нальется кровью. Накорми его, приласкай - душа его смягчится,  и  ее
цвет переменится. Слушая тебя, люди  верят,  что  могут  стать  лучше  и
сильнее, чем они есть. Их души тянутся к Белому, и это твоя заслуга.
   Нуада подумал немного.
   - Так я не правильно поступаю?
   - Вовсе нет. Ты, можно сказать, творишь чудеса. Человек есть то,  чем
он себя сознает. Но душа его всегда тянется к неведомому, к тому, чем он
мог бы стать.
   - Мне сдается, ты затеял этот разговор не просто так.  А  с  какой-то
целью, - обеспокоился Нуада.
   - Верно, и ты сейчас узнаешь с какой. У тебя широкий выбор, Нуада.  Я
не мог бы сказать тебе то, что ты боишься услышать, ибо я не  знаю.  Так
бывает с одним из тысячи. Ты можешь прожить еще лет пятьдесят, а  можешь
умереть через несколько дней.  Все  зависит  от  твоего  выбора.  Но  ты
человек приметный, и силы зла не оставят тебя в  покое.  Этого  тебе  не
избежать. Король в безумии своем собрал армию и  вознамерился  истребить
всех обитателей этого леса.
   - Зачем? Здесь нет ничего, что бы ему угрожало, и богатой добычи тоже
нет.
   - Угроза есть: это ты. В это самое время  король  сидит  в  Макте  со
своими советниками. Они смотрят на Прибрежный лес и  видят,  как  сильны
там Белый и Зеленый и как их цвет, Красный, терпит поражение. Этого  они
допустить не могут - ведь Белый того и гляди возьмет верх.
   - Значит, король и его рыцари не напрасно боятся поэта? Что за вздор.
   - Я же говорю, что король  безумен.  Все  злые  люди  не  в  ладах  с
разумом, Нуада. Весь вопрос в том, как в этом деле поступишь ты?
   - Как поступлю? Да никак. Буду рассказывать свои  истории,  а  весной
отправлюсь в Цитаэрон.
   - Ты правильно выбрал, - кивнул Дагда. - Там ты будешь жить  долго  и
счастливо, и у тебя родится пятеро сыновей.
   - Приятно слышать. Однако ты почему-то  разочарован  -  я  по  глазам
вижу.
   - Вовсе нет. Ничто на свете не может удивить меня  или  разочаровать.
Когда  ты  уедешь,  Белый  ослабеет,  и  Красный  наверстает  свое.  Лес
превратится в место бойни, и многие здесь умрут страшной смертью.
   - А если я останусь, тут воцарятся мир и гармония? Сомневаюсь, Дагда.
   - Ты правильно сомневаешься, но в этом  случае  хотя  бы  силы  будут
равными, и Белый сможет победить - с твоей помощью.
   - И я опять-таки проживу пятьдесят лет  и  рожу  пятерых  сыновей?  -
Дагда промолчал, и поэт понимающе хмыкнул. - Я так и думал. Не честно  с
твоей стороны так давить на меня - я ведь тебе ничего плохого не сделал.
   - Совсем наоборот, молодой человек. Ты сделал мне много  хорошего.  Я
был не совсем искренен,  сказав,  что  ничто  на  свете  не  может  меня
удивить. Странствуя по этому лесу, я встречал немало жестокости  и  зла.
Для меня более чем приятно видеть, что Решето ведет  себя  как  герой  и
нянчится со златокудрой малюткой. Ты сделал ему добро, и  ради  тебя  он
умрет достойно.
   - Я не желаю, чтобы ради меня кто-то умирал, тем более Решето.  Боги,
я успел полюбить этого коротышку.
   - Почему бы и нет, ведь теперь есть за что.
   - Ты советуешь мне остаться? По-твоему выходит, что мой прямой долг -
дать отпор королю и его красным рыцарям?
   - Не мне говорить, в чем твой долг, Нуада. Ты хороший человек,  и  ты
мужчина. Я сказал, какой выбор тебе представляется, и на  этом  умолкаю.
Если ты выберешь Цитаэрон, я тебе не судья.
   - Верно. Ты просто устроил все так, чтобы я сам себя осудил. Не будем
играть словами, старик. Скажи мне, как помочь Белому.
   - Рыцари Габалы должны собраться вновь.
   - Каким образом? Никто не знает, куда они подевались.
   - Теперь они служат королю. Красные рыцари, убийцы, пожиратели душ  -
это они, Нуада.
   - Как же сделать, чтобы они перешли на сторону Белого?
   - Это невозможно. Их  погубило  то  самое  зло,  которое  они  хотели
уничтожить.
   - Может быть, хватит загадок? Ты сам сказал, что они должны собраться
вновь.
   - Чтобы восстановить равновесие сил, надо найти новых  рыцарей.  Мало
того: они должны быть отражением  старых.  Есть  восемь  хороших  людей,
которые предались злу - ты должен отыскать восемь других, которые  будут
сражаться на стороне добра. Найди человека по имени Руад  Ро-фесса.  Это
Оружейник, он поможет тебе.
   - Где мне его искать? И сколько рыцарей можно найти в лесу?
   - Один барон тут уже есть - ты сам даровал ему этот титул.
   - Решето? По-твоему, из Решета может выйти рыцарь Габалы?
   - Он может стать первым, Нуада. Первым из твоих рыцарей темного леса.
***

   Лемфада пришел к Руаду, когда тот бродил  в  одиночестве  по  горному
лугу. Постояв немного в отдалении, юноша дал  Руаду  время  узнать  его.
Мастер смахнул снег с валуна, сел, снял с  глаза  бронзовую  нашлепку  и
потер пустую глазницу.
   - Ох и чешется, парень, прямо беда. - Он поманил к  себе  Лемфаду.  -
Что стряслось? Утром старый Гвидион был сам не свой.  Ты  что-то  сказал
ему?
   - Да. Ночью я кое-что видел. Гвидион говорит, это дурной сон, но  мне
кажется, что я нашел свой цвет. Это Золотой, Руад. Он заключает  в  себе
все прочие Цвета.
   - Рассказывай, - молвил чародей, и Лемфада поведал ему о своем первом
детском полете, когда он видел, как рыцари въехали  в  черные  врата,  и
поразил хищного зверя золотой  молнией.  Затем  он  перешел  к  событиям
прошлой ночи, когда он плыл над лесом на золотом диске, разогнал  волчью
стаю и оживил оленя. Умолчал  он  лишь  о  рыцаре  Патеусе.  Руад  молча
дослушал его до конца.
   - Я знал, что ты наделен силой, мой мальчик. Чувствовал ее в тебе.  Я
до сих пор помню, как перья, выпавшие из твоей птицы,  повернули  назад.
Твой дар погребен глубоко внутри, но он выйдет  наружу  снова  и  с  еще
большей силой. Прими это как должное. Такой дар  никому  не  дается  без
причины, и он еще пригодится тебе.
   Лемфада отвел глаза.
   - Я не знаю,  Руад,  что  лучше:  сказать  или  промолчать.  Когда  я
рассказал о своем полете Гвидиону,  он  огорчился  и  попросил  меня  не
говорить вам кое о чем. А я думаю, это не правильно. Не сердитесь, но  я
не все вам рассказал. - И Лемфада медленно, запинаясь, стал  говорить  о
красном рыцаре. Лицо Руада, к его беспокойству, бледнело на глазах.
   - Патеус? Он сказал, что его зовут Патеус?
   - Да. Карбри-Патеус. Кто он?
   - Рыцарь Габалы, самый старший по возрасту из моих рыцарей. Вот  она,
расплата за грех гордыни. Нет-нет, мальчик, не  пугайся,  -  сказал  он,
увидев страх в глазах Лемфады. - Ты поступил правильно, а Гвидион  -  из
рук вон плохо. Еще до того, как я пришел в этот лес, мне явилось видение
-  восемь  красных  рыцарей.  Душой  я  понял,  кто  они.  И  узнал   их
предводителя, но не посмел признаться себе в горькой истине.
   - Что же с ними произошло?
   - Все очень просто: они погибли. Они встретили зло, которое искали, и
оно победило их.
   - Как это возможно? Не было на свете рыцарей лучше и благороднее их.
   - У  меня  только  один  ответ:  зло  не  всегда  бывает  страшным  и
уродливым. Будь оно таким, все люди отворачивались  бы  от  него.  Взять
хоть меня. Я послал девятерых хороших  людей  в  неведомую  страну,  где
таились страшные опасности. Казалось бы, я поступил хорошо - но сделал я
это не ради других, а  ради  собственной  славы.  Я  говорил  себе,  что
поступаю хорошо, но из этого вышло великое зло. Хочешь, обсудим это?
   - Я не умею спорить, но знаю, что вы не злой человек.
   - Знаешь? Если бы ты знал Самильданаха,  Патеуса  или  Мананнана,  то
сказал бы то же самое.
   - Что же делать? Они столь же сильны, как и прежде?
   - Если Патеус теперь  летает  в  Цветах,  то  он  стал  сильнее,  чем
когда-либо  раньше.  И   одному   Истоку   ведомо,   каково   могущество
Самильданаха. Мне надо подумать, Лемфада - оставь меня ненадолго одного.
   Лемфаде очень хотелось найти какие-то слова, которые помогли  бы  его
другу. Но он так ничего и не придумал и печально пошел прочь.  Внизу  он
встретил Элодана: тот бросал  камни  в  мишень,  нарисованную  мелом  на
дереве, но его снаряды даже близко не попадали в  цель.  Он  даже  стоял
как-то нетвердо и неуклюже.
   - Чума вас возьми! -  Тут  Элодан  увидел  Лемфаду  и  усмехнулся.  -
Никогда не сдавайся, парень, вот что  главное.  Только  это  и  отличает
человека от стадного животного. Я уже говорил тебе,  что  глаз,  рука  и
нога  действуют  заодно  -  вот  я  и   пытаюсь   переделать   себя   из
правостороннего в левостороннего.
   - А это возможно?
   - Сомневаюсь, но пока живу, все равно буду продолжать. Не  сидеть  же
мне в какой-нибудь  хижине  до  седых  волос,  вспоминая,  каким  я  был
молодцом. Пошли поедим. Да что это с тобой, парень?
   Лемфада передал ему свой разговор с Руадом, и Элодан вздохнул.
   - Хорошая новость, нечего сказать. Я знал Самильданаха.  Какой  воин!
Трудно поверить.
   - Руад говорит, что зло не всегда уродливо, но я не  совсем  понимаю,
что он хотел сказать.
   - Я тебе это растолкую, но сначала надо поесть.  -  Они  вернулись  в
хижину с тремя золотыми собаками у входа. Гвидиона не было дома,  и  они
подкрепились холодным мясом и сыром, запивая трапезу  холодной  ключевой
водой. Элодан подбавил дров в огонь и начал:
   - Однажды, в молодости, я встретил женщину, которая  зажгла  огонь  в
моей крови. Она со своими служанками собирала цветы в королевском парке.
Моя прекрасная дама состояла в браке с человеком вдвое старше ее и  была
с ним несчастна. После первой случайной встречи, она стала назначать мне
свидания. Я влюбился в нее - отчаянно и безнадежно. Я мечтал увезти ее в
свое поместье на севере и сделать своей женой. Но при живом муже не  мог
это осуществить.
   Я возненавидел его только за  то,  что  он  ее  муж  -  больше  этого
по-своему хорошего человека ненавидеть было не  за  что.  Мне  хотелось,
чтобы он умер. Мне казалось несправедливым, что такая молодая и красивая
женщина должна быть связана с ним на всю жизнь. Наконец я попросил моего
друга шепнуть ему, что я тайно встречаюсь с его женой. После этого  мужу
поневоле пришлось вызвать  меня  на  поединок.  Для  своих  лет  он  был
недурным бойцом, но молодость одержала верх, и я убил его, совершив злое
дело.
   - А та женщина?
   - Она унаследовала его состояние - и вышла замуж за своего любовника.
Меня она использовала, чтобы обеспечить себе  свободу.  А  я-то  убеждал
себя, что поступаю правильно, что ее муж дурной и  жестокий  человек.  Я
вызвался быть защитником Кестера, потому что тот, кого я убил,  был  его
сыном. Теперь тебе понятен смысл сказанного Руадом?
   - Не совсем. Я слышал об ужасах, творящихся в  Фурболге.  Номады  там
истребляются целыми  семьями.  Неужели  люди,  которые  это  делают,  не
понимают, что совершают зло? Ведь это не то, что  влюбиться  в  красивую
женщину и сразиться из-за нее на поединке.
   - Мы говорим о самообмане. Самильданах любил  свою  родину  не  менее
сильно, чем другие мужчины любят женщин. Если он поверил, что в  распаде
империи виновны номады, он мог их возненавидеть - но поручиться за это я
не берусь.
   - Они верят, что у Лло Гифса есть армия,  и  собираются  прийти  сюда
весной. Вот когда начнется ужас!
   - Да не будь я даже калекой, с рыцарями Габалы мне не сладить. Карбри
одолел меня с такой же  легкостью,  как  я  -  мужа  моей  возлюбленной.
Проклятый Лло Гифс! Ладно, пойду займусь делом. Увидимся позже.
   Лемфада вышел помыть посуду и  увидел  вдалеке  оленя.  Внезапно  тот
вскинул голову и пустился наутек. Лемфада  осмотрелся,  думая,  что  его
спугнули волки, - и увидел на  фоне  неба  пятьсот  всадников  в  черных
плащах.

***

   Они галопом помчались по снегу, а Лемфада припустил обратно, крича во
всю глотку. От деревни  всадников  отделяло  не  более  полумили.  Люди,
выскакивая из хижин, бежали в лес. Элодан схватил топор и  присоединился
к Лемфаде.
   - Беги к Руаду. Нельзя,  чтобы  его  взяли  в  плен,  -  распорядился
рыцарь.
   - А ты?
   - Я останусь с местными. - Несколько мужчин успело вооружиться луками
и ножами. - Держитесь вместе и растянитесь в линию на вершине  холма,  -
крикнул им Элодан. - Всего в  отряде  набралось  четырнадцать  лучников,
включая Бриона, мужа Амты.
   - Зачем они нападают на нас? - спросил он на бегу. - Тут  и  взять-то
нечего.
   - Спроси у них, как подскачут поближе, - рявкнул Элодан.
   Всадники с мечами наголо влетели в деревню и тут же поддели на  копье
не успевшего убежать старика. Какой-то миг он болтал ногами  в  воздухе,
потом древко  переломилось,  и  он  упал  под  копыта  коней.  Маленькая
девочка, отставшая от других, закричала, и ее мать,  уже  взбежавшая  на
холм, бросилась обратно к ней. Конница смяла обеих в мгновение ока.
   - На всадников не глядите, - приказал лучникам Элодан. - Стреляйте  в
лошадей. Только так их можно остановить. И погодите стрелять - дождитесь
моей команды!
   Стрелки поспешно сгибали и натягивали луки.
   - Целься! - скомандовал Элодан. Всадники, поднимаясь в  гору,  слегка
замедлили ход. На сорока шагах  Элодан  взмахнул  рукой  сверху  вниз  и
крикнул:
   - Пли! - Стрелы полетели в середину шеренги, и лошади начали  падать,
но с крыльев всадники все так же двигались вперед, охватывая лучников  с
обеих сторон. - Бей влево! - приказал  Элодан.  Лучники  в  тот  же  миг
выполнили его команду, и лошади забарахтались на снегу. - Бей вправо!  -
Всадники были совсем близко, и двое  лучников,  не  выдержав,  бросились
бежать, но остальные послали свои стрелы  почти  в  упор.  -  Отходи!  -
заорал Элодан и первым припустил к лесу. Услышав  за  спиной  топот,  он
оглянулся. Солдат, низко пригнувшись в седле, целил копьем прямо  ему  в
сердце. Рыцарь отвел назад руку и что есть  силы  метнул  топор.  Лезвие
врезалось в лицо всаднику, и тот вывалился из седла.
   Одного лучника зарубили. Элодан выругался, видя, что другим  тоже  не
добежать до леса.
   Внезапно откуда-то из кустов в конников полетели стрелы - еще залп  и
еще. Стреляло около двадцати человек. Солдаты осадили коней и  повернули
назад.
   Из засады вышел Лло Гифс.
   - Железный ты человек, - сказал он Элодану.
   - В устах кузнеца это должно звучать как похвала.
   - Так и есть. У меня  кровь  в  жилах  застыла,  как  я  увидел  твою
оборонительную линию.
   - Они вернутся, Лло, и мы их не сдержим. Но  ты  все  равно  подоспел
вовремя.
   - Да, повезло. Я встретил охотников из этой деревни. Они сказали, что
ты здесь, и я пошел с ними. Потом мы услышали крики и засели в кустах.
   - Стало быть, наш прославленный  герой  искал  меня?  Можно  спросить
зачем?
   - Мне нужен человек, который смыслит в военном деле.
   - Так ты все-таки собираешь войско? Самое время, Лло. Калека к  твоим
услугам, если ты его принимаешь.
   Лло хлопнул его по плечу.
   - Твой топор попал куда надо. Похоже, ты делаешь успехи.
   - Я целил в коня, - отрезал Элодан. -  И  промахнулся  меньше  чем  в
десяти футах.
   - Я никому не скажу, - пообещал Лло.  -  Ладно,  пошли.  Брион  ведет
деревенских в пещеры, но нам понадобятся еда и топливо.
   - Есть одно предложение.
   - Ты наш полководец - выкладывай, - усмехнулся Лло.
   - Дай мне двадцать человек, и мы прикроем ваш отход.
   - Будь осторожен, Элодан. Я не хочу  потерять  тебя  в  самом  начале
войны.
   - Войну начали они, дружище, - пусть теперь на себе узнают,  что  это
такое.

***

   Бавис Лан, командир кавалеристов, спешился перед хижиной,  у  которой
сидели три золотые собаки.
   - Клянусь Черой, это золото, - прошептал он, осмотрев  изваяния.  Его
адъютант Люгас молча ждал рядом. - Не стой столбом, Люгас. Докладывай!
   - Восемнадцать лошадей и девять человек убито, восемь человек ранено.
Прикажите продолжать преследование?
   Бавис, высокий худощавый человек сорока с лишним  лет,  снял  шлем  и
пригладил тронутые проседью волосы.
   - Нет. В лесу они нас запросто перестреляют. Двух деревень на сегодня
достаточно - им будет о чем поразмыслить. Остановимся  здесь,  а  завтра
ударим на север, вдоль по долине.
   - Слушаюсь.
   - Что скажешь об этих статуях?
   - Очень красивые, командир.
   - Правда ведь? Отвезу их в Макту, преподнесу королю.
   Дверь открылась, и  из  хижины  вышел  человек  крепкого  сложения  с
бронзовой накладкой на глазу. За ним шел белокурый юноша  с  испуганными
глазами. Бавис схватился за меч.
   - Ты кто, черт возьми?
   - Хозяин этого дома. Боюсь, эти  статуи  слишком  хороши  для  такого
тупицы, как Ахак. Он их не оценит - ведь в них нет крови.
   - Твоя речь выдает изменника, - заявил Люгас, обнажив клинок.
   - А твои действия выдают мясника. - Человек опустил  руку  на  голову
одной из собак и добавил:
   - Оллатаир.
   Собака открыла рубиновые глаза и прыгнула, вцепившись зубами в правую
руку офицера. Люгас не успел даже крикнуть, как его кисть вместе с мечом
отлетела прочь. Он упал на колени, в ужасе глядя на хлещущую из  обрубка
кровь.
   Генерал  застыл  на  месте,  одноглазый  вернулся  в  хижину,  собаки
последовали за ним, и дверь закрылась, а в открытом окне блеснул золотой
свет.
   Бавис Лап, моргнув, ринулся вперед и вышиб дверь ногой. В хижине было
пусто.
   - Помогите! - закричал Люгас. - О боги! На помощь!
   - Лекаря! - взревел Бавис. - Эй, кто-нибудь, найдите лекаря!
   Высоко на холме сверкнула вспышка,  и  появились  Руад  и  Лемфада  с
собаками. Чародей был мрачен, его руки дрожали.  Он  вынул  из  собачьей
пасти окровавленную кисть и швырнул ее вниз.
   - Будьте вы все прокляты! - прошипел он.
   - Надо найти остальных, - тихо сказал Лемфада. Не  в  силах  оторвать
глаз от кровавого пятна на снегу.
   Руад, не отвечая ему, смотрел на деревню. Солдаты спешили  на  помощь
раненому офицеру.
   - Ты заплатишь мне за это, Ахак. Так или иначе Оллатаир заставит тебя
расплатиться. - Он отвернулся и зашагал к лесу.
   В сумерки они добрались  до  пещер.  Там  горели  костры,  и  Гвидион
врачевал раненых. Лло Гифс подошел к одноглазому чародею.
   - Ты и есть тот самый мастер?
   - Да, - Руад посмотрел в голубые глаза плечистого воина.  -  А  ты  -
Сильная Рука. Надеюсь, это имя дано тебе не напрасно.  Сила  понадобится
тебе, когда растает снег.
   - Я знаю. Дагда сказал мне о королевском войске. Ты поможешь нам?
   -  Сделаю,  что  смогу.  Но  ты  должен  знать,  что  войско   короля
возглавляют рыцари Габалы, смертельно опасные в бою.
   - Я тоже опасен, чародей - можешь мне поверить, - улыбнулся Лло.
   - Вера верой, но у этих рыцарей волшебные мечи и доспехи, а сами  они
наделены необычайными способностями.
   - Не пугай меня, чародей. - Лло положил свои ручищи на плечи Руаду. -
Придумай лучше, как их победить.
   - Если бы это было так просто.
   - Я и не говорю, что просто. Но они живы, а значит, и смертны.  Найди
способ убить их.

15

   Мананнан, бессильно уронив голову, позволил стражникам схватить  себя
за руки. Но тут же молниеносным движением  высвободил  правую  и  ударил
стражника локтем в горло. Тот с  криком  отшатнулся  назад,  а  Мананнан
боднул в лицо второго. Выхватив кинжал из-за пояса солдата, он прыгнул к
Павлусу, сгреб его за  длинные  белые  волосы  и  приставил  нож  к  его
сморщенной шее.
   Четверо  других  солдат,  успевшие   обнажить   оружие,   застыли   в
нерешимости.
   - Вели им уйти, иначе тебе конец, - сказал Мананнан.
   - Уходите, - пропищал Павлус. - Оставьте нас! - стражники  вывели  из
комнаты двух пострадавших и закрыли за собой дверь. Мананнан  запрокинул
Павлусу голову и кольнул его ножом. Пустив струйку крови на белый хитон.
   - Сейчас ты покажешь нам, где мои доспехи и где стоит мой конь. Тогда
я, возможно, оставлю тебя в живых. Ты со мной? - спросил рыцарь,  бросив
взгляд на Морриган.
   - Что мне еще остается?
   - Выходим через заднюю дверь. Стражники, может быть, уже там,  но  мы
прорвемся.
   Вместе с  хнычущим  Павлусом  они  вышли  в  сад,  где  густо,  почти
тошнотворно пахло  цветами.  Стражники  в  черных  плащах  держались  на
расстоянии.