь
постигла и стрелу, пущенную Мириэль. Рыцари между тем приближались.
   - Что делать будем? - шепнул Ангел, обнажив оба меча.
   Нездешний  выстрелил  снова.  Стрела,  пролетев  над  головами   рыцарей,
повернула назад и вошла в спину одного из них.
   - Здесь все возможно, - сказал Нездешний. - Дай волю своей фантазии!
   Рыцари бросились в атаку, держа щиты перед собой. В руке Нездешнего  тоже
явился белый щит, арбалет же превратился в созданный из света меч. Нездешний
двинул щитом переднего рыцаря, отшвырнув его назад, и раскроил  мечом  ребра
другому.
   Ангел с разбегу бросился рыцарям под ноги, и трое упали, клацая щитами  о
камень. Ангел, вскочив, убил  двоих,  третьего  прикончила  Мириэль,  пустив
стрелу ему в глаз.
   Двое рыцарей напали на нее, и ее лук тут  же  преобразился  в  сверкающую
саблю. Увернувшись от рубящего удара, девушка подскочила высоко в  воздух  и
ногами ударила первого в подбородок. Рыцарь отлетел назад. Второй нанес удар
ей в лицо, но она отклонилась  и,  размахнувшись  что  есть  силы,  рассекла
кольчугу, прикрывавшую его горло. Он упал, и тогда она  вонзила  меч  в  его
незащищенную спину.
   Трое оставшихся рыцарей попятились прочь. Ангел бросился к ним.
   - Нет! - взревел Нездешний. - Пусть уходят!
   Ангел отошел к Нездешнему и Мириэль, ворча:
   - Не дается мне это колдовство.
   - Оно тебе больше не понадобится, - сказал Нездешний, указывая на  тающие
стены замка. - Все кончено.
   Миг спустя они очутились на широкой  серой  дороге,  а  замок  исчез  без
следа.
   - Ты рисковала из-за меня жизнью, Мириэль, -  сказал  Нездешний,  обнимая
дочь. - Ради меня ты спустилась в преисподнюю. Я не забуду  этого  до  конца
своих дней. И ты тоже, Ангел, - как мне благодарить тебя?
   - Для начала позволь Мириэль увести меня отсюда, - сказал Ангел, боязливо
поглядывая на свинцово-серое небо и угрюмые холмы.
   - Будь по-твоему, - засмеялся Нездешний. - Как это сделать, Мириэль?
   Она руками закрыла ему глаза.
   - Подумай о своем теле и о месте, где оно спит, и расслабься,  как  будто
собираешься уснуть. Скоро мы с тобой встретимся в горах.
   Он отвел ее руки, удерживая их в своих, и сказал мягко:
   - Я не пойду в горы.
   - Что ты говоришь?
   - Там я всего лишь лишний меч. Я должен идти  туда,  где  от  меня  будет
больше пользы.
   - Неужто в Гульготир? - воскликнула она.
   - Да. За всем этим стоит Цу Чао. Быть может,  его  смерть  положит  этому
конец.
   - Отец, но ведь он чародей. И его хорошо охраняют. Хуже того,  он  знает,
что ты придешь, - потому-то он и устроил тебе эту ловушку.  Он  будет  ждать
тебя. Разве ты можешь его победить?
   - Он же Нездешний, - сказал Ангел. - Разве он может потерпеть неудачу?

***

   - Экий  дурак!  -  Кеса-хан  вскочил  и  заплясал  по  пещере,  забыв  об
усталости. Мириэль и Ангел смотрели на него во все глаза. - Подумать только,
он вздумал одолеть Нездешнего в бою!  Что  за  чудачество?  Все  равно,  что
пытаться задушить льва, сунув ему голову в пасть. Какая удача!
   - О чем ты? - спросила Мириэль. Кеса-хан вздохнул и снова сел у огня.
   - Не понимаешь? Ведь ты его дочь. Он как огонь. Если его не  трогать,  он
превращается в тлеющие угли. Но напасть на него - все равно что  бросить  на
угли дрова. Не понимаешь? Смотри же! - Кеса-хан провел рукой над костром,  и
тот превратился в огненное зеркало. В нем показался Нездешний,  бредущий  по
воде через подземелье призрачного замка. - Сейчас он боится, потому  что  не
видит врага - вокруг только тьма. Он растерян, ничего не  помнит,  и  оружия
при нем нет. - Маленькая фигурка в зеркале добрела до скелета и  вступила  в
разговор со златовласой головой. - Теперь смотрите!
   Чешуйчатое чудовище бросилось на Нездешнего,  и  тот  ударил  его  ребром
скелета.
   - Теперь у него есть меч, - сказал шаман. - Теперь у него есть  цель.  Он
знает, что вокруг враги, и его способности обостряются до предела. Смотрите,
как он движется, - точно волк.
   Фигурка в зеркале разбила хрустальный шар и пробилась вверх по лестнице.
   - Вот это мне особенно понравилось, - прокаркал  шаман,  когда  Нездешний
швырнул священника в белых одеждах в пасть змея.  -  В  темноте,  окруженный
врагами, зная, что помощи ждать  неоткуда,  он  выбирает  охраняемую  дверь.
Превосходно. В нем непременно должна быть надирская кровь. А как он заставил
солнце просиять в Пустоте! Прекрасно, замечательно. Цу Чао, наверное, теперь
дрожит - я бы уж точно трясся на его месте.
   - Не знаю, дрожит он или нет, - сказала Мириэль, - но отец в  самом  деле
едет к нему в Гульготир. А там солнце по заказу светить не  станет.  Цу  Чао
окружит себя стражей и будет его ждать.
   - Боги тоже будут ждать. - Кеса-хан махнул рукой, и костер запылал снова.
- Завтра мы должны перевести женщин и детей в  Кар-Барзак.  Я  уже  известил
Анши Чена - он оставит на перевалах небольшое количество  воинов.  Пятьдесят
человек будут удерживать стену дотемна - авось справятся.
   - Но что будет с отцом? - настаивала Мириэль.
   - Его судьба в руках богов. Либо он будет жить, либо  умрет  -  мы  здесь
бессильны.
   - Цу Чао отыщет его в пути с помощью магии. Не мог бы ты прикрыть его?
   - Нет, это не в моей власти. В долине Кар-Барзака водятся страшные  звери
- все мои силы уйдут на то, чтобы прогнать их в горы и очистить нам путь.
   - На что же тогда надеяться отцу?
   - Там увидим. Не надо его недооценивать.
   - Но должны же мы сделать хоть что-то!
   - Ну конечно же.  Мы  будем  сражаться.  Заставим  Цу  Чао  сосредоточить
внимание на Кар-Барзаке. Крепость нужна ему - это предмет его мечтаний.
   - Почему?
   - Ее построили Древние. Там они творили демонов, называемых "полулюдами",
которые воевали за них. Полулюды -  это  звери,  слитые  с  людьми:  великое
волшебство! Столь великое, что оно погубило самих Древних, и  в  Кар-Барзаке
оно живет до сих пор. Скоро  вы  сами  увидите  эту  долину  -  искореженные
деревья, хищных овец и коз. Там даже клыкастые кролики встречаются. Ничто не
может  жить  там,  не  претерпев  искажений.  Даже  гранитная  кладка  замка
перекосилась так, словно он слеплен из мокрой глины.
   - Чего ж нас-то туда несет? - спросил Ангел. Кеса-хан улыбнулся,  блеснув
темными глазами.
   - Кое-кто оказал нам услугу, разбив  чары  Кар-Барзака,  -  сказал  он  и
уставился в огонь.
   - Ты о чем-то умалчиваешь, - сказала Мириэль.
   - О многом, - признался он, - но многого вам и не надо знать. Наши  враги
добрались  до  Кар-Барзака  раньше  нас  -  и  уничтожили  источник   магии,
поплатившись за это жизнью. Теперь нам нечего бояться.  Мы  будем  оборонять
крепость и тем продлим род Собирателя.
   - Как долго мы сможем ее удерживать? - спросил Ангел.
   - Посмотрим. Первым делом мне надо изгнать  зверей  из  долины.  Оставьте
меня.

Глава 16

   Альтарин стоял в своей палатке с адъютантом  Повисом  по  правую  руку  и
командиром Черных Рыцарей - альбиносом Инникасом  -  по  левую.  Перед  ними
парил в воздухе образ Цу Чао.
   - Вы не оправдали доверия своего императора, - говорил чародей. - Он  дал
вам простое задание, которое вы позорно провалили,  не  сумев  справиться  с
горсткой надиров. - Эта горстка  надиров,  -  холодно  ответил  Альтарин,  -
засела за тремя узкими перевалами. Я потерял больше двухсот человек, пытаясь
взять их штурмом, а ваше хваленое  Братство  преуспело  не  больше,  чем  я.
Какой-то старик в одиночку отразил их атаку.
   - Не смейте высказываться против Братства! - прошипел Цу Чао. - Вы  хуже,
чем профан, - вы предатель.
   - Я служу императору, а не тебе, ты, надутый...  -  Альтарин  застонал  и
повалился на руки Повису. Между ребер у него торчал длинный нож.
   Повис, широко раскрыв глаза от ужаса, опустил умирающего генерала на пол.
   - Вы убили его! - прошептал он, глядя на беловолосого Инникаса.
   Альтарин пытался что-то сказать, но кровь запузырилась у него на губах, и
голова запрокинулась. Инникас нагнулся и вытащил нож, вытерев его о шелковый
камзол генерала. Повис встал, руки его дрожали.
   - Не совершай необдуманных поступков, мальчик, - сказал образ Цу  Чао.  -
Сам император отдал приказ о его казни. Ступай приведи Галлиса.  Скажи,  что
император повысил его.
   Повис стоял как вкопанный, глядя на труп своего начальника.
   - Ступай! - рявкнул Инникас, и юноша опрометью выбежал из палатки.
   - В тридцати милях к северу, мой  господин,  есть  еще  один  перевал,  -
доложил Инникас.
   - Возьми сотню человек  -  лучшее,  что  у  вас  есть.  Надиры  пойдут  в
Кар-Барзак, перехватите их в долине. Они будут растянуты: голова уже  войдет
в крепость, хвост попытается дать  вам  бой.  Женщины  и  дети  окажутся  на
открытом пространстве  -  перебейте  их!  Посмотрим,  будут  ли  надиры  так
геройствовать, когда им не за что станет драться.
   - Слушаю и повинуюсь, мой господин, - с поклоном ответил Инникас.
   - Удалось ли вам связаться с Гракусом и остальными?
   - Нет, господин, только с Замоном, который стережет их лошадей  в  горах.
Он говорит, что до места они добрались благополучно и собирались  спуститься
под землю. Возможно, это магия Кар-Барзака препятствует общению.
   - Они там - это главное. Все идет, как задумано. Вентрийцы высадились  на
юге, и дренаи, лишившись Карнака, беспорядочно бегут  от  них.  Наши  войска
вот-вот вторгнутся на Сентранскую равнину. Но  без  того,  что  находится  в
Кар-Барзаке, наше будущее не будет прочным. Смотри не подведи меня, Инникас!
   - Можете положиться на меня, господин.
   - Хорошо.

***

   Солнце закатилось за горы, и готиры отступили, унося своих раненых. Сента
без сил опустился на землю, Белаш плюхнулся рядом.
   - Должен признаться, я здорово устал, - сказал дренаи.
   - Я тоже, - сознался надир, привалившись головой к черному камню стены. -
Нынче они атаковали особенно яростно. - Он потер слипающиеся глаза. -  Через
два часа нас здесь уже не будет.
   - Далеко ли эта крепость?
   - К рассвету будем в долине, - угрюмо ответил Белаш.
   - Непохоже, чтобы это вселяло в тебя бодрость, дружище.
   - Злое это место. - Белаш достал из кошелька на поясе кости, зажал  их  в
ладонях и вздохнул. - Мне кажется, Белаш умрет там.
   - Что это у тебя такое? - спросил Сента, чтобы переменить разговор.
   - Правая рука моего отца. Его убили давным-давно, а я все еще не отомстил
за него.
   - Как это случилось?
   - Он погнал лошадей на рынок в Намибе - это долгий путь. С ним  были  мой
брат и Анши Чен, и только Анши остался жив. Он ехал сзади  и  убежал,  когда
чужие напали.
   - За что ты его так не любишь? За то, что он струсил?
   - Он не трус! - отрезал Белаш. - Врагов было слишком много, и он  был  бы
глупцом, если бы полез в драку. Дело в том, что мы с Анши любили одну  и  ту
же женщину, а она предпочла его. Но он хороший вождь, да отсохнет мой  язык,
сказавший это. Я пытался напасть на след убийц отца.  Я  нашел  его  тело  и
похоронил его, только эти кости взял себе. Но следы  к  тому  времени  стали
слишком старыми. Анши видел человека, нанесшего смертельный удар моему отцу,
и описал его мне. С тех пор я живу надеждой найти его. У него белые волосы и
глаза, словно кровь.
   - Найдешь еще, - сказал Сента.
   - Может быть. - Белаш встал и пошел вдоль стены, заговаривая с бойцами  и
опускаясь на колени рядом с ранеными и умирающими.
   Сента вытянулся, заложив руки за голову, и стал смотреть, как  проступают
звезды на темнеющем небе. Было свежо и прохладно,  а  камни  внизу  казались
почти мягкими. Сента закрыл глаза, а когда открыл  их  снова,  увидел  перед
собой Мириэль.
   - Я задремал, - улыбнулся он, - и мне приснилась ты.
   - В каком-нибудь непристойном виде, конечно. Он сел и потянулся.
   - А вот и нет. Мы сидели на лугу у ручья, под ивой, и держались за  руки.
Вот так. - Он взял ее руку и поднес к губам.
   - Опять ты за свое, - сказала она, отдернув руку.
   - А как же! Почему ты  не  поцелуешь  меня,  красавица?  Только  разок  -
посмотреть, понравится тебе или нет.
   - Не хочу.
   - Ты режешь меня без ножа.
   - Ничего, переживешь.
   - Ты боишься, правда? Боишься отдать что-то. Боишься жить. Я слышал,  как
ты предлагала себя Ангелу прошлой ночью. Это была ошибка,  красавица,  и  он
правильно поступил, отказав тебе. Донельзя  глупо,  но  правильно.  Чего  ты
боишься?
   - Я не хочу говорить об этом, - сказала она, порываясь встать. Он  тронул
ее за руку.
   - Поговори со мной.
   - Зачем? - прошептала она.
   - Затем, что я тебе не чужой.
   Некоторое время она молчала, и он ее не торопил. Потом сказала:
   - Если ты любишь кого-то,  ты  открываешь  перед  ним  все  двери  своего
сердца. Впускаешь его. А когда  он  умирает,  ты  остаешься  беззащитным.  Я
видела, как страдал отец, когда мать погибла, и не хочу страдать так сама.
   - Но это неизбежно, Мириэль. Таков  наш  удел.  Мы  точно  времена  года:
весной расцветаем, летом мужаем, осенью вянем, зимой умираем. Но глупо  было
бы сказать: "Не стану сажать весной цветы - все равно они увянут". Что такое
жизнь без любви? Вечная зима, холод и снег.  Это  не  для  тебя,  красавица,
поверь мне.
   Он гладил ее по волосам,  прижавшись  губами  к  ее  щеке.  Она  медленно
повернула голову, и их губы соприкоснулись.
   Над стеной просвистела стрела, и послышался топот бегущих ног. -  Выбрали
время, нечего сказать! - сказал Сента, вынимая меч.

***

   Ангел с тревожным чувством смотрел на освещенную луной долину, на ее луга
и отлогие холмы. Вдали, близ широкой пустоши цвета старого железа, виднелись
стены и башни Кар-Барзака. Надирские женщины и дети сходили в долину длинной
спотыкающейся вереницей, многие тащили за собой тележки с  пожитками.  Ангел
оглядел вздымающиеся вокруг горы. В долине  укрыться  негде  -  он  молился,
чтобы защитники, оставленные позади, удержались. Если готиры прорвутся  хотя
бы через один перевал...
   Ему даже думать не хотелось о том, что будет тогда.
   Почти  все  воины  уехали  вперед,  к  крепости,  а  остальные  обороняли
перевалы. Женщин и детей сопровождали всего тридцать человек.  Ангел  съехал
вниз и немного приободрился,  увидев  немого  мальчика,  шагающего  рядом  с
нагруженной  тележкой.  На  нем  был  плащ  Ангела,  а  в  руке  он   держал
выструганный из деревяшки меч. Плащ  волочился  по  земле.  Ангел  подъехал,
поднял его и посадил на коня за собой. Мальчик с улыбкой взмахнул деревянным
мечом.
   Пришпорив коня, Ангел проскакал вперед, где ехал  Белаш  рядом  с  вождем
Анши  Ченом.  Они  были  заняты  разговором.  Анши,  коренастый,  начинающий
полнеть, посмотрел на дреная с откровенной враждебностью.
   - Мы движемся слишком медленно, - сказал Ангел. - Скоро рассвет.
   - Это так, - кивнул Белаш, - но у нас много стариков. Они не  могут  идти
быстрее.
   - Могли бы, если бы бросили свою  поклажу.  Анши  Чен  громко  фыркнул  и
сплюнул.
   - Вся их жизнь заключается в этой поклаже. Тебе этого не понять,  дренай,
- ты живешь в богатой стране. Тебе невдомек, что везут люди в этих тележках.
Вот, к примеру, бронзовая лампа. Для  тебя  это  просто  светильник,  а  для
кого-то память от прадеда, который сделал ее сто лет назад, и  очень  ценная
вещь.  Каждая  вещь  здесь  ценится  гораздо  выше,  чем  ты   можешь   себе
представить. Ни одна семья не перенесет их потери.
   - Тут не вещи, а жизнь можно потерять, - сказал  Ангел.  -  Впрочем,  это
ваша война, не моя. - Он повернул коня и поехал обратно.
   В долине сейчас находилось более  трехсот  человек;  пройдет  добрых  два
часа, прежде чем последние из них доберутся до крепости. Ангел думал о Сенте
и Мириэль, оставшихся у стены, о  Нездешнем,  совершающем  одинокий  путь  в
Гульготир.
   Звезды гасли, небо светлело, и тревога Ангела росла.

***

   Беловолосый Инникас вышел из-за валуна к своим рыцарям.
   - Вперед, - сказал он. - Теперь самое время. -  Подобрав  поводья  своего
вороного жеребца, он сел в седло и вынул из ножен черный меч.  Сотня  воинов
села по коням, ожидая его приказа. Инникас закрыл глаза,  принимая  Кровавое
Причастие.  Он  чувствовал  души  своих  людей  -  их  гнев,  их  нужды,  их
ожесточение, их желания. - Пусть не останется в живых ни  одного  надира,  -
прошептал он. - Пусть умрут все. Мы посвящаем их жизни Владыке Всех Желаний.
Пусть будет боль. Пусть будет страх. Пусть будет отчаяние!  -  Души  рыцарей
трепетали в его уме, как черные мотыльки,  кружа  вокруг  темного  огня  его
ненависти. - Чего мы хотим? - спросил он.
   - Крови и смерти, - словно скопище змей прошипело в его голове.
   - Крови и смерти, - подтвердил он. - Пустим же чары. Пусть страх нахлынет
на врагов, как бурный поток, в котором потонет их мужество!
   Чары поднялись за ними, как незримый туман, и потекли в долину.
   Сто Кровавых Рыцарей, приняв Причастие, выехали из укрытия и развернулись
веером, держа мечи наголо.

***

   Ангел ощутил холодное прикосновение страха и вспомнил тот день  у  горной
хижины, когда впервые увидел Черных Рыцарей.  Он  развернул  коня  к  югу  и
увидел их на фоне неба - черные плащи развевались на  ветру,  мечи  реяли  в
воздухе. Белаш, увидевший их одновременно с ним, закричал, предупреждая Анши
Чена.
   Женщины и дети, когда  страх  докатился  до  них,  подняли  вой  и  стали
разбегаться в разные стороны.  Одни  бросались  на  землю,  закрывая  головы
руками, другие в ужасе застыли на месте. Шиа,  шедшая  в  середине  колонны,
дрожащими руками сняла с плеча лук и кое-как наложила стрелу.
   Немой мальчик стиснул Ангела руками. Ангел повернулся  и  ссадил  его  на
землю подле чьей-то тележки. Мальчик смотрел на  него  круглыми  испуганными
глазами. Ангел достал меч и заставил себя улыбнуться.  Мальчик  достал  свою
палочку из-за пояса и взмахнул ею.
   - Молодец! - сказал Ангел. Тридцать надирских воинов  подскакали  к  Анши
Чену и Белашу. Ангел присоединился к ним.
   - Страх пройдет, когда мы вступим в бой! - сказал он. - Поверьте!
   - Их слишком много, - дрожащим голосом промямлил Анши Чен.
   - Скоро их станет меньше, - рявкнул в  ответ  Ангел.  -  За  мной!  -  Он
пришпорил коня и ринулся на черных воинов. Рыцари тоже  галопом  устремились
вперед, и грохот копыт пронесся по долине, как стук барабанов судьбы. Ангела
охватил гнев. Позади оставались женщины и дети. Если рыцари  прорвутся  -  а
это вполне возможно, - он не желал оставаться в живых и  видеть  последующую
бойню. Он не оглянулся, чтобы посмотреть, скачут ли за ним надиры - ему было
все равно, боевой азарт овладел им.
   Черная шеренга приближалась, и Ангел направил коня в ее  середину.  Белаш
догнал его с надирским боевым кличем.
   К Ангелу неслись трое всадников. Увернувшись от удара  меча,  он  рубанул
одного по шлему, и тот вылетел из седла. Под Белашем  рухнул  конь  -  надир
откатился в сторону и вскочил на ноги. Вражеский меч задел его по плечу - он
стащил всадника с седла и вонзил свой клинок ему в живот.
   Маленький клин надиров окружили, и около сорока человек, ехавших по бокам
вражеского строя, устремились к женщинам и детям.
   Шиа, одолеваемая страхом, оттяну