под ивой рядом с  двумя  криаз-норами.  Серого
Человека с ними не было.
   - Где он? - спросила Кива.
   - Он ушел, Кива. Я открыла ему Врата.
   - Куда ты послала его?
   - Туда, куда он всегда хотел отправиться.
   Кива села, чувствуя великую печаль.
   - Трудно  поверить,  что  Серого  Человека  больше  нет.  Он  казался
таким... несокрушимым, почти бессмертным.
   - Он такой и есть, милая. Он ушел из  этого  мира,  только  и  всего.
По-настоящему Нездешний никогда не умрет - такие, как он, будут  всегда.
Где-то, в эту самую минуту, другой  Серый  Человек  готовится  встретить
свою судьбу.
   Кива перевела взгляд с Устарте на двух воинов:
   - А вы? Что теперь будет с вами?
   - Мы не принадлежим этому миру, Кива.  Теперь,  когда  мне  не  нужно
больше тратить силы  на  борьбу  с  Дерешем  Карани,  у  меня  появилась
возможность вернуть нас всех домой.
   - В мир Дереша Карани?
   - Для вас здесь борьба окончена, но для меня  нет.  Я  не  могу  жить
спокойно, пока Зло, породившее Дереша Карани, продолжает существовать.
   - Вы ей поможете? - спросила Кива воинов, и Трехмечный ответил:
   - Думаю, да.

ЭПИЛОГ

   Тана тщательно вымела обмазанный глиной пол, но  в  воздухе  осталось
висеть не меньше пыли, чем попало за порог.  Дакейрас  вырезал  в  глине
узоры, а пол вокруг очага выложил цветными камешками из  ручья.  Прошлый
год выдался неурожайный, и им едва  хватило  денег,  чтобы  дотянуть  до
следующего, но Дакейрас обещал, что, как только их хозяйство даст доход,
он настелет настоящий пол.
   Тане очень этого хотелось, но при взгляде  на  мозаику  у  очага  она
заранее чувствовала сожаление.  Она  носила  двойняшек,  когда  Дакейрас
притащил целый мешок этих камешков. А уж как радовался тогда шестилетний
Геллан!
   "Все красненькие я собрал, мама. Нарочно их искал. Правда,  папа?"  -
"Да, Гил, ты молодчина". - "Молодчина, а новые штанишки все промочил", -
упрекнула Тана. - "Нельзя же собирать камешки в ручье и остаться сухим",
- возразил Дакейрас. - "Правда, мама, нельзя. И мне  нравится,  когда  я
мокрый. Я чуть рыбку руками не поймал".
   Тана взглянула в ярко-голубые глаза сына и растаяла.
   "Ладно уж, прощаю. Только зачем нам целый мешок гальки?"
   Два следующих дня Дакейрас с Гелланом выкладывали свою мозаику.  Тана
вспоминала об этом с любовью. Геллан визжал  от  восторга,  а  Дакейрас,
перемазанный глиной, щекотал  его.  Закончив  работу,  они  разделись  и
взапуски помчались к ручью. И Дакейрас дал сыну выиграть.  Хорошее  было
время.
   Тана отставила метлу в угол и стала на пороге. Геллан играл  на  лугу
со своим деревянным мечом, девочки спали в колыбельке, Дакейрас охотился
на оленя. Солнце ярко светило  с  покрытого  пушистыми  белыми  облаками
неба. Точно овечки на голубом поле, подумала Тана.
   Хорошо будет поесть  оленины.  Запасы  у  них  на  исходе.  Городской
лавочник, правда, продлил им кредит,  но  Тане  очень  не  хотелось  еще
больше залезать в долги.
   Люди добры к ним, и это заслуга Дакейраса. Все помнят,  как  он,  еще
офицером, спас общину от набега сатулов. После той кампании Дакейраса  и
его  друга  Геллана,  в  честь  которого  они  назвали  сына,  наградили
медалями. Геллан и теперь остается в армии. Тана часто спрашивала  себя,
не жалеет ли Дакейрас о том, что стал крестьянином.
   Его командир приехал к Тане назавтра после того дня,  когда  Дакейрас
объявил о своем намерении уйти в отставку. "Я думаю, ваш  муж  совершает
серьезную ошибку, - сказал он тогда. - Он принадлежит  к  редкой  породе
прирожденных бойцов, но при этом умеет пользоваться  головой.  Люди  его
почитают. Он мог бы далеко пойти, Тана".  -  "Я  не  просила,  чтобы  он
оставил службу, сударь, он сам так решил". - "Очень  жаль.  Я  надеялся,
что это вы придумали и что мне удастся переубедить вас". -  "Я  была  бы
счастлива с ним, кем бы он ни был - солдатом, крестьянином или  пекарем.
Но он сам сказал, что должен уйти со службы". - "А  почему,  не  сказал?
Разве ему плохо в армии?" - "Нет, сударь. Даже слишком  хорошо".  -  "Не
понимаю". - "Больше я ничего  не  могу  вам  сказать.  Это  было  бы  не
правильно".
   Офицер так и ушел, ничего не поняв. Разве могла Тана передать ему то,
что доверил ей Дакейрас? Война во всех  ее  видах,  которая  большинство
людей пугает, у него начинает вызывать дикий восторг, сказал он. "Если я
останусь, то сделаюсь тем, кем не хочу быть". В  конце  концов  командир
уговорил  Дакейраса  взять  годичный  отпуск,  но  в  отставку  пока  не
подавать. Теперь этот год почти на исходе.
   Тана вышла на  солнце  и  развязала  ленту,  которой  стягивала  свои
длинные светлые волосы. Стряхнула  с  волос  пыль,  подошла  к  колодцу,
вытянула наверх ведро,  поставила  его  на  каменный  обод,  напилась  и
ополоснула лицо.
   - Мама, всадники! - крикнул Гил.
   Тана обернулась на север и увидела цепочку  конных,  едущих  вниз  по
склону. Сначала она приняла их за солдат, но  потом  разглядела  тяжелые
доспехи и поняла, что они не из дренайского гарнизона.
   Она вернулась к дому и стала ждать на крыльце.
   Передовой всадник, на высоком гнедом коне, натянул  поводья.  Он  был
длиннолицый,  с  глубоко  посаженными  глазами.  Тане,  которая   обычно
относилась к людям с симпатией, он почему-то сразу  не  понравился.  Она
взглянула на других. Небритые, в грязной одежде. Рядом  с  предводителем
ехал человек с лицом надира, широкоскулый и раскосый. Никто  из  них  не
промолвил ни слова.
   - Если хотите напоить коней, вам лучше проехать к  ручью,  -  сказала
Тана. - Он вон там, за деревьями.
   - Мы не воду ищем. - Длиннолицый уставился на Тану горящим  взглядом.
И она ощутила одновременно гнев и страх. - Хороша селянка. Люблю  баб  с
большими титьками. Вот тебя, пожалуй, нам и надо.
   - Ступайте-ка отсюда. Муж с друзьями скоро вернутся. Нечего  вам  тут
делать.
   - Нигде-то нам не рады. Ну так  как  -  по-хорошему  или  по-плохому?
Скажу сразу: последней бабе, которой  хотелось  по-плохому,  я  выпустил
кишки.
   Тана стояла не шевелясь. Одна из двойняшек раскричалась, требуя  еды.
Маленький Геллан подошел к матери.
   - Что им нужно, мама?
   - Убей-ка мальца! - бросил надиру длиннолицый.
   В  этот  миг,  откуда  ни  возьмись,  налетел  холодный  ветер.  Кони
заплясали, и всадники с  трудом  успокоили  их.  Повернув  голову,  Тана
увидела еще одного конного. Она не слышала, как он подъехал.  Вся  банда
смотрела теперь на него.
   - Откуда он, черт возьми, взялся? - воскликнул кто-то.
   - Из-за дома, откуда же еще, - ответил длиннолицый.
   Тане показалось, что новоприбывший ей чем-то знаком. Он был уже стар,
зарос седой щетиной и вид  имел  усталый.  Под  глазами  залегли  темные
круги. Он послал коня вперед, и Тана заметила, что в левой руке  у  него
маленький черный арбалет.
   - Чего тебе здесь надо? - спросил длиннолицый.
   - Я тебя знаю, - ответил тот. - Всех вас знаю. Услышав его голос Тана
вздрогнула,  сама  не  зная  почему.  Всадник  между  тем   подъехал   к
длиннолицему.
   - Ты Бедрин по прозвищу Скрытник.  Человек  ты  пропащий,  и  тебе  я
ничего говорить не  стану.  -  Всадник  поднял  арбалет,  и  длиннолицый
свалился с седла со стрелой во лбу. - Что до вас, прочих,  то  некоторые
еще могут исправиться.
   Надир вытащил меч, но вторая стрела вонзилась ему в  горло.  Он  тоже
выпал из седла, а его конь умчался в сторону. Всадник заговорил снова  -
ровно и бесстрастно, как будто речь шла о погоде. Оставшиеся  семнадцать
всадников застыли на месте, как будто этот серолицый  человек  зачаровал
их.
   - Туда Китиану и дорога, - молвил он, небрежно перезаряжая арбалет. -
Он жил только для того, чтобы мучить других. А вот ты, Манеас, -  указал
он на высокого плечистого парня, - о другом думаешь. В Готире, в деревне
Девять Дубов, у тебя осталась девушка. Ты хотел на ней жениться, но отец
отдал ее другому, а ты уехал прочь с разбитым сердцем. Может быть,  тебе
полезно будет  узнать,  что  муж  ее  утонет  нынешним  летом?  Если  ты
вернешься к ней, она родит тебе двух сыновей и дочь.
   - Откуда ты знаешь? - спросил парень. - Колдун ты, что ли?
   - Можешь считать меня пророком, ибо я знаю, что есть и что  будет.  Я
видел будущее и знаю. Если ты сейчас убьешь  эту  женщину  и  ее  детей,
Манеас, ты все-таки поедешь домой, и женишься на Леандре,  и  она  родит
тебе троих детей, как я и сказал. Но однажды ночью тебя разыщет муж этой
женщины. Он будет искать тебя девять лет, но найдет. Он  уведет  тебя  в
лес, выколет тебе глаза, пригвоздит тебя колом к земле и разведет у тебя
на животе костер.
   С лица парня схлынули все краски.
   Всадник указал на тощего мужчину средних лет.
   - Ты, Патрис, что бы ни произошло здесь сегодня, бросишь эту шайку  и
отправишься в Гульготир, чтобы  осуществить  мечту  своего  детства.  Ты
заведешь свое дело, станешь ювелиром и будешь изготовлять украшения  для
вельмож, невиданной красоты кольца и броши. Талант, который ты всегда  в
себе знал, расцветет пышным цветом, и ты найдешь в  Гульготире  счастье,
богатство и славу. Но если эта женщина умрет, тебя разыщет  ее  муж.  Он
отрубит тебе руки, и тебя найдут насаженным на острый кол.
   Незнакомец умолк. Никто не нарушил тишины, и он заговорил снова:
   - Самый счастливый из вас проживет  девятнадцать  лет,  но  эти  годы
будут наполнены ужасом, ибо он услышит, как гибнут его товарищи, один за
другим. Годами он будет вглядываться в лица чужих людей, гадая, не  этот
ли пришел убить его. И однажды убийца придет. Я  сказал  вам  правду,  а
теперь выбирайте. Уедете - будете жить, останетесь - испытаете все  муки
приговоренных.
   Какое-то мгновение никто не двигался. Потом молодой  Манеас  повернул
коня и поскакал обратно на север.  Остальные  поодиночке  потянулись  за
ним, на месте остался только один, сутулый и смуглокожий.
   - А со мной что будет, пророк? Есть для меня где-нибудь счастье?
   - Есть, Лодриан, есть. Поезжай в Лентрию Там  в  одной  деревне  тебе
придется поработать. Одна молодая вдова попросит починить  ей  крышу,  и
твоя жизнь переменится.
   - Ну, спасибо. А ты, хозяйка, прости, что нагнали на тебя страху. - И
Лодриан отправился вслед за остальными.
   Всадник медленно  слез  с  коня,  бросил  на  землю  арбалет,  сделал
несколько шагов к Гилу и  упал  на  колени.  Тана  бросилась  к  нему  и
обхватила рукой за плечи.
   - Вы больны, сударь. Позвольте вам помочь.
   Она осторожно опустила его наземь, и  он  лег.  Отцветающие  весенние
цветы закачались вокруг его головы. Он взглянул Тане в глаза.
   - Я вас знаю, сударь?
   - Нет. Мы... никогда не встречались.  Но  когда-то  я  знал  женщину,
похожую на вас.
   - Мой муж скоро вернется и поможет мне  уложить  вас  в  постель.  Мы
пошлем за лекарем.
   - Я не доживу до его возвращения, - слабеющим голосом сказал он.
   Тана взяла его руку и поцеловала.
   - Вы спасли нас, - со слезами сказала она. -  Мы  просто  должны  вам
как-то помочь!
   Послышался цокот копыт,  и  она  в  страхе  оглянулась,  но  это  был
Дакейрас. Он соскочил с седла.
   - Что у вас тут стряслось?
   Тана рассказала ему обо всем.
   - Они бы нас всех убили, я знаю. Он спас  нам  жизнь,  Дак.  Мне  все
кажется, будто я его где-то видела. Ты его не узнаешь?
   Дакейрас опустился на колени у мертвого тела.
   - Да, лицо знакомое. Может, он в солдатах служил.
   Маленький Геллан подбежал к нему.
   - Он убил плохих людей, папа, а остальных  прогнал.  А  потом  лег  и
умер.
   В доме снова заплакал ребенок, и Тана пошла покормить его.
   Дакейрас подобрал арбалет  незнакомца.  Тот  был  изящно  сработан  и
превосходно уравновешен. Дакейрас вытянул руку и  нажал  на  оба  курка.
Стрелы попали точно в то место, куда он целил - в  столбик  изгороди  на
расстоянии двадцати шагов.
   Тана вышла к нему с девочкой на руках и вздрогнула, увидев арбалет  в
руке мужа.
   - Что с тобой? - спросил он.
   - Словно кто-то прошел по моей могиле.



   Дэвид ГЕММЕЛ
   ЯРОСТНЫЙ КЛИНОК

Перевод с английского М. Рыжковой


Анонс

   Далеко в  зеленых  холмах,  в  селении  Три  Ручья,  в  племени,  что
поклонялось богам Воздуха и Воды и почитало духов Земли, в ночь страшной
бури родился он - великий герой, чей  жребий  предсказан  был  звездами.
Тот, коему суждено было  стать  Яростным  Клинком  -  воином,  которому,
согласно  древнему  пророчеству,  надлежит  схватиться  со  всей   мощью
жестокой армии Каменного Города, что лавиной обрушится на  мирные  земли
риганта. Так начинается сказание о Яростном Клинке. Сказание о силе меча
и силе магии, о  самоотверженном  мужестве  и  изощренном  коварстве,  о
ведьмах и призраках, людях и богах. Так начинается  новая  увлекательная
фэнтези-сага Дэвида Геммела - автора знаменитого "Дренайского цикла"!

ПРОЛОГ

   Я видел его в последний раз, когда был еще совсем ребенком, худеньким
светловолосым  парнишкой.  В  тот  день  мне  исполнилось   одиннадцать.
Накануне родами умерла моя сестра и вместе с ней покинул мир  ее  малыш.
Мой давно овдовевший отец был безутешен; я оставил его наедине с  горем,
уйдя с утра пораньше с  фермы.  Мне  тоже  было  грустно,  но  к  печали
примешивалось и чувство жалости к себе. Ведь, умерев, Ара испортила  мой
день рождения. До сих пор мне стыдно за те давние мысли.
   Почти все утро я бродил по лесам, представляя  себя  великим  воином,
героем, сражающимся с врагами, самым лучшим бойцом на свете. Я даже  дал
себе имя - Король Яростный Клинок.
   Когда-то  я  видел  настоящего  короля,  проезжавшего  с  несколькими
спутниками мимо нашей фермы. Они остановились  ненадолго  возле  нее,  и
отец предложил им хлеба и воды. Король  спешился,  поблагодарил  отца  и
завел разговор о засушливом лете.  Тогда,  в  пятилетнем  возрасте,  мне
запомнились  лишь  его  огромный  рост  и   странные   глаза:   один   -
золотисто-карий, а другой - зеленый, как изумруд. Отец рассказал  королю
о том, что нашего быка убила молния, и три дня  спустя  незнакомый  воин
привел нам превосходного круторогого быка. С тех пор  отец  стал  предан
королю всем сердцем.
   В одиннадцать лет мне посчастливилось увидеть его вновь. Устав играть
в одиночестве, я отправился к кузену, жившему в  трех  милях  от  нас  в
Рифтовой долине. Кузен покормил меня и попросил помочь нарубить дров.  Я
ставил полешки на низкий широкий пень, а  он  с  размаху  раскалывал  их
пополам. Закончив, мы уложили дрова в  поленницу  возле  северной  стены
дома. Я порядком устал и хотел остаться на ночь, но знал, что отец будет
беспокоиться. Поэтому за час до  темноты  я  все-таки  отправился  домой
через поросшие лесом крутые холмы Бальга. Мой путь пролегал недалеко  от
Каменного  Круга.  Отец  рассказывал,  что  его   сложили   великаны   в
незапамятные времена, а тетя утверждала, что, проклятые  Таранисом,  они
окаменели. Так или иначе, Круг -  чудесное  место.  В  нем  восемнадцать
огромных камней, каждый не меньше восемнадцати футов в  высоту.  Они  из
твердого золотистого камня, совсем не похожего на серый гранит Друагских
гор. Несмотря на это, я бы ни за что не стал подходить к Кругу, если  бы
в лесу не наткнулся на стаю  волков.  Волки  редко  нападают  на  людей,
напротив, стараются избегать встречи с ними; их легко понять -  ведь  мы
убиваем этих тварей, когда только можем. Вожак стаи стоял неподвижно, не
отрывая от меня золотистых глаз. Меня пробрала дрожь, и  я  понял:  этот
волк  не  испугался.  Через  мгновение  он  атаковал.   Уронив   камень,
подобранный для защиты, я бросился прочь.  Зная,  что  стая  гонится  за
мной, я мчался что было сил, перепрыгивая  через  поваленные  деревья  и
продираясь сквозь бурелом. Мной владела паника и  лишь  одно  желание  -
бежать. Так я достиг  деревьев,  росших  всего  в  нескольких  ярдах  от
Каменного Круга.
   "Еще несколько шагов, - подумал я, - и меня ждет верная смерть".
   Эта мысль позволила преодолеть  страх,  рассудок  мой  прояснился.  Я
подпрыгнул,  ухватился  за  нижнюю  ветку  дерева  и  подтянулся.  Вожак
бросился вслед за мной и, вцепившись в башмак,  сорвал  его  с  ноги.  Я
взобрался повыше,  а  в  это  время  под  деревом  собралась  вся  стая.
Оказавшись в безопасности, я начал злиться  и  на  волков,  и  на  себя.
Отломив сухую ветку, я швырнул  ее  в  центр  стаи.  Волки  отпрянули  и
принялись бродить вокруг дерева. Вдруг стало  слышно,  что  приближаются
всадники. Мои преследователи поспешно скрылись в лесу. Я хотел окликнуть
спасителей, но что-то остановило меня, быть  может,  предчувствие  новой
опасности. Как бы то ни было, я устроился поудобнее на толстой  ветке  и
стал наблюдать. Девять всадников, роскошно одетых и при оружии,  въехали
в Каменный Круг. У них были прекрасные кони, похожие на тех, что  возили
королевских Железных Волков. Спешившись, незнакомцы  вывели  лошадей  из
Круга и привязали неподалеку.
   - Думаешь, явится? - спросил один из них.
   Он  и  теперь  стоит  перед  моим  внутренним   взором   -   высокий,
широкоплечий, со светлыми волосами, заплетенными в косу, торчащую из-под
тяжелого шлема.
   - Явится, - убежденно ответил второй. - Он стремится к миру.
   Они  вернулись  к  своим  товарищам,   севшим   кружком.   Решив   не
обнаруживать себя, я тихонько лежал на ветке. Воины говорили негромко, и
мне удалось разобрать всего несколько слов.
   Солнце начинало садиться, и я уже подумывал, а не махнуть ли рукой на
волков и отправиться домой, как показался еще один всадник. Я немедленно
узнал его. Это был Король Яростный Клинок!
   Не могу передать испытанный в тот миг восторг. Уже тогда этот человек
был живой легендой. В догорающем  закате  его  борода  отливала  красным
золотом. На нем  был  крылатый  шлем  из  лучистого  серебра,  нагрудник
украшало изображение оленя в терниях - герб его дома, а  плечи  покрывал
знаменитый лоскутный плащ.  На  боку  короля  висел  легендарный  меч  с
золотой рукоятью - подарок сидов. Король въехал в Круг и осадил жеребца.
Люди, казалось,  испугались  его  появления.  Пока  он  спешивался,  они
поднялись на ноги.
   Мне  хотелось  скользнуть  вниз,  чтобы  оказаться  поближе  к  живой
легенде, но в этот миг король обнажил меч и воткнул его  в  землю  перед
собой. Светловолосый человек заговорил первым.
   - Присаживайся, Коннавар. Поговорим о  новом  мире.  Яростный  Клинок
помолчал, положив руки на навершие меча, лоскутный  плащ  его  летел  по
ветру.
   - Вы позвали меня сюда  не  говорить.  -  Голос  его  был  звучным  и
властным. - Вы хотите моей смерти. Вперед, предатели. Я пришел один.
   Они медленно обнажили мечи. Я чувствовал их страх.
   А потом,  когда  на  западе  заалела  последняя  полоса  заката,  они
бросились на него.

ГЛАВА 1

   В ночь, когда родился великий герой, с  севера  надвигалась  яростная
буря, но ее черные угрюмые тучи  еще  не  вышли  из-за  покрытых  снегом
вершин Друагских гор. Ночь была ледяная. Все словно  оцепенело,  лишь  в
небе мерцали звезды Каэр Гвидион и полная луна, как огромный светильник,
лила свет на земли племен риганте.
   В освещенной хижине стояла тишина.  Вараконн,  охотник  за  лошадьми,
опустился на колени возле жены, держа ее за  руку.  Мирию  на  мгновение
оставила боль.
   - Не беспокойся, - прошептала  она.  -  Ворна  говорит,  что  мальчик
вырастет сильным.
   Светловолосый  молодой  человек  окинул  взглядом  маленькую  круглую
хижину. Сидевшая на корточках ведунья сорвала  печати  с  трех  глиняных
горшочков и отмерила темный порошок. Вараконн поежился.
   - Пришло время назвать имя души,  -  произнесла  Ворна,  не  оставляя
своего дела.
   Вараконн неохотно выпустил руку жены. Ему  не  нравилась  злая  тощая
ведьма, да и кому она нравилась? Трудно хорошо относиться к  тому,  кого
боишься, а черноволосая Ворна  была  настоящей  колдуньей,  чего  только
стоили одни ярко-голубые немигающие глаза! Интересно, как  старая  дева,
не познавшая мужской любви