мастер среди наемных убийц, если верить Мадзе Чау, мир еще не видел
подобного ему". - "Вы хотите получить его живым?" - спросил  Панагин.  -
"Убейте его, и дело с концом. Не забудьте только, что при нем  находится
женщина, наделенная даром дальновидения. Я  окружу  вас  и  ваших  людей
плащом заклятия,  который  помешает  ей  почуять  вас,  но  не  помешает
Нездешнему или кому-то другому увидеть  вас  собственными  глазами.  Это
понятно?" - "Само собой - не дурак же я". - "К  сожалению,  все  дураки,
которых я знавал, именно так и говорили. Что до жрицы, я  предпочел  бы,
чтобы ее взяли живой, но  такого  случая  может  не  представиться.  Она
смешанная, женщина-зверь, и способна превратиться в тигрицу. Как  только
она примет этот облик, вам  придется  убить  ее.  Если  же  вам  удастся
захватить ее в получеловеческом облике, свяжите ее по рукам  и  ногам  и
завяжите ей глаза". - "А с остальными как быть?" - "Убить.  Они  нам  не
нужны".
   Двенадцать  своих  бойцов  Панагин   отобрал   с   большим   тщанием.
Хладнокровные и стойкие, они побывали с ним в  десятке  сражений,  и  он
знал, что они не побегут, а пленных убьют не задумываясь.
   С какого же места все пошло не так?
   Он правильно угадал, что Нездешний  постарается  удалиться  повыше  в
горы, и на рысях  провел  свой  отряд  к  урочищу  под  названием  Скалы
Парситаса. Оставив  там  лошадей,  они  взобрались  на  высокий  утес  и
оказались прямо над беглецами. Оттуда пробрались в лес,  заняли  позиции
по обе стороны дороги  и  наставили  свои  арбалеты.  Панагин  разглядел
далеко внизу всадников  и  идущую  позади  них  бритоголовую  жрицу.  Он
приказал своим людям целить повыше, чтобы  убить  конных  и  оставить  в
живых пешую женщину.
   Сам он засел рядом с одним из стрелков слева  от  дороги,  за  густым
кустом. Они ждали молча, прислушиваясь к стуку копыт по  твердой  земле.
Время шло. Пот струйкой стекал по щеке Панагина,  но  он  не  вытирался,
опасаясь произвести  даже  малейший  шум.  Перестук  копыт  приближался,
стрелок рядом с ним прижал арбалет к плечу.
   Затем с той стороны дороги донесся стук и треск, кто-то вскрикнул. За
этими звуками последовало какое-то бульканье, и настала тишина.  Панагин
рискнул выглянуть. Один  из  его  солдат  выскочил  из  кустов,  вскинул
арбалет, и во лбу у него вдруг выросла черная стрела. Солдат покачнулся,
выпустил стрелу из собственного лука в воздух и упал.
   Стрелок справа от Панагина с воплем вскочил на ноги,  схватившись  за
такую же черную стрелу, торчащую из шеи. Другой прицелился  было,  но  в
воздухе что-то мелькнуло, и он упал - Панагин не  заметил,  куда  попала
стрела на этот раз. Остальные солдаты, в ужасе перед невидимым стрелком,
стали подниматься из засады и  стрелять  куда  попало.  Когда  еще  один
рухнул со стрелой в глазу, другие побросали оружие и бросились наутек.
   Сам Панагин ринулся  в  лес,  раздвигая  кусты.  Он  вскарабкался  на
какой-то пригорок, съехал с крутого  обрыва  и  бежал,  пока  легкие  не
отказались служить ему.
   Под дубом он отдышался и немного пришел  в  себя.  Главное  теперь  -
добраться до скал и спуститься вниз, к лошадям.
   Он встал, но зацепился за корень и чуть не растянулся. Это спасло ему
жизнь. Черная стрела вонзилась в ствол дуба. Панагин метнулся вправо,  в
чащу, и скатился по склону прямо на дорогу. Там ждали,  сидя  на  конях,
несколько всадников и бритоголовая жрица.
   Панагин попятился назад, вытаскивая меч.
   Из леса показалась фигура в черном,  с  кожаным  обручем  на  длинных
серебристо-черных волосах, с маленьким двукрылым арбалетом  в  руке.  На
другой стороне дороги  возникли  четверо  солдат  Панагина  с  поднятыми
руками. Их  конвоировала  темноволосая  женщина,  вооруженная  таким  же
маленьким арбалетом.
   Панагин снова перевел взгляд на Нездешнего. Тот был мрачен,  и  князь
увидел в его глазах свою неминуемую смерть.
   - Сразись со мной как мужчина! - в отчаянии выкрикнул Панагин.
   - Нет, - ответил Нездешний и поднял арбалет.
   - Не стреляйте! - вмешался вдруг Ниаллад, двинув своего коня вперед.
   - Это не игра, Ниалл, - сказал Нездешний. - Этот человек -  предатель
и принимал участие в убийстве твоих родителей. Он заслуживает смерти.
   - Я знаю, но он кайдорский князь, а вы хотите  пристрелить  его,  как
простого грабителя. Разве вам незнаком кодекс рыцарской чести? Он вызвал
вас на поединок.
   - Рыцарская честь? Много он думал о рыцарской  чести,  когда  явились
демоны! По-твоему, они  устроили  засаду,  чтобы  вызвать  нас  всех  на
честный бой?
   - Нет, я так не думаю. И я согласен, что Панагин покрыл себя позором.
Но я себя позором покрывать не желаю. Если вы отказываетесь принять  его
вызов, позвольте сразиться с ним мне.
   - Как будет угодно  вашей  милости,  -  с  грустной  улыбкой  ответил
Нездешний. - Я убью его так, как предписывает традиция. - Отдав  арбалет
Ниаллу, он вышел на открытое место и  обнажил  один  из  своих  коротких
мечей.
   - Ну что  ж,  Нездешний,  -  ухмыльнулся  Панагин,  -  из  засады  ты
стреляешь  отменно.  Посмотрим,   как-то   ты   покажешь   себя   против
ангостинского фехтовальщика.

15

   Нездешний расслабил мышцы плеч.  Здоровенный  Панагин  надвигался  на
него со своей кавалерийской саблей, сделанной на заказ, тяжелее и дюймов
на шесть длиннее  обыкновенной.  Нездешний  догадывался,  что  противник
предпримет внезапную атаку,  полагаясь  на  грубую  силу,  и  попытается
оттеснить его назад. И зачем только  он  согласился  на  этот  поединок?
Рыцарская честь хороша в сказках и балладах, а  врагов  надо  убивать  с
возможно меньшими усилиями  -  это  знание  он  вынес  из  своего  почти
сорокалетнего боевого опыта, и оно далось ему дорогой ценой.
   Зачем же он в таком случае это делает?
   Панагин тоже работал плечами, поводя саблей слева направо.
   Внезапно  Нездешний  понял  зачем.  Рыцарский  кодекс  чести   должен
существовать, и мир был бы еще хуже, чем он есть, если бы молодежь вроде
Ниаллада разуверилась в нем. Возможно, мальчик со временем сделает  этот
кодекс обязательным для всего Кайдора, хотя Нездешний в этом сомневался.
   "Ты стареешь и становишься чувствительным", - сказал он себе.
   Панагин ринулся в атаку, но Нездешний, вместо того  чтобы  отступить,
двинулся ему навстречу, отразил свирепый удар и  боднул  его  головой  в
лицо. Князя шатнуло  назад,  и  Нездешний  сделал  свой  выпад.  Панагин
отчаянным усилием блокировал его и  попятился.  Нездешний  описал  круг,
обходя противника. Князь выхватил кинжал и метнул в него. Он  пригнулся,
Панагин снова атаковал. Нездешний, припав к земле, подцепил князя  ногой
под правое колено, на которое тот как раз в этот миг перенес  свой  вес.
Панагин тяжело рухнул наземь, а Нездешний вскочил и нанес сверху рубящий
удар, раскроив ему череп. С криком боли и ярости Панагин взвился на ноги
и снова напал.  На  этот  раз  Нездешний  отступил  влево,  вогнал  свой
короткий меч Панагину в живот, а после взялся за рукоять обеими руками и
направил острие в сердце. Князь обмяк, привалившись к нему.
   - Это тебе за Мадзе Чау, - сказал Нездешний. - Отправляйся в ад!
   Панагин повалился. Нездешний, упершись ногой ему  в  грудь,  выдернул
меч и вытер о вышитый камзол князя.
   Потом повернулся к своим - и замер. Ниаллад целил в него из арбалета.
   - Он назвал вас  Нездешним,  Серый  Человек.  -  Лицо  юноши  заметно
побледнело. - Это слово означает  "странник"  или  "чужеземец".  Скажите
мне, что он имел в виду только это и вы не тот предатель,  который  убил
моего дядю.
   - Убери оружие, мальчик, - сказал Эмрин. -  Этот  человек  спас  тебе
жизнь.
   - Скажите же! - выкрикнул Ниаллад.
   - Что ты хочешь услышать?
   - Правду.
   - Правду? Хорошо, я скажу тебе правду. Да,  я  тот  самый  Нездешний,
который убил короля. Я убил его ради денег, и это  преследует  меня  всю
мою жизнь. Когда ты убиваешь не того человека, этого уже  не  исправишь.
Поэтому если хочешь выстрелить в меня, то стреляй. Это твое право.
   Нездешний стоял неподвижно, глядя на арбалет в руке юноши.  Из  этого
самого оружия он убил короля и многих, многих других.  В  это  застывшее
мгновение он подумал, что будет только справедливо, если  его  убьет  из
того же арбалета единственный родственник несчастного  короля,  убийство
которого ввергло мир в хаос. Он стоял спокойно и ждал.
   В этот миг ветер переменился, и конь Ниаллада почуял запах Устарте. В
испуге он взвился на дыбы. Ниаллада швырнуло назад, и  он  непроизвольно
нажал на  курок  арбалета.  Стрела  вонзилась  Нездешнему  в  грудь.  Он
повернулся, сделал три нетвердых шага и упал на траву рядом с Панагином.
   Устарте, подоспев к нему первой, перевернула его и вытащила стрелу.
   - Я не хотел! - крикнул Ниаллад.
   Кива и Эмрин, соскочив с коней,  бросились  к  упавшему,  но  Устарте
отогнала их.
   - Предоставьте это мне. - Она с легкостью подняла Нездешнего на  руки
и унесла в лес.
   Открыв глаза, он увидел, что лежит на  постели  из  листьев.  Устарте
сидела на корточках около него.
   - Я уж думал, что он убил меня, - сказал Нездешний, ощупав грудь.
   - Он и убил, - с глубокой печалью ответила Устарте.

***

   Кисуму смотрел на руины Куан-Хадора. Солнце садилось, и равнина внизу
казалась необычайно мирной. Отойдя в сторону от риадж-норов,  он  достал
свой меч. Великая печаль камнем лежала у него на сердце.
   Он вспоминал своего учителя My Ченга и долгие годы учения. My Ченг  с
бесконечным терпением наставлял  его  в  тайнах  Пути  Клинка,  стремясь
превратить его в живое оружие. Меч не есть продолжение человека, говорил
учитель, это человек должен  стать  продолжением  меча.  Ни  страха,  ни
волнения. Раджни исполняет свой долг в спокойствии и гармонии,  чего  бы
это ему ни стоило. И  Кисуму  всеми  фибрами  своего  существа  старался
постичь эту науку. Его  мастерство  сделалось  выше  всяких  похвал,  но
достигнуть уровня My Ченга ему все-таки не удавалось.
   "Когда-нибудь это придет к тебе, - сказал  My  Ченг,  -  и  тогда  ты
станешь настоящим раджни".
   Три года спустя Кисуму поступил в телохранители  к  купцу  Ли  Фангу.
Очень скоро он понял, зачем купцу понадобился  раджни  в  охранники.  Ли
Фанг был порочен до мозга костей. В круг его интересов входила  торговля
женщинами, рабами и смертельно опасным дурманом. Узнав об  этом,  Кисуму
поднялся в покои Ли Фанга  и  объявил,  что  не  может  более  быть  его
телохранителем.
   "Ты дал мне слово, раджни, - вскипел  Ли  Фанг,  -  а  теперь  хочешь
оставить меня без защиты!"
   "Я останусь у вас до полудня завтрашнего  дня,  -  сказал  Кисуму.  -
Пусть ваши слуги с утра поищут вам другого  телохранителя,  я  же  смогу
уйти".
   Ли Фанг обругал его,  но  ругань  для  молодого  раджни  была  пустым
звуком. Честь не позволяла ему оставаться в услужении у такого человека.
Кисуму вышел на галерею и увидел, что по лестнице тихо  поднимаются  две
фигуры в  масках  и  плащах  с  капюшонами.  Он  заступил  им  дорогу  с
обнаженным мечом, и они заколебались.
   "Уходите, и я оставлю вам жизнь", - сказал Кисуму.
   Люди в масках переглянулись. У них мечей не было  -  только  кинжалы.
Они  попятились  вниз.  Кисуму  шел  за  ними.  Сойдя  с  лестницы,  они
повернулись и бросились бежать.
   Тут на свет вышла еще одна фигура, и это был My Ченг.
   Кисуму и теперь, глядя на Эйденскую равнину и руины древнего  города,
ясно помнил, какое потрясение испытал при виде своего  бывшего  учителя.
Под глазами у My Ченга лежали  багровые  круги,  лицо  обросло  щетиной.
Одежда загрязнилась, но меч в руке, безупречно чистый, ярко сверкал  при
свете фонаря.
   "Отойди, ученик, - сказал My Ченг. - Этой ночью негодяй купец умрет".
   "Я сказал, что больше не служу  у  него  и  уйду  от  него  завтра  в
полдень".
   "Я дал слово, что он умрет нынче ночью. Отойди".
   "Не могу, учитель. Вы сами знаете. До полудня я его раджни".
   "В таком случае для тебя нет спасения".
   Учитель атаковал так быстро, что Кисуму едва успел отразить удар. Они
обменялись множеством молниеносных выпадов. Кисуму  не  мог  припомнить,
когда именно это случилось, но где-то на середине поединка он обрел Путь
Клинка. Тиски воли разжались, и меч стал мелькать все быстрее, выписывая
в воздухе световые узоры. Он все сильнее  теснил  My  Ченга  и  в  конце
концов пронзил ему грудь. Око Бури умер, не издав ни звука. Меч его упал
на ковер и разбился на сто осколков.
   Кисуму смотрел на мертвое лицо человека, которого он любил.
   "Они мертвы? - спросил Ли Фанг с галереи. - Или ушли?"
   "Ушли", - ответил Кисуму и сам вышел вон.
   Через три дня Ли Фанга зарезали на рыночной площади.
   Теперь, оглядываясь назад, Кисуму не понимал,  почему  он  так  хотел
стать раджни. Он слушал гортанную речь риадж-норов и  думал:  "Дурак  я,
дурак. Все, чему меня учили, было основано на лжи. Я потратил  жизнь  на
то, чтобы сравниться с древними героями, а  теперь  оказалось,  что  они
наполовину звери и не ведают, что такое честь".
   Ю-ю подошел и сел рядом с ним.
   - Как ты думаешь, демоны придут?
   - Придут.
   - Ты все еще грустишь? Кисуму кивнул.
   - Я обдумал твои слова, Кисуму, и решил, что ты не прав.
   - Не прав? - Кисуму кивнул в сторону риадж-норов.  -  По-твоему,  они
похожи на героев?
   - Не знаю. Сонг Чжу говорит,  что  смешение  влияет  на  человека  во
многих отношениях. Риадж-нор, к примеру, не может быть отцом.
   - Ну и к чему ты клонишь?
   - Что бы ты ни думал о них, они все-таки победили. А  вот  умрут  они
или, скажем, состарятся - кто их тогда заменит? У обыкновенных людей нет
ни их быстроты, ни их силы. Поэтому, еще давным-давно, и начали отбирать
особых людей - таких, как ты. И никакого обмана в этом  не  было.  Разве
важно, что первые воины были  смешанными?  Орден  раджни  всегда  был...
чистым, потому наш народ и почитает вас столько веков. Я  знаю,  что  не
мастер говорить, вот и выходит коряво. Ты вырос на рассказах  о  великих
воинах - так раджни и были великими воинами. Они сражались и умирали  за
нас. Тебя учили верить в законы раджни - и это  хорошие  законы.  Ты  не
ругаешься, не лжешь, не воруешь, не обманываешь. Ты сражаешься за то, во
что веришь, и никогда не поддаешься злу. Что же во всем этом плохого?
   - Ничего плохого в этом нет, Ю-ю, - просто в основе  всего  лежит  не
правда.
   Ю-ю со вздохом встал. Сонг Чжу и Рен Танг подошли к ним.
   - Врата в часе ходьбы отсюда, - сказал Сонг Чжу. - Их будут охранять.
Наш разведчик напал на след небольшого отряда криаз-норов. Я думаю,  они
видели, как мы вышли из купола, и спешат сообщить об этом хозяевам.
   - В этих руинах водятся демоны, - сказал Ю-ю. - Они приходят вместе с
туманом. Большие черные собаки, чудища вроде медведей и змей.
   - Нам уже приходилось сражаться с ними, - заметил Рен Танг.
   - Мне тоже, и я не горю желанием повторять это снова.
   - Тебе и не надо, - мягко вставил Кисуму.  -  Ты  уже  исполнил  свою
роль, Ю-ю. Тебе было назначено найти Глиняных Людей, и  ты  это  сделал.
Теперь пусть другие исполняют  свое  предназначение,  а  ты  возвращайся
назад, к морю.
   - Нет, я не могу тебя бросить!
   - Тебе больше нечего здесь делать. Я не хочу сказать ничего  дурного,
но ведь ты не воин, не раджни. Многие из нас - а может быть, и все мы  -
умрут на этой равнине. К этому нас и готовили. Ты отважный человек, Ю-ю,
но теперь, кроме мужества, понадобится еще и умение. Понимаешь? Я  хочу,
чтобы ты жил, Ю-ю. Чтобы вернулся на родину, женился и завел семью.
   Ю-ю помолчал немного и потряс головой.
   - Я, может, и не воин, - молвил он с великим достоинством, -  зато  я
приа-шатх. Я привел этих людей сюда, я и поведу их к Вратам.
   - Ха! А ты мне нравишься, человек, - сказал Рен Танг и обнял  Ю-ю  за
плечи. - Держись поближе ко мне, - добавил он, поцеловав его в щеку. - Я
покажу тебе, как пырять демонов.
   - Пора двигаться, - заметил  Сонг  Чжу.  Землекоп  Ю-ю  Лиань  провел
риадж-норов на Эйденскую равнину, и в руинах стал собираться туман.

***

   Норда была уверена, что спит и видит сон. Сначала она испугалась,  но
потом успокоилась, и ей стало любопытно, куда же этот  сон  ее  заведет.
Хорошо бы ей приснился Ю-ю Лиань.
   Сначала все было совсем как наяву. Элдикар Манушан послал  за  ней  и
сказал, что кому-то надо посидеть с Бериком, пока сам Элдикар занимается
делами. Норде это было не в тягость - ведь Берик такой славный  мальчик.
Ее только немного удивило то, что Берик ждет ее в  северной  библиотеке.
Становилось поздно, а дети, насколько Норда  могла  заметить,  не  любят
таких темных и холодных мест.
   Поднимаясь по винтовой лестнице, она вдруг увидела в  нижней  комнате
четырех воинов в черном, и ее охватил страх. Во  дворце  последние  пару
дней только и говорили что об этих  воинах,  об  их  кошачьих  глазах  и
надменных манерах.
   Один из них поклонился ей и улыбнулся, показав  острые  зубы,  жестом
приглашая ее пройти наверх.
   Тогда Норда еще не понимала, что это сон. Она поднялась в башню,  где
на широком диване лежал Берик в одной длинной белой рубашке  с  пояском.
Из открытой балконной двери в комнату задувал холодный бриз.
   - Тебе не холодно? - вздрогнув, спросила девушка.
   - Холодно, Норда, - умильно ответил он.
   Она поспешила к нему, чтобы обнять его и согреть. Мальчик прижался  к
ней, и  тогда-то  она  впервые  сообразила,  что  видит  сон.  Любовь  и
умиротворение переполняли ее, и это было чудесно. Однако  личико  Берика
вдруг вздулось, на висках и на  лбу  проступили  толстые  голубые  вены.
Глаза под тяжелыми дугами бровей  уменьшились  и  сделались  из  голубых
золотисто-карими. Он улыбался, или нет - просто растягивал губы, а  зубы
у него росли, и верхние заходили за нижние.  Норда  хмурилась,  наблюдая
эти перемены. Она все еще любила этого мальчика -  хотя  теперь  он  как
будто стал и не мальчик вовсе. Зря она наелась за ужином хлеба с сыром и
напилась красного вина. Сыр и вино всегда нагоняли на  нее  сон.  Но  не
странно ли, что ей снится именно Берик?  Обычно  ей  в  грезах  являлись
мальчики повзрослее, вроде Ю-ю или Эмрина, а порой  виделся  даже  Серый
Человек.
   - Теперь ты не такой хорошенький, как был, Берик. -  Норда  протянула
руку к его  ставшему  бледно-серым  лицу  и  погладила  волосы,  которые
потемнели и на ощупь больше напоминали мех. Его рука легла ей на плечо -
на ней отросли когти, а кожа покрылась серой чешуей.
   Ноги тоже что-то коснулось, и Норда увидела длинный чешуйчатый  хвост
с чем-то вроде когтя на конце. Она засмеялась.
   - Что тебя так рассмешило, милая?
   - Да хвост! У Эмрина хвост тоже длинный, а у Ю-ю покороче и  потолще,
только вот когтей на них нет. В жизни больше не буду пить лентрийского.
   - Не будешь, - подтвердил Берик.
   Хвост обвился вокруг живота Норды, и коготь уколол ее.
   - Больно, - удивилась Норда. - Раньше мне никогда не бывало больно во
сне.
   - Это в последний раз, - сказал Дереш Карани, и коготь вонзился в  ее
тело.

***

   Элдикар поднялся по лестнице и  тихо  постучал  в  дверь.  Войдя,  он
бросил взгляд на пустую шелуху, только что бывшую молодой, полной  жизни
женщиной. Обескровленный труп небрежно швырнули в угол.
   Дереш Карани стоял у балконной двери и смотрел в ночь.
   Элдикар нашел его  новый  облик  отталкивающим  и  понял,  что  Дереш
отказался от приворотных чар.
   - Изволили подкрепиться, повелитель? - спросил Элдикар.
   Дереш  медленно  повернулся  к  нему,  упершись  хвостом  в  пол  для
равновесия. Колени у него при этом  вывернулись  в  обратную  сторону  и
подошвы расплющились.
   -  Червячка  заморил,  мой  друг,  не  более.  Впрочем,  ее  естество
оказалось весьма сильным и позволило мне увидеть,  что  Панагин  и  Арик
мертвы, а Серый Человек собирается сюда, чтобы убить нас.
   - А Врата, мой повелитель?
   - Риадж-норы пробиваются к ним. -  Дереш  Карани  неуклюже  про