теряла сознание. Мирия  и  Эриата
ужасно волновались. Мирия принимала четверо родов, но ни  одни  не  были
такими трудными. Она послала за Эриатой, которая разбиралась в травах  и
лекарствах  почти  так  же  хорошо,  как  бывшая  колдунья.  Дочь  земли
опустилась на колени возле лежащей без чувств Ворны и осмотрела ее.
   - Лаванда и жасмин ей не помогут, - озабоченно сказала она. - Плод не
правильно расположен. Ребенок не сможет войти в мир.
   - Что же нам делать?
   - У нас не хватит искусства, чтобы принять роды. Я слышала о ведьмах,
которые разрезают живот, чтобы помочь ребенку. При  этом  матери  обычно
умирают.
   - Но должно же быть  хоть  что-нибудь,  -  настаивала  Мирия.  Эриата
покачала головой.
   - Нам нужна колдунья, друид  или  хотя  бы  повитуха.  Даже  в  таком
случае...
   Мирия поднялась на ноги, подошла к окну и посмотрела на залитые луной
поля.
   - Брат Солтайс был у нас всего три дня назад, но я не знаю,  куда  он
отправился дальше. Так несправедливо. Сначала она находит любовь,  потом
теряет. А теперь ее убивает ребенок Бануина. - Ворна застонала  и  вдруг
закричала от боли. Мирия взяла ее за руку, а  Эриата  приложила  ко  лбу
мокрую тряпку.
   - Ребенок идет ножками,  -  проговорила  Ворна,  глубоко  вздыхая.  -
Разрежьте мой живот! Спасите ребенка! -  Она  снова  закричала,  выгибая
спину. Затем потеряла сознание.
   - Она умирает, - прошептала Эриата.
   В этот момент раздался стук в  дверь.  Мирия  бросилась  бегом  через
пустой дом. У порога стояла старуха, которую она раньше  не  видела.  На
ней было серое линялое  длинное  платье,  а  на  плечах  черный  вязаный
платок.
   - Что вам нужно? - спросила Мирия.
   - Мне сказали, что здесь рожает женщина. И у вас большие трудности.
   - Вы повитуха?
   - Помимо всего прочего, - ответила старуха, проходя  в  дом.  В  этот
момент Мирия почувствовала исходящий от одежды  незнакомки  запах  леса,
влажных прелых листьев и мокрых деревьев.  Вздрогнув  от  неожиданности,
она последовала за старухой в спальню.
   - Вы обе должны выйти, - велела старуха. - Ждите  у  огня.  Я  позову
вас, если понадобится.
   - Ребенок идет ножками, - сообщила Эриата.
   - Яйца курицу не учат, - сварливо отозвалась незнакомка. На  открытое
окно уселась огромная ворона, широко раскинув крылья  и  громко  каркая.
Мирия и Эриата отпрыгнули, изумленные, а старуха не обратила на птицу ни
малейшего внимания и села возле лежащей без чувств Ворны.
   - Вон, я сказала, - прошипела она, указывая тонкой рукой на выход.
   Женщины неохотно послушались ее. Мирия плотно закрыла дверь, а Эриата
подошла к очагу. Пламя приугасло, и она подкинула дров.
   - Ты ее знаешь? - спросила Мирия.
   - Нет.
   - Может быть, ее не следовало оставлять там.
   - Может, и не следовало, - согласилась Эриата, - но, стыдно  сказать,
я рада, что она там, а я нет.
   Мирия понимающе кивнула. У нее возникло чувство,  что  с  плеч  упала
тяжкая ноша. Ее охватила усталость, и она присела на стул.
   - Хорошо, что ты пришла, - сказала она дочери земли.
   - Жаль, что помощи от меня было немного, - ответила та, опускаясь  на
второй стул. Мирия бросила  на  нее  взгляд.  Эриата  была  невысокая  и
хрупкая, казалась гораздо моложе своих лет, ни морщинки на лице.
   - Ты очень красива, а счастлива ли?
   -  А  почему  нет?  -  ответила  Эриата,  словно  оправдываясь.  -  Я
зарабатываю себе на еду и живу в славном уютном доме. Или дочь земли  не
имеет права на счастье?
   - Я говорила не об этом, - возразила Мирия. - Я хотела  узнать,  есть
ли у тебя друзья или ты одинока. Вот и все.
   Эриата пожала плечами и грустно улыбнулась.
   - Да, я одинока, у меня нет друзей.  Разве  не  таков  жребий  дочери
земли, иметь сотни возлюбленных и ни одного друга?
   Мирия наклонилась вперед и протянула руку.
   - Можешь считать меня другом, Эриата.
   Молодая женщина взяла ее за руку и нежно сжала.
   - Спасибо, но мне не нужна жалость. Я молода, полна сил и здорова.  Я
рада, что Руатайн так замечательно и так быстро оправился от ран.
   - Ты знаешь моего мужа? - Мирия  не  смогла  скрыть  легкую  тревогу.
Эриата улыбнулась.
   - Видишь, почему дочь земли не может иметь подруг?
   Мирия покраснела, а потом рассмеялась.
   - Вижу. Так скажи мне, приходил ли  к  тебе  Руатайн,  пока  мы  жили
порознь?
   Дочь земли помолчала, внимательно глядя на собеседницу. Потом  пожала
плечами.
   - Да, приходил.
   - А храпел ли он после секса, как бык?
   Удивленная вопросом, Эриата захихикала.
   - Так, что стены тряслись.
   - Ну вот. А теперь мы можем быть друзьями?
   - Думаю, что да.  Ты  особенная  женщина,  Мирия.  Руатайну  с  тобой
повезло.
   Женщина не успела  ответить,  как  они  услышали  пронзительный  крик
младенца. Обе бросились в спальню. Мирия распахнула дверь.  Ворна  мирно
спала, а дитя, обернутое в мягкую красную ткань, дремало у нее в  руках.
Старуха исчезла.
   Эриата сделала защитный знак от нечистой силы. Мирия подошла к окну и
посмотрела на холмы. Повитухи нигде не было.
   - Кто это был?
   Эриата не ответила. Подойдя к  кровати,  она  пощупала  пульс  Ворны.
Сердце билось  медленно,  но  ровно.  Дочь  земли  откинула  одеяло.  На
простыне не было  крови,  а  на  животе  матери  шрамов.  Она  осторожно
прикрыла спящую женщину.
   - Сиды, -  тихо  проговорила  Эриата.  -  Ребенок  появился  на  свет
волшебным образом.
   Мирия вздрогнула, потом подняла спящего ребенка,  аккуратно  отогнула
краешек пеленки. Это был мальчик, очень хорошенький и здоровый.  На  нем
тоже не оказалось крови. Пуповину словно и не  перерезали  -  шрамов  не
было, только аккуратный розовый  пупочек.  Малыш  проснулся  и  запищал.
Мирия снова завернула его и прижала к себе.
   Ворна проснулась и зевнула. Увидев ребенка, она улыбнулась.
   - Как вы умудрились спасти нас обоих?
   - Чудом, - ответила Эриата.
   Мирия отдала дитя матери. Та расстегнула ночную  рубашку  и  поднесла
сына к округлившейся груди, и он с жадностью принялся за еду.

***

   По Феролу сразу было видно, что он злой и эгоистичный человек.  Такие
люди считают, что  зима  наступает  только  для  того,  чтобы  им  стало
холодно. Он ненавидел богатых за богатство, а  бедных  за  бедность.  На
круглом лице всегда читалось недовольство,  а  огромный  рот,  казалось,
природа специально создала, чтобы  презрительно  усмехаться.  Ферол  был
вором, и даже хуже, но прощал  себе  преступления,  рассуждая,  что  все
стали бы такими, достань у них храбрости.
   Этот большой, неуклюжий человек родился  и  вырос  в  северной  части
земель паннонов, на маленькой ферме, построенной  на  каменистой  почве,
постоянно разрушаемой  ветрами  и  дождем.  Отец  был  очень  честным  и
работящим крестьянином.  Ферол  презирал  таких.  Старик  заставлял  его
работать в любую погоду, и, откровенно говоря, сын боялся отца. Однажды,
когда они рубили деревья, старик поскользнулся,  и  ему  на  ноги  упало
огромное бревно, перебив обе бедренные кости.
   Ферол бросился к нему. Старик не мог шевельнуться, и лицо посерело от
боли.
   - Сними это, - простонал он.
   В этот момент девятнадцатилетний парень понял, что такое свобода.
   - Сам сними, - ответил он, развернулся и  медленно  пошел  домой.  Он
обыскал дом в поисках спрятанного серебра, но нашел всего девять  жалких
монет. Положив их в карман, юноша сел на единственную отцовскую лошадь и
поехал на юг. Потом Ферол  очень  жалел  об  этом.  Посиди  он  там  еще
немного, увидел бы, как умирает старый ублюдок.
   Он стоял, ссутулившись, возле переправы и смотрел  на  приближающихся
всадников. На одном из них, молодом рыжебородом воине,  была  сверкающая
кольчуга, другой, почти лысый старик, кутался  в  плащ.  Они  вели  двух
невообразимо высоких жеребцов и шесть  обычных  тяжелогруженых  лошадей.
Ферол глянул на прислонившегося к ограде кузена, Року.
   - Готовься, - сказал он. Тот кивнул,  повернулся  к  реке  и  помахал
людям, ждавшим на другой стороне.
   Всадники приблизились. Ферол шагнул им навстречу.
   - Добро пожаловать. Вы издалека?
   Воин ответил не сразу. Заслонившись рукой от солнца, он посмотрел  на
другой берег.
   - Где Каласайн?
   - В доме, - ответил Ферол. - Он приболел.
   - Очень жаль.
   - Да. Его сын,  Сенекаль,  попросил  нас  с  друзьями  помочь  ему  с
паромом.
   - Ты не риганте.
   - Да, я из племени паннонов. - Он  подал  знак  Роке,  и  тот  открыл
ворота переправы, опустил доску, чтобы легче  было  зайти  на  паром.  -
Загружайтесь. А в доме вас ждет еда.
   Воин и его спутник спешились и провели лошадей на паром. Рока  закрыл
воротца, и они с Феролом принялись тянуть  за  веревку.  Паром  медленно
поплыл.
   - Так откуда вы держите путь? - спросил разбойник молодого  человека,
надеясь, что тот расслабится.
   - С юга. А чем болен Каласайн?
   - Спроси его сына. Он ждет на причале. - Ферол указал на низенького и
толстого Сенекаля, который стоял на берегу с тремя другими мужчинами.
   Паром причалил. Рока вышел вперед и опустил причальную доску, а Ферол
отступил назад, жестом указывая Коннавару свести лошадей на берег.
   - Только после тебя, паромщик.
   Ферол разозлился, но послушался и вышел на землю. Воин последовал  за
ним, подав знак своему спутнику ждать.
   - Что случилось  с  твоим  отцом?  -  спросил  он  Сенекаля.  Толстяк
нерешительно помялся и бросил вопросительный взгляд на Ферола.
   - Сказано же, заболел, - сказал тот. - А теперь сведи коней на  берег
и плати за переправу.
   Воин не отставал.
   - Я не знаю никого из вас, кроме Сенекаля,  зато  мне  известно,  что
паром не может прокормить шестерых. Где Каласайн, я спрашиваю?
   Рока молниеносно подошел к скамье, откинул старое одеяло, вытащил меч
и кинул его Феролу. Остальные тоже обнажили клинки.
   Ферол улыбнулся молодому воину.
   - Каласайн умер. - Он уже ухмылялся, и очень неприятно. -  А  теперь,
если ты, конечно, не считаешь, что вы со стариком можете  победить  нас,
веди сюда лошадей.
   Меч вылетел из ножен воина, и клинок  ярко  сверкнул  на  солнце.  Он
ответил, и голос прозвучал очень спокойно и холодно:
   - В этом году я видел тысячи убитых кельтонов. И многих убил сам. Мне
не хочется вновь  проливать  кровь  братьев,  но  если  вы  настаиваете,
придется вас всех отправить на тот свет.
   У Ферола побежали по спине мурашки. Он был злой и жестокий, но  никак
не глупый. Юный боец стоял лицом к лицу с шестью вооруженными воинами, и
на лице его не было ни тени страха,  или  он  идиот,  или  действительно
ловкий убийца. Ферол чувствовал, что скорее всего  второе,  и  собирался
отступить, но вперед выскочил Рока.
   - Заносчивый ублюдок! Взять его!
   Ферол неподвижно смотрел, как пятеро, выскочив вперед, начали  падать
под ударами сверкающего и неуловимого меча. Первым умер Рока, а за ним и
другие.  Ему  пришлось  отпрыгнуть  в  сторону,  когда   клинок   описал
серебряную дугу возле его горла. Сенекаль выронил кинжал  и  бросился  к
лесу за домом.
   Воин приблизился к Феролу, и тот бросил меч.
   - С меня хватит, - сказал он. - Ты  был  совершенно  прав.  Не  будем
проливать лишней крови.
   Воин убрал меч в ножны и пошел к дому. Разбойник сунул руку в рукав и
вытащил метательный кинжал.  Он  уже  заносил  руку  для  броска,  когда
старик, о котором Ферол совсем  позабыл,  предупреждающе  крикнул.  Воин
обернулся, и что-то  нестерпимо  яркое  блеснуло  у  него  в  пальцах  и
воткнулось  в  шею  разбойника.  Схватившись  за  рукоять  ножа,   Ферол
попытался вытащить его. Зрение начинало меркнуть, и  последнее,  что  он
видел, был меч молодого воина, летящий к его шее.
   Когда тело упало на землю, Коннавар отвернулся  и  продолжил  путь  к
дому. Там оказалось пусто, но на  полу  и  стенах  пятна  крови.  Паракс
подошел к нему.
   - Хочешь, чтобы я посмотрел на следы?
   - Мне кажется, я знаю, что ты найдешь.
   Старый охотник вышел наружу и принялся внимательно осматривать  землю
у деревьев. Коннавар подошел к парому и вывел лошадей на твердую  землю.
Через некоторое время вернулся Паракс.
   -  Твой  знакомый  и  его  жена  похоронены  в  неглубокой  могиле  в
пятидесяти шагах отсюда. Их обоих закололи, причем его в спину. А  трус,
который убежал, их сын? - В голосе звучало бескрайнее изумление.
   - Увы.
   - Не верится.
   - После того что мне пришлось увидеть, я верю во что угодно.  -  Воин
бросил взгляд на тела. - Я надеялся, что возвращение домой  подарит  мне
мир, а не кровь и смерть.
   - Ты хочешь сказать, что мы не будем охотиться за сыном-подлецом?
   - Не будем, но сообщим об убийствах Длинному Князю.  Он  отправит  за
ним отряд.
   - А жаль. Я бы с удовольствием вырезал его сердце, - заметил Паракс.
   - Если бы отыскал его, - печально ответил Конн.

***

   Ворна  сидела  в  тенечке,  баюкая  трехмесячного  сына  на  руках  и
наслаждаясь теплом летнего дня. Золотой  свет  лился  на  леса  и  поля,
отражался в ручьях. Накормленный ребенок быстро уснул, да и сама  бывшая
колдунья то и дело задремывала. Она не увидела всадников, появившихся на
вершине южного  холма,  но  услышала  суматоху,  начавшуюся  в  деревне.
Откинувшись на спинку стула, она прижимала к себе маленького Бануина,  и
ветерок, едва касавшийся лица, омывал ее ароматами трав и жимолости.
   Рядом заржала лошадь,  и  она  открыла  глаза.  К  ее  дому  медленно
приближался молодой рыжебородый всадник, одетый для войны. Только  через
несколько секунд бывшая колдунья опознала в нем Коннавара. Он изменился.
Стал выше, из-за тяжелой кольчуги  его  плечи  казались  шире.  В  рыжей
бороде блестели золотые прядки и белела полоска. Когда  он  приблизился,
она увидела, что волосы не растут вокруг шрама,  оставленного  медведем.
Его конь отличался удивительным ростом в шестнадцать ладоней!  Ворна  не
поднялась навстречу гостю, ей не хотелось будить уснувшее дитя.
   Коннавар спешился и поклонился. Несколько мгновений он постоял молча,
а потом глубоко вздохнул.
   - Прости. Я ничего не мог поделать.
   - Возьми стул и сядь рядом со мной, - сказала она.
   Он последовал ее просьбе, но сначала отстегнул  перевязь  с  мечом  и
положил у стены. Когда юноша сел, Ворна взяла его за руку.
   - Я давным-давно сказала тебе, Коннавар, что некоторые вещи не  может
сделать даже герой. Не в твоих силах было оставить его в живых,  поэтому
не чувствуй себя виноватым.
   - Нет такой силы в подлунном мире, которая смогла  бы  снять  с  меня
вину. Не только за смерть Бануина, но за тысячи  смертей,  последовавших
за ней. - Он умолк.
   Ворна тоже молчала, и некоторое время они сидели тихо.
   Ребенок заворочался, потом снова затих. Ворна отнесла  его  в  дом  и
положила в кроватку. У нее болела спина, и она потянулась. Вернувшись  к
Коннавару, бывшая колдунья заметила, что тот устремил свой взор к  южным
холмам. Он казался много старше своих восемнадцати.
   - Купец привез новости о твоем сражении со злым  королем,  -  сказала
она.
   Коннавар кивнул.
   - Мне кажется,  что  это  было  давным-давно,  а  ведь  прошло  всего
несколько месяцев. - Юноша рассмеялся, но в смехе не слышалось  веселья.
- Злой король, - повторил он, качая головой.
   - Значит, он не был злой?
   - Он убил своего брата, его жену и сына и Бануина. Да, он  был  злой,
но эти злодеяния меркнут по сравнению с  резней,  начавшейся  после  его
смерти. Не будем говорить об этом. Хорошо вернуться домой.
   - Нам тебя не хватало. А что это за человек с тобой?
   - Его зовут Паракс. Он был среди пленников, захваченных Джасареем.  А
теперь прислуживает мне.
   - Прислуживает?
   - Это оговорка. Я слишком долго жил среди людей Каменного Города.  Он
мой спутник и, полагаю, друг, и будет мне помогать.
   - В чем?
   - Готовиться, Ворна. Народ Каменного Города придет. Не  на  следующий
год, конечно, но придет.
   - Знаю. Я видела это, когда еще не лишилась силы. Их голод  неутолим.
И ты будешь сражаться с ними. Это я тоже видела. - Солнечный луч упал на
меч,  прислоненный  к  стене,  играя  на  рукояти.   Ворна   внимательно
посмотрела на него. - Это меч сидов. Как ты его получил?
   Коннавар рассказал ей о бегстве из Алина и встрече в лесу Талис.
   - Человек в  дереве  был  Тагда,  Лесной  Старец.  Считай,  что  тебя
благословили сиды. Покажи  меч.  -  Он  протянул  ей  оружие,  и  бывшая
колдунья внимательно изучила рукоять, медведя на гарде и оленя в терниях
на навершии. - Знаешь, кто сделал этот клинок? - спросила она, улыбаясь.
   - Откуда бы?
   - Риамфада. В ночь, когда он умер, я видела, как его душа отправилась
в Зачарованный лес.
   Взяв меч в руки, Конн посмотрел на него как бы впервые.
   - Он обещал мне меч, - прошептал воин.
   - И сдержал обещание. Теперь он один из них. - Из дома  донесся  звук
плачущего младенца. Ворна бросилась внутрь, достала малютку  Бануина  из
кроватки, села  у  очага  и  расстегнула  блузку.  Ребенок  с  жадностью
принялся за еду. Конн стоял на пороге, наблюдая за ними.
   - Мальчик? - спросил он.
   - Да, мальчик. Мальчик Бануина.
   Конн пытался что-то сказать, но не смог, и Ворна рассмеялась.  Такого
веселья он от нее еще не слышал, и поэтому улыбнулся.
   - Что?
   - Ты хотел сказать, что у него нос, как у Бануина, или глаза...  хотя
все дети выглядят для тебя одинаково. Как маленькие старички.
   - К тебе что, вернулась магическая сила?
   - Что думают мужчины, легко понять и без помощи магии. Ты видел  свою
мать?
   - Да, - просиял Конн. - Они с Большим  Человеком  снова  вместе.  Это
здорово.
   - Конечно. Вместе и очень счастливы. - Ворна  внимательно  посмотрела
на него. - Ты устал, Коннавар. Иди  к  своей  семье.  Отдохни,  а  потом
как-нибудь снова проведай нас, если захочешь.
   - С радостью, Ворна. -  Войдя  в  комнату,  он  погладил  ребенка  по
головке и поцеловал его мать в щеку.
   Конн уехал, а Ворна все еще чувствовала, какая огромная тяжесть давит
ему на плечи.
   Руатайн тоже заметил, что Коннавар изменился, и это печалило его.  Он
попытался  разобраться  сразу,  когда  они  стояли  на  выгоне,  любуясь
жеребцами.
   - Что случилось, мой мальчик?
   - Ничего, в чем  бы  ты  мог  мне  помочь,  Большой  Человек.  Я  сам
разберусь со временем. Однако я хотел тебя кое о  чем  попросить.  Кони,
как мне кажется, сыграют жизненно важную роль  в  будущем.  У  тебя  два
табуна лошадей. Я надеюсь, что мои жеребцы помогут вывести новую  породу
боевых скакунов, которые будут быстрее и сильнее тех, которые у нас есть
сейчас. Сильный конь позволит всаднику надевать более тяжелый доспех.
   Руатайн глубоко вздохнул.
   - Это славные жеребцы. И я сделаю, как ты просишь, но меня  в  первую
очередь заботят не лошади, Конн, а ты. Почему ты  так  изменился:  из-за
смерти Бануина или жизни среди народа Каменного Города?
   Конн отвернулся, а потом мягко сказал:
   - Ты прав, я изменился, но не хочу  говорить  об  этом.  Воспоминания
слишком  свежи.  Вскоре  мы  еще  поговорим,  Большой  Человек.  -  Конн
отправился к старому дому Руатайна, в котором он теперь жил с  Параксом.
Руатайн посмотрел ему вслед, а потом направился к другому краю поля, где
Паракс кормил жеребцов зерном. Старый охотник коротко взглянул на  него,
похлопав каштанового коня по шее.
   - Славные звери, а?
   - Да, это верно. Как живется на новом месте?
   - Спасибо, домик отличный. - Паракс отошел от лошадей и сел на ограду
пастбища. Руатайн присоединился к нему.
   - Сын говорит, что вы повстречались в землях кердинов.
   - Да. Я охотился за ним по  поручению  Карака.  Он  хитрый  парень  и
хороший боец.
   Руатайн заглянул ему в глаза.
   - Что с ним случилось?
   - Он твой сын, спроси его самого.
   - А я спрашиваю тебя.
   Паракс слез с забора.
   - Мы с ним много говорили о тебе,  Большой  Человек.  Он  тебя  очень
любит и доверяет. Пойми, что у него на душе лежит груз, о котором он сам
расскажет. Думаю, Конн все объяснит, когда будет готов. Дай  ему  время,
Руата