войти во дворец и постараться во  что  бы
то ни стало свернуть шею Элдикару  Манушану.  Поэтому  он  упорно  шагал
вперед, а рядом с ним шла Лалития.
   - Надеюсь, ты не ошибся насчет Истока, - сказала она.
   В этот миг двери дворца распахнулись, и навстречу  им  вышел  Элдикар
Манушан.
   Шардин, увидев его,  остановился.  Над  головой  прокатился  гром,  и
священник почувствовал, что горожане охвачены страхом.
   - Чего тебе здесь надо? - спросил Элдикар.
   - Я пришел сюда именем Истока, чтобы положить  конец  твоему  злу,  -
ответил Шардин,  сознавая,  что  его  мощному  обычно  голосу  недостает
убедительности.
   Элдикар переступил через порог, и толпа отхлынула назад.
   - Прочь отсюда, - прогремел он, - не то  я  вызову  демонов,  которые
расправятся с вами!
   Бенай Тарлин попятился вместе со всеми. Лалития выругалась.
   - Дай мне это!  -  прошипела  она  и  выхватила  у  каменщика  копье.
Отступив немного, она взяла короткий разбег  и  метнула  свое  оружие  в
Элдикара. Изумленный маг выбросил навстречу руку, но копье уже вонзилось
ему в живот. Он пошатнулся и чуть не упал, но тут  же  схватился  обеими
руками за железное древко и выдернул копье.
   - Меня нельзя убить! - крикнул он.
   В ту же самую минуту снова раздался гром, сверкнула молния, и копье в
руке Элдикара вспыхнуло белым огнем. Мага подкинуло высоко в воздух,  от
толчка  Лалитию  сбило  с  ног.  Шардин  помог  ей  встать  и   медленно
приблизился к обугленному телу Элдикара. Магу оторвало руку, части ребер
недоставало. Тупой конец железного древка пробил ему череп и  торчал  из
затылка.
   Но тело на глазах у стоящего над  ним  Шардина  содрогнулось.  Пальцы
уцелевшей  руки  сжались,   нога   дернулась,   глаза   раскрылись.   Из
проломленной  груди,  булькая,   проступила   кровь,   и   рана   начала
затягиваться.
   Лалития, упав на колени рядом с магом, вонзила ему в горло  кинжал  и
перерезала становую жилу. Кровь  хлынула  наружу.  Открытые  по-прежнему
глаза Элдикара наполнились ужасом. Потом они закрылись,  и  он  перестал
шевелиться.
   Подошел Бенай Тарлин, а за ним и все прочие.
   - Хвала Истоку! - воскликнул кто-то.
   - Он поразил его молнией, - сказал другой.
   Шардин поднял глаза от трупа и увидел, что люди  смотрят  на  него  с
благоговением. Бенай Тарлин поцеловал ему руку. Шардин понял,  что  люди
ждут от него какого-то слова - слова, равному по силе свершившемуся.  Но
ему нечего было сказать.
   Он повернулся и пошел назад в Карлис.
   Лалития догнала его и взяла за руку.
   - Ну, друг мой, теперь ты у нас святой. Чудотворец.
   - Никакого чуда не было. Его ударила  молния  во  время  грозы.  А  я
обыкновенный обманщик.
   - Как ты можешь говорить такое? Ты обещал, что Исток сразит его, и он
сражен. Как ты можешь до сих пор сомневаться?
   - Я лжец и шарлатан, - вздохнул Шардин. - А ты, при всей моей  нежной
любви к тебе, шлюха и воровка. Думаешь, Исток станет творить чудеса  для
таких, как мы?
   - Может, в этом-то и состоит настоящее чудо.

***

   Пальцы левой руки у  Нездешнего  начали  неметь.  Он  лез  по  стене,
нащупывая трещины в зазорах мраморной кладки. Щели были  тонкие,  иногда
не шире половины дюйма. Под дождем вся одежда промокла, и руки скользили
по камню. Нездешний сжал и разжал левый кулак, разминая пальцы, и  полез
дальше.
   На балконе  над  ним  появилась  какая-то  фигура,  Нездешний  замер.
Сверкнула молния, и при ее свете он увидел голову из  кошмарного  сна  -
треугольную, безобразно вытянутую на висках, с огромными  миндалевидными
глазами. Серая кожа была покрыта чешуей, как у  змеи.  Чудовище  ушло  с
балкона в башню, а Нездешний ухватился за каменные перила  и  подтянулся
наверх. Отцепив от пояса арбалет, он перелез через  перила  и  юркнул  в
комнату.
   Что-то яркое сверкнуло ему  в  глаза,  и  он  метнулся  вправо.  Мимо
пролетел второй пылающий снаряд. Привстав на колени  и  подняв  арбалет,
Нездешний увидел, как в руке чудовища вспыхнул еще один огненный шар,  и
быстро выстрелил. Стрела прошла сквозь шар и вонзилась чудищу  в  плечо.
Чудовище прыгнуло вперед и резко повернулось на  месте,  хлестнув  своим
огромным хвостом. Нездешний едва успел отскочить влево,  увернувшись  от
острого когтя на хвосте. Он выстрелил снова и попал ящеру в  морду.  Тот
рухнул. Нездешний натянул верхнюю тетиву и вставил новую стрелу.
   Чудовище лежало не шевелясь.
   Внезапно Нездешнему стало ужасно жаль его и очень  захотелось  с  ним
подружиться. Оно не может быть злым: все, что ему нужно, - это любовь  и
дружба. Как могла ему, Нездешнему, прийти в  голову  мысль  убить  такое
создание? Ящер стал подниматься, но Нездешний стоял  как  ни  в  чем  не
бывало. Потом его взгляд упал на трупы вдоль  стен,  больше  похожие  на
сухую шелуху, чем на человеческие  тела.  Один  усохший  череп  украшала
особым образом заплетенная золотая коса, и по ней Нездешний узнал Норду.
   Между тем ни к кому в жизни он еще не испытывал такой  любви,  как  к
этому ящеру.
   Откуда-то из глубин его разума всплыли слова Устарте о том, что Дереш
Карани пользуется  приворотными  чарами.  Чудовище  подступило  поближе,
подняв хвост, и коготь блеснул при свете лампы.
   - Готов ли ты умереть за меня? - умильно спросило оно.
   - Не теперь. - Огромным усилием воли Нездешний поднял свое  оружие  и
спустил курок. Стрела попала ящеру в шею. Дереш Карани  испустил  жуткий
вопль, чары развеялись.
   Нездешний бросил арбалет и метнул  в  грудь  Дерешу  нож.  Тот  снова
завопил и бросился на него, вытянув когти. Нездешний упал  на  колени  и
шарахнулся вправо. Удар хвоста швырнул его на дубовый стол. Он вскочил и
выхватил короткий меч. Хвост взвился снова, и Нездешний  вонзил  в  него
свой клинок. Дереш с новым пронзительным воплем попятился, капая  кровью
на пол.
   - Ты не сможешь убить меня, смертный!
   - Зато смогу доставить тебе много неприятных ощущений. - Еще один нож
пролетел по воздуху и воткнулся ящеру в бицепс.
   Дереш Карани отступил еще  дальше  назад  и  вдруг  запел.  Нездешний
никогда прежде не слышал этого языка, жесткого, гортанного,  обладающего
могущественным ритмом. Дереш пел все громче, и в комнате стало холодать.
Стены задрожали, с них посыпались  книжные  полки.  Поняв,  что  чародей
вызывает демона, Нездешний бросился на него,  но  Дереш  взмахнул  своим
окровавленным хвостом и отшвырнул его на другой конец комнаты. Нездешний
ударился головой о стену и,  оглушенный,  попытался  встать.  У  дальней
стены разгорался яркий свет, по камню бежала рябь. В отчаянии  Нездешний
метнул еще один нож, попавший  в  простертую  руку  Дереша  Карани.  Тот
зарычал, и пение на миг оборвалось, но тут же возобновилось снова.
   Холод усилился. Нездешний весь дрожал, в нем нарастал страх. Не страх
смерти или поражения, а  просто  страх  в  чистом  виде.  Он  чувствовал
приближение чего-то настолько  стихийного  и  могущественного,  что  его
собственные сила и хитрость перед этим не значили  ничего.  Он  был  как
былинка перед напором урагана.
   Все его тело сотрясла теперь  крупная  дрожь.  Дереш  Карани  зашелся
скрипучим, безумным смехом.
   - Ага, ты чувствуешь, верно? Ну, где же твои ножи, человек?  На,  вот
тебе один! - Он вытащил нож из своей руки, метнул его, и тот звякнул  об
пол рядом с Нездешним. Дереш вынул из тела два других ножа и бросил себе
под ноги. - Давай, подбери. Хочу посмотреть, как ты будешь метать  их  в
предводителя демонов, владыку преисподней. Понимаешь ли ты, какую  честь
тебе оказывают? Твою душу пожрет сам Анхарат!
   Воздух вокруг Нездешнего заколебался. Сильнейший ужас  пронизал  его,
вселив неодолимое желание бежать из этого места.
   - Что ж ты не убегаешь? - насмехался Дереш  Карани.  -  Авось  он  не
догонит тебя на своих крыльях, если поторопишься!
   Нездешний покрепче сжал меч, и гнев пришел ему на  помощь.  Он  плохо
держался на ногах, но все же приготовился к последнему бою.
   Из колеблющейся стены появилась и ступила в комнату темная фигура - в
черной  чешуе,  с  круглой  головой  и  длинными  остроконечными  ушами.
Выпрямившись, она оказалась более десяти футов ростом и достала  головой
до стропил.  Черные  крылья,  развернувшись,  коснулись  противоположных
стен. В глазницах и широкой пасти демона мерцал огонь. Комнату  наполнил
отвратительный смрад - запах разлагающейся плоти.
   - Это я вызвал тебя, Анхарат, - сказал Дереш Карани.
   - Для какой цели, человек? - дыша огнем, спросил демон, и  его  слова
вызвали эхо в холодном воздухе.
   - Чтобы убить моего врага.
   Горящие глаза повелителя демонов остановились на Нездешнем, и Анхарат
двинулся через комнату. Ковры вспыхивали от прикосновения его  когтистых
ног, дым обволакивал демона.
   Нездешний взял меч за лезвие, как бы готовясь  метнуть  его  в  грудь
Анхарата.
   Демон запрокинул голову и расхохотался.  От  его  смеха  вся  комната
заходила ходуном. Нездешний  метнул  меч.  Тот,  вылетев  из  его  руки,
вспыхнул пламенем, взвился вверх и вонзился в одно из стропил.
   - Славная минута, - пророкотал  повелитель  демонов.  -  Человеческое
племя всегда было мне омерзительно, но тебя, Дереш  Карани,  я  презираю
больше всех. Не говорил ли я тебе, что эти Врата защищены? Не говорил ли
я, что только смерть трех царей откроет их?  Но  ты  не  послушал  меня.
Сотни моих  подданных  убиты,  а  теперь  ты  возымел  наглость  вызвать
Анхарата, чтобы убить одного-единственного человечишку!
   - Ты должен повиноваться мне, демон! - выкрикнул Дереш  Карани.  -  Я
исполнил древний ритуал до последней мелочи. Десять жизней дал я тебе  и
пропел все заклинания. Ты обязан подчиняться моим приказаниям.
   - Великолепно! Ты искусный чародей, Дереш Карани, и должен знать  все
законы вызова демонов. Так скажи мне: каков первый закон?
   - Цена вызова - смерть, Анхарат, и это условие выполнено. Убей его, и
ритуал будет завершен.
   - А  сколько  раз  возможно  убить  человека?  -  спросил  повелитель
демонов, подходя к Дерешу Карани.
   Ипсиссимус попятился, но позади была стена.
   - Я не понимаю тебя, - сказал он  дрожащим  голосом.  -  Убей  его  и
уходи!
   - Я не могу убить его, смертный, ибо он уже мертв. Его сердце  больше
не бьется, и он держится на ногах лишь благодаря чьим-то чарам.
   - Не может быть! Ты меня обманываешь!
   - Первый закон гласит: цена  вызова  -  смерть.  -  Анхарат  взмахнул
рукой, и острые когти впились в тело Дереша Карани. Демон поднял чародея
в воздух,  разорвал  ему  грудь  и  вынул  сердце,  но  Дереш  продолжал
извиваться. - Тем лучше. Ты овладел искусством восстановления  тканей  и
пожалеешь об этом, ибо теперь тебе понадобится сто лет, чтобы умереть. -
Струя пламени вырвалась из пасти демона и поглотила трепещущее сердце  у
него в руке.
   Анхарат прошествовал обратно к колеблющейся стене, прошел сквозь нее,
и двери в иной мир затворились.
   Дереш Карани продолжал корчиться у него в когтях.  Нездешний  услышал
последний отчаянный вопль, а потом настала тишина.

***

   Кисуму никогда еще не дрался с таким блеском. Он представлял  в  этой
битве человечество, и гордость  наполняла  его  мышцы  неведомой  прежде
силой. Вот чего он ждал всю жизнь - сделаться орудием Добра в  битве  со
Злом, стать героем. Свирепый  и  неудержимый,  он  бился  бок  о  бок  с
риадж-норами.
   Поначалу они вбили глубокий  клин  в  ряды  превосходящих  их  числом
криаз-норов и продвинулись к Вратам. Врата притягивали взгляд  Кисуму  и
теперь, в разгаре боя. На небе  взошла  луна  и  загорелись  звезды,  но
сквозь Врата по-прежнему светило  солнце,  золотя  своим  сиянием  руины
Куан-Хадора. Время от времени в проеме сверкала синяя  молния,  наполняя
воздух резким и свежим запахом.
   Риадж-норы упорно прорубались  вперед.  Четверо  воинов,  прорвавшись
сквозь криаз-норов, бросились к Вратам. Дюжина  криаз-норов  устремилась
за ними в погоню. Воины в сером добежали до Врат  и  метнули  свои  мечи
прямо в золотое сияние. Мечи ослепительно  вспыхнули,  молния  пронизала
проем. Кисуму показалось, что ночь  стала  темнее  прежнего,  но  солнце
другого мира все так же  светило  сквозь  арку.  Оставшись  безоружными,
четверо риадж-норов ринулись навстречу врагам и тут же пали мертвыми.
   Это произошло около часа назад.
   С тех пор молния побледнела, и Кисуму временами замечал в  ней  белые
блики. Лишь около тридцати риадж-норов оставались в строю, и враг,  хотя
и терпел страшный урон, все еще превышал их числом вдвое. Уже  несколько
мгновений как пал Рен Танг,  зарубленный  двумя  криаз-норами.  Падая  с
рассеченной грудью, он  притянул  одного  из  врагов  к  себе  и  зубами
перегрыз ему горло.
   Вдалеке слышался гром - гроза бушевала над Карлисским заливом.  Ветер
переменился, и над руинами пошел легкий дождь. Серый кафтан Кисуму намок
от крови, земля под ногами стала скользкой от  дождя,  но  он  продолжал
драться с холодной, расчетливой яростью. Еще двое риадж-норов  пробились
к Вратам и метнули в  них  мечи.  Белые  блики  исчезли,  синева  молнии
сделалась столь густой, что солнечный свет уже не мог сквозь нее пройти.
Трое криаз-норов убили безоружных воинов и стали  прямо  перед  Вратами,
чтобы не допустить к ним больше никого.
   Сонг Чжу, убив двух врагов, устремился в брешь. Кисуму пригнулся  под
вражеским  клинком,  вспорол  живот  его  владельцу  и   последовал   за
риадж-нором, но несколько воинов в черном отрезали их от Врат. Кисуму  и
Сонг  Чжу  оборонялись,  стоя  спина  к  спине.  Оставшиеся   риадж-норы
бросились им на помощь, и многие погибли.
   Двенадцать обессиленных воинов образовали тесный круг.
   - Еще пара клинков, не больше, - сказал Сонг  Чжу  во  время  краткой
передышки, бросив сердитый взгляд на каменную арку.  Врата  теперь  были
так близко, что лица и своих, и чужих бойцов омывал голубой  свет.  Один
риадж-нор метнул свой меч в арку поверх вражеских  голов,  но  криаз-нор
подпрыгнул и перехватил его за  рукоять.  Меч  задрожал  и  распался  на
части.
   Сонг Чжу злобно глянул на стоящих футах в десяти таких же  измученных
криаз-норов.
   - Последний рывок, - сказал он.
   В этот миг Кисуму уловил слева какое-то движение.
   Под прикрытием разрушенной стены кто-то полз. Кисуму  заметил  клочок
волчьего меха. В следующее мгновение Ю-ю вскочил на  ноги  и  понесся  к
Вратам. Трое криаз-норов, стоявших там, устремились ему наперехват.
   Ю-ю бросился на них, взмахнув мечом.
   - Пошли! - крикнул Сонг Чжу, и риадж-норы ринулись в атаку.
   Кисуму, поспешив  за  ними,  потерял  Ю-ю  из  виду.  Кри-аз-норы  не
уступали, и  усталые  Глиняные  Люди  не  могли  потеснить  их,  как  ни
старались.
   Все дрались теперь будто во сне, медленно и  вяло.  Наконец  и  те  и
другие отошли назад, обмениваясь злыми взглядами.  Риадж-норов  осталось
всего восемь, криаз-норов - четырнадцать.
   Кисуму оглянулся, ища Ю-ю и заранее зная, что увидит.
   Ю-ю лежал около Врат. Отрубленная рука с  мечом  валялась  рядом.  От
горя Кисуму  ощутил  дурноту.  Но  тело  Ю-ю  затрепетало  и  дернулось.
Криаз-норы, охранявшие Врата, отошли к своим товарищам, и на него  никто
не смотрел.
   На глазах у Кисуму Ю-ю перевернулся на бок. В  животе  у  него  зияла
страшная рана, из  которой  вываливались  внутренности,  но  он  пополз,
оставляя кровавый след на камнях. Левой рукой он нашарил свой меч,  и  у
него вырвался стон. Один из криаз-норов обернулся, и тут Ю-ю метнул  меч
во Врата.
   За ослепительной вспышкой последовал пронзительный воющий звук, земля
задрожала, синяя молния угасла, и серебряная завеса закрыла проем.
   Криаз-норы кинулись к Вратам. Тринадцати удалось  проскочить,  но  на
последнем воине серебряная завеса преобразилась в серую скалу.  Какой-то
миг казалось, что криаз-нор просто остановился  перед  Вратами,  но  его
тело тут же упало на камни, перерезанное пополам.
   Кисуму подбежал к Ю-ю и осторожно  перевернул  его.  Глаза  Ю-ю  были
открыты.
   - Дружище, - сквозь слезы прошептал Кисуму. - Ты закрыл Врата.
   Но  Ю-ю  уже  не  слышал  его.  Кисуму  прижал  его  к  себе  и  стал
раскачиваться взад-вперед. Сонг Чжу подошел, сел рядом и сказал:
   - Он был хороший человек.
   Кисуму поцеловал Ю-ю в лоб и уложил на землю.
   - Для меня в этом нет смысла, - сказал он, не вытирая слез. - Он  мог
бы жить. Он не хотел быть приа-шатхом. Не хотел  драться  с  демонами  и
умирать. Зачем же он отдал свою жизнь? Зачем?
   - Ты сам знаешь зачем, человек. За  тебя,  за  меня,  за  эту  землю.
Потому он и стал избранником. Если бы Истоку  понадобился  самый  лучший
воин, он выбрал  бы  тебя.  Но  ему  нужен  был  просто  человек,  самый
обыкновенный. Землекоп  с  краденым  мечом.  И  вот  что  этот  землекоп
совершил.
   - Во мне его подвиг рождает только печаль. - Кисуму погладил  Ю-ю  по
щеке.
   - А во мне  гордость.  Я  найду  его  душу  в  Пустоте,  и  мы  будем
странствовать вместе.
   Кисуму посмотрел  на  Сонг  Чжу.  Волосы  риадж-нора  поседели,  лицо
старилось на глазах.
   - Что с тобой?
   - Я умираю. Мы догоняем свое время.
   Кисуму оглянулся и увидел, что все другие риадж-норы лежат  на  земле
не шевелясь.
   - Но почему?
   - Мы должны были умереть несколько тысячелетий назад,  -  еле  слышно
прошептал Сонг Чжу. - Мы знали,  что  проживем  лишь  пару  дней,  когда
вернемся. Благодаря Ю-ю Лианю наша жертва оказалась не напрасной.
   Сонг  Чжу  лег.  Волосы  его  совсем  побелели,  лицо  высохло,   как
пергамент.
   Кисуму придвинулся к нему:
   - Мне очень жаль. Я... дурно думал  о  тебе.  Обо  всех  вас.  Я  был
глупцом. Прости меня!
   Риадж-нор не ответил. Легкий ветер пролетел над руинами, и тело  Сонг
Чжу обратилось в прах.
   Кисуму  посидел  еще  немного,  погруженный   в   мысли   и   горькие
воспоминания. Потом взял свой меч и вырыл  могилу  Ю-ю  Лианю.  Схоронив
друга, он завалил могилу камнями, спрятал меч в ножны  и  ушел,  оставив
позади руины Куан-Хадора.

***

   Нездешний подобрал арбалет, ножи и спустился  по  лестнице  в  нижнее
помещение библиотеки. Кива сидела там одна.
   - Они ушли, - сказала она, встала и обняла его. - Как ты?
   - Как смерть, - ответил он с кривой улыбкой.
   - Я слышала его... демона. В жизни не испытывала такого  ужаса,  даже
когда Камран увез меня из деревни.
   - Теперь это кажется таким далеким. - Нездешний взял ее  за  руку,  и
они спустились на террасу, где их ждала Устарте.
   - Врата закрылись, - сказала она. - Ю-ю Лиань затворил их ценой своей
жизни. Кисуму жив.
   Нездешний огляделся, ища тело Элдикара Манушана.
   - Он мертв, - сказала Устарте.
   - По-настоящему? Вот не думал, что он умрет, упав с балкона.
   - В него ударила молния, и последствий этого он уже не смог исцелить.
   - Стало быть, кончено, - устало сказал Нездешний. - Это  хорошо.  Где
Мадзе?
   - Все еще сидит в подвале, связанный. Кива  освободит  его,  а  мы  с
тобой пойдем на конюшню.
   - Зачем?
   - У меня есть для тебя один последний подарок, друг мой.
   - Я чувствую близость  смерти,  Устарте,  -  улыбнулся  он.  -  Кровь
еле-еле струится по жилам, твои чары слабеют. Мне  думается,  сейчас  не
время дарить подарки.
   - Доверься мне, Серый Человек.
   Устарте взяла его за руку и повела за собой, а Кива побежала в подвал
к Мадзе Чау. Старик, голый  и  привязанный  к  стулу,  устремил  на  нее
вопрошающий взгляд.
   - Я пришла освободить вас. Серый Человек убил чародея.
   - Еще бы ему не убить - но почему ты не принесла мою одежду? Почему в
минуту опасности люди тут же забывают о хороших манерах? Развяжи меня, а
потом ступай в мои комнаты и подбери мне  подобающее  одеяние  и  мягкие
туфли.
   - Прошу прощения, мой господин,  -  с  улыбкой  поклонилась  Кива.  -
Угодно еще что-нибудь?
   Мадзе кивнул:
   - Если кто-то из моих слуг жив, пусть приготовят мне сладкий чай.
   Уже светало, когда Киве удалось наконец добраться до конюшни. Устарте
сидела на каменной скамье