ьнулся гигант.
   Нездешний спешился. Даниаль, бросившись к нему,  обвила  его  руками.  Он
поцеловал ее волосы и зажмурился, чтобы сдержать слезы. Дурмаст отвернулся.
   - Я люблю тебя, - тихо сказал Нездешний, едва касаясь пальцами ее лица. В
этих словах звучала такая тоска, что Даниаль отпрянула.
   - Что с тобой?
   - Ничего. Как ты?
   - Хорошо. А ты?
   - Лучше не бывает. - Взяв ее  за  руку,  он  подошел  к  Дурмасту.  Глаза
великана перебегали с одного на другую. - Рад тебя видеть. Впрочем, я  знал,
что с тобой ничего худого не случится.
   - Да и с тобой тоже. Значит, все благополучно?
   - Само собой.
   - Ты точно витаешь где-то.
   - Путь был долог, и я устал. Видел пыль на дороге?
   - Да. У нас остается меньше часа.  Нездешний  кивнул.  Все  трое,  спутав
лошадей, запаслись факелами и вошли в пещеру. Там было темно, дурно пахло, а
от входа, как и предупреждал Ориен,  расходились  три  коридора.  Нездешний,
ведя за собой остальных, двинулся во мрак.
   На сырых гранитных стенах плясали тени, и Даниаль, крепко сжимая  рукоять
меча, старалась не отставать от мужчин. Скоро они вошли в просторную пещеру,
чью тьму не мог рассеять свет факелов. Даниаль дернула Нездешнего за плащ.
   - Чего ты? - оглянулся он.
   Из мрака на них смотрели десятки горящих глаз.
   - Не обращай внимания, - сказал Нездешний.
   Дурмаст гулко сглотнул и вытащил из чехла свой топор.
   Путники двинулись дальше, и глаза  сомкнулись  кольцом  вокруг  них.  Еще
немного - и они добрались до грота, о котором говорил Ориен.
   Там в железные кольца  на  стенах  были  вставлены  просмоленные  факелы.
Нездешний зажег их, и пещера осветилась.
   В дальнем ее конце на  деревянной  подставке  стояли  бронзовые  доспехи:
крылатый шлем, панцирь с изображением раскинувшего  крылья  орла,  бронзовые
боевые перчатки и два меча редкой красоты.
   Путники молча стали перед ними.
   - Поневоле поверишь в волшебство, - прошептал Дурмаст.
   - В таких доспехах нельзя не победить, - сказала Даниаль.
   Нездешний подошел и коснулся доспехов. Его рука  прошла  сквозь  них.  Он
попробовал еще раз - с тем же успехом.
   - Бери же их! - сказал Дурмаст.
   - Не могу. Мне не дано.
   - Что ты такое городишь?
   Нездешний, хмыкнув, сел на пол перед доспехами.
   - Они заколдованы, Дурмаст. Старый король Ориен предупредил меня об этом.
Только избранный может взять их в руки. Полагаю, это сделано для того, чтобы
сокровищем, столь важным для дренаев, не мог завладеть враг. Впрочем,  какая
разница?
   - Какая разница? - взорвался Дурмаст. - Мы  жизнью  рисковали  ради  этой
проклятой жестянки! Надиры вот-вот будут здесь, и еще не  известно,  что  за
нечисть пялится на нас из мрака. Ничего себе - какая разница!
   - Мы старались - это главное. Дурмаст ответил на это  кратко,  яростно  и
непристойно.
   - Дерьмо! На свете полно таких горе-старателей, и я к  ним  не  отношусь.
Что ж нам теперь - ждать златовласого героя, который омылся  в  каком-нибудь
поганом волшебном фонтане?
   Даниаль тоже попробовала взять доспехи, и тоже безуспешно.
   - Ты-то куда лезешь? - рявкнул Дурмаст.
   - Попробуй ты, - сказала она.
   - За каким чертом? Я что, похож на златовласого героя?
   - Я знаю, кто ты такой, Дурмаст. И все-таки попробуй - вреда от этого  не
будет.
   Гигант подошел к доспехам.  Они  были  совсем  как  настоящие.  Он  пожал
плечами, протянул руку - и его пальцы коснулись  металла.  Даниаль  раскрыла
рот.
   - Боги! Это он!
   Дурмаст застыл, точно в столбняке, потом потрогал  доспехи  еще  раз.  Он
снял со стойки шлем и с великим почтением поставил его перед Нездешним. Руки
у него тряслись.  Мало-помалу  он  снял  с  каркаса  все  части  доспехов  и
плюхнулся рядом с Нездешним.
   Факелы догорали. Даниаль постучала Нездешнего по плечу.
   - Нам пора.
   Нездешний и Дурмаст, неся  доспехи,  последовали  за  ней  к  выходу.  Их
встретили мириады мерцающих глаз. Даниаль, вздрогнув, высоко подняла  факел,
и глаза отступили во тьму.
   - Веселая предстоит прогулка, - проворчал Дурмаст.
   Свет упал на бронзовые доспехи, и вокруг  поднялся  свистящий  шепот.  Но
глаза больше не приближались. Скоро путники вышли на свет.
   Мужчины приторочили доспехи к вьючной лошадке Дурмаста и укрыли их  серым
одеялом. Заслышав стук копыт, Дурмаст выругался, схватил лук  и  бросился  к
тропе. Нездешний последовал за ним с арбалетом.
   Появились двое надиров с копьями наперевес - и тут же вылетели из  седел,
один с короткой стрелой в глазу, другой с длинной между ребер.
   - Это передовые - скоро мы не оберемся хлопот, - сказал Дурмаст, доставая
из колчана вторую стрелу. - Сдается мне, они зажали нас в угол.
   - Быть может, обратная тропа свободна, - сказал Нездешний. - Бери Даниаль
и беги - я задержу их тут, а после догоню вас.
   - Езжай с ней сам. Я сыт ею по горло.
   - Послушай меня, дружище. Черные Братья ищут меня, меня одного. Куда бы я
ни двинулся, они последуют за мной. Оставшись здесь, я буду притягивать  их,
как маяк, и у вас появится возможность доставить доспехи Эгелю. Поезжайте же
- бегите, пока не поздно.
   Дурмаст, выругавшись, повернулся к Даниаль:
   - Седлай коня - мы уезжаем.
   - Нет.
   - Это он придумал - чертовски хорошо придумал. Иди  попрощайся  -  я  сам
оседлаю поганую клячу.
   Даниаль со слезами на глазах бросилась к Нездешнему.
   - Он правду говорит?
   - Да, вам надо ехать. Мне очень жаль, Даниаль, - жаль, что нам не суждено
быть вместе. Я стал лучше после того, как узнал тебя. Убегу я или останусь -
мне все равно конец, поэтому я остаюсь. Но мне будет легче от сознания,  что
я хоть как-то помог вам.
   - Дурмаст - предатель.
   - Что ж поделаешь? Я свою роль сыграл - остальное  от  меня  не  зависит.
Иди, прошу тебя.
   Она протянула к нему руки, но тут из-за поворота выскочил надирский воин.
Нездешний оттолкнул ее и выстрелил из арбалета  -  стрела  попала  надиру  в
плечо, и он с воплем отступил назад.
   - Я люблю тебя, Дакейрас, - прошептала Даниаль.
   - Я знаю. Иди.
   Нездешний слышал, как они отъехали, но не  смотрел  в  их  сторону  и  не
видел, как Даниаль напоследок обернулась к нему.
   Надиры бросились на него всем скопом. Двое упали сразу, еще двоих он сбил
из Дурмастова лука - и  с  устрашающим  воплем  ринулся  вперед,  размахивая
мечом. Тропа была узкой, надиры не могли его обойти. Меч  косил  их,  и  они
отступили перед бешеным натиском Нездешнего.
   На камнях осталось шестеро убитых.
   Нездешний перезарядил арбалет. Из раны на  ноге  текла  кровь.  Он  вытер
глаза от пота и прислушался.
   Сверху донесся едва слышный шорох, и с валуна соскочил надир  с  ножом  в
руке. Нездешний отшатнулся и разом спустил оба  курка.  Стрелы  вонзились  в
летящего вниз надира, но он все-таки рухнул на Нездешнего  и  ножом  поранил
ему плечо. Отшвырнув тело прочь, Нездешний вскочил на ноги. Нож так и торчал
у него в плече - лучше не вынимать, иначе можно истечь кровью. С  трудом  он
перезарядил арбалет.
   Солнце клонилось к закату. Тени стали длиннее.
   Надиры дождутся ночи... и он их уже не остановит. Пальцы  на  левой  руке
онемели,  он  с  усилием  сжал  их  в  кулак.  Боль,  поднявшись  по   руке,
сосредоточилась вокруг ножа. Он выругался. Как мог, перевязал рану на бедре,
но кровь все равно продолжала сочиться.
   Начался озноб. Он поднял руку,  чтобы  вытереть  пот,  и  тут  в  воздухе
просвистела стрела. Отклонившись влево, он выстрелил сам. Лучник  пропал  из
виду.
   Нездешний привалился к скале. Стрела с черным оперением вошла ему  в  бок
над левым бедром. Он осторожно ощупал себя сзади. Стрела вышла высоко  между
ребрами. Он со стоном обломил древко.
   Надиры ринулись вперед. Две стрелы из арбалета попали в цель, и они опять
отступили.
   Но теперь враги были ближе и знали, что он тяжело  ранен.  Он  с  великим
трудом натянул арбалет - пальцы  сделались  скользкими  от  пота,  и  усилие
отзывалось болью в левом боку.
   Сколько их там еще?
   Он не мог вспомнить, скольких уже убил.
   Облизнув сухим языком  губы,  Нездешний  прислонился  к  скале.  Шагах  в
двадцати от него лежал большой валун - он знал: за валуном  затаился  надир.
Скала над валуном выдавалась вперед - он прицелился в  выступ  и  выстрелил.
Стрела, ударившись о камень, отлетела вправо. Раздался пронзительный  вопль,
и показался надир с кровоточащей раной на виске. Вторая стрела вошла ему меж
лопаток, и он беззвучно упал.
   Нездешний снова натянул арбалет. Левая рука у него почти отнялась.
   Внезапный жуткий вой оледенил ему кровь. Он все же решился  выглянуть  из
своего убежища и увидел последнего из оборотней, окруженного  надирами.  Они
рубили его, зверь рвал их когтями и зубами.
   Оборотень уложил уже шестерых, и теперь с ним бились только двое. Вот  он
прыгнул - и клинок надира вонзился в мохнатое брюхо, но  гигантские  челюсти
уже сомкнулись на голове воина. Второй надир удрал вниз по тропе.
   Оборотень двинулся к Нездешнему.
   Он приближался медленно, одолевая боль, - из бесчисленных  ран  струилась
кровь. Он сильно исхудал, и язык у него распух  и  почернел.  Надирский  меч
торчал в его брюхе.
   Нездешний поднял арбалет.
   Оборотень надвигался, сверкая красными глазами.
   Нездешний спустил курки, и обе черные стрелы  вонзились  в  пасть  зверя,
поразив мозг. Оборотень  выгнулся  назад  и  упал.  Нездешний  повалился  на
колени.
   Зверь взмахнул еще напоследок когтистой лапой - но глаза его остекленели,
и он затих.
   - А теперь ты сгниешь в аду, - произнес чей-то голос.
   Нездешний оглянулся.
   Слева на тропе стояли девять Черных Братьев с черными мечами в  руках,  и
их черные доспехи сверкали  в  лучах  угасающего  дня.  Нездешний  попытался
встать, но снова повалился на камень и  застонал  от  боли  в  боку.  Рыцари
приближались - черные шлемы скрывали их  лица,  черные  плащи  трепетали  на
легком ветру. Нездешний метнул нож,  рука  в  черной  перчатке  презрительно
отшвырнула клинок в сторону.
   И тогда его захлестнул страх, пересиливший все, даже боль.
   Он не хотел умирать. Покой, в котором он пребывал еще недавно, исчез.  Он
был испуган, как ребенок, оставленный в темноте.
   Он стал молиться - о возвращении сил, об избавлении, о громовой стреле  с
неба...
   Черные Братья разразились смехом.
   Чей-то сапог ударил Нездешнему в лицо, швырнув его наземь.
   - Гнусный червь, сколько же хлопот ты нам доставил!
   Рыцарь, став  рядом  с  ним  на  колени,  ухватился  за  обломок  стрелы,
торчавшей в боку, и свирепо крутанул его. У Нездешнего помимо воли  вырвался
крик. Нос хрустнул под ударом кулака в  перчатке  с  бронзовыми  шипами.  На
глазах от боли выступили слезы. Его ухватили под  мышки  и  посадили.  Когда
зрение его  прояснилось,  он  увидел  перед  собой  темные  безумные  глаза,
глядящие в прорезь черного забрала.
   - Ты  сам  безумен,  -  сказал  рыцарь,  -  если  поверил,  что  способен
противиться Духу. Теперь ты поплатишься за это  жизнью,  а  доспехи  и  твою
женщину Дурмаст взял себе. Уж он сумеет распорядиться и  тем,  и  другим.  -
Рыцарь взялся за рукоятку ножа, застрявшего в плече Нездешнего. - Любишь  ты
боль, убийца? - Нездешний застонал от медленного  нажатия  на  клинок.  -  Я
люблю.
   Он лишился сознания, и темное море покоя поглотило его. Но они нашли  его
и там - его душа неслась по угольно-черному небу, а за ней гнались  звери  с
огненными языками. Он очнулся под хохот Черных Братьев и  увидел,  что  луна
стоит высоко над Рабоасом.
   - Сейчас ты поймешь,  что  такое  боль,  -  сказал  вожак.  -  Ты  будешь
страдать, пока жив, и будешь страдать после смерти. Что ты дашь мне  за  то,
чтобы я прекратил твои муки?
   Нездешний молчал.
   - Теперь ты прикидываешь, хватит ли у тебя сил, чтобы достать нож и убить
меня. Попробуй, Нездешний! Ну пожалуйста. Давай я тебе помогу. - Рыцарь снял
один из ножей с перевязи и вложил в руку Нездешнего. Ну же - убей меня.
   Он не мог шевельнуть рукой, но все же сделал усилие, от которого из  раны
на плече хлынула кровь, - и, побледнев, обмяк.
   - То ли еще будет, Нездешний, - сказал рыцарь. -  Ну-ка,  кольни  себя  в
ногу.
   Рука Нездешнего поднялась, потом опустилась - и он  закричал  от  боли  в
бедре.
   - Ты мой, убийца. Мой телом и душой.
   Другой рыцарь, опустившись рядом с вожаком, спросил:
   - Разве мы не будем преследовать Дурмаста и девицу?
   - Нет. Дурмаст наш. Он везет доспехи Каэму.
   - Тогда я, с твоего разрешения, позабавлюсь с убийцей.
   - Разумеется, Энсон. Я не жадный. Прошу тебя, продолжай.
   - Вынь нож из ноги, - велел Энсон. Нездешний готов был молить  о  пощаде,
но стиснул зубы и промолчал. Его рука свирепо дернула нож, но клинок остался
в ране.
   - Спокойно, Энсон, - сказал вожак. - Ты возбужден, и это мешает тебе.
   - Извини, Тхард. Можно я попробую еще?
   - Конечно.
   Рука Нездешнего снова взялась за нож и на сей раз вырвала его из ноги.
   - Отлично, - проговорил Тхард. - Теперь  попробуй  что-нибудь  потруднее.
Вели ему медленно выколоть себе глаз.
   - О боги, нет! - прошептал Нездешний. Но рука с  ножом  уже  поднималась,
нацелившись окровавленным острием ему в лицо.
   - Ах вы поганые ублюдки! - взревел  Дурмаст,  и  Тхард  увидел  на  тропе
бородатого великана с  топором  в  руках.  Энсон  тоже  обернулся,  и  чары,
овладевшие  Нездешним,  пропали.  Он  посмотрел  на  нож,  остановившийся  в
нескольких дюймах от глаза. Гнев вспыхнул в нем, пересиливая боль.
   - Энсон! - тихо позвал он. Рыцарь повернулся к нему, и  Нездешний  вогнал
нож в прорезь забрала по самую рукоять.
   Тхард ударил его кулаком по голове. Нездешний повалился рядом  с  мертвым
Энсоном. Тогда предводитель встал и спросил Дурмаста:
   - Зачем ты здесь?
   - Я пришел за ним.
   - Чего ради? Он наш. Если тебя награда беспокоит, мы позаботимся  о  том,
чтобы ты ее получил.
   - Не нужна мне награда. Мне нужен он... живой.
   - Что это с тобой, Дурмаст? Столь выспренние слова тебе как-то не к лицу.
   - Не тебе судить, что мне к лицу, а что нет, ты, куча дерьма.  Отойди  от
него!
   - А если не отойду, то что?
   - То ты умрешь.
   - Ты полагаешь, что способен убить восьмерых  рыцарей  Братства?  Да  ты,
приятель, не в своем уме.
   - Посмотрим, - шагнул  вперед  Дурмаст.  Тхард  двинулся  ему  навстречу.
Остальные семеро стали полукругом с мечами наголо.
   - Замри! - крикнул вдруг Тхард, и Дурмаст застыл на месте.
   Тхард, зловеще рассмеявшись, медленно обнажил меч.
   - Эх ты, дубина! Уж кому-кому, а тебе роль героя идет как  корове  седло.
Ты точно ребенок, задирающий взрослых,  -  и  тебя,  как  всякого  скверного
мальчишку, следует наказать. Я долго буду наслаждаться твоими криками.
   - Да что ты говоришь? - сказал Дурмаст, и его топор  разрубил  Тхарда  от
плеча до бедра. - Кто-нибудь еще желает высказаться? Нет? Ну,  тогда  начнем
убивать друг дружку!
   С жутким воплем он кинулся на рыцарей, описав  топором  сверкающую  дугу.
Они попятились. Один упал на месте с расколотым черепом.
   Нездешний приподнялся на колени, но встать не смог. Он  ждал,  держа  нож
наготове, и молился, чтобы рука не изменила ему.
   Чей-то меч вонзился Дурмасту в спину - гигант дернулся, вырвал клинок  из
руки врага и обратным взмахом топора рассек ему шею. Другой  рыцарь  пронзил
Дурмасту грудь - и тут же умер  от  чудовищного  удара  кулаком.  Оставшиеся
сгрудились вокруг великана, кромсая мечами его большое тело, но топор  косил
их по-прежнему. Наконец рыцарей осталось только двое, да и  те  пятились  от
израненного Дурмаста.
   Нездешний обтер пальцы, скользкие от пота и крови,  и  метнул  свой  нож.
Клинок вошел левому воину под шлем, прямо в яремную жилу.  Из  раны  хлынула
кровь, и рыцарь зажал рукой горло, тщетно стараясь сдержать багровый поток.
   Дурмаст бросился на последнего, но враг, пригнувшись, вонзил меч в  живот
гиганта. Отшвырнув топор, Дурмаст сгреб противника за горло  и  свернул  ему
шею - а сам рухнул на колени.
   Нездешний по камням подполз к великану, сжимающему обеими руками торчащую
из живота рукоять меча.
   - Дурмаст?
   Гигант растянулся на земле, улыбаясь окровавленными губами.
   - Почему? - прошептал он.
   - О чем ты, дружище?
   - Почему избранником стал я?
   Нездешний крепко сжал его руку. Дурмаст истекал кровью. Он тихо выругался
и снова улыбнулся.
   - Красивая ночь.
   - Да.
   - Вот уж, поди, удивился тот ублюдок, когда я разрубил его пополам.
   - Как же ты это сумел?
   - Будь  я  проклят,  если  знаю!  -  Дурмаст  поморщился,  и  голова  его
запрокинулась назад.
   - Дурмаст!
   - Я здесь... пока  еще  здесь.  Боги,  какая  боль!  Думаешь,  он  потому
оказался бессилен против меня, что я - избранник?
   - Не знаю, может быть.
   - Вот бы здорово было.
   - Зачем ты вернулся?
   Дурмаст хмыкнул, но тут же закашлялся, и изо рта его  потекла  кровь.  Он
поперхнулся и сплюнул.
   - Хотел убить тебя, чтобы получить награду.
   - Я тебе не верю.
   - Я и сам себе не всегда верю. Некоторое время оба лежали молча.
   - Засчитают мне это как доброе  дело?  -  тихо,  почти  шепотом,  спросил
Дурмаст.
   - Думаю, что да, - улыбнулся Нездешний.
   - Не говори никому об этом. - Дурмаст закатил глаза, и с его губ сорвался
хрип.
   Посторонний звук привлек внимание Нездешнего.
   Из пещеры вылезло около десятка уродов - то ли людей,  то  ли  зверей.  С
восторженным клекотом они накинулись на трупы и поволокли их в глубину горы.
   - Я никому не скажу, -  шепнул  Нездешний  мертвому  Дурмасту.  И  чудища
нависли над ним.

Глава 24

   Геллан и Йонат с сотней воинов ждали под стеной, прислушиваясь  к  звукам
идущего наверху боя. Все они были одеты в  черные  доспехи  вагрийских  Псов
Хаоса и в синие плащи. Геллан водрузил на голову  офицерский  шлем  с  белым
конским плюмажем.
   Было около полуночи, и атака понемногу захлебывалась.  Геллан,  проглотив
слюну, застегнул ремешок шлема.
   - И все-таки это безумие, - шепотом сказал Йонат.
   - Сейчас я, пожалуй, склонен с тобой согласиться.
   - Мы оба это знаем и все же лезем на рожон. Если  кто-то  вдруг  вздумает
послушаться моего совета, меня тут же удар хватит!
   Сверху сбежал по ступеням солдат с окровавленным мечом.
   - Они уходят. Приготовьтесь! - Он присел  на  лестнице,  глядя  вверх,  и
крикнул: - Пошли!
   Геллан махнул рукой, и сотня последовала за  ним  на  стену.  Лестницы  и
веревки оставались еще на местах. Геллан  посмотрел  вниз.  По  лестнице,  у
которой он оказался, слезали трое вагрийцев. Он перекинул ногу через парапет
и стал спускаться. Его солдаты позади размахивали мечами, притворяясь, будто
продолжают сражение. Геллан находил  это  представление  неубедительным.  Он
быстро слез на землю, подождал своих - и они двинулись к вагрийскому лагерю.
   К ним примкнуло несколько вражеских  солдат,  но  в  разговоры  никто  не
вступал. После очередного бесплодного дня вагрийцы  устали  до  крайности  и
пали духом.
   Геллан покосился на Йоната. Тот был напряжен, но  спокоен  -  предстоящее
дело,  как  всегда,  заставило  его  забыть  привычную  раздражительность  и
сосредоточиться на главном.
   Солдаты  рассаживались  у  костров.  Направо  в  трех   бурлящих   котлах
готовилась еда.
   От вкусного запаха  пересохший  рот  Геллана  наполнился  слюной.  Они  в
Пурдоле уже три дня как не ели.
   План их дерзкой вылазки  придумал  Карнак.  Дренаи  под  видом  вагрийцев
должны ограбить склад и доставить в крепость драгоценную провизию. За столом
в пурдолском замке все  это  казалось  проще  простого,  но  здесь,  посреди
вражеского лагеря, представлялось самоубийством.
   Из мрака вынырнул какой-то офицер.
   - Вы куда? - спросил он у Геллана.
   - Не твое дело, - отрезал дренай,  определив  по  бронзовым  полоскам  на
эполетах, что офицер ниже его по званию.
   - Простите, но мне приказано без особого разрешения никого не  пропускать
в восточный квар