стоял  воин  в
сверкающих бронзовых доспехах, вооруженный двумя мечами.
   - Освободите его, - приказал он глухим металлическим голосом.
   Вагрийцы попятились.
   Карнак покачнулся и чуть не упал, но бронзовый воин поддержал его.
   - Вагрийцы разбиты, - сказал Эгель. - В войне произошел перелом.
   - Неужто мы сделали это? - прошептал Карнак.
   - Клянусь всеми богами, да.
   - Где Каэм?
   - Покончил с собой.
   Карнак пытался открыть глаз пошире, но слезы мешали ему, -  Уведите  меня
отсюда, - сказал он. - Не хочу, чтобы меня видели таким.

ЭПИЛОГ

   После гибели Каэма основная часть  вагрийской  армии  сложила  оружие,  и
дренаи под командованием Эгеля и Карнака соединились с  лентрийским  войском
Железного  Засова  у  стен  Дренана.  В  тот  день,  последний  день  осени,
окончилась война.
   На следующий год Карнак вторгся в Вагрию и низложил императора.
   Знатные  дренайские  дома  отказались  от  монархического   правления   и
провозгласили республику, во главе которой предложили стать  Эгелю.  Генерал
отклонил  предложение,  но  принял  титул  Бронзового  Князя  и  вернулся  в
Дельнохские горы, чтобы возвести на перевале мощную крепость о шести стенах.
   Советником  при  нем  состоял  священник  Дардалион,  которого  подобрали
раненым в пурдолской библиотеке. Эгеля порицали за то, что он извел  столько
средств  на  постройку  крепости,  но  князь  черпал  веру  в  предсказаниях
Дардалиона.
   Через пять лет после Пурдолской победы  Эгеля  убили  в  его  дельнохских
покоях. В результате последовавшей за этим гражданской  войны  страной  стал
править Карнак.
   Йонат пережил падение Пурдола и стал генералом Легиона.  Он  погиб  через
шесть лет после осады, выступая в гражданской войне против Карнака.
   Даниаль на золото, которым наградил ее  Эгель,  купила  дом  в  Скарте  и
поселилась в нем с Криллой и Мириэль. Но  ее  часто  видели  на  Дельнохском
перевале - она стояла там и смотрела в степь, на север.
   Через полгода после поражения  вагрийцев  она  и  обе  ее  девочки  вдруг
исчезли из дома.
   Соседи стали расспрашивать о них часового у южных ворот города.
   - Я видел, как она уехала, - сказал он. - С ней был мужчина.
   - Ты его знаешь?
   - Нет, он чужой. Нездешний.



НЕЗДЕШНИЙ II
"ВОЛЧЬЕ ЛОГОВО"

Дэвид ГЕММЕЛ




ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.rusinfo.com
http://bestlibrary.org.ru


   Посвящаю эту книгу с любовью Дженнифер Тэйлор и ее детям Саймону и  Эмили
в память о наших американских приключениях, а также Россу Лемприеру, который
снова отправился в темный лес на поиски неуловимого Нездешнего.

ПРОЛОГ

   Человек по прозвищу Ангел тихо сидел в углу, обхватив огромными  корявыми
руками кубок подогретого вина. Черный капюшон  скрывал  испещренное  шрамами
лицо. Несмотря на четыре открытых окна, в тесном зальце стояла  духота,  чад
от фонарей мешался с запахами пота, стряпни и кислого пива.
   Ангел пригубил вино и подержал его во рту. В "Рогатом филине" нынче  было
полно народу, и выпивох, и едоков, но рядом  с  Ангелом  никто  не  садился.
Старый гладиатор не любил общества, и  его  уединение,  насколько  оно  было
доступно в таком месте, нарушать избегали.
   Незадолго  до  полуночи  в  кучке  простолюдинов  вспыхнул  спор.   Ангел
всматривался в них своими серыми, как кремень, глазами. Их  было  пятеро,  и
спорили они по самому пустячному поводу. Хоть рожи у них налились  кровью  и
вопят они почем зря, в драку никто не полезет. Перед боем кровь отливает  от
лица, превращая его в мертвенно-белую маску. Вот тот парень, что держится  с
краю, - он опасен. Бледен, губы плотно сжаты,  а  правая  рука  спрятана  за
пазухой.
   Ангел взглянул в сторону  трактирщика.  Кряжистый  Балка,  бывший  борец,
из-за прилавка пристально следил за спорщиками. Можно не беспокоиться. Балка
тоже заметил опасность и держится настороже.
   Ссора уже затихала, но бледный парень сказал что-то одному из  мужчин,  и
спорщики внезапно замахали кулаками. Нож блеснул при свете фонаря, и  кто-то
закричал от боли.
   Балка с короткой дубинкой перескочил через прилавок, выбил  нож  из  руки
бледного парня и огрел его по виску. Тот повалился  на  посыпанный  опилками
пол как подкошенный.
   - Все, ребята! - гаркнул хозяин. - Пора по домам.
   - Еще но кружечке, Балка, - взмолился завсегдатай.
   - Завтра. Выметайтесь, да приберите за собой. Допив пиво и вино,  драчуны
подняли бесчувственного парня с ножом и выволокли его на улицу.  Его  жертве
удар пришелся в плечо: рана была глубока,  и  рука  онемела.  Балка  влил  в
раненого порцию браги и отправил его к лекарю.
   Разделавшись  с  гостями,  хозяин  закрыл   дверь   и   задвинул   засов.
Девушки-подавальщицы принялись собирать посуду и ставить на место  столы  со
стульями, перевернутые в кратковременной стычке.
   Балка сунул дубинку в просторный карман кожаного передника  и  подошел  к
Ангелу.
   - Еще один тихий вечерок, - пробурчал он, садясь напротив  гладиатора.  -
Яник! Подай-ка кувшин.
   Мальчик, ведающий погребом, вылил бутылку дорогого лентрийского  красного
в глиняный кувшин и подал на стол вместе с чистым оловянным кубком.
   - Молодец, Яник, - подмигнул  хозяин.  Мальчик  улыбнулся,  покосился  на
Ангела и попятился прочь. Балка со вздохом откинулся назад.
   - Почему бы  не  наливать  прямо  из  бутылки?  -  спросил  Ангел,  глядя
немигающим серым взором на хозяина.
   - Из глины вкуснее.
   - Брехня! - Ангел взял кувшин и поднес его к своему бесформенному носу. -
Лентрийское красное... Лет пятнадцать, не меньше.
   - Двадцать, - осклабился Балка.
   - Не хочешь, чтобы другие знали, насколько ты богат?  Не  хочешь  портить
образ свойского парня?
   - Это я-то богат? Я бедный трактирщик.
   - Тогда я - вентрийская танцовщица.
   - За тебя, дружище! - Балка единым духом  опрокинул  кубок,  смочив  свою
раздвоенную седую бороду. Ангел с улыбкой откинул капюшон, запустив  пятерню
в редеющие рыжие волосы. - Пусть боги осыплют тебя  удачей.  -  Балка  налил
второй кубок и осушил его столь же быстро, как и первый.
   - Я бы не прочь.
   - Что, никто не ездит на охоту?
   - Мало кто. Кому нынче хочется тратить деньги?
   - Да, времена тяжелые. Вагрийские войны истощили казну, а  теперь,  когда
Карнак рассорился с готирами и вентрийцами, того  и  гляди  заварится  новая
каша. Чума его забери!
   - Он правильно сделал, что выгнал их послов, - сощурился Ангел. -  Мы  им
не вассалы. Мы дренаи и не станем склонять колено перед низшими народами.
   - Низшими народами? Я слыхал, у них тоже имеются две  руки,  две  ноги  и
голова, - не хуже, чем у дренаев. - Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
   - Понимаю - просто я с тобой не согласен. Выпей хорошего вина.
   Ангел покачал головой.
   - Мне хватает одного стакана.
   - Ты и его-то не допиваешь. Зачем ты, собственно, сюда ходишь?  Людей  ты
не выносишь и не разговариваешь с ними.
   - Я слушаю.
   - Что можно услышать от этих горлопанов? Умные речи здесь не звучат.
   - Они толкуют о жизни, сплетничают. Да мало ли что?
   Балка оперся массивными руками о стол.
   - Скучно тебе, да? Без драк, без славы, без криков "ура"?
   - Ничуть.
   - Брось, перед Балкой ты можешь не прикидываться. Я видел, как  ты  побил
Барселлиса. Он сильно порезал тебя, но ты победил. Я видел твое лицо,  когда
ты салютовал мечом Карнаку. Ты ликовал.
   - Это было давно, и я не скучаю по  минувшим  временам  -  но  тот  день,
правда, помню. Хороший боец был Барселлис - высокий, гордый, проворный. Но с
арены его утащили за ноги. Помнишь? Лицом вниз, и его подбородок пропахал  в
песке кровавую борозду. А ведь это мог быть и я.
   - Мог - но вышло по-иному. Ты ушел непобежденным и больше не вернулся.  В
отличие от других они все возвращаются. Видел ты Каплина на прошлой  неделе?
Жалкое зрелище. Такой был вояка прежде, а стал совсем старик.
   - Мертвый старик, - проворчал Ангел. - Мертвый старый дурак.
   - Ты и теперь мог бы побить их всех, Ангел, и нажить целое состояние.
   Ангел выругался, и его лицо потемнело.
   - Бьюсь об заклад, то же самое говорили и Каплину. - Он вздохнул. -  Было
гораздо лучше, когда мы бились без оружия. Теперь публика ходит поглазеть на
кровь и смерть. Поговорим о другом.
   - О чем же это? О политике? О религии?
   - О чем угодно, лишь бы интересно было.
   - Сыну Карнака нынче утром вынесли  приговор.  Год  изгнания  в  Лентрии.
Человек убит, его жена погибла, а убийцу приговаривают  к  году  изгнания  в
приморском дворце. Вот оно, правосудие.
   - Но Карнак по крайней мере отдал парня под суд, хотя приговор мог быть и
более суровым. И не забывай, что отец убитого  сам  просил  о  снисхождении.
Очень трогательную речь произнес, я слыхал, - о вине, ударившем в голову,  о
злосчастной судьбе и о прощении.
   - Подумать только, - процедил Балка.
   - Что ты этим хочешь сказать?
   - Да полно, Ангел! Шестеро  знатных  господчиков  перепились  и  вздумали
позабавиться с молодой женщиной. Мужа, который попытался вступиться за  нее,
зарезали, а она, спасаясь бегством, упала  с  утеса.  Хорошо  им  ударило  в
голову, нечего сказать! Что до отца  убитого,  то  его  речь,  говорят,  так
растрогала Карнака, что наш правитель отправил старику в деревню две  тысячи
рагов и огромный запас зерна на зиму.
   - Вот видишь, Карнак - хороший человек.
   - Порой я отказываюсь тебе верить, дружище. Не кажется ли тебе  странным,
что потерявший сына отец вдруг выступает с подобной речью? Дорогой  ты  мой,
да его просто попросили об этом. Известно ведь, что со  всяким,  кто  пойдет
против Карнака, может случиться несчастье.
   - Не верю я в эти россказни. Карнак - герой.  Они  с  Эгелем  спасли  эту
страну.
   - Да - и что же приключилось с Эгелем?
   - Все, политики с меня довольно,  -  буркнул  Ангел,  -  а  о  религии  я
говорить не желаю. Что еще новенького?
   Балка помолчал и усмехнулся.
   - Есть кое-что: говорят, будто Гильдии  предложили  громадные  деньги  за
Нездешнего.
   - Кому это нужно? - искренне изумился Ангел.
   - Не знаю, но я это слышал от Симиуса, а у него  брат  служит  в  Гильдии
писцом. Пять тысяч рагов самой Гильдии и еще десять тому, кто его убьет.
   - Кто заказчик?
   - Этого никто не знает, но Гильдия предлагает большую  награду  за  любые
сведения о Нездешнем. Ангел со смехом покачал головой.
   - Нелегко им придется. Сколько уж лет, как  никто  не  видел  Нездешнего?
Десять? Может, его уже и в живых-то нет.
   - Заказчик, видимо, другого мнения.
   - Безумная затея - пустая трата денег и жизней.
   - Гильдия обратилась к лучшим своим исполнителям. Они найдут его.
   - Как бы им не пожалеть об этом.

Глава 1

   За свою часовую пробежку Мириэль покрыла около девяти миль - от хижины на
горном лугу она спустилась к ручью, пробежала по долине  и  сосновому  лесу,
перевалила через гряду Большого Топора и вернулась назад по  старой  оленьей
тропе.
   Она начала уставать - сердце билось все чаще, и легкие  с  трудом  качали
воздух  в  утомленные   мускулы.   Но   она   не   останавливалась,   твердо
вознамерившись достигнуть хижины прежде, чем солнце доберется до  полуденной
высоты.
   Склон был мокрым от прошедшего ночью дождя, дважды она оскальзывалась,  и
нож в кожаных ножнах, висевший на  поясе,  тыкался  ей  в  голую  ногу.  Она
разозлилась, и это  придало  ей  сил.  Без  длинного  охотничьего  клинка  и
метательного ножа, пристегнутого к левому  запястью,  бежать  было  бы  куда
сподручнее. Но слово отца - закон, Мириэль никогда не выходила из хижины без
оружия.
   "Здесь же никого нет, кроме нас", - повторяла  ему  она.  -  "Надейся  на
лучшее, но готовься к худшему", - каждый раз отвечал он.
   Поэтому, когда она бежала, тяжелые ножны били ее  по  бедру,  а  рукоятка
метательного ножа натирала руку.
   У поворота она легко перескочила через упавший ствол и  начала  последний
подъем, усиленно работая длинными  ногами  и  зарываясь  босыми  ступнями  в
мягкую землю. Стройные икры болели, легкие жгло огнем, но она торжествовала:
солнцу оставалось не меньше двадцати минут до зенита, ей же до хижины  -  не
более трех.
   Слева мелькнула тень, и Мириэль увидела перед собой  когти  и  оскаленные
клыки. Девушка мгновенно упала на правый бок и снова вскочила на ноги. Пума,
растерявшись после неудачного прыжка,  собралась  в  комок  и  прижала  уши,
вглядываясь карими глазами в свою высокую противницу.
   Голова Мириэль лихорадочно работала: "Действие и противодействие. Овладей
положением!"
   Охотничий нож скользнул  ей  в  руку,  и  она  завопила  что  есть  мочи.
Напуганный зверь попятился. В глотке у Мириэль пересохло, сердце колотилось,
но рука твердо держала нож. Она закричала опять и прыгнула в сторону  зверя.
Встревоженная ее резким движением, пума отступила еще  на  несколько  шагов.
Мириэль облизнула губы.  Пора  бы  зверю  обратиться  в  бегство.  Ей  стало
страшно, но она подавила страх.
   "Страх - точно огонь у тебя в животе. Если ты держишь его  в  узде  -  он
греет тебя и помогает выжить; если ты даешь ему волю - он сжигает тебя".
   Не отрывая ореховых глаз от темного взора  пумы,  Мириэль  заметила,  что
зверь выглядит плачевно и на правой лапе у него зияет  глубокая  рана.  Пума
больше не может загнать быстрого оленя  -  она  голодает  и  ни  за  что  не
отступит перед человеком.
   Надо вспомнить, что говорил ей отец о пумах. "Голову  оставь  в  покое  -
череп у них слишком толстый, и стрела его не пробьет.  Целься  под  переднюю
ногу и вверх - в легкое". Но он ничего не говорил о том, как биться с  таким
зверем, имея при себе только нож.
   Солнце вышло из-за осенних туч, блеснув на лезвии ножа. Мириэль повернула
клинок, направив луч в глаза пуме. Та отдернула голову,  зажмурив  глаза  от
блеска, и Мириэль крикнула опять.
   Но пума, вместо того, чтобы убежать, внезапно прыгнула на нее.
   Мириэль замерла на долю секунды - и тут же взмахнула ножом.  В  следующий
миг черная арбалетная стрела вошла в шею пумы за ухом, а другая вонзилась  в
бок. Мириэль упала под тяжестью  рухнувшего  на  нее  зверя,  успев  все  же
воткнуть нож ему в брюхо.
   Она застыла, чувствуя зловонное дыхание на своем лице, но  ни  клыки,  ни
когти не вонзились в нее - пума,  издав  похожий  на  кашель  рык,  издохла.
Мириэль закрыла глаза, сделала глубокий вдох и выбралась из-под туши. Ноги у
нее подгибались, руки дрожали, и она опустилась на землю.
   Высокий человек с маленьким двойным арбалетом из черного металла вышел из
кустов и присел рядом с ней.
   - Молодец, - глубоким низким голосом произнес он. Мириэль, взглянув в его
темные глаза, заставила себя улыбнуться:
   - Она могла бы убить меня.
   - Да. Однако твой нож  пробил  ей  сердце.  Изнеможение  окутало  Мириэль
теплым одеялом, и она легла на спину, дыша медленно и ровно. В былые времена
она почувствовала бы опасность загодя, но  она  лишилась  своего  дара,  как
лишилась матери и сестры. Даниаль погибла по несчастной случайности пять лет
назад, а Крилла прошлым летом вышла замуж и уехала. Отогнав от себя мысли  о
них, девушка приподнялась и села.
   - Знаешь, - прошептала она, - я по-настоящему устала  на  этом  последнем
подъеме. Я тяжело дышала, а ноги  точно  свинцом  налились.  Но  когда  пума
прыгнула, всю мою усталость как рукой сняло.
   Отец с улыбкой кивнул ей.
   - И со мной не раз происходило такое. Сила таится в сердце бойца,  и  оно
почти никогда не подводит тебя.
   Мириэль посмотрела на мертвую пуму.
   - А мне ты не велел  стрелять  в  голову,  -  сказала  она,  указывая  на
торчащую за ухом стрелу.
   - Я промахнулся, - хмыкнул он.
   - Не слишком утешительно. Я думала, ты не знаешь промаха.
   - Старею, видно. Ты не ранена?
   - Кажется, нет.  -  Она  быстро  осмотрела  свои  руки  и  ноги  -  раны,
нанесенные пумой, часто бывают ядовитыми. - Нет. Мне очень повезло.
   - Что верно, то верно. Но этим везением  ты  обязана  своему  правильному
поведению. Я горжусь тобой.
   - Как ты здесь оказался?
   - Ты нуждалась во мне, и я пришел. - Он легко поднялся на  ноги  и  помог
встать ей. - Обдери зверя и разделай тушу. Вкуснее мяса пумы ничего нет.
   -  Что-то  мне  не  хочется  его  есть.  Я  охотно  забыла  бы  об   этом
происшествии.
   - Зачем же забывать? Ты одержала победу, которая  сделала  тебя  сильнее.
Ну, до скорого. - Забрав стрелы, мужчина  обтер  их  от  крови  и  вложил  в
кожаный колчан у себя на поясе.
   - Ты идешь к водопаду? - тихо спросила она.
   - Да, ненадолго, - задумчиво ответил  он.  -  По-твоему,  я  провожу  там
слишком много времени?
   - Дело не во времени, - печально сказала она. - И не в трудах, которые ты
тратишь на уход за ее могилой. Дело в тебе самом. Вот уж пять лет, как ее не
стало. Пора начинать жизнь заново. Ты достоин лучшей участи.
   Он кивнул, но она знала, что ее слова не дошли  до  него.  С  улыбкой  он
положил руку ей на плечо.
   - Придет время, и ты полюбишь - вот тогда и  поговорим.  Не  то  чтобы  я
смотрел на тебя свысока - ты у меня умная девочка, одаренная и  храбрая.  Но
есть вещи, которые нельзя объяснить, - все равно что краски слепому. Любовь,
как ты, надеюсь, убедишься  сама,  обладает  великой  властью.  Даже  смерть
бессильна перед ней. Я люблю Даниаль по-прежнему. -  Он  привлек  девушку  к
себе и поцеловал в лоб. - Освежуй зверя. Увидимся вечером.
   Она посмотрела ему вслед. Он шел, высокий, грациозный  и  осторожный,  со
стянутыми в тугой хвост черными, тронутыми серебром волосами и  арбалетом  у
пояса.
   Скоро он исчез в сумраке леса.

***

   Водопад был  невелик  -  не  больше  шести  футов  в  ширину.  Он  спадал
сверкающим каскадом с белых камней  в  листовидную  чашу,  имеющую  тридцать
футов в поперечнике и сорок пять в длину.  В  южном  ее  конце  брал  начало
ручей, через две мили впадающий в реку. Золотистые листья кружились на воде,
и с каждым дуновением ветра с деревьев слетали новые.
   У пруда росло много цветов, их насадил здесь человек, преклонивший теперь
колени у могильного холмика. Он посмотрел на небо. Солнце уже теряло силу, и
холодные осенние ветры хозяйничали в горах. "Время умирания", -  со  вздохом
подумал Нездешний. Он глядел на плавающие  листья  и  вспоминал,  как  сидел
здесь с Даниаль и детьми в другой осенний день, десять жизней тому назад.
   Крилла болтала ножонками в воде, а Мириэль плавала  среди  листьев.  "Они
точно души умерших, - сказала Крилле Даниаль. - Плывут по морю жизни к месту
упокоения".
   Нездешний снова вздохнул и обратил свой взор к покрытому цветами бугорку,
под которым лежало все, ради чего он жил.
   - Мириэль сегодня сразилась с пумой, - сказал он. - Она не  дрогнула,  не
испугалась. Ты гордилась бы ею. - Положив рядом свой арбалет с прикладом  из
черного дерева, он принялся обрывать  увядшие  герани  у  могильного  камня.
Осень, вряд ли они снова расцветут. Скоро придется выдернуть их все с корнем
и развесить в хижине, чтобы опять посадить здесь весной. -  И  все-таки  она
еще медленно поворачивается. Действует не  по  наитию,  а  по  затверженному
уроку. Не то что  Крилла.  За  той,  бывало,  деревенские  мальчишки  бегали
хвостом, помнишь? - усмехнулся он. -  Уж  она  умела  с  ними  обращаться  -
головка набок, лукавая улыбочка. Этому она от тебя научилась.
   Он провел пальцем по холодной мраморной  плите,  по  вырезанным  в  камне
буквам:

   Даниаль, жена Дакейраса,
   Камушек в лунном свете.

   Могилу затеняли ели и буки, и рядом росли розы - огромные  желтые  цветы,
наполняющие воздух сладким ароматом. Он купил их в Касире, семь кустов.  Три
завяли на обратном пути,  но  остальные  хорошо  прижились  в  этой  богатой
глинистой почве.
   - Скоро я возьму ее в город. Ей уже  восемнадцать,  она  должна  учиться.
Подыщу ей мужа. - Он вздохнул. - Это  значит,  что  мне  придется  на  время
расстаться с тобой, а мне этого вовсе не хочется.
   Тишина стала еще глубже, даже ветер