крылась другая. Любовь он запер на замок  -  но
что заменило ее?
   Церемония  продолжалась,  и  Рения  смотрела  на  человека,  которого
любила. Лица его она не видела, зато видела, как сияют  лица  его  новых
приверженцев.
   Когда последняя из женщин, пятясь, отошла прочь, Тенака  без  единого
слова вернулся в юрту - и искры, тлевшие в Рении, разгорелись огнем, ибо
его лицо отразило его новую сущность. Тенака не был больше  воином  двух
миров. Степь вобрала в себя его дренайскую кровь, сделав его чистой воды
надиром.
   Рения отвела глаза.
   К полудню женщины свернули юрты и погрузили их на телеги.
   Коз согнали в кучу, и новое племя двинулось на северо-восток. Субодай
не стал просить о том, чтобы его освободили, он ехал рядом с  Тенакой  и
нотасским вождем Гитаси.
   Ночью они разбили лагерь на  южной  стороне  гряды  лесистых  холмов.
Ближе к полуночи, когда Тенака и Гитаси беседовали у костра, топот копыт
выгнал кочевников из-под одеял, заставив  схватиться  за  мечи  и  луки.
Тенака остался сидеть у костра, скрестив ноги. Он шепнул что-то  Гитаси,
и старый воин бросился успокаивать своих людей. Стук копыт стал  громче,
и больше сотни всадников въехало в лагерь -  костер  указал  им  дорогу.
Тенака, не глядя на них, спокойно пережевывал полоску вяленого мяса.
   Всадники осадили коней.
   - Вы находитесь на землях Волчьей Головы, - сказал  их  предводитель,
соскакивая с седла. На нем был отороченный мехом бронзовый шлем и черный
лакированный панцирь с золотой каемкой.
   Тенака поднял глаза. Воину было около полусотни лет, и многочисленные
рубцы украшали его массивные руки.  Тенака  указал  ему  место  рядом  с
собой, сказав учтиво:
   - Добро пожаловать в мой стан. Садись и поешь.
   - Я не ем с нотасами. Здесь земля Волчьей Головы.
   - Сядь и поешь - не то я убью тебя на месте.
   -  Ты  что,  сумасшедший?  -  Воин  покрепче  перехватил  свой   меч.
Тенака-хан молчал, и надир  в  бешенстве  замахнулся  мечом.  Но  Тенака
зацепил его ногой, и он рухнул, а Тенака  откатился  вправо  с  ножом  в
руке, приставив острие к горлу противника.
   Воины Волчьей Головы отозвались на это гневным ревом.
   - Молчать, когда находитесь в обществе вождей! - крикнул им Тенака. -
Так что же, Ингис, - будешь ты есть со мной?
   Вождь заморгал, и Тенака убрал нож. Ингис сел и подобрал свой меч.
   - Пляшущий Клинок?
   - Вели своим людям  спешиться  и  вести  себя  спокойно.  Этой  ночью
кровопролития не будет.
   - Зачем ты явился сюда? Это безумие.
   - Мое место здесь.
   Ингис покачал головой и приказал своим спешиться.
   - Череп не будет знать, как поступить с тобой, -  убить  или  сделать
воеводой.
   - Череп никогда не знал, как поступить. Я удивляюсь, что вы пошли  за
ним.
   - Он воин, этого у него не отнять, - пожал плечами Ингис.  -  Значит,
ты вернулся не затем, чтобы присоединиться к нему?
   - Нет.
   - Мне придется убить тебя, Пляшущий Клинок. Ты слишком  могуч,  чтобы
иметь тебя врагом.
   - Я не намерен служить и Острому Ножу.
   - Зачем же тогда ты приехал?
   - Скажи мне это сам, Ингис. Воин заглянул в глаза Тенаке.
   - Теперь я вижу, что ты и впрямь сумасшедший. На что ты надеешься?  У
Черепа восемьдесят тысяч воинов, у Острого Ножа - всего  лишь  шесть.  А
сколько у тебя?
   - Вот они, все налицо.
   - И сколько же их? Пятьдесят? Шестьдесят?
   - Сорок.
   - И с ними ты собираешься взять племя под свою руку?
   - Неужто ты и впрямь считаешь меня безумцем? Ты знаешь меня, Ингис, я
вырос  на  твоих  глазах.  Разве  я   когда-нибудь   проявлял   признаки
сумасшествия?
   - Нет. Ты мог бы стать... - Ингис выругался и плюнул в огонь. - Но ты
уехал и сделался дренайским вельможей.
   - Шаманы еще не собирались на совет? - спросил Тенака.
   - Нет. Аста-хан назначил сбор на завтрашний вечер.
   - Где?
   - Близ гробницы Ульрика.
   - Я буду там.
   - Ты не понял, - шепнул, подавшись к нему, Ингис. - Мой долг -  убить
тебя.
   - Почему? - спокойно спросил Тенака.
   - Да потому, что я служу Черепу. Я совершаю измену, даже разговаривая
с тобой.
   - Ты сам видишь, Ингис, что  мои  силы  очень  малочисленны.  Никакой
измены ты не совершаешь. Подумай вот о чем:  ты  присягнул  на  верность
хану Волков, но ведь хан будет избран только завтра.
   - Не будем играть словами, Тенака. Я присягнул Черепу против  Острого
Ножа и не пойду на попятный.
   - И не нужно - мужчине не  подобает  пятиться.  Но  я  тоже  выступаю
против Острого Ножа, и это делает нас союзниками.
   - Нет-нет! Ты идешь против них обоих, и это делает нас врагами.
   - У меня есть мечта, Ингис, - та же мечта, что у  Ульрика.  Те  люди,
что со мной, прежде были Двойным Волосом. Теперь они мои.  Тот  силач  у
дальней юрты происходит из Копья. Теперь он мой. Нас всего сорок, но  мы
представляем целых три племени. Если мы объединимся, мир будет нашим.  Я
никому не враг - пока.
   - У тебя всегда были хорошие мозги и твердая рука.  Знай  я,  что  ты
вернешься, подождал бы с присягой.
   - Завтра все прояснится. А пока что ешь и отдыхай
   - Я не могу есть с тобой, - сказал Ингис и встал. - Но и убивать тебя
пока не стану. - Он сел на коня, его воины сделали то же  самое,  и  он,
махнув рукой, увел их за собой во мрак.
   Субодай и Гитаси бросились к костру, где Тенака-хан  спокойно  доедал
свой ужин.
   - Почему? - спросил Субодай. - Почему они не убили нас?
   Тенака усмехнулся и театрально зевнул.
   - Я устал. Я буду спать.
   В долине за холмами сын Ингиса Сембер задал отцу такой же вопрос.
   - Не могу объяснить, - сказал Ингис. - Ты все равно не поймешь.
   - Объясни так, чтобы я понял!  Он  полукровка,  набравший  по  дороге
нотасского отребья. Он даже не предложил тебе присоединиться к нему.
   - Поздравляю, Сембер! Обычно подобные тонкости тебе недоступны, но на
сей раз ты превзошел себя.
   - Что это значит?
   - Очень просто. Ты сам докопался до причин, по которым я его не убил.
Вот  человек  без  всяких  видов   на   успех,   которому   противостоит
военачальник с двадцатью тысячами воинов. Однако этот человек не  просит
меня о помощи. Почему?
   - Потому что он дурак.
   - Временами, Сембер, я подозреваю,  что  твоя  мать  изменяла  мне  с
другим. Я гляжу на тебя и задаю себе вопрос, не был ли это один из  моих
козлов.

19

   Тенака молча ждал во мраке. Когда в лагере все  утихло,  он  выглянул
наружу и посмотрел на часовых. Они всматривались в лес вокруг  лагеря  и
не заботились о том, что происходит внутри.  Тенака  выбрался  из  юрты,
держась в тени, которую отбрасывали при  луне  деревья,  и  углубился  в
густую тьму леса.
   Он шел, осторожно ступая, несколько миль, пока не увидел вдали другую
гряду холмов. Он вышел из леса часа за три до рассвета и начал  медленно
подниматься в гору. Далеко  внизу,  справа  от  него,  стояла  мраморная
гробница Ульрика, и там же расположились армии Острого Ножа и Черепа.
   Междоусобица была неизбежна, и Тенака надеялся убедить будущего хана,
кто бы им ни стал,  что  помочь  дренайским  мятежникам  будет  выгодно.
Золото мало ценилось в степях - но теперь будет по-другому.
   Тенака продолжал подниматься, пока не дошел до  утеса  с  отверстиями
многочисленных пещер. Однажды он уже побывал здесь -  много  лет  назад,
когда Джонгир-хан присутствовал на совете шаманов. Тенака сидел со всеми
детьми и внуками Джонгира около пещер, пока хан  совершал  паломничество
во мрак. Говорилось, что там, внутри, творятся  омерзительные  обряды  и
никто не может  войти  туда  без  приглашения.  Пещеры,  как  утверждали
шаманы, были преддверием ада,  где  человека  на  каждом  шагу  караулят
демоны.
   Тенака дошел до устья самой большой из  пещер  и  помедлил,  стараясь
успокоиться.
   Иного пути нет, сказал он себе - и вошел.
   Внутри стоял кромешный мрак. Тенака  двинулся  вперед,  спотыкаясь  и
вытянув руки перед собой.
   Ход вел все дальше, петляя и  переплетаясь  с  множеством  других,  а
Тенака боролся с  одолевающей  его  паникой.  Это  было  все  равно  что
пробираться по сотам. Так он и будет блуждать  в  этом  мраке,  пока  не
умрет от голода и жажды.
   Он шел, придерживаясь за стену, но она  внезапно  оборвалась.  Тенака
двинулся дальше с вытянутыми руками.  В  лицо  пахнуло  холодом.  Тенака
остановился и прислушался. Ему казалось, что он вышел в какое-то широкое
пространство, и он чувствовал людское присутствие.
   - Я ищу Аста-хана, - гулко произнес он в пустоту. Молчание.
   Что-то зашуршало справа и  слева  от  него,  и  он  замер  на  месте,
скрестив руки на груди. Чьи-то руки  трогали  его  -  десятки  рук.  Они
извлекли из ножен меч и кинжал Тенаки, а после исчезли.
   - Назови свое имя! - произнес голос, сухой и враждебный, словно ветер
пустыни.
   - Тенака-хан.
   - Тебя долго не было с нами.
   - Теперь я вернулся.
   - Мы это видим.
   - Я не по своей воле покинул степи. Мне приказали.
   - Для твоего же блага. Здесь тебя убили бы.
   - Возможно.
   - Зачем ты вернулся?
   - На это не так просто ответить.
   - Тогда не спеши с ответом.
   - Я пришел, чтобы собрать армию и помочь своему другу.
   - Дренайскому другу?
   - Да.
   - И что же случилось потом?
   - Я услышал голос земли.
   - Что она сказала тебе?
   - Слов не было. Была тишина, но она проникла мне в самую душу.  Земля
признала меня своим сыном.
   - Явиться сюда без зова значило обречь себя на смерть.
   - Кто может сказать, был зов или нет?
   - Я.
   - Тогда скажи мне, Аста-хан, - был ли я призван?
   Мрак упал с глаз Тенаки словно пелена, и он увидел  себя  в  огромном
зале. На стенах горели факелы, и  их  гладкая  поверхность  переливалась
кристаллами всевозможных цветов, а с высокого потолочного свода  свисали
сверкающие копья сталактитов. Огромная пещера была полна народа -  здесь
собрались шаманы всех племен.
   Тенака заморгал, привыкая к свету.  Факелы  зажглись  не  вдруг.  Они
горели давно - он был слеп.
   - Сейчас я покажу тебе кое-что, Тенака, -  сказал  Аста-хан,  подводя
его к краю пещеры. - Вот дорога, которой ты шел ко мне.
   Тенака увидел перед собой бездонную пропасть, через которую вел узкий
каменный мост.
   - Ты перешел через этот мост вслепую - а  стало  быть,  был  призван.
Следуй за мной!
   Старый шаман перевел Тенаку обратно через мост в небольшой грот.  Они
сели на козью шкуру.
   - Чего ты хочешь от меня? - спросил Аста-хан.
   - Чтобы ты провел Испытание.
   -  Череп  не  нуждается  в  Испытании.  Он  намного  сильнее   своего
противника и может победить его в обычном бою.
   - Где погибнут тысячи наших братьев.
   - Так уж заведено у надиров, Тенака.
   - Если прибегнуть к Испытанию, умрут только двое.
   - Говори прямо, юноша! Без Испытания тебе не получить власть. А с ним
у тебя появляется  один  шанс  из  трех.  Ты  в  самом  деле  стремишься
предотвратить междоусобицу?
   - В самом деле. Мечта Ульрика владеет  мной.  Я  хочу,  чтобы  надиры
стали едины.
   - А как же твои дренайские друзья?
   - Они останутся моими друзьями.
   - Я не дурак, Тенака-хан. Я прожил много-много лет и  умею  читать  в
людских сердцах. Дай мне руку, и я прочту твое. Но знай: если я найду  в
нем обман, я убью тебя.
   Тенака протянул старику руку.  Тот  подержал  ее  несколько  минут  и
отпустил.
   -  Власть  шаманов  проявляется  по-разному.  Мы  редко   вмешиваемся
напрямую в жизнь племен - понимаешь?
   - Понимаю.
   - Я решил удовлетворить  твою  просьбу.  Но  Череп,  узнав  об  этом,
вызовет тебя на поединок - это уж непременно. Сам он биться не будет,  а
выставит бойца.
   - Я понял.
   - Хочешь знать, кто будет драться с тобой?
   - Нет. Это не существенно.
   - Ты крепко уверен в себе.
   - Я - Тенака-хан.

***

   Долина Упокоения простиралась между двумя грядами чугунно-серых  гор,
именуемых Великанскими, и Ульрик  сам  назначил  это  место  для  своего
погребения. Великого полководца тешила мысль о том, что вечные  каменные
стражи будут охранять его  бренные  останки.  Гробница,  выстроенная  из
песчаника, была облицована  мрамором.  Сорок  тысяч  рабов  погибло  при
возведении этого мавзолея, имевшего вид короны, которую Ульрик так и  не
надел на себя. Шесть остроконечных башен окружали белый купол, и  знаки,
высеченные на  каждой  грани,  оповещали  весь  мир  и  все  последующие
поколения, что здесь  лежит  Ульрик  Завоеватель,  величайший  надирский
полководец всех времен.
   Но склонность Ульрика к иронии и после его кончины проявилась в  этой
мертвенно-бледной громаде. Единственное изваяние хана  представляло  его
верхом  на  степной  лошадке,  с  царской  короной  на  голове.  Статуя,
поставленная в шестидесяти футах над землей, в  глубине  каменной  арки,
должна была изображать Ульрика под стенами Дрос-Дельноха - единственного
места, где он потерпел поражение. Корона  была  измышлением  вентрийских
скульпторов, у которых в голове не укладывалось, как  можно  командовать
несметными армиями, не будучи  королем.  Шутка  вышла  тонкой  -  Ульрик
оценил бы ее.
   К востоку и западу от гробницы расположились  армии  двух  враждующих
родичей: Ширрата Острого Ножа и  Цзубоя  Черепа.  Более  ста  пятидесяти
тысяч человек ждали, чем закончится Испытание.
   Тенака тоже привел своих людей в долину. Он сидел на своем дренайском
жеребце прямой как стрела, и Гитаси, ехавший рядом, пыжился от гордости.
Он, Гитаси, больше не нотас - он снова стал человеком.
   Тенака-хан сошел с коня южнее гробницы.  Весть  о  его  прибытии  уже
разнеслась по обоим лагерям, и сотни воинов стали  стягиваться  к  месту
его стоянки.
   Женщины Гитаси поспешно ставили  юрты,  а  мужчины,  обиходив  коней,
рассаживались вокруг Тенаки-хана. Он сидел  на  земле,  поджав  ноги,  и
смотрел отсутствующим взглядом на гробницу, не замечая подходящих.
   Внезапно на него упала тень. Он  выждал,  дав  оскорбителю  время,  и
плавным движением поднялся на ноги. Этот миг должен  был  настать  -  он
служил начальным ходом в не слишком замысловатой игре.
   - Ты и есть полукровка? -  спросил  стоящий  рядом  человек.  Он  был
молод, лет двадцать пять - тридцать, и высок для надира.
   Тенака окинул его холодным взглядом, отметив  твердую  стойку,  узкие
бедра и широкие плечи, мощные руки и выпуклую грудь. Он был бойцом, и от
него веяло уверенностью. Он-то, должно быть, и будет поединщиком.
   - Ты сам-то кто, дитя? - спросил Тенака-хан.
   - Я чистокровный надирский воин, сын  надирского  воина.  Мне  не  по
нраву, когда тварь смешанной породы оскверняет гробницу Ульрика.
   - Тогда уходи  и  гавкай  в  другом  месте,  -  сказал  Тенака.  Воин
улыбнулся.
   - К чему попусту тратить слова? Я пришел, чтобы убить тебя - это ясно
всем. Так давай же начнем.
   - Ты слишком молод, чтобы желать себе смерти. А я недостаточно  стар,
чтобы тебе в ней отказать. Как тебя зовут?
   - Пурцай. Зачем тебе мое имя?
   - Если уж  приходится  убивать  брата,  надо  хоть  имя  его  узнать.
Глядишь, и помяну когда-нибудь. Доставай свой меч, сынок.
   Толпа отхлынула назад, образовав около бойцов огромный  круг.  Пурцай
вынул кривую саблю и кинжал, Тенака достал свой  короткий  меч  и  ловко
поймал нож, брошенный ему Субодаем.
   Поединок начался.
   Среди кочевников Пурцай выделялся своим мастерством.  Он  превосходно
владел  ногами  и  обладал  гибкостью,  недостижимой  для   приземистых,
коренастых надиров. Его проворство поражало, и хладнокровие  никогда  не
изменяло ему.
   Он умер через две минуты.
   Субодай, присев и уперев руки в бедра, вытаращился на его труп. Потом
пнул мертвеца и плюнул на него. Ухмыльнулся зрителям, плюнул еще  раз  и
ногой перекатил тело на спину.
   - А ведь это лучшее, что у вас имелось! - Он с  насмешливым  участием
покачал головой. - Что же с вами-то| будет?
   Тенака, пригнувшись, вошел в свою юрту. Там на  меховом  ковре  сидел
Ингис и пил найис,  хмельной  напиток  из  козьего  молока.  Тенака  сел
напротив него.
   - Ненадолго же ты задержался, - сказал Ингис.
   - Он был молод - его бы еще учить да учить. Ингис кивнул:
   - Я не советовал Черепу посылать его.
   - У Черепа не было выбора.
   - Да, верно. Итак, ты здесь.
   - А ты сомневался?
   Ингис помотал головой, снял свой бронзовый шлем и  почесал  кожу  под
редеющими серо-стальными волосами.
   - Весь вопрос в том, Пляшущий Клинок, как мне быть с тобой.
   - Это тебя беспокоит?
   - Да.
   - Почему?
   - Да потому что я оказался в ловушке. Я охотно поддержал бы тебя, ибо
верю, что за тобой будущее, - но не могу: я уже присягнул Черепу.
   - Задача не из легких, - согласился Тенака, налив себе найиса.
   - Так что же мне делать? - спросил Ингис, и Тенака-хан взглянул в его
твердое честное лицо. Стоит только попросить - и  этот  человек  нарушит
данную Черепу присягу, чтобы перейти к Тенаке со всеми  своими  воинами.
Искушение было велико, но Тенака легко поборол  его.  Ингис,  нарушивший
клятву, будет уже не тот - вина за предательство будет преследовать  его
до конца дней.
   -  Нынче  вечером,  -  сказал  Тенака,  -  состоится  Испытание.  Ему
подвергнутся  те,  кто  стремится  к  власти,  и  Аста-хан  назовет  имя
победителя. За ним ты и последуешь - а до тех пор будь верен Черепу.
   - Но что, если он прикажет мне убить тебя?
   - Тогда ты убьешь меня, Ингис.
   - Все мы глупцы, - с горечью молвил воевода. - Разве Череп знает, что
такое честь? Я проклинаю тот день, когда поклялся служить ему!
   - Ступай и выброси эти мысли из головы. Мы все совершаем ошибки - так
уж устроена жизнь. Порой мы поступаем глупо, но иначе  нельзя.  Мы  люди
слова лишь в том случае, если слова наши тверды как сталь.
   Ингис с поклоном вышел. Тенака снова наполнил свой кубок и  откинулся
на мягкие подушки, разбросанные по ковру.
   - Иди сюда, Рения! - позвал он.
   Она вышла из полумрака спальной половины, села рядом и взяла  его  за
руку.
   - Я так испугалась, когда тот воин вызвал тебя.
   - Мой срок еще не настал.
   - Он сказал бы то же самое, - заметила она.
   - И был бы не прав.
   - А ты, выходит, теперь стал неуязвим?
   - Я дома, Рения, и чувствую  себя  другим  человеком  Не  могу  этого
объяснить - я еще не думал об этом как следует. Но это чудесное чувство.
До приезда сюда я был неполным. Одиноким. Здесь я обрел целостность.
   - Понимаю.
   - Не думаю, чтобы ты понимала. Тебе кажется,  будто  я  в  укор  тебе
говорю, что был одинок. Это вовсе не так. Я люблю тебя, и  ты  была  для
меня источником постоянной радости. Но я не знал  своей  цели  и  потому
оправдывал имя, которое мне в детстве дали шаманы: Князь  Теней.  Я  был
тенью в твердокаменном мире. Теперь я больше не тень. У  меня  появилась
цель.
   - Ты хочешь стать королем, - с грустью сказала она.
   - Да.
   - Хочешь завоевать мир.
   Он не ответил.
   - Ты видел ужасы Цески и безумства, к  которым  приходит  честолюбец.
Видел бедствия войны. Теперь ты сам намерен принести в  мир  такое,  что
Цеске и не снилось.
   - Я не намерен нести миру зло.
   - Не обманывай себя, Тенака-хан. Тебе  стоит  только  выйти  из  этой
юрты. Они дикари, живущие лишь ради того, чтобы сражаться... и  убивать.
Не знаю, зачем я говорю тебе все это, - мои слова  до  тебя  не  дойдут.
Ведь я только женщина.
   - Ты моя женщина.
   - Была - а теперь больше не  твоя.  Теперь  у  тебя  другая  женщина.
Вместо грудей у нее горы, и она только и ждет, чтобы  извергнуть  в  мир
содержимое своего чрева. Ты герой, великий хан! Твой друг ждет тебя и  в
слепоте своей верит, что ты скоро явишься к нему на белом коне во  главе
своих надиров.  Тогда  зло  погибнет,  и  дренаи  станут  свободны.  Вот
удивится он, когда ты надругаешься над его страной!
   - Довольно, Рения. Я не предам  Ананаиса  и  не  стану  вторгаться  в
Дренай.
   - Сейчас, быть может,  и  не  станешь.  Но  когда-нибудь  у  тебя  не
останется выбора. Некуда будет больше вторгаться.
   - Я пока еще не хан.
   - Ты веришь